23. Манок

     Палата Феофана Никича была рассчитана на четырех человек, но завлаб лежал в блаженном одиночестве. Операция прошла успешно, правда больной ещё чувствовал слабость и говорил медленно. Сергей принес апельсины, лекарства и хорошие известия.

     - Так что василиску у нас живется сносно, а город вне опасности. Только растет, змеёныш, чересчур быстро: сколько не говорю девчонкам, чтобы не подкармливали – всё равно пробираются. Зовут его «прелесть маленькая».

     - Хорошо, что маленькая, - усмехнулся Никич. – Большую «прелесть» вы стенами не удержите. Гоняй девчонок, гоняй. А как с гомункулусом? Может, подманить чем-нибудь?

     - Понимаете, Феофан Никич, это тело безупречно, ничем его не подманишь.

     - Ну, если не можешь поймать тело, лови душу, - подмигнул научрук.

     Сергей прищурился:

     - Как её ловить? Манок на душу? Какая же песня у души?

     - А твоя душа, Серёжа, разве никогда не пела? – коварно улыбнулся Никич, - Какая песня у души? Разве не знаешь?

     - Не могу сообразить…

     - Любовь, молодой человек, - с укоризной покивал и рассмеялся старый маг.

     Аспирант удивленно посмотрел на руководителя, затем в окно. После продолжительной паузы нахмурился:

     - Эх, Феофан Никич, перо, то, которое я нашел - в Казанке утопло.

     - Стой! – научрук схватил аспиранта за плечи.

     - Вы что, вам же нельзя, резкие движения…

     Никич отогнул воротник рубашки Сергея и схватил то, что там белело.

     - Вот оно, родимое! – в пальцах завлаба светилось синим в магическом спектре

 маленькое пушистое перышко.