Сейлормун-2 Восход чёрной луны. Глава 3. I

                глава третья
                БОГИ И МОНСТРЫ


                I

  Больше всего это напоминало пещеру, только её стены скорей походили на древесные, чем на каменные. Тут и там по ним вились толстые стебли, с потолка свисали длинные корни, а валяющиеся по углам оленьи черепа, развешенные под сводом шкуры и лежащие в нишах инструменты из дерева и кости придавали помещению особый мрачный колорит. Только сидящая в закутке девушка совершенно в него не вписывалась. Изящная и миниатюрная, с длинными золотистыми волосами и в необычайно чистом белом платьице с синей юбочкой, похожей на лёгкий, как облачко, пышный цветок из множества складок-лепестков, она никак не подходила на роль обитателя этого жилища первобытных людей (если вообще людей). Тем не менее, она с хозяйским видом сидела за «столиком» - горизонтальным изгибом одного из стволов – и что-то шила толстой костяной иглой при свете корявой сальной свечи. Как вдруг в одном из узких отнорков за спиной девушки появилось движение. Осторожно переступая когтистыми лапами, в пещеру вошло какое-то существо. Его можно было бы сравнить с человеком, если б оно не двигалось на четвереньках, или с хищником типа рыси, если бы шерсть не заменялась накидкой из шкуры. В отсветах свечи блеснули красные угольки глаз и треугольные лезвия зубов, оскаленных в зловещей усмешке. Бесшумно подойдя, чудовище протянуло лапу к ничего не подозревающей девушке…
- Привет, Фарлуд,- не оборачиваясь, откликнулась та.
- Привет, Лауттхика,- дружески хлопнул её по плечу монстрик и по-кошачьи запрыгнул на край стола, щурясь на светильник. Несмотря на странную внешность, он производил впечатление подростка – мальчишки лет двенадцати, только с плотной зеленовато-серой кожей, чешуйчатыми волосами, а на лбу, висках и за торчащими перепончатыми ушами виднелись шишечки, похожие на неразвитые рожки. Да и одежда его, хотя сшитая из шкуры, представляла собой вполне нормальные штаны до колен и что-то вроде майки, закрывающей спину меховым лоскутом. – Что это ты мастеришь? Да ещё так неровно…
- И это говорит прославленный кутюрье северных болот, не знающий швейной машинки?.. – иголка очередной раз угодила в палец. Волшебная ткань белой перчатки с честью выдержала новое испытание, хотя на ней уже виднелись потёртости. – Сам бы попробовал!
- А что это такое – "швейноймашинки"?
- Э-э…не знаю… А вообще хотелось бы сделать какую-нибудь накидку, а то мой наряд слишком бросается в глаза. Да и открытый чересчур – притягивает кровожадные взгляды.
- Если ты про Кшаруффа, то забудь. Этот тип на всех так смотрит, будто он Отец марлавура, и будто все кругом ему обязаны. По-моему, Хелмойра слишком к нему добрая. Но когда-нибудь он допросится. Не только бескрылым, а ещё безногим станет.
- Он там с охоты не вернулся?
- Не видать пока. Кстати, не желаешь тоже погулять? – Фарлуд быстро, по-птичьи, огляделся и сбавил тон: - Говорят, в лесу за тройным холмом появились люди.
- Люди?
- Давай сбегаем, посмотрим. Я столько всего про них слышал, но никогда не видел.
- А это не опасно?
- Ты что, людей боишься?!
- Нет, но вдруг они нас заметят.
- Хелмойра говорит, они без солнца да своего огня на два шага не видят.
- Ну хорошо,- девушка затянула последний узел, воткнула иголку в клубок, задула свечу и дёрнула зубами нитку.- Тьфу, как вы это делаете?
- Вот так,- бесёнок, словно макаронину, перекусил толстую пеньковую нить.
- Спасибо,- рукодельница накинула нечто вроде ветровки из выделанной кожи. Потом недовольно поморщилась и повела плечами.
- Неудобно?
- Ещё и жарко,- она решительно сбросила обновку, вышла из своего закутка и одним прыжком вылетела в щель под самым потолком. Фарлуд, ящерицей вскарабкавшись по стене, шмыгнул туда же.
  Прошло уже несколько дней, как Лауттхика жила у ниххуртов. И эти существа совсем не оправдывали звание вампиров. Конечно, их нельзя было назвать добродушными, да и законы во многом смахивали на волчьи, однако странную девчонку они всё же приняли. Настороженно, но не враждебно. По их понятиям она напоминала ребёнка – не имела когтей, острых зубов, плохо видела в темноте и каждый день хотела есть. Сами ниххурты обедали примерно раз-два в неделю, но продолжали дивиться её небрезгливой всеядности. Перебиться какой-нибудь холоднокровной болотной тварью вроде рыбы, или побаловаться сладкими ягодами они тоже были не прочь, но Лауттхику успели прозвать «белкой». Она выкапывала клубни и луковицы, собирала грибы и орехи, любила потрошить кедровые шишки… А уж когда принималась всё это мельчить и готовить на огне, изобретая всевозможные немыслимые рецепты с добавлением разнообразных ингредиентов, вплоть до (о ужас!) соли из Гибельного солончака, или вовсе ядовитого дикого чеснока, кого-то повергало в трепет, кого-то в благоговейный восторг, как перед изысканиями магов и алхимиков. Но и человеческим шпионом кулинарную изобретательницу-камикадзе назвать было нельзя, так как в силе и ловкости она не уступала, по крайней мере, ровесникам, а бегала и прыгала даже лучше, умудряясь при этом невесомо порхать по тонким ветвям, шатким кочкам и болотному дёрну, что компенсировало отсутствие крыльев и снова заставляло вспомнить шаццук – белку-летягу. Кроме того, вызывали уважение другие её способности. Девушка обладала колоссальным чутьём – могла сказать, где находится, что делает и даже примерно о чём думает каждый в пределах марлавура и поблизости. Для ночного народа подобные способности были естественными, но не у всех достигали такой силы. Ещё Лауттхика совершенно не боялась огня – когда удалялась в свою «лабораторию» неподалёку от марлавура, то разжигала его с лёгкостью и использовала без малейшей опаски, что также считалось редким мастерством (так они и подружились с Фарлудом, мечтавшем о подобной храбрости). Менее редким, но более ценимым мастерством был талант создавать иллюзии, преображая свою внешность. Хелмойра, обладавшая и тем, и другим, чем снискала почётный титул «повелительницы огня», считала подопечную способной ученицей и видела в ней большой потенциал. А на насмешки в адрес бескрылой неженки уверенно отвечала, что та ещё «воспарит над марлавуром».
- Скажи, я действительно такая уродливая? – спросила Лауттхика, оставив позади гигантскую крепость родового дерева и ниххуртов, что, щурясь на свет заходящего солнца, тоже выбирались из дупел и дружно провожали её взглядами.
- Просто говорят, ты слишком похожа на человека. Сам я их пока не видел – не скажу, но в один твой золотистый роггост можно влюбиться. Не знаю, чем ты его смазываешь, но он у тебя будто светится, даже страшновато. Все наши девчонки, скажу по секрету, завидуют. Да и не только девчонки,- бесёнок невольно потёр шишечки на лбу, что со временем должны были стать природным украшением и главным достоинством любого ниххурта. Девушка тоже тронула диадему. Та не снималась, и воспринималась всеми за столь же естественное образование, которое у бесов могло принимать самые разные формы в соответствии с наследственностью и индивидуальными особенностями, служа живым паспортом, и несколько роднило с ними новенькую.
- Ну ладно, побежали!
- Наперегонки!
- Ох, зря ты это сказал!
  За быстроногой Лауттхикой действительно мало кто мог угнаться пешком, и бесёнок вынужден был мчаться галопом на всех четырёх, что, впрочем, у него получалось лихо. Гибкий, как кошка, вёрткий, как обезьяна и цепкий, как паук, юный ниххурт мог передвигаться практически в любом положении, чем в свою очередь вызывал зависть подруги. Так, пересекая редкие долины, проскальзывая сквозь густые заросли кустов, прыгая с кочки на кочку по болотам и с ветки на ветку по лесу, они добрались до нужного места. Со стороны эта пара выглядела диким сочетанием, но присутствие людей уловили оба. Фарлуд учуял запах дыма, а его спутница – отголоски мыслей и эмоций, показавшихся ей странными, и в то же время смутно знакомыми. К этому времени сумерки сгустились, и два ночных создания, бесшумно струясь сквозь чащу, рискнули подобраться к лагерю.
- И ничего ты на них не похожа,- прошелестел бесёнок не громче листвы.- Во-первых, от тебя так не воняет, а во-вторых, в жизни не видел более неуклюжих тварей.
  Да, пожалуй, людей действительно можно было назвать неуклюжими. Два или три десятка их сидели вокруг большого костра, прохаживались туда-сюда или ютились в странных сооружениях, похожих на шалаши. Всё: одежда, инструменты, машины, стоящие позади палаток – выглядело странным, диковинным, но опять-таки смутно знакомым, как и язык, на котором существа шумно переговаривались.
- Интересно, о чём они говорят?
- Погоди-погоди,- прислушалась девушка.
- Ты их понимаешь?!
- Да ты и сам поймёшь, если прислушаешься. Они дневные – весь день работали, а теперь отдыхают и готовятся ко сну. О чём можно разговаривать в такое время?
- О чём угодно.
  Тем не менее, слово за словом, Лауттхика всё яснее понимала смысл сказанного. Люди были археологами – раскапывали руины древних цивилизаций. Сейчас их интересовали какие-то курганы, дескать, оставленные алаонцами. А ещё – пещеры в окрестных горах, где также могли сохраниться следы вымерших народов.
- Скажи, Фарлуд, в окрестных горах есть пещеры?
- Да нет, вроде. Мы живём на высоких марлавурах, зачем нам грязные норы?
  Потом её внимание привлекли два человека. Один, судя по всему, главный среди археологов, а в другом сразу чувствовался бывалый охотник. Он что-то рассказывал о здешних землях, тихо и, судя по всему, тайком. Лауттхика прислушалась, и кажется, уловила слово «бесы». В то же время охотник примолк и заозирался, словно тоже что-то почуял. Девушка отступила дальше в кусты.
- Что? Что ты там услышала?
- Кажется, они знают про нас. И тот проводник…по-моему, что-то затевает.
- Скорее возвращаемся. Надо предупредить наших. Пусть иллюзоры заморочат им головы и спровадят из лесу.
- Иллюзоры, говоришь? – прищурилась Лауттхика. Потом обернулась на шелест, очевидно, сборщиков хвороста.- Ну-ка посмотрим.
  Подкравшись ближе, она увидела ещё двоих людей. Один держал в руках охапку валежника, второй – корзину грибов. То и другое в здешних лесах имелось примерно в одинаковом количестве, потому сборы явно подходили к концу. Прислонив ладони ко рту, девушка тихо завыла, изображая отдалённого волка (приятель уже научил её общаться с лесными братьями). Люди тут же замерли и стали оглядываться по сторонам, как будто могли что-то увидеть сквозь чащу. Озорница же забежала с другой стороны и подобрала с земли хворостину. Сосредоточенно уставившись на корявый дрын, мысленно видоизменила его, потом как бы окутала этой мыслью, придавая вид гладкого крепкого посоха, а наверх для солидности «прицепила» резной полумесяц. Позади раздался восхищённый вздох Фарлуда, но девушка не отвлекалась. Зажмурившись, она представила вокруг своей головы потёртый серый платок, капюшоном закрывающий лицо, а поверх яркого платьица набросила длинную, обтрёпанную понизу накидку того же цвета. Отчётливо прорисовав в уме каждую складку, каждый грубый шов, каждую прореху рваного подола, открыла глаза и, убедившись, что видение соответствует задумке, шагнула к людям, по-старушечьи сгорбившись и тяжело опираясь на палку.
- А не скажете, сынки, что такие красавцы забыли в наших дебрях?
  Услышав тонкий дребезжащий голос, те резко обернулись.
- Вы кто, бабуля? – чтобы заметить страх человека, не нужно было телепатии.
- Да я так, иду, смотрю – археологи. Дай, думаю, спрошу, нет ли с вами Стива Райдера.
- Стива Райдера? – удивлённо переспросил второй.- Откуда вы его знаете?
- Я много чего знаю. Он у меня завсегда травки лесные покупал, а теперь не заходит чего-то.
- Говорят, он устроился на работу в «Шофурон Медикл» где-то в Европе.
- «Шофурон Медикл»? – на миг замерла Лауттхика, едва не вернувшись к собственному голосу. Но потом снова уверенно двинулась к невольно попятившимся сборщикам.- А вы меня никак боитесь? Не надо. Кто боится, того твари лесные в первую очередь заприметят. Они страх за версту чуют. Как говорится, волков бояться – в лес не ходить. А вы, два таких здоровых мужика, испугались одной старушки,- она ехидно засмеялась, позволяя камешку диадемы сверкнуть из-под платка. Было практически видно, как слабеют ауры испуганных людей, рассеивая энергию в пространство. Девушка невольно остановила себя, чтоб не начать втягивать её подобно настоящему вампиру.
- Стоять…- грибник потянулся свободной рукой к висящему за спиной ружью, когда из кустов позади раздался уже отчётливо близкий волчий вой. Оба снова резко обернулись, а когда опять глянули на странную собеседницу, той, как водится, уже не было, только посох с деревянным полумесяцем торчал из листвы.
  Фарлуд и Лауттхика наблюдали, как добытчики, с треском и шелестом испуганного лося, ломятся обратно к лагерю, как сбивчиво рассказывают что-то о лесной ведьме, демонстрируя вещественное доказательство – оставленную клюку. И как рассказчик отбрасывает её, видя, что держит лишь простую длинную валежину.
- Так ты тоже иллюзор? – обернулся бесёнок к спутнице.
- Ну да, Хелмойра учит меня иллюзиям, хотя всерьёз я свои силы применяла впервые. Но, кажется, сдала экзамен.
- Что сдала?
- Лучше тебе не знать.
- А о чём ты с ними говорила?
- Импровизировала. А ты хорошо меня поддержал, спасибо. Из нас бы вышла неплохая команда. Но теперь, думаю, за дело пора взяться настоящим иллюзорам, - она задумчиво нахмурилась. – И кстати, кто такой Стив Райдер?..
  Они направлялись обратно, прыгая по ветвям, когда из-за очередного ствола, прямо перед девушкой, с шипением высунулась клыкастая морда. Фарлуд удивлённо повис на одной ноге, а Лауттхика, уловив неладное за пару шагов, соскочила на землю. И, быстро подняв голову, узнала ниххурта. Кшаруфф, бескрылый охотник, почти всегда пропадающий по лесам, и лишь изредка заглядывающий на марлавур, был нелюдимым типом даже по бесовским меркам. Зато он умел изготавливать лучший пергамент, лично добывая и обрабатывая кожу. Его продукция служила для записей самых важных архивов. Знал толк Кшаруфф и в грамоте, но к самим архивам его всё-таки не допускали. В своё время этот одиночка прибился к племени Хелмойры, и та не стала его выгонять. О чём новенькая втайне жалела.
- Что, испугалась? – усмехнулся бес, спускаясь следом.- А что это ты тут делала, интересно? Общалась с себе подобными?
- В некотором роде,- сердито отряхнула руки та.- Ты-то сам что здесь забыл? Насколько я знаю, ты не иллюзор.
- Кажется, тебя пора подучить манерам,- уже не на шутку ощерился тот.- А то мало того, что ты мозолишь всем глаза своими полнокровными коленками, разводишь дым да отравы, так ещё и людей можешь навести.
  Лауттхика решительно сжала кулаки, Фарлуд по-кошачьи выгнул спину, зашипел и бросился на неприятеля. И полетел обратно в кусты, отброшенный небрежным ударом. Девушка взвилась в своём знаменитом прыжке, выставив вперёд каблук, но тоже рухнула под куда более сильным взмахом когтистой лапы. Бесёнок кинулся ещё раз, на миг сцепился со старшим в рычащий клубок, и снова кубарем покатился, на сей раз ещё дальше.
- Не всё тебе прятаться под крылом у Хелмойры! Не знаю, как ей, а мне уже осточертели заезжие фокусники!
  «Ну уж нет, не на ту напал! – внезапно выступила из-под нарастающей паники решимость. – Я не потеряю голову, как те люди. Пусть ты можешь меня загрызть, но я не добыча!» - и, не вставая, она с размаху въехала кулаком по оскаленной морде. Конечно, такой удар должен был лишь разозлить и без того взбешённого беса, но тот неожиданно с воем шарахнулся назад, когда перед ним сверкнул ослепительный сполох. Кшаруффу показалось, что он в упор глянул на полуденное солнце и, в одночасье лишившись зрения, рухнул в листву.
- Ты что сделала, иллюзорка проклятая?! Чему тебя научила эта дура?!
  Лауттхика его не слушала. Она во все глаза смотрела на материализовавшийся прямо в воздухе перед ней небольшой жезл со сверкающим жёлтым полумесяцем. Призрачно-нереальный, словно проявившийся не до конца, тот всё же показался не только самой красивой вещью на свете, но и странно знакомым. Как будто раньше принадлежал самой девушке. Но она протянула к нему руку очень несмело. Казалось, коснись она магического предмета, и вся прежняя жизнь обрушится на неё лавиной воспоминаний, и это пугало.
  Кшаруфф тем временем немного проморгался и снова было нацелился на неожиданно грозную девчонку, когда…
- У вас тут Поединок, или что? – прямо между ними, пронырнув сквозь ветви, приземлилась Хелмойра. Сразу было видно, что она не склонна шутить – глаза тёмной эльфийки метали молнии практически в прямом смысле слова, когти будто вытянулись в длину, обернувшись острейшими иглами, а волосы вздыбились ершом, как у разъярённой рыси. Усиливал сходство звериный оскал и выгнутая спина с поднятыми наизготовку крыльями.
- Не вмешивайся! Я застукал этих двоих возле людского стойбища, и намерен преподать им урок!
- Если у тебя проблемы с моей воспитанницей, скажи мне, а если не можешь сдерживать вампирские порывы, то в лесу полно дичи.
- Раньше каждый мог пить кровь того, кто ниже рангом, не спрашивая разрешения.
- Это было раньше, а если на то пошло, вспомни свой собственный ранг.
  Кшаруфф только заворчал в ответ.
- Пока ещё я Мать марлавура, и я устанавливаю законы. Не нравится – никто тебя не держит.
- Мать марлавура…- неохотно отступил бес.- Первый раз слышу про такой титул. Раньше он доставался только мужчинам.
- Может быть. Но, по крайней мере, при мне ещё никто не вырастал бескрылым.
  Тот снова злобно заворчал и прыгнул на ветку, бросив через плечо:
- Что-то ты больно жалостлива ко всяким человеческим уродцам.
- Ну почему же только человеческим? – сверкнула клыком Хелмойра.- Одного бесовского уродца я тоже приютила – половину бы такой благодарности и уважения от него увидеть, как от них.
  Ни слова больше не говоря, Кшаруфф умчался. Ниххуртка свернула крылья и молча направилась к болотам, кивнув младшему поколению следовать за ней. А, вернувшись на марлавур, принялась деловито отдавать распоряжения: троих опытных иллюзоров отправила к человеческому лагерю, Фарлуду осмотрела вывихнутую руку с внушительным рваным укусом, расцарапанный бок и велела идти в «медпункт» – склад лекарственных трав, а Лауттхику поманила за собой и взлетела на ветку, где располагались её собственные апартаменты.
  Снизу могучий отросток марлавура выглядел как обычная ветвь, правда, многократно превосходящая любой вековой дуб, но, взобравшись по переплетениям «коры» и тянущимся вдоль неё корешкам-канатам, девушка шагнула в дупло и оказалась в обширном помещении. Хитросплетение стволов, размер которых варьировал от толстых лиан, до огромных колонн, разделяло его на комнатки и ярусы самого разного назначения. На середине высоты зала зависло нечто вроде маленькой площадки с непонятной бесформенной скульптурой, а над ней и вокруг, никем не подрезаемые и не направляемые, корни и ветви сплелись хаотичным клубком, сплошь увешанным цветными тряпочками, шнурками, костяными погремушками и всевозможными простенькими поделками. У примыкающей к стволу стены разместилась несколькими этажами мастерская, на данный момент пустующая, но было видно, что работают здесь лучшие мастера. Инструменты, свёртки выделанных шкур, деревянные и костяные заготовки были разложены по полкам в идеальном порядке. Внизу примостилась небольшая каменная гончарная печь, тщательно изолированная массивными стенками, словно ядерный реактор. Другие закутки занимала готовая продукция: глиняные сосуды, как пустые, так и закупоренные, костяные ножи, копья и луки в чехлах. Вдоль длинного горизонтального корня выстроились бердыши с полированными деревянными рукоятями и роговыми лезвиями. А посередине зала раскинулся мини-бассейн – выемка с каменными бортиками, немногим шире ванны, но раза в три длиннее, в которой мерцали густые скопления каких-то мелких светящихся созданий, что, в глазах ночного народа, служило неплохим освещением.
  Лауттхика прошла через этот арсенал, кивнула одинокому старику-мастеру, неторопливо вытачивающему из лосиного рога очередной бердыш, запрыгнула на балкончик в дальней части зала и отодвинула плетёную занавеску. «Королевские покои» занимали сужающийся конец ветви, и не слишком отличались от обычного жилья. Правда, здесь имелся отдельный маленький «осветительный бассейн», выделяющий из сумрака полки с пергаментными и берестяными свитками, письменный столик и большое плетёное кресло, в котором и сидела Хелмойра.
- Ты понимаешь, что Кшаруфф в чём-то прав,- без предисловий начала она.- Вы могли выдать людям тайну нашего существования.
- Понимаю,- опустила голову девушка.- Но мы знали, с кем имеем дело и не показывались им на глаза. Или вы тоже считаете, что я хочу выдать нас «себе подобным»?
- Это неправда! – опережая ответ, в комнату запрыгнул Фарлуд с кое-как замотанной рукой. Он оставил свою кошачью манеру, выпрямившись для солидности и оказавшись вполне прямоходящим, статным и широкоплечим, как для костлявого бесёнка. – Лауттхика ничем на нас не указала. Наоборот, она сходу разобрала людской язык, и сама почти рассекретила все их планы. А потом напугала, как настоящий иллюзор – превратилась в какое-то укутанное тряпками чудовище. Даже мне не по себе стало. А если кто и виноват, то это я. Я предложил ей пойти глянуть на людей.
- Успокойся, Фарлуд,- улыбнулась та.- Я никого ни в чём не обвиняю. Нам просто надо посекретничать. Кстати, раз уж ты был в лекарской пещере, мог бы и Лауттхике чего-нибудь захватить. Её, смотрю, тоже поцарапали.
  Тот глянул на следы когтей, рассекающие край синей юбочки (отметины на бедре она всё равно добросовестно затеняла), ещё раз оглянулся на Хелмойру и выскочил обратно.
- Я видела и ощущала ту силу, которой ты отразила Кшаруффа, - поднялась с места Мать марлавура, взяв со стола небольшую дощечку размером с фото, - и прихожу к выводу, что ты не просто заблудившийся человек с талантами иллюзора. Я читала в летописях о легендарных воинах света, чьё оружие могло поразить даже самых сильных нихгур-лаутхов.
- Воины света?.. Выходит, я враг ночного народа?
- Вполне возможно. И если другие задумаются о том же, тебе может грозить опасность.
- Значит, я должна уйти. Вы хотите, чтоб я вернулась к людям?
- Я хочу, чтоб ты наконец вспомнила, кто ты есть. И мой долг Матери – помочь тебе в этом. Враг или друг, но ты моя воспитанница, и я не хочу, чтобы мои воспитанники снова уходили в неизвестность.
  Лауттхика взяла у неё портрет. Тот напоминал карандашный набросок из мелких штрихов-насечек, испещряющих натянутый на дощечку кожаный лоскуток. Тем не менее, лица Хелмойры и двух девочек-ниххурток были переданы очень живо.
- Кто это?
- Это первые из моих воспитанников – Харрука и Мичшира. Два года назад, зимой, во время спячки, они просто исчезли.
- Как жаль…
- А перед этим к нам забрела ещё одна странная гостья из человеческого мира.
- Так вот о чём говорил Кшаруфф…
- Да. Она, как и ты, появилась летом. И тоже поначалу не помнила почти ничего о себе. Но она была не воином света, а созданием тьмы – кто-то приживил ей шоффут вместо правой руки, и тот уже начинал брать верх. Со времён Дираона никто не слыхал о таких операциях. Бедняжка не хотела жить, ненавидела своё изуродованное лицо и тело, шарахалась от собственного отражения в плошке… Но я её всё-таки выходила, научила владеть тёмной стороной, и в конце концов шоффут дал большие преимущества, а девочка стала настоящей красавицей. Харрука и Мичшира с ней подружились, вместе бегали на охоту, она им всё рассказывала о своей стране, очень заинтересовала. По-моему даже, с её лёгкой руки они такие имена взяли. Но когда они пропали, все стали обвинять её, как шпионку людей. Тогда она пообещала, что найдёт их, и, тоже приняв взрослое имя, отправилась на поиски. С тех пор обо всех троих ни слуху, ни духу. Если я не уберегу ещё и тебя, значит не гожусь в Матери марлавура.
- Как же нам быть?
- Есть кое-кто, способный ответить на любой вопрос,- подумав, кивнула Хелмойра.- Эй, Фарлуд, заходи, раз уж ты там!
  Бесёнок смущённо шагнул из-за занавески.
- Передай всем, что завтра мне надо будет отлучиться на пару ночей. Надеюсь, к моему возвращению люди уже убедятся, что делать им тут нечего, и уйдут. Только никто из них не должен пострадать. Напомни иллюзорам главное правило – на любую агрессию люди отвечают сторицей. А ты, Лауттхика, подкрепись и отдохни как следует. Завтрашний поход будет намного дольше.

  Солнце стояло ещё высоко, когда две путешественницы покинули марлавур. Хелмойра, защищаясь от лучей, надела плащ с капюшоном и…большие тёмные очки с подкрашенными «стёклами» из прозрачной рыбьей кожи. Лауттхике в этом не было нужды – она нацепила лишь пояс (выглядевший довольно несуразно поверх её наряда), сунула за него кинжал и пристегнула мешочек с провиантом. Большинство ниххуртов ещё спали, и только Фарлуд вышел проводить подругу. Девушка, уже двинувшаяся было за проводницей, обернулась на жмурящегося в тени дерева бесёнка и улыбнулась.
- Не волнуйся,- протянула она руку, подойдя,- я ведь ещё вернусь. И какие бы воспоминания ни дал мне Оракул, я не забуду нашу дружбу.
- Я тоже,- протянул лапу в ответ тот.
  Ещё утром Хелмойра рассказала подопечной про великого мудреца, обитающего на побережье Малого Ираптина. По словам бесовки, тот знал всё на свете и умел читать души живых созданий. К нему мог прийти любой, но отвечал Оракул не каждому, и даже не каждому являлся. При своих способностях он знал заранее о любом визитёре и его проблемах, но предпочитал выслушать всё, а потом ставил перед выбором, на какой из вопросов ответить или чем другим помочь, так как у него было правило – исполнять лишь одно желание. Из туманного повествования Лауттхика не могла понять, что же представляет собой этот уникум, но надеялась, что уж такая личность должна помочь ей вспомнить прежнюю жизнь.
  Поход действительно оказался долгим и нелёгким. Через болота пробирались вместе, но как только солнце село, Хелмойра спрятала плащ в сумку и поднялась на крыло. Девушке пришлось поднапрячься, чтобы не отставать от неё. Болота сменялись лесами, леса – холмами, холмы – небольшими, но коварными скалистыми островками, а те снова упирались в речушки и заболоченные заводи. На некоторых участках ниххуртка подхватывала подопечную и несла по воздуху. Две пары крыльев – парящие передние и машуще-рулевые задние – вполне позволяли поднимать такой груз, но большую часть пути девушке приходилось бежать, приучая себя правильно расходовать силы. Но вот, наконец, когда небо на востоке уже начало сереть, проводница приземлилась на берегу небольшого озерца. Лауттхика, перемахнув пологий холм, скатилась туда же и, отдышавшись, улыбнулась:
- Ну как, выдержала я первое испытание?
- Неплохо, неплохо. Даже Харрука такой полёт без крыльев показать не могла. Хотя она была лучшим бегуном,- Хелмойра вздохнула.- А Мичшира – лучшим пловцом.
- Ну, таким я вряд ли могу похвастаться,- решила сменить тему девушка,- а вот освежиться после долгого кросса – кажется, неплохая идея,- и, скинув только пояс да стянув сапожки, длинным прыжком нырнула почти в середину озера.- Брр! Класс! Так что, далеко ещё до Оракула?
- Да вон, видишь, из-за того пригорка вершины виднеются. Это Памятный марлавур, на нём никто не живёт, кроме духов древних воинов и призраков былой столицы. Около него, обычно с рассветом, и появляется Оракул. Запомни, если увидишь его – не говори лишних слов. Обращайся по существу. Все приветствия, наводящие вопросы – это для обычных собеседников, а твои мысли он и так знает. Постарайся придать им убедительную форму и не жалей времени на обдумывание. Торопить он тебя не будет, а вот каверзный вопрос задать может. Ему есть что предложить на выбор.
  Внезапно Хелмойра умолкла и прислушалась, потом поднялась с травы. Лауттхика тоже напрягла слух, но плеск воды мешал. Тогда она поплыла к берегу. И в тот же миг из рощи на холме, которую девушка только что пересекала, вышел…Кшаруфф. Только теперь его было не узнать, потому что на ниххурте красовалась человеческая одежда – потёртая куртка непонятного полотна, штаны из синей рогожи и охотничьи сапоги. Костюм этот выглядел как-то знакомо, но на размышления не было времени. Немного подойдя, бес вытащил из-за полы обрез и направил на Хелмойру:
- Я так и знал, что вы будете здесь,- оскалился он.- Думала, я не догадаюсь, зачем тебе «отлучаться на пару ночей»? Только не встретитесь вы с Оракулом, и не вернёт он эту девчонку в её мир. Потому что не для того её оттуда вышвыривали!
- Вот ты и показал себя, Кшаруфф,- оскалилась в ответ бесовка.- Я давно подозревала, что на нашем марлавуре завёлся предатель. Потому и оповестила всех об этом походе.
  Говоря, она неотрывно смотрела соотечественнику в глаза, но тот разгадал приём и, ни слова больше не говоря, выстрелил. Ниххуртка вздрогнула, коротко рявкнула и прыгнула навстречу. Прогремел ещё один выстрел, и людское оружие полетело в камыши, выбитое широким взмахом когтей. Но ответный взмах бросил противницу наземь.
- Не смей её трогать! – Лауттхика наконец выбралась из воды и, подхватив свой кинжал, тоже кинулась на предателя. И тоже рухнула на траву, держась за расцарапанную руку. Кшаруфф выдернул кинжал из плеча, лизнул его и зашипел:
- Как трогательно! Зазнавшаяся мамаша и дочурка-уродец! Пожалуй, я не отдам вас людям. Тот, кто одолел Отца марлавура в Поединке и впитал его мудрость вместе с кровью, имеет право сам стать Отцом. А что касается тебя, девчонка, то достала ты не одного меня. Пожалуй, устранив такую, я смогу добиться уважения и в других кругах.
- Лауттхика, - «приоткрыла глаза» Хелмойра (в погасших было глазницах под прозрачными птичьими веками прорезались, подобно щелям бутона, звёздочки зрачков). – Не сдавайся, Лауттхика. Это твой бой, воин света.
- Да! – та пружиной взвилась с земли и отбросила потерявшего бдительность беса ударом обеих ног.- Я вспомнила. Это ты был в лагере с людьми. Ты тоже иллюзор, прикинулся одним из них. Вернее, напялил чужие вещи, а переделал только морду. Наверняка ты же продал им Харруку и Мичширу!
- Они попали туда, куда хотели, а ты унесёшь эту тайну с ветром Юггота! – тот перехватил кинжал за лезвие и метнул привычным жестом бывалого охотника. Мало кто мог уклониться от такого броска. Не уклонилась и Лауттхика. Послышался щелчок, сверкнула вспышка, и костяное лезвие шлёпнулось на землю. Вместе с Лунным жезлом. И на сей раз девушка взялась за него без раздумий, окончательно материализуя. Провела пальцами по полумесяцу, улыбнувшись каким-то своим мыслям, а потом подняла к небу:
- С и л а  Л у н ы,  в  б о й!
  Словно рассветный горизонт, тот наполнился сиянием неповторимого оттенка и, не в силах его вмещать, выбросил во все стороны бесчисленными юркими сполохами…

- Хелмойра… Как вы?..- Лауттхика приподняла край плаща, которым бесовка предусмотрительно успела накрыться.
- Жить буду,- морщась, но не принимая поддержку, поднялась та.- Чтобы одолеть нас, детей ночи, нужно что-то посолиднее, чем эти дурацкие жгучие занозы,- потом, прихрамывая, подошла ближе и глянула на предателя: - Стало быть, Кшаруфф сдал моих дочерей людям. Хотел перед кем-то выслужиться. Что ж, и получил по заслугам. Лихо ты его – в пепел! Даже солнцу для такого надо дня два, не меньше.
- Дня два? – невольно заинтересовалась девушка.- На ком же вы это проверяли?
- Так мы хороним покойных.
- И наказываете преступников?
- Всякое бывало. А теперь надо бы скорее добраться до марлавура, пока со мной такого не случилось,- и, накинув капюшон, решительно направилась за пригорок.
  Памятный марлавур был явно старше дерева Хелмойры. Он сам больше напоминал гору, поросшую лесом, а точнее – вытянутый остров не менее километра в длину, раскинувшийся поперёк Малого Ираптина. Река, разливаясь и мелея, накатывала на его корни-берега, а, разбившись и просочившись сквозь них, текла дальше множеством мелких рукавов. Вдали, почти за горизонтом, этот разлив упирался в невысокое плоскогорье – там начинался Дайрон. А с этой стороны великое дерево вклинивалось в течение подобно дамбе или волнорезу, отсекая добрую половину и направляя её множеством речушек (точнее, поначалу рек обычного размера) в северные болота. Юная путешественница во все глаза смотрела на это чудо природы. Рассудок отказывался воспринимать его, как одно растение. Там, где течение и естественные процессы почвообразования нанесли землю поверх сплетения корней и стволов, марлавур и не отличался от холма – под раскидистыми кронами, выдающимися за пределы «суши», росла трава и даже невысокий лесной кустарник. Но там, где вода текла сквозь «пещеры» живой плотины, были видны титанические колонны, поддерживающие тысячетонный древесный свод.
- Ничего себе…- выдохнула Лауттхика.- Сколько же ему веков?
- Немало,- отозвалась бесовка, поклонившись древу и спокойно переходя крайнюю речку по корню-мосту.- Это последний из плавучих марлавуров Хаффшура, нашедший здесь свою окончательную стоянку, изменив тем самым облик всех окрестных земель. Говорят, люди не в состоянии его увидеть – души воинов-иллюзоров делают его обычной горой и навевают страх, заставляющий уйти.
- Честно говоря, на меня он тоже навевает страх. Где же здесь искать Оракула?
- Его не нужно искать. Когда взойдёт солнце, Оракул сам выйдет под первые лучи,- и, взобравшись на подножие ближайшего дерева-ветви, Хелмойра скрылась в дупле.
  Девушка тоже взобралась на вздыбленную дугу моста, где несколько молодых побегов уже сплелись в новое приземистое деревце и, усевшись между ними, задумалась. Небо на востоке стремительно окрашивалось рассветом, марлавур за спиной приветствовал наступление нового дня. И снова ощутилась его жизненная сила. Великое дерево стояло здесь тысячелетиями, и наверняка будет стоять ещё. Вся история мира прокатывалась мимо, запечатлевая каждый день в его листве и каждый год в годичных кольцах. Не оно ли – тот самый всезнающий оракул, которого надо уметь услышать?
  Вот небо рассекла ослепительная золотая полоска, и спящий великан встрепенулся. Его пробуждающийся необъятный разум, подхваченный другими деревьями, кустами и травами, был подобен лавине, грозящей смести крохотное двуногое создание. Лауттхика вздрогнула и тряхнула головой. Похоже, такое взаимопонимание с духами жизни может быть не только захватывающим, но и опасным. Однако она успела отметить, что не одна здесь. К дыханию дерева присоединялось что-то ещё, не менее древнее и могучее, а в воздухе почувствовался лёгкий приятный аромат, сладкий с горчинкой, напоминающий что-то ностальгически знакомое. Девушка встала с места и глянула на искрящиеся волны в тот самый миг, как из них на берег неторопливо и величаво поднялся Оракул.
  Это не был ни бес, ни человек и даже не нихгур-лаутх. Возникшее создание невозможно было описать привычными сравнениями, так как подобных ему никто просто не знал. Выходец из иного мира скорее заслуживал титул бога лесов, так как не столько облик, сколько сама суть его была сродни дереву – бесконечно мудрая и неторопливая, как само бессмертие. Все «наводящие вопросы» отпадали сами собой. Хотя Оракул меньше всего был похож на то, чего ждала гостья, сомнений не оставалось, что это именно он. А тот, словно не замечая ошарашенной посетительницы, неторопливо вышел из воды на многочисленных гибких корнях-ходулях, поднимавших его на высоту фонарного столба, и расправил навстречу солнцу широкий «плащ» из бесчисленных нитей, окутанных искристым туманом. Полыхающая из-под широкого панциря-шлема сфера, похожая на сгусток изумрудного пламени, стала разгораться, наливаясь энергией.
- Кто же ты такой? – не в силах отвести зачарованного взгляда, прошептала девушка.
  «Я  т а к а я  ж е  ч а с т ь  э т о г о  м и р а,  к а к  т ы  и л и  э т о т  м а р л а в у р,- полилась сквозь разум мягкая, но могучая волна чужой мысли.- К т о-т о  з в а л  м е н я  М л а д ш и м  б о г о м,  к т о-т о  п р о с т о  О р а к у л о м,  н о  с  т е х  п о р,  к а к  л ю д и  п р и ш л и  н а  э т у  з е м л ю,  я  п о м о г а ю  и м  д о с т и ч ь  з н а н и й.  И н о г д а  н а  п о л ь з у,  и н о г д а  в о  в р е д.  О  ч ё м  х о ч е ш ь  с п р о с и т ь  т ы?»
- Мой вопрос короткий и очень долгий одновременно. Как дела у остальных Звёздных воинов?


       продолжение тут - http://www.proza.ru/2010/10/19/140