Колдун. Мельников Сергей

Колдун.

«Эй, парень, просыпайся», - невысокий сухой мужичонка, с небритой физиономией, в натянутой на самые глаза помятой кепке толкнул меня в бок. Пока ехали, я задремал, сидя на заднем сидении, поэтому не сразу сообразил, где нахожусь. И только взглянув на стоящую у моих ног плетёную корзинку, вспомнил, что еду в автобусе, за город, по грибы.
«Ты просил разбудить, когда к лесу приедем», - с усмешкой сказал мой попутчик.
«Спасибо», - рассеянно поблагодарил я его.    
Выйдя на дорогу, осмотрелся.  Автобус, на котором  приехал, пыля и виляя на разбитой грунтовой дороге, скрылся за поворотом. 
Я отряхнулся, сладко зевнул, двинулся к лесу. Лес был совсем рядом, нужно было перейти овраг, на дне которого небольшой ручеёк. Умывшись  холодной водой,  окончательно прогнал сонливость,  сделал несколько глотков. Вкус воды мне понравился: в городе такой чистой и вкусной  не бывает.
Каждую осень  хожу в лес за грибами. В этот раз, по совету соседа Николая,  решил отправиться в новое место, недалеко от его дачи. Он рассказывал, что белые грибы там вырастают большие,    в  невероятном количестве. Договорились:  вечером  зайду к нему, переночую, а утром отправлюсь домой.
Мне всегда нравился лес, чувствую себя легко, дышится свободно. Лес был самый обыкновенный. Берёзы, осины, разлапистые  ели, зелёно-серый мох  мягким ковром стелиться под ногами. Рыжая, шустрая белочка, недовольно цокая зубами, пробежала по ветке, какая-то птаха пиликала тонким голоском спрятавшаяся в низких кустах.
 Взглянув на солнце, ярко светившее над верхушками деревьев мне в лицо и ориентируясь по нему, двинулся вперёд. Пройдя с десяток шагов, рядом  с кривой сосной  нашёл первый гриб.
«Хорошее начало, - подумалось мне».
Часа через три  грибов было полная корзина,  все такие крепкие, чистенькие. Можно возвращаться домой. Я повернулся спиной к солнцу и вскоре вышел к сосне, где нашёл первый гриб. Ещё немного и покажется овраг с ручьём, а там и дорога, за которой дача Николая.
Но почему – то лес не кончался, деревья стояли сплошной стеной и через некоторое время  опять оказался перед кривой сосной.
«Не понял, солнце светило в спину, правильно. Вышел к сосне, за ней должен быть овраг и ручей. Правильно! Так почему я на том же месте?», - удивился я.
Мне было грех жаловаться на своё умение,   ориентировался в лесу хорошо, ни когда до этого не блуждал и то, что  хожу по кругу меня сильно озадачило.
Сосна опять осталась позади, но через некоторое время оказался возле этого проклятого дерева. Хотел позвонить Николаю, телефон оказался вне зоны действия сети. Я устал, рубашка взмокла, к тому же  проголодался. С собой у меня был пакет с нехитрой едой. Ел и раздумывал, что это за чертовщина творится. Когда была жива бабушка, она рассказывала, о том,  как леший может кружить на одном месте путника. Что бы избавится от этого морока, надо вывернуть одежду и  обувь поменять с левой ноги на правую.  Я не верил её рассказам.
Подкрепившись и отдохнув,  почувствовал себя бодрее: « Вот сейчас выйду на дорогу».
Когда  в третий раз оказался у той, же самой сосны, окончательно сник. Хотелось выть и материться от злости, но тут  заметил небольшую тропку, слева от сосны. 
«Если есть тропинка, значит, она ведёт куда-то, может к людям», - мелькнула мысль. И действительно, вскоре  вышел на поляну, посреди которой стояла небольшая избушка. 
«Избушка на курьих ножках, - усмехнулся я, -  хорошо, если не баба Яга живёт, а лесник».  Я  постучал в дверь, она оказалась незапертой.
«Можно войти?», - но,  ни кто не ответил,  отворив  входную дверь, в небольшом коридорчике увидел прислонённый к стене гроб и крест. Меня это не удивило, часто пожилые люди в деревне покупают их заранее.
«Есть тут кто»- спросил я, входя в комнату. В ней было темно, в углу на широкой лавке кто-то лежал.
«Живые есть?», - мне очень не хотелось, что бы там лежал покойник.
«Есть», - услышал я слабый старческий голос.
На широкой лавке лежал старик лет восьмидесяти, может и старше. Он был одет в белую чистую рубаху, в полосатые  синие штаны. Длинная широкая борода опускалась ему на грудь, лицо смуглое, изрезанное глубокими старческими морщинами.
- Проходи, садись. Как звать?
- Алексеем. Я тут заблудился, дедушка.
-Знаю. Раздвинь занавески, хочу рассмотреть тебя.
В комнате стало светлей, старик взглянул на меня своими светлыми водянистыми глазами как-то строго, внимательно, словно оценивая меня.
- Меня  Афанасием кличут. Плохо мне, внучек, должно быть помираю. Родных у меня нет. Потому хочу секрет тебе один открыть. У меня на крыше, под дранкой ещё от моего деда клад спрятан, рубли золотые, николаевские. Мне они уже ни к чему, а тебе пригодятся. У тебя ведь отца нет, потому и работать пошёл вместо учёбы,  мать маленькую пенсию получает, сестрёнка в институте учится, ей за учёбу платить надо.
«Откуда он всё знает», - удивился я.
- Топор и лом возле стены, там же и лестница. Ты молодой и сильный, быстро управишься.
Чувствовал себя неловко, вроде и обрадовался  везению,  и не верил удаче, будто  последнее забираю, да старика сам решил мне клад подарить. Не зная как поступить, в растерянности топтался на месте.
- Иди, иди, не медли, - попросил старик. Это его просьба перевесила все сомнения, раз он захотел, значит, ни чего в этом постыдного нет.
Работа шла быстро, дранка целыми пластами летела на землю,  быстро разобрал всю крышу, но золота не нашёл.
Злой, весь в древесной трухе, вернулся я в избушку.
- Что же ты дедушка надо мной так пошутил?
- Прости меня, видать в бреду был. Подойди ко мне. 
 Я подошёл к старику вплотную и тут он резким движением схватил меня за руку. Ладонь была шершавая, сухая с узловатыми костлявыми пальцами.




Какая-то волна,  словно лёгкий удар электрического тока пробежал по руке, но боли не было.
- Хорошо, совсем хорошо, - прошептал Афанасий, - прости меня. Умру я сейчас. Ты уж не откажи мне в последней просьбе, схорони меня, не оставь гнить в избушке. Когда ещё кто-нибудь сюда придёт, неизвестно. Гроб и крест ты видел, одет я в чистое бельё, в бане помылся, обмывать меня не надо. Лопату, молоток и гвозди в сарае найдёшь. Земля на опушке мягкая, место колышками огорожено. Ты хороший, добрый  парень. Я тебя и вправду отблагодарю. Но не сейчас.
После этих слов он замолчал, тяжело вздохнул и замер.
«Дедушка Афанасий, что с тобой?», - я потряс его за плечо, но он не отвечал. Проверил пульс на шейной артерии, пульсации не было.
«Действительно умер. Нехорошо его тут оставлять, придётся хоронить», -  я покачал головой и вышел во двор.
Земля, как, и говорил Афанасий, оказалась мягкой, яму  выкопал быстро, проблема возникла в том, как похоронить мне его одному. Я расшили стенки могилы, сделал ступеньки. Вынес из домика гроб на поляну,  затем положил в него Афанасия, он был совсем лёгкий, невесомый, заколотил крышку. Осторожно спустил его по ступенькам  в могилу.  Немного замешкался, не зная как ставить крест, но вспомнил, что на похоронах отца крест ставили у ног. 
Закончив эту траурную работу, я постоял,  молча, размышляя о том, кем был этот старик, как он жил и почему оказался один  в этой избушке, и отчего его пришлось не родным и близким, а совершенно постороннему человеку, мне. 
Пока ломал крышу, рыл могилу порядком измазался. Возле входа стояла деревянная бочка с дождевой водой. Я умылся, почистил брюки и куртку. Хотел закрыть дверь, но не нашёл замок, подпёр дверь лопатой.
Я подхватил корзину с грибами и отправился в обратный путь, по той же тропинке, по которой пришёл сюда. Она опять вывела меня к сосне, но на этот раз  сразу вышел к оврагу, за которым была дорога в деревню.
Вскоре я был возле дачи Николая, он сидел на крыльце, курил. Увидев меня, он очень удивился.
- Ты чего сегодня приехал?
-Как и договаривались в субботу приехал.
- Какая суббота, ты чего с дуба рухнул. Сегодня воскресение. Вчера и баньку натопил, ждал тебя.
- Какое воскресение, - возмутился я, - чего ты мне голову морочишь?
- Смотри, - Николай достал сотовый телефон, - видишь на экране написано: воскресение.
- Да не может быть! – теперь удивился я, - сейчас свой посмотрю. Достал свой телефон и увидел надпись – Воскресение.
- Ты давай на остановку иди, - я ошарашено слушал Николая, - а то на работу не успеешь. Батя на машине уже уехал, так бы отвёз тебя в город. Есть хочешь?
- Нет. Остановка далеко?
- Здесь за углом.
- Тогда пока.
- Будь здоров.

На остановке, маленькой железной будке с деревянной лавкой, сидела старушка в чёрной юбке, синей, линялой блузе, с повязанным на голове цветастым платком.  Я расположился рядом, пребывая в неком заторможенном состоянии, не в состоянии осознать, что же со мной было, то ли явь, то ли сон. Правильно ли я поступил, надо же кому-то сообщить о смерти старика, может документы какие оформить.
- Много ли грибов в лесу? – вывел меня из задумчивости голос старушки.
- Грибов много, - неохотно ответил ей, утомлённый произошедшими событиями. – Мне ещё старика одного хоронить пришлось.
- Уж не Афанасием его звали? – оживилась старушка.
- Его.
- Господи, - она перекрестилась, - отмучался сердешный. А ты крышу не разбирал, за руку он тебя не держал перед смертью?
- И крышу разобрал и за руку он меня брал.
- Да ты не бойся, - старушка хитро улыбнулась, - не бойся, он, Афанасий только с виду злой был. Тут его за колдуна считали. А у них, у колдунов, так, заведено, что умереть они не могут спокойно, пока, крышу не разберут. Да к тому же, что бы умение своё передать, какому-нибудь человеку, нужно, этого человека за руку подержать. Без этого тяжко им умирается, и после смерти душа их покоя знать не будет.
 В детстве он с лошади упал, ногу сломал, да ушибся сильно. При смерти был, родители его к местному колдуну  отнесли. Тот его выходил, но тут мать его с отцом от тифа  умерли. Так он и остался жить у колдуна, вместо сына ему был.  А когда война началась, его не взяли, потому после того падения хромым сделался. Он устроился истопником в госпиталь.  Так  многих бойцов раненных спас своим умением. Даже генерала какого-то, безнадёжного к жизни вернул. Врачи отказались от него, Афанасий вылечил. После войны его хотели к ордену представить, да в Москву отвезти, профессора им интересовались. Только не поехал он, как отрезал: « Ни чего, вам, нехристям, показывать не буду». Да и ушёл в лес, лесником всю жизнь  проработал.
Правда, людям помогал, даже некоторые партийные у него лечились. Но, не всех лечил, говорил, у кого грехов много, помочь не сможет.
- Спасибо, бабушка за ваш рассказ. Вон уже автобус. Досвидания, здоровья вам.   
- И тебе всего хорошего, парень. Ты поезжай, не беспокойся, мы тут сами всё сделаем, что надо, Афанасий ведь многим помог, - услышал я, входя в автобус.
«Очередные бабушкины сказки», - подумал я, усаживаясь у окна, ну, жил человек один в лесу, может травы знал, так сразу – колдун».

Дома мать возилась на кухне, пекла блины. Сестрёнка читала учебник в своей комнате. Она у меня красавица, чернобровая, синими, как океан глазищами, стройная, высокая с чёрной как смоль до пояса косой.  Улыбнётся, как будто солнышко ясное засияет.  Братик её в строгости держит, с пелёнок её нянчил,  оберегал и защищал. Да, вообще - то и желающих обидеть не находилось, уж больно грозен братец, под два метра ростом с пудовыми кулаками.
- Чего расселась, Анжелка, - напустив на себя суровый вид, спросил я, - матери помоги.
- Лёшенька, не ругайся, голова у меня разболелась. Вот сижу, читаю учебник, ни чего не соображаю.
- Чего ты к ней пристал, - раздался из кухни голос матери, она же в институт поступила, ей много учить надо, вот голова и болит. Сама справлюсь. Есть будешь?
- Буду, - недовольно буркнул я.
Пока  ел, мать расспрашивала, как там, в лесу, понравилась ли дача Николая. Я отвечал  невпопад,   рассказывать о том, что случилось, не стал, зачем расстраивать мать.
Ночью мне приснился необычный сон: иду я вдоль неширокой реки. Утро раннее, лучи солнца пробиваются через кроны деревьев, скользят по воде. Речка чистая, светлая. На пеньке, у самой кромки воды сидит с удочкой в руках, в тех же полосатых штанах, рубашке, босиком сидит Афанасий. Он повернулся ко мне, и хитро улыбнулся:
- Что, внучек, чай, обиделся на дедушку?
- Я не красна девка, что бы обижаться.
- Ну, и славненько, - дед закинул удочку подальше, -  я же для тебя старался. Может оно и пригодится.
- Что пригодится? – не поняв, спросил я.
- Оно и есть оно, - ответил дед сердито, - умение. Позже всё поймёшь.
В ответ я только недоумённо пожал плечами. Поплавок дёрнулся, ушёл под воду, колдун ловко подсёк и на крючке затрепыхался крупный лёщ.
- Хорош, ох, хорош! – старик довольно заулыбался, -  ты иди, а то мне всю рыбу распугаешь. 
Вскоре я забыл за чередой повседневных дней и про сон, про странного деда. Работал, сестра училась, мать хлопотала по дому. Казалось, всё хорошо, только сестрёнка стала часто болеть. Как-то придя из больницы, она позвала меня в свою комнату, закрыла дверь, что бы ни слышала мать. Вид у сестры был неважный, она похудела, выглядела бледной, уставшей:
- Лёша, меня на анализы посылают.
- Ну, и что тут такого, всех посылают. 
Ты не понял, меня на анализы в онкологию посылают, - она повисла у меня на плече, слёзы катились по её лицу.
- Что, ты, что ты, маленькая, - я нежно гладил её по голове, - может всё ещё и обойдётся.
- Может и обойдётся, - ответила она, всхлипнув носом, -  ты пока матери не говори.
Но анализы  подтвердили самое худшее: рак крови.  Химеотерапия, облучение её не помогло. С каждым днём она гасла, догорала, как маленький уголёк, выпавший из костра. 
 В моей душе кипела  ярость: ну как же это, такая красивая девушка умирает, и никто не может ей помочь. Она ведь должна ещё встретить любимого, родить ребёнка, у неё должна быть впереди целая жизнь. Я не мог, есть, спать, думать о чём-то другом, осознавая, что жить ей оставалось совсем немного.
Зайдя как-то к сестре в комнату, увидел  мать, в горестном молчании сидевшую рядом с кроватью.  В этот момент, что-то произошло со мной необъяснимое,  быстро, словно кто-то толкал меня в спину, подошёл к сестре, опустился на колени. Положил одну руку на лоб, другую на стопы… Яркая  вспышка ослепила меня, я зажмурился, резкая боль пробежала по позвоночнику, ударила в мозг, рассыпала сознание на мелкие осколки.
 Открыв глаза,  увидел, что  нахожусь внутри чёрного водоворота, подсвеченного постоянными вспышкам   молний. Вихрь крутился  неистово, плотной пеленой закрывая белый свет, выл,  словно дикий зверь.   Глянув вниз,  увидел там стоящую почти по пояс в  зыбком, чёрном песке  сестрёнку.  Она испуганным, беспомощным взглядом озиралась по сторонам, не понимая, где находится.
Я  медленно опустился, завис  рядом с ней.
- Леша, где я,  – голос сестры звучал у меня в голове.
 -Дай мне руку,  сейчас вытащу тебя  отсюда! – так же мысленно  ответил ей.   
Мы оба понимали, что это не просто вихрь, не просто вязкий песок, а смерть, вцепившаяся в неё, и если   не смогу ей помочь, она умрёт.
Я тянул, тянул  её  вверх из этой смертельной трясины, стараясь не коснуться стенок вихря, иначе нас закружит и бросит вниз. Каким-то чутьём понимал, что в этом случае сам  смогу выбраться, а вот сестра нет.  Сколько это продолжалось, миг, час, вечность, не помню.
  Мне удалось, вытащить Анжелу из песка, однако этого было мало, для полной победы над болезнью:  необходимо было пролететь сквозь вихрь к солнцу, чистому небу. Но, я  был совершенно измотан, что бы нам выбраться отсюда окончательно. Требовалось отдохнуть, набраться сил, потом вернуться обратно и забрать её отсюда.   
   «Всё у нас получится, сестрёнка,- я улыбнулся, -  сейчас мне надо уйти,    ни чего не бойся,  хорошо?».
Я открыл глаза, оглянулся. Мать стояла возле двери, вид был у неё недоумённый. Сестрёнка смотрела на меня испуганно-любопытным взглядом, потом произнесла слабым голосом:
- Мама,  есть хочу. Сделай мне бульончика, пожайлуста.
- Сейчас, доченька, сейчас, - мать засуетилась.
Я поднялся с колен, руки у меня дрожали, вслед за матерью,  пошёл на кухню, хотел спросить у матери, что со мной было. Но она спешила покормить дочь, достала из холодильника кастрюльку,  поставила её на печку греться.  В её движениях не было прежней обречённости, растерянности, двигалась  спокойно и уверенно. Мать ушла к  сестре, я остался один,  ни как не мог понять, что же со мной произошло, как это назвать, безумие, отчаяние, грёзы.  Чувствовал, что-то изменилось во мне, в моей жизни, как будто  открыл глаза после многолетней слепоты.   
Когда мать вернулась, я спросил:
- Мама, что со мной было?
- А что было? – мать пожала плечами, - ни чего не случилось.
- Скажи, для меня это важно.
- Сынок, - мать подошла ко мне, прижала мою голову к груди, - сынок я сначала испугалась. Ты побледнел весь, тебя трясло, ты что-то кричал. А потом свет у тебя из ладоней появился, и как будто тёплый ветерок волнами пошёл во все стороны,  свежо стало как после грозы. Вот и всё. 
- Устал, пойду спать.
Ночью мне опять приснился Афанасий. Теперь он стоял возле чёрной стены. Смотрел он на меня с одобрением:
- Я же говорил, пригодится тебе умение.
- Спасибо. Она будет здорова?
-Да. Только через три дня повтори, не раньше. Ухожу на покой, теперь сам действуй.
-Подожди, у меня ещё много к тебе вопросов.
- Ответы на твои вопросы придут сами. Только помни, во зло свои способности не пользуй и не всем помогай.
- Откуда  буду знать, кому помогать, а кому нет.
- По душе   и по делам их узнаешь. Прощай, ждут меня,- он повернулся, сделал шаг и исчез в стене.
Три дня я старался не заходить в комнату сестры, словно нас разделяла тонкое стекло, войдя к ней,   разрушу его и вместе с тем надежду на выздоровление. Порой мне казалось, что,  в самом деле,  мне всё привиделось,  ни какого улучшения её состояния не будет, а я тешу себя напрасными иллюзиями. Однако мать ходила по дому, улыбаясь, деловито суетилась, от её печально-тревожного состояния и следа не осталось. В назначенный срок, меня начало тянуть в её комнату,  я не мог этому сопротивляется этой силе.
Анжела повернула голову, улыбнулась мне, в её глазах светилась жизнь. Я опустился на колени, коснулся её ладонями: снова удар, вспышка, рев смерча, только сейчас сестра не  была погружена в песок,  висела над ним в нескольких сантиметрах. Я взял её за руку, и мы полетели как в детстве, легко и свободно, вырвавшись из чёрного облака по синему, синему небу,  где яркое светило доброе солнце.
С каждым днём ей становилось легче, болезнь отступала. В больнице, удивлялись, ведь   её давно списали в покойники,  увидев её здоровой. 

Врач был ещё молод: окончил институт, ординатуру и только недавно стал работать самостоятельно.  Он ещё не успел огрубеть душой, обрести ту нормальную степень цинизма, которая встречается у тех, кто долго общается со смертельно  больными людьми. Может это и произойдёт позже, ведь для врача сопереживание может надорвать душу,   переживая смерть каждого своего пациента,  не сможет помочь остальным нуждающимся.
Но ему сейчас было искренне жаль эту женщину, горестно сгорбившуюся в его кабинете.
- Я даже не знаю, что ещё сделать, - он развёл руками, - химеотерапию делать опасно, она слишком слаба. Да и не поможет она уже. Вам может помочь только чудо. Вы знаете, - врач оживился, -  ведь чудеса случаются. Недавно одна девушка вылечилась от лейкимии. Мы все удивились этому, диагноз был весьма неблагоприятный.  Она говорила, что вылечил её брат.
-Вы, - в глазах женщины блеснула искорка безумной надежды, - не дадите мне её адрес?
Врач подошёл к шкафу, достал медицинскую карту:
- Записывайте. Только не говорите, что я вам его дал.
- Конечно, конечно, - она закивала головой.

Ксения, подошла к подъезду дома, указанного в записке.
Возле подъезда сидело несколько  старушек, и она спросила у них:
- Вы не знаете, Чугуновы здесь живут?
- Здесь, - подтвердили   старушки. - А вам кого?
- Мне сын их нужен.
- Алексей? Хороший парень. Tго сейчас дома нет, на работе. А зачем он вам нужен?
- Так, нужен, - неопределённо ответила она.
Её ещё о чём-то спрашивали, но она отвечала невнятно, невпопад и любопытные старушки отстал от неё.
Через полчаса из-за угла вышел высокий широкоплечий парень с кудрявыми чёрными волосами.
- Это и есть Алексей, - сказали ей.
Ксения соскочила со скамейки, быстрыми шагами подошла к нему, торопясь заговорила, словно боясь упустить самое главное:
- Извините, это у вас сестра лёйкемией болела?
- Да, - растерявшись, ответил парень.   Старухи, сидевшие на лавочке,   притихли, прислушиваясь к их разговору.
- У меня дочка, Людочка, двенадцать лет, лейкимия. Врачи ни чего сделать не могут. Мне сказали, что вы сестру вылечили. Помогите мне. Я вам заплачу, у меня немного денег, но если этого мало я продам что-нибудь. Вы скажите, сколько надо, - она расстегнула сумочку, достала деньги. Старушки, слышавшие разговор, так и застыли на месте, ловя каждое слово.
- Что вы, уберите деньги, - возмутился Алексей. Ксении показалось, что она предложила слишком мало, и он отказывается. От огорчения она заплакала.
- Успокойтесь, женщина, успокойтесь, - он взял её за плечи. Поднимемся ко мне в квартиру, я поужинаю, и мы пойдём к вам, согласны?   
- Да,  - она кивнула головой.
Я провёл женщину в зал:
- Вы поужинать не хотите?
- Нет, ответила – она тихо.
- Тогда подождите меня здесь.
В этот  момент в комнату вошла сестра, Ксения всколыхнулась, следила за каждым её движением, так неистово, как глубоко верующий взирает на икону моля о свершении чуда. Моя сестра сейчас и была воплощением этого чуда. Сестрёнка замялась, ей стало неловко:
- Где мать? – спросил я её.
- К соседке пошла, та ей какой-то рецепт кулинарный обещала дать. Есть будешь?
- Да, борщ разогрей.
На кухне она спросила меня:
- Чего она на меня так смотрит?
- У её дочки рак. Девочке всего двенадцать лет.
- Ты сможешь ей помочь? – в голосе сестры слышалась печаль и надежда.
- Не знаю, - я тяжело вздохнул, - попробую.

В маленькой комнате на кровати лежала девочка с круглым исхудалым бледным лицом. Он прерывисто дышала, короткие волосы топорщились светлым ёжиком.
«Химиотерапия», - подумал я и представил эту девочку здоровой, с огромными белыми бантами в роскошных русых волосах.
«Мамочка, - едва слышно прошептала она бледными губами, не открывая глаз, - где ты была? Мне было так больно, мамочка». 
У меня ком застрял в горле,  Ксения, стола в проёме двери, прижав ладонь к губам.
«Идите на кухню  ждите там, когда надо будет, позову вас».
Откинул одеяло, увидел  худенькое, измученное болезнью, почти невесомое тельце девочки, тоненькие ножки, с выпуклыми, костлявыми коленками. Она была одета в детскую ночную рубашку с улыбающимися весёлыми гномиками.
Опустившись перед ней на колени, коснулся одной рукой её стоп, другой  лба. И…, снова как тогда, будто пронзило током  спину, боль пробежалась по позвоночнику,  молотком ударила в мозг. От этого  почти потерял сознание, очнулся внутри чёрного завывающего вихря, пронизанного извивающими молниями. Взглянул вниз и понял: девочка совсем плоха,  песок, это чёрный песок, символ смерти,  засыпал её по самые плечи.
 Однако, мне было по силам спасти  девочку: «Людочка, послушай меня. Мы уйдём отсюда, но помоги  мне. Постарайся, солнышко, подай мне руку, ты сможешь это сделать». Её ресницы дрогнули, она открыла глаза, по лицу девочки пробежала лёгкая судорога, она напряглась, дернула плечиком. В песке образовалась ямка, из неё показалась хрупкая, маленькая ладошка.
 Я взял её за  ладошку, у неё были тёплые пальцы и меня это очень обрадовало. Медленно, очень медленно я вытаскивал из плена смерти, понимал, что я единственный шанс её спасти,  это придавало мне силы.
Мне казалось, что мне опять придётся приложить все силы, что бы спасти девочку, но всё прошло гораздо легче, чем с сестрой. Песок словно расступился, мне показалось, что он разумен, знает,  что его власть над жизнью девочки уже закончилась. Мы поднялись довольно высоко, почти до середины вихря, и я решил, что на первый раз хватит.
-Не бойся, всё будет хорошо. Вскоре я вернусь, и мы покинем это место, но не сразу. Ты должна набраться терпения,  должны быть сильной и мы с тобой всё преодолеем. Ты веришь мне? Не бойся и не скучай!
- Да, дяденька. 
-А можно Вас попросить?
- Конечно, солнышко.
Вы, когда ещё придёте, принесите мне, пожайлуста, конфеток, таких, знаете шоколадных, с вафелькой в середине. Я их очень люблю, но так давно не ела.
-Принесу, обязательно принесу.
 Я открыл глаза.  Девочка так же лежала на постели, но в её лице уже не было той смертельной усталости. Бережно укрыл её одеялом, вышел на кухню. Ксения, сидевшая на стуле, тяжело поднялась, заглядывая мне в глаза, спросила:
- Как она?
- Через три дня  приду снова, будем надеяться, что всё получится. Возможно, она будет долго спать, не пугайтесь.
Дни пролетели быстро, сил на девочку  потратил гораздо меньше, чем на сестру, поэтому восстановился гораздо быстрее.
-Как она? – первое, что я спросил, войдя в комнату. 
-Вы знаете, всё так и было, как вы говорили, два дня почти спала, потом проснулась, попросила поесть. И чувствует себя лучше. Так может вам заплатить хоть немного.
- Прекратите эти глупости, больше о деньгах мне не говорите,  не ради них я вам помогаю. Пойдёмте лучше к Людочке.
Я присел на стул рядом с кроватью:
- Как ты себя чувствуешь?
- Спасибо, лучше. Вы приходили три дня назад. Болей почти нет, только чуть-чуть, терпимо.
- Вот  тебе конфеты принёс, шоколадные с вафельками.
Она удивлённо посмотрела на меня:
- Откуда  знаете, что люблю такие конфеты?
- Мне многое известно. А сейчас мы продолжим лечить тебя, осталось немного и ты будешь здорова, - махнул рукой Ксении, - идите на кухню, пожайлуста.
Я снова опустился в смерч и через несколько мгновений мы уже летели по небу. Снова та же полянка, лес чистый воздух и ощущение победы над смертью.
После этого ко мне приходили люди и просили помочь им. Откуда они узнавали  обо мне, не знаю. Я ни кому не отказывал.  Но у меня возникли трудности: после таких  сеансов три дня ходил,  еле волоча ноги, как после тяжкого труда,  мог сосредоточить усилия только на одном человеке. Правда, другие болезни лечились гораздо легче.  В то время работал на стройке и там тоже очень уставал. В глубине души  понимал, что меня надолго не хватит, либо сам загнусь, либо придётся бросать работу. На что жить? Деньги зарабатывать на этом    не мог по двум причинам: неловко мне было их брать у больных людей, да и чувствовал, что   могу лишиться своего дара.
Помог случай, родственник одной женщины, которой я помог выздороветь, устроили меня в свою фирму. Работа оказалась не пыльная и по сменам, так, что я стал иметь больше свободного времени. Для себя разработал систему быстрого восстановления сил с помощью расслабления и некоторых упражнений. Откуда ко мне приходили эти знания не знаю. Ложился спать и в полудрёме чей-то голос говорил, что надо делать. Что бы запомнить всё, клал с собой рядом лист бумаги и ручку,  утром проснувшись, записывал всё, что узнавал за ночь.
Постепенно мои способности стали развиваться. Разговаривая с человеком, я уже знал   кто он, чем занимается, какие у него проблемы. А однажды обнаружил, что могу быть невидимым для людей.
У нас на проходной охранником работал въедливый и вредный старикашка. Без пропуска ни кого не пропускал и сразу докладную строчил.  Я в тот день, как назло, пропуск забыл. Похолодало, надел куртку, а пропуск в пиджаке остался. Не хотелось бы, у руководства сложилось впечатление как о нерадивом человеке, не успел устроиться, уже жалоба поступила. Проходя мимо охранника,  очень захотел, что бы он меня не заметил. Старик скользнул по мне рассеянным взглядом и отвернулся в сторону.  Немного удивлённый поведением этого цербера,  повернулся и пошёл обратно: ни какой реакции. Так прошёл несколько раз мимо его, он меня не замечал.

Но оказалось, что я не всегда могу помочь и не по моей вине.  Утром я возвращался с работы. Ужасно хотелось спать, смена выдалась суматошная, приехали с проверкой, все были на нервах. В таком состоянии мои способности ослабевали
Подходя к дому,  я услышал окрик: «Эй, ты!». Я обернулся и увидел навороченный джип и стоящего рядом с ним крепкого, коротко подстриженного парня, которых в народе называют «бычара».
- Что надо?
-Быстро садись в машину, и поехали, - приказал он хриплым голосом.
Я разозлился:
-Сейчас всё брошу и поеду. Пошёл к чёрту.
-Чё, ты сказал? – лицо парня побагровело, - да тебя…
-Успокойся, Лещ, - из джипа вышел мужчина лет сорока, седой, в хорошем костюме, - извините его. В школе не привили хороших манер. Я слышал о ваших способностях, нужна  помощь одному человеку.   
-Дело в том, что сейчас мои способности не могут себя проявить. Видите ли, я с ночной смены, устал и хочу спать. Приезжайте в три часа, тогда  буду готов. Только просьба, что бы вот этого, - я кивнул в сторону Леща, -  не было с вами.
В три часа мне позвонили в дверь, я был уже готов. Мы сели в джип и поехали за город. Пока мы ехали,   старался понять, что от меня хотят.
Этот мужчина, который со мной разговаривал, был начальником охраны очень крутого и богатого бизнесмена.  Мне предстояло его лечить.
Действительно, мы приехали к огромному особняку. Ворота открылись,  машина въехала в уютный дворик, с красивой беседкой, на зелёной лужайке.  Меня проводили на второй этаж.
«Проходите», - начальник службы безопасности открыл дверь, - Сергей Петрович ждёт вас».
Комната оказалась шикарной.  Стены были отделаны позолотой, солнечные зайчики отражались на стенах и начищенном до блеска паркете. Напротив двери находился огромный камин, облицованный белым мрамором.  На камине стояла огромная китайская ваза, с нарисованной на ней китаянкой в ярком кимоно, играющая на флейте, под раскидистым деревом. Над камином висела картина, изображавшая лихого испанского сеньора возлежащего на зелёной лужайке. Его лицо с роскошными, залихватски закрученными усами выражало высшую степень надменности и презрения. Вокруг него танцевали полуобнажённые смеющиеся девушки, в их руках были различные музыкальные инструменты, виноградные гроздья, спелые яблоки.
   В кожаном кресле за столом из красного дерева с изящно изогнутыми ножками, сидел мужчина, лет пятидесяти, среднего роста, плотный, с волевым красивым лицом.  Между тем сеньором на картине и хозяином особняка имелось смутное сходство: тот же овал лица, нос, губы и самое главное холодный взгляд карих глаз.   
- Присаживайтесь, - сказал он тихим голосом, - мне много о вас рассказывали. Дело в том, что у меня рак, и  боюсь, что лечение мне уже не поможет.
- Знаю, -   ответил я, - у вас рак печени.  Я знаю не только это.
Его прошлое не составило мне большого труда увидеть.

У Серёжи в детстве было два увлечения: бокс и электроника. 
На тренировках он себя не жалел, бился во всю силу. Кроме всего, этот спорт учил думать, уходить от ударов, бить самому. Тренеры пророчили ему блестящее будущее.
Увлечение ремонтом и самостоятельным изготовление различной радиоаппаратуры выработали у Сергея усидчивость и терпение. Он мог часами просиживать, над схемами усилителей, телевизоров, других устройств, был счастлив, когда вдруг из собранного им   приёмника слышалась музыка или передавали новости.
В армии попал служить в спортроту. Там не было привычной для армии дедовщины, сильный, стремительный он быстро завоевал уважение сослуживцев, да и офицеры, узнав, что он мог отремонтировать радиоаппаратуру, часто обращались к нему, с просьбой починить различные устройства.
Когда он демобилизовался, оказался совсем не в той стране, из которой уходил в армию. Секцию закрыли, работы не было, в магазинах  пусто, зато развелось немало разных шарашек, называемых кооперативами. Зарплата там была хорошая, но устроиться туда без знакомств не представлялось возможным.
Слоняясь без дела,  случайно встретил  ребят, с которыми занимался в секции. Парни были прилично одеты, довольны  жизнью, на новых машинах.
-В каком кооперативе вы работаете, - поинтересовался Сергей.
-Мы не работаем там, - рассмеялись они, - мы их регулируем.
-Это как?
-Поехали с нами – узнаешь.
Они подъехали к небольшому трёхэтажному зданию, на котором была вывеска «Кооператив Линкс», поднялись на второй этаж. По-хозяйски открыли дверь. Увидев  их, председатель  кооператива, низенький, толстый  мужичок, побледнел от страха, засуетился:   
«Вот, ребята, я всё приготовил, не беспокойтесь», - скороговоркой, слегка шепелявя, проговорил он, и стал выкладывать на стол пачки денег.
Парни небрежно сгребли деньги в целлофановый пакет:
«Через неделю опять приедем, готовь бабки», - сказали они уходя.
Сергей ни когда не видел столько денег, у него от их вида захватило дух, но поразило больше всего не сами деньги, а с какой лёгкостью  они их получили.
«Вот видишь, - друзья похлопали его по плечу, - всё просто и легко. Отложим долю Быку, а на остальные в кабак, девочек снимем».
В ресторане они вели себя по хозяйски, пили, ели бесплатно, били посуду, орали песни, задирали посетителей.    И ни кто им слова не смел, сказать, одёрнуть, поставить на место.
- Такая у нас житуха, братан, - его друзья весело смеялись, шептали ему на ухо, - и скоро весь город будет наш. Сейчас поедем к Быку, он у нас старший, скажем, что ты нормальный пацан, и будешь с нами. Согласен?
- Согласен, - он пьяно качал головой.
Бык совсем не соответствовал своей кличке, невысокий сухощавый лысеющий мужик, с наколотыми перстнями на толстых коротких пальцах. 
- Ну, хорошо, - Бык пристально взглянул в глаза Сергею. И тот не отвёл взгляда,  судя по всему, это Быку понравилось. - Егорка, - кликнул он одного из своих подручных, - возьми его в свою бригаду, посмотрим, на что новичок способен.
Почти все коммерсанты отдавали деньги, не сопротивляясь им.  Но попадались и довольно строптивые. С ними поступали просто: вывозили в укромное место и били до полусмерти. Потом отпускали, обещая, что в следующий раз так поступят с их жёнами или детьми.
Сергей понимал, что так долго продолжаться не будет, наступали новые времена, и трясти коммерсантов не только не выгодно, но и опасно. Нужно не давить бизнесменов, а вливаться в бизнес. Он пытался доказать это друзьям, но те только отмахивались, им и так было хорошо.
Кроме группировки, в которой состоял Сергей, в городе были  и другие банды.  Между ними время от времени между ними случались кровавые стычки. Во время одной из таких стычек Сергея  задержали. Всплыли его дела с коммерсантами,  в результате Сергей получил три года.

На зоне всё оказалось не просто: существовали и там были две группировки, одна состояла из таких как Сергей, спортсменов. Другая была из «воров в законе». И те и другие ненавидели друг друга, и часто между ними    возникали конфликты из-за влияния на простых зеков, заканчивающиеся жестокими драками. Администрации было выгодна такая ситуация, страивая  воров и спортсменов, они держали всю зону под своим контролем.
 Сергей, хотя и тяготел к спортсменам,  в этих разборках не участвовал, у него были другие заботы. На этой же зоне сидел его земляк, руководитель крупного предприятия, попавший сюда  за неуплату налогов. Он то и научил Сергея премудростям ведения бизнеса. Постепенно Сергея удалось объединить вокруг себя тех, кто   не только  мог кулаками махать, но и думающих головой. С их помощью удалось обуздать наиболее «отмороженных».  После этого он пошёл к «ворам в законе»  и убедил их, что вражда не приносит ни кому пользы, предложил поделить сферы влияния. С той поры на зоне конфликтов между ними не было.
Отсидел Сергей два года, вышел по условно-досрочному освобождению.   
Когда он вернулся из отсидки, обнаружил, что многих его друзей уже не было в живых. В городе шла криминальная война между бандами,  не проходило и недели, что бы в городе не хоронили кого-либо из бандитов. В это в городе заправлял всем «вор в законе» по кличке «Бешан». Он старался стравить между собой враждующие группировки, что бы они перебили друг друга, а он единолично правил бал.
 Сергей был иного мнения. Он предлагал поделить город мирным путём, прекратить прессовать бизнесменов и начать самим заниматься бизнесом. Он собрал наиболее толковых парней, изложил им свои идеи. Они его поддержали, и он с этим предложением пошёл к «Бешану». Тот его слушать не стал, начал угрожать. Тем самым подписал себе смертный приговор. Выйдя ночью из ресторана, где он как обычно веселился с проститутками, он завёл свой «Мерседес» и  в этот момент сработало взрывное устройство.
Ближайшие помощники «Бешана» и наиболее «отмороженные» бандиты исчезли и их труппы были по весне найдены в ближайшем лесу.
Сергею пригодилось познания в электронике, он создал специальную группу, которых назвал «связистами».  Это были студенты, они устанавливали подслушивающие устройства там, где было нужно ему. Вскоре он был в курсе многих дел, творящихся в городе. Он старался особо не выделяться, действовал хитро через третьих лиц.
На его руках было много крови, но он думал, что делает это для блага людей. Через несколько лет он стал довольно богатым человеком, и весь город принадлежал ему. Большой город, с крупными заводами, портом, аэропортом и многое другое. Ему уже не были важны деньги сами по себе, нравился сам процесс их получения, не хватало лишь одной вещи. Власти, не только в одном, хоть и в большом городе, хотелось власти  во всей стране.  И поэтому Сергей ринулся в  политику и здесь действовал так же решительно, безжалостно убирая конкурентов, привлекаю нужных себе людей, кого угрозами, кого просто покупая с потрохами. И нельзя сказать, что чиновники были такими неподкупными, продавались, охотно продавались. Самое главное, что их беспокоило, не продешевили ли они.
И ещё нравилось чувствовать себя хозяином, точнее сказать барином. Особенно это остро ощущалось, когда занимался благотворительностью, деньги, которые он тратил на это, для него были сущие крохи. В такие моменты всё кипело у него внутри от самодовольства, когда какая-нибудь худая как щепка подслеповатая грымза, в огромных очках, глотая слова от волнения, объясняла о всемирно-историческом значении полуразрушенной усадьба, знаменитого художника, о том, что её надо спасти и его имя будут помнить благодарные потомки. И он, как будто шубу с царского плеча, являл свою милость, давал деньги.
Да только болезни безразлично, богатый ты или нищий
 - Слышал про ваши уникальные способности, - сказал Сергей спокойным ровным голосом, - вы сможете мне помочь?
- Попробую, ложитесь, - Алексей опустился на колени, коснулся ладонями ступней и лба. 
Чёрный завывающий вихрь, освещённый яркими вспышками, признак страшной  болезни,  но я не мог помочь ему, схватить за руку, вытащить. Вокруг него вились тени,  обволакивали его,  сжимались в непроницаемый кокон, потом  рассыпались у его ног на тёмные змеящееся полосы,  замирали на мгновения, и опять начинали  бешено вращаться толстыми спиралями.Эти тени были призраками его злодейств: немереная жажда власти, убийства, похищений и всего того, что он совершил в своей жизни.
Я отшатнулся от него, отошёл в сторону и сел в кресло.
- Получается, - спросил Сергей Викторович.
- Нет, я  не смогу помочь.
-Почему?
- Есть силы, которые намного выше моего разума.  Они не позволяют помочь вам. Вы слишком много зла причинили людям, мне многое известно о вас.
- И что, пойдёшь в прокуратуру, - равнодушно спросил он.
- Зачем? – я слегка улыбнулся, - у меня нет доказательств. Дело не во мне, а в вас. 
- Ты не боишься,   позову своих ребят, и они здесь будут бить тебя до тех пор, пока не согласишься?
- Не боюсь, - мне почему-то стало смешно, -  пусть зайдёт кто-нибудь,  и спросите, кто здесь сидит в этом кресле напротив вас.
- Эй, Гнилой, - крикнул Сергей Викторович, - иди сюда.
В комнату вошёл широкоплечий высокий охранник, с наплечной кобурой.
- Кто сидит в кресле напротив меня?
- Ни кого нет, - охранник пожал плечами.
Как ни кого? – удивился Сергей Викторович, - ты что ослеп?
Гнилой обиженно поджал губы:
- Зачем так говорите, у меня отличное зрение.  В десяточку из пистолета попадаю запросто с тридцати метров. Ни кого здесь нет.
- Ладно, иди.
Сергей Викторович покачал головой:
- Впечатляет.
- Мне покинуть ваш дом проще простого.
- Понял. Что делать мне?
- Не знаю, - я пожал плечами, - в старину люди в церкви каялись, в монастырь уходили грехи замаливать. Вы пойдёте в монастырь жить?
- Нет, не пойду.   
- А может уже и поздно. Просто примите то, что будет.
Сергей Викторович помолчал, подошёл к невысокому столику, достал из выдвижного ящика пачку денег.
- Это тебе за труды. Здесь 10000 долларов. Ты мне понравился своей смелостью.
- Спасибо, не надо.
- Почему? – Сергей Викторович нахмурился, заговорил злым голосом, - да, я бандит, плохой человек,  всегда хотел, что бы меня уважали и ни кто не смел мне перечить.
-   Вы ошибаетесь, вас не уважали, а боялись. Это большая разница. Когда вы умрёте, многие люди обрадуются этому.   Если я начну брать деньги за свой дар, он может исчезнуть. Мне ещё нужно помочь другим людям.
- Другим?!  Да плевать я хотел на других.  Ты отказался. Я убивал за такое.
- Зря вы так. Повторяю ещё раз, дело не во мне, в вас. Для искупления своих грехов люди страдали, искренне молили о прощении, расставались со своим состоянием, раздавали его нищим. Сможете ли вы расстаться со своим богатством, со снедаемой вас жаждой властью, желания добиваться своего любым путём?
Сергей Викторович сел в кресло, немного помолчал:
- Уходи отсюда, не хочу тебя видеть.
Я вышел из дома. Судя по всему, обратно ни кто везти меня не собирался
- Как до города доехать, - спросил я у Гнилого, стоявшего на крыльце.
- Вдоль улицы, третий переулок направо, - небрежно ответил он.
- Досвидания.
- Давай, - он презрительно махнул рукой.
Я шёл мимо красивых домиков, похожих на сказочные замки, с башенками, изящными балкончиками, красивыми окнами. Такие дома могли себе позволить только очень богатые люди. Почти в каждом бесновались такие же тёмные тени, видимые мною сквозь стены, с которыми мне пришлось столкнуться в том смертельном смерче. Это были тени злобы, ненависти, алчности, кружились в неистовом танце, взметались выше крыш, выползали на дорогу, пытались дотянуться до меня, но вот уже почти дотронувшись, дрожа, словно обожжённые уползали обратно.
Я шёл мимо этих домов,  и мне было плохо, качало из стороны в сторону. Это была обратная сторона моего дара, дара, позволяющего видеть и тёмную сторону этого мира который был сильнее меня, смогу ли я его контролировать, справиться с ним?   Теперь мне стало понятно, почему Афанасий ушёл в лес жить, что бы ни сойти с ума от людской ненависти, подлости.
С трудом, спотыкаясь, обессиленный я вышел на дорогу. По ней, в основном ехали иномарки, и ни кто не останавливался довольно долго. 
Остановилась старенькая потрёпанная «шестёрка». За рулём сидел  парень со светлыми, коротко подстриженными волосами, голубоглазый с немного загрелым лицом лет двадцати пяти:
- Вам в город? Садитесь, подвезу!
- У меня нет денег.
- Да, ладно, - он улыбнулся, - не в деньгах счастье.
- Это точно! Меня Саней зовут.
-  Алексей.
Я сел рядом с парнем. И тут мне стало легко, усталость, словно рукой сняло. Это был тот человек на которых держится весь наш мир, они растят хлеб, строят дома, воспитывают детей, врагов бьют, жизни не жалея за свой дом. 
Он рассказал мне, что сегодня ездил на рыбалку, поймал такую большую щуку, поведал мне о своей молодой, красивой жене, как они любят друг друга. Скоро ей рожать, ждут девочку.  Еще о том, какие у него отличные родители, с тестем и тёщей ему повезло, замечательные люди.
Чем больше я слушал этого парня, тем светлее и спокойней становилось у меня на душе. Хороших людей, пусть это и звучит банально, но всё, же намного больше. Мой дар для них. Те, кто укрылся за стенами красивых и уютных домиков, считающие,  что деньги, алчность, тщеславие правят этим миром,  пусть помогут себе сами,  если захотят, очистив душу от терзающую их  душу скверны. Тогда я и им помогу. Но захотят ли?
Может, пройдёт время,  учёные смогут разгадать суть моих способностей, правда хочется, что бы этот дар оставался ещё долго тайной. Вдруг это открытие, как бывало, вместо облегчения страданий и радости, люди начнут использовать во зло. Ведь за что-то  этот дар, которым владеют совсем немногие перешёл ко мне, значит, я его достоин.
Ну, а пока, мне остаётся надеяться, что когда настанет мой смертный час, передам свой дар другому, способному применить его для блага. Кто он будет,  не знаю, может  ещё и не родился этот человек. Да не погаснет свеча…