Слезы

       Все что мне нужно было – расплакаться. Не по-детски, сиюминутно, от обиды или вселенской несправедливости, а по-настоящему, как плачут взрослые люди. Смывая слезами копоть с сердца. Без особой причины. Просто сесть, и почувствовать, как прорывается дамба.
       Слезы. Мы даже не задумываемся над чем, что они для нас такое. Взрослые не плачут. Почему мы все так уверены в этом в детстве? Плачут, еще как, просто делают это в глухом одиночестве, и желательно в темноте. Это конечно когда слезы искренние, а не истеричные, на публику. Мне хотелось сесть у окна и, глядя на октябрьский дождь, зареветь, да так, чтоб копившаяся пластами в душе тоска вылилась с этими слезами наружу.
       Сначала мои глаза увлажнились бы, защипало в носу и тяжелый комок начал давить где-то повыше солнечного сплетения. Потом первая, робкая слезинка собралась бы в углу глаза, и, предательски дрогнув, ресницы дали бы ей сорваться вниз, отправиться в свой единственный за короткое существование путь. Вниз, по сухой щеке, по каменно сведенным скулам, по поджатым губам, за которыми прячутся крепко сцепленные зубы. Она, эта первая слезинка, не успеет сорваться с подбородка на подоконник, иссякнет по дороге, но зато проложит путь остальным, второй, третьей, наконец, пятая со смачным шлепком, секунду поколебавшись на краю челюсти, шлепнется на стиснувшие друг друга руки. И вот тогда разверзнутся хляби небесные. И из горла вырвется сдавленный вой, вой, очищающий душу, освобождающий психику от непомерного груза, взваленного на отнюдь не железные нервы руководимым установкой «Взрослые не плачут» мозгом. Не плачут взрослые. И не жалуются. А если жалуются – их все равно никто не слышит. Потому что никому дела нет до тебя, у всех свои проблемы. И ты глотаешь, молча, безропотно, глотаешь свою боль, как горькое лекарство, потому что нет иного выхода.
       Самый трусливый способ самоубийства – наглотаться таблеток и запить их алкоголем, эффективнее всего крепким. Отличный способ, многократно проверенный тысячами тех, в ком нет сил даже на решительный и красивый жест ухода. Спрыгнуть с крыши или шагнуть на шоссе в час пик – это вам не дома после душа таблеточки раскладывать любовно в ряд. На это нужен характер. А для таблеточек характер не нужен. Хватит и обиды на весь мир. Почему же тогда, беспрекословно глотая свою беду, заглатывая, давясь ею, мы все равно продолжаем упорно, бесхарактерно думать: «Меня некому пожалеть, некому, всем все равно, лучше я перетерплю, переживу, переварю её снова как-нибудь». Как-нибудь. И в итоге наступает передозировка боли внутри. Если не стравить пар – рванет. Нервы сдадут. Выбросят белый флаг и отдадут приказ рукам – раскладывать разноцветные таблетки в ряд, все, что найдутся в аптечке, а рядом запотевшая бутылка «Немирова». Это если с достатком хорошо. А может и чего похуже. Стакан воды, в крайнем случае, тоже сгодится. Да, кстати, иногда нервы сдают до такой степени, что даже без раскладывания все обходится, просто засыпается горстями в рот. И даже инстинкт самосохранения молчит, потому что за него тоже отвечают нервы, измочаленные вконец синопсисы, переставшие реагировать на что либо. А все из-за того, что мы разучились плакать где-то в период между третьим классом школы и потерей девственности.
       Слезы. Они и есть тот клапан, через который выходит пар. А может они есть тот пар, которым должна выходить наша мука, наша тоска, наша боль. Чтобы нейроны нервной системы остались в порядке. Чтобы посеревшая от налета пыли душа очистилась. Камень не плачет. Способность лить слезы сохраняет только тот, кто еще не зачерствел, не загрубел в каменных джунглях, не покрылся непроницаемой коркой отчужденности. Искренне рыдать может тот, кто не законсервировался в собственном самомнении. Как сказал однажды кто-то много более мудрый, чем я: «На Земле шесть миллиардов человек. А тебя никто не понимает. Конечно. Ты один такой, единственный». Такие слова – правильные. Настоящие. Нельзя все всегда держать в себе. Всегда найдется кто-то, способный разделить чужую боль. Ну а если не найдется в данный конкретный момент – забейтесь в темный угол и поплачьте.
       Все, что мне нужно сейчас – расплакаться. Чтоб рассосался тот гнетущий камень в середине груди, там, где по моему скромному представлению находится душа человека. Моя душа. Я запуталась, так отчаянно, так безвыходно. Заблудилась в петлях дороги собственной судьбы, настолько серьезно, что устала даже вяло шевелить лапками. И я чувствую, что просто не имею права обязывать кого-то искать выход за меня. Но вот пролить слезы на свежую могилу собственных благих начинаний я имею полное право. Потому что таблетки – не выход. И слезы конечно не выход. Но зато они способ как следует промыть фильтры и оглянуться вокруг в поисках того самого выхода.
       В детстве я считала, что не разреветься – это по-взрослому. Я гнала слезы внутрь, затыкала кулаками стон глубоко в глотку. И теперь взрослой глупой теткой стараюсь научиться этому заново. Это так тяжело, но так легко будет потом, что я стараюсь, искренне, всеми фибрами души стараюсь просто заплакать, глупость то какая, ей Богу!
       Несравнимое ни с чем ощущение после слез. Словно тебя прополоскали, вымыли изнутри все вообще. И ты – пустой и звонкий. Хрустальный. Сидишь и глупо улыбаешься дрожащими еще губами. Хлопаешь ресницами медленно, словно только что проснулся. В носоглотке хлюпает влага. Но изумительная пустота там, где была грязь и боль, превращает тебя в воздушный шарик. Легкость не просто расправляет тебе плечи – она наполняет тебя всего, даже ноги держат неуверенно переполненное легкостью тело. Пустота вместо черноты сосущей тоски – вполне выигрышный обмен. Даже немножко чувствуешь себя деревенским дурачком, потому что не можешь связать и двух слов. Голове слишком хорошо в этой легкости и пустоте, так хорошо, что не хочется и не можется думать. Ни о чем.
       Все что мне нужно – слезы. Никакого алкоголя. Никаких наркотиков. Никаких разговоров. Соль, растворенная в воде. Пусть океан, что волнуется во мне, выльется наружу со всеми своими штормами, бурями, обломками кораблекрушений надежд. Слезы. Самой природой нам дано то, что облегчает работу ангелам-телохранителям. Слезы. Такие соленые. Такие долгожданные.