Братья. Рассказ в двух частях

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ВАДИМ

Макс зашел к Вадиму поздно вечером. На улице шел дождь, фонари еще не горели.
Максим прошел на кухню, достал из-под полы куртки обрез и положил его на стол. Металл глухо ударил о деревянную столешницу.
- Давно тебя не было, - сказал Вадим.
- Я сегодня убил человека, - сказал Макс.
Капли угрюмо бились в оконное стекло.
- Разве мы с тобой к этому стремились? - грустно спросил Вадим, опуская глаза.
Макс молча прошел в ванную мыть руки.
***
1993 год. Лето.
Малыш скатывается с горки вниз.
- Пойди с ним познакомься, - говорит бабушка.
- Привет, меня зовут Вадик, а тебя?
Малыш хмурится и бежит опять залезать на горку.
- Ба, а он не хочет знакомиться!
- Максимка, ану иди сюда! - грозно кричит бабушка Максимки. - Мальчик с тобой познакомиться хочет!
***
- Чаю будешь? - отстраненно спросил Вадим.
Макс пожал плечами.
- Остался только черный.
Макс опять пожал плечами и уселся за стол.
***
- Дети, сегодня самое торжественное событие в вашей жизни! Сегодня вы впервые садитесь за школьную скамью! Поздравляю!.. Ой, а вы, мальчики, так похожи! Вы братики?
- Нет, - буркает Макс.
- Да! - радостно выкрикивает Вадик.
***
Вода медленно закипала на плите.
- Темно, - задумчиво сказал Макс, глядя в окно. - И ни одного фонаря.
***
Бабушка лежала с закрытыми глазами. На лице ее были спокойствие и умиротворенность. Рядом стоял Максимка и не знал, что делать. Скоро надо было ехать на кладбище. Он искал глазами Вадика, вертел головой, всматривался в толпу. Вокруг стояли венки, табуретки, какие-то люди. Вадика не было.
Вадик видел это всё из окна своей квартиры. Он сжался в комок, втиснул голову в плечи и не шевелился.
***
Чай был еще горячий.
- У тебя пива нет? - спросил Макс.
- Я не пью, - нехотя ответил Вадим.
- Ого! - Макс поднял брови. - Многое же изменилось за это время!
- Многое, - согласился Вадим, глядя на обрез.
***
- Слушай, ты когда-н-нибудь курил? - заплетающимся языком промямлил Макс.
- Н-нет, а ты? - Вадик икнул и допил пиво.
- Щас попробуем, - пьяно подмигнул Макс и достал из кармана запечатанную пачку LM.
...Макса из кафе Вадим выносил на плечах.
- А мне всё похуй! Я сделан из мяса! - орал Максимка в ночной тишине.
- Говорил я тебе, пиво после водки пить нельзя, - пыхтел Вадик, шатаясь на заплетающихся ногах.
***
- Ну как, еще не женился? - с деланным равнодушием спросил Макс, глядя куда-то в угол.
- Нет, а ты? - Вадик тоже не поднимал глаз.
- Все бабы - лярвы!
- Поддерживаю!
***
- Слушай, я не знал, что она с тобой встречается. Правда. Вчера только мне сказали. Я ее сегодня послал.
- Я знаю.
- Что знаешь?
- Она мне сегодня позвонила и всё рассказала.
- Да?
- Да. Я ее тоже послал.
***
- Как там дела в универе? - Макс отхлебнул горячего чаю и раздраженно сплюнул.
- Без понятия, - пожал плечами Вадим. - Я тоже отчислился.
- Давно?
- Да уже где-то с полгода.
За окном одиноко взвизгнула собака.
***
- А-ха-ха! Это ты на студенческом? Ва-а-аще, ну и урод! Ну ни фига ж себе!
- На себя посмотри, красавец. У тебя вообще волосы красные получились.
- Это краска переснялась, не придирайся. Погодь, у тебя какой номер студака?
- 0018.
- Блин, у меня тоже.
- Ну так нам же подряд их выдавали.
- Кто идет в деканат менять?
***
- Хоть свет уже зажги, - буркнул Макс, глядя в свою чашку.
Вадим встал и щелкнул выключателем.
- Ты в Бога веришь? - спросил он, пряча глаза.
- Нет конечно, - презрительно хмыкнул Максим. - А ты все-таки решился поверить?
- Мы с тобой злы. Злы и тщеславны, - тихо сказал Вадим. - Оттого нас Бог и наказывает.
- Бред! Оставь свои нравоучения для других, договорились?
***

***
- Слушай, Вадя, я тебя не узнаю;. Ты за эти полгода вообще стригся? Да и бриться тебе уже пора. Кстати, ты когда-нибудь слышал о расческе?
- Да забей, старик, почувствуй свободу! Это же студенческая жизнь! В конце-концов, Максимка, мы панки или кто?
- Не знаю, кто «вы», но я бы рекомендовал тебе пользоваться дезодорантом. И насчет прически – попробуй хотя бы, как я, раз в две недели ходить в парикмахерскую. И перестань грызть ногти! Это не эстетично.
- Не парься, чувак!
- И не называй меня «чувак»!
***
- Ну хорошо, религию ты себе выбрал, - ухмыльнулся Максим. – А с идеологией определился наконец?
- С этим тяжелее, - вздохнул Вадим. – Если бы из каждой вычленить ее рациональное зерно, и все эти зерна собрать воедино…
- Пустая болтовня, - оборвал Макс. – Сейчас нужно действовать!
- Вот так? – Вадим кивнул на обрез.
Макс молчал.
- Кто он был? – спросил Вадим.
- Идеологический враг.
***
- Приветствуем новых членов партии, Максима Авдеева и Вадима Васницкого! Пусть они будут достойными соратниками в нашей борьбе с прогнившими капиталистическими устоями этого государства! Молодые люди, прошу подняться на трибуну для получения партийных билетов!
- Макс, у меня 83-й номер. У тебя какой?
- 84-й.
- Гы-гы.
***
- Знаешь, Макс, сейчас всё чаще остаюсь наедине с собой. Лежу, смотрю в потолок, думаю… Так гадско на душе становится…
- Меньше думай. Это тебя убьет.
***
- Не задумываться! Бить! Это – враг! Все вопросы – после!
Удар. Еще удар. Человек хватается за живот и падает. Кто-то сзади врезает по уху. Перед глазами круги. Цепь обороны разорвана. Берцами по лицу. За ноги из строя выволакивают женщин. Кто-то лежит на земле. Под головой – кровь.
Полусожженные флаги какой-то партии. Идеологических врагов. Цепь милицейского спецназа. Бутылки с зажигательной смесью. Крики. Мат. Беспомощность.
***
- Ну а у тебя как дела? – Максим отвернулся к окну.
- Болен, - коротко ответил Вадим.
- Насколько серьезно?
Вадим чертил ногтем узоры на столешнице.
- Врачи дают несколько месяцев.
- А потом? – Макс недоуменно поднял глаза.
***
- Макс, что теперь делать?
Им удалось убежать. Остальные соратники сейчас молча лежали мордами в землю, распластанные хмурыми бойцами спецназа МВД в бронежилетах и с автоматами.
Они успели убежать. И теперь остались вдвоем в незнакомом городе, без вещей, паспортов и денег.
- Что теперь делать, Макс?
- Идем на главную площадь, брат. Там, кажется, концерт.
***
- Ты веришь в перерождение души?
- Чего? – Макс скептически прижмурился.
- В то, что душа после физической смерти переселяется в тело другого человека?
- Я верю только в себя.
- Да… И всё-таки, перерождение души – это хорошо. Это единственное, во что мне осталось верить.
***
- Брат, идем с нами? – Вадим заговорщицки звякнул бутылками.
- Что я там забыл?
- Блин, сегодня День Великой Октябрьской Социалистической Революции! Мы пойдем парадом по проспекту, потом будет митинг, потом ужремся вдрабадан, будем орать комсомольские песни или еще там чего-нибудь…
- Детский сад.
- Ты чего?
- Идите и орите. Я не держу. Но это всё несерьезно.
- А что по-твоему серьезно, умник?
- Нужны другие методы борьбы с Системой.
- И какие же?
- Увидишь.
***
- Макс.
- Что?
- Убей меня.
- Ты головой двинулся?
-Прошу, убей меня. Я не хочу мучиться.
- Врачи тебе помогут.
- Они уже отказались от меня. Я сейчас живу на обезболивающих, и с каждым днем от них всё меньше эффекта. Я боюсь боли, Макс, очень боюсь.
- Я не буду этого делать.
- Почему?
- Ты мой брат.
- А тот?
- Что «тот»?
- Тот, которого ты убил. Ты смог убить его. А чем я лучше? Ты говоришь: «Ты мой брат». А он? Он не такой же человек, как и ты, как и я? Разве он нам не брат?
Они молчат. Дождь бьет в окно. Тьма.
***
- Максимка.
- А я Вадик, - опять повторяет он. – Давай дружить?
- Угу…
***
В тот же вечер Максима взяли на квартире у Вадима. Выстрелить он так и не решился. За убийство руководителя областной организации либеральной партии ему дали полный срок. Вадик умер через два месяца под капельницами, в муках.

А два мальчика всё так же катались во дворе на горке, и их бабушки счастливо смотрели на них, малышей, впереди у которых еще была вся жизнь.



ЧАСТЬ ВТОРАЯ. МАКСИМ


На улице было темно. Темно и холодно. С неба лилась какая-то морось. Фонари еще не зажигали. Он поежился и поднял воротник. Что впереди? Тьма. Позади? Вся жизнь.
***
- Привет, меня зовут Вадик, а тебя?
- Максимка.
- Давай дружить?
- Угу…
***
Думать ни о чем не хотелось. В голове почему-то вертелась старая песенка из детских лет.
«Вот она перед вами,
Коробка с карандашами.
В нее совершенно свободно
Вмещается что угодно».
Да, он был воспитан на добрых советских мультиках и светлых детских рассказах о героях, моряках дальнего плавания, солдатах и строителях, где главными человеческими достоинствами еще были честь, отвага, помощь ближнему, где Добро всегда побеждало, и люди сами, вручную приближали наступление счастливого завтра.
***
- Дети, сегодня самое торжественное событие в вашей жизни! Сегодня вы впервые садитесь за школьную скамью! Поздравляю!.. Ой, а вы, мальчики, так похожи! Вы братики?
- Нет, - буркает Макс.
Учительница ему не нравится. Он слышал, как сегодня в коридоре она говорила какой-то тётке: «Сохранили мне ту же зарплату, а навешали еще дополнительные уроки, внеклассные задания, ведение школьной газеты… И при том еще зарплату задерживают уже третий месяц. Ну, как мне платят – так я и буду этих сопляков учить»
***
Сумерки непроходимой стеной стояли над городом.
«Почему вокруг такая тьма, и никто не догадается зажечь фонари? Просто зажечь наконец эти грёбаные фонари?»
***
Бабушка лежала с закрытыми глазами. На лице ее были спокойствие и умиротворенность. Рядом стоял Максимка и не знал, что делать. Скоро надо было ехать на кладбище. Он искал глазами Вадика, вертел головой, всматривался в толпу. Вадика не было. А Максимке так нужна была помощь друга. Он совсем растерялся в этом непонятном мире. Бабушка всегда была с ним, любила его, воспитывала. И он не мог понять, как бабушка может НЕ БЫТЬ.
Она долго болела, лежала, стонала, ей было больно. Мама бегала по больницам. Врачи брать бабушку не хотели. «Денег на лечение инвалидов от государства не поступало», - говорили они. Мама плакала и повторяла, что бабушка – ветеран войны, заслуженный ветеран труда, почетный работник фабрики. «Продавайте ее ордена, - говорили ей. – Всё равно от них толку теперь нет». Нужна была операция, лечение, деньги. «Пусть умирает дома», - сказал маме главврач.
***
Он споткнулся во тьме и чуть не упал. По другой стороне улицы прошел патруль. Сердце бешено колотится. Ничего, уже недалеко. Главное – дойти. Главное – дойти…
***
Мама пришла домой в слезах и долго не могла найти чистый носовичок.
- Почему? – шептала она сквозь слезы. – Почему они так поступают с нами?
Сегодня ее уволили с завода. Ее, и еще несколько десятков таких же, как она. Обычное сокращение. Увольнение по собственному желанию. Без выходного пособия и с долгом по зарплате за последние полгода.
Максим пытался ее успокоить, гладил по волосам, искал носовичок, но в конце-концов плюнул на всё и ушел из квартиры.
...Макса из кафе Вадим выносил на плечах.
- А мне всё похуй! Я сделан из мяса! - орал Максимка в ночной тишине, чтобы как-то заглушить непонятную пустоту в сердце.
***
Вот и вход. Из тьмы игриво выступает большая цветастая надпись «Областной офис партии Свободных Либералов».
- Свободные от совести, морали и ответственности, суки? – вполголоса рычит Максим. – Ничего, всё еще впереди. Пора привыкать отвечать за свои поступки…
***
- Разве ты не видишь – государство уничтожает нас, целенаправленно уничтожает! С каждым годом всё труднее даже не жить! нет! выживать! Либералы продали нас Западу, и теперь идет тотальная политика геноцида нашего народа…
- Макс, не грузи меня, а? Я уже устала от твоих «идеологий», «революций». Ты, прости, и в постели будешь со мной это обсуждать?
- Я просто хочу, чтобы ты это знала, понимала! Мы же с тобой одно целое, я люблю тебя…
- …И поэтому морочишь мне голову всякой чушью? Пойми, я хочу просто жить! Проблем и так навалом, мне не нужны еще твои глупости.
- Это не глупости!
- Это самые настоящие глупости. И если не прекратишь – нам придется расстаться.
- Ну и делай, как знаешь.
- Ну и сделаю. Один ты, что ли? Вадик, например, меня таким бредом не грузит. Да и целуется он получше тебя…
- Пошла вон отсюда, лярва!
***
Он стоял и смотрел на дверную ручку. Одно легкое нажатие на нее – и всё в этом мире, в его маленьком мире, полетит к чертям. Всё, ради чего он жил. Или наоборот, это всё – там, за нажатием на эту ручку?
Почему он не позвонил брату? Они стали слишком разными за эти годы. Или ему только так кажется?
Слишком много вопросов.
Максим резко выдохнул и открыл дверь.
***
- Слушай, Вадя, я тебя не узнаю;. Ты за эти полгода вообще стригся? Да и бриться тебе уже пора.
- Да забей, старик, почувствуй свободу! Это же студенческая жизнь! В конце-концов, Максимка, мы панки или кто?
- Не знаю, кто «вы», но я бы рекомендовал тебе меньше пить. Врачи же тебя предупредили: алкоголь стимулирует развитие у тебя в организме паразитических клеток. Побереги себя…
- Не парься, чувак!
- И хватит называть меня «чувак»!
***
- Молодой человек, Вам к кому?
Слова словно спазмами выходят из горла.
- Мне нужен депутат Сокольников.
- Он у себя в кабинете. По коридору, и направо. Но, вообще-то, рабочий день уже окончен…
Он быстро прошел мимо секретарши и направился к кабинету. Главное сейчас – не думать. Просто действовать. Иначе – конец.
***
- Не задумываться! Бить! Это – враг! Все вопросы – после!
Удар. Еще удар. Человек хватается за живот и падает. Кто-то сзади врезает по уху. Перед глазами круги. Цепь обороны разорвана. Берцами по лицу. За ноги из строя выволакивают женщин. Кто-то лежит на земле. Под головой – кровь.
…- Это, по-вашему, борьба? Половина соратников в КПЗ, вторая половина – в больнице! Нам самим чудом удалось вырваться! И какие результаты? Никаких! Муниципалитет даже не отреагировал на наши требования!
- Максим, в тебе говорит перевозбуждение после акции. Успокойся, иди домой, всё под контролем. Соратников мы в ближайшие сутки из обезьянника вытащим, ситуацию разрулим…
- Да ничего у вас не под контролем! Вы живете вчерашним днем! Ни хера! слышите, ни хера вы так не добьетесь! Нужна реальная борьба! Выдайте каждому из нас оружие! Настало время серьезных действий!
- Молодой человек, Вы заговариваетесь!
- Да чхал я на вас всех!
- Сдайте, будьте добры, Ваш партийный билет.
***
Он шел по коридору и лихорадочно соображал, что сейчас скажет этому совершенно незнакомому человеку.
«Здравствуй, падла. Так это ты у нас в городе самый крутой человечишка? Депутатик, да? За народ, значит, ратуешь? Имеешь свой электорат во все дыры? Заводы доишь? А помнишь Елену Авдееву? Конечно не помнишь. Ты таких как она в месяц сотнями без работы и шансов на выживание оставляешь. Думаешь, самый умный здесь? Безнаказанно можешь людей в гавно втаптывать?»
Он начнет просить прощения, наверно, предлагать денег. Он будет думать, что Максим хочет отомстить за личные обиды. Как же они все жалки. Почему они не могут понять простого чувства единения человека со своим народом? Когда твои намерения и поступки - во благо окружающих. Пусть даже ради этого ты потеряешь всё.
***
- Молодой человек, Ваши систематические прогулы всем уже порядком надоели. Скоро летняя сессия, а у Вас еще долги по зимней. Или Вы…
- Я подаю документы на отчисление.
- Вы хорошо подумали? Обратно Вас на бюджет никто уже брать не будет.
- Я знаю.
Выбора не было. Он устроился на работу, и посещать занятия теперь просто не было времени. Нужны были деньги, чтобы поддерживать мать, которую уже несколько лет никуда не принимали на работу из-за здоровья, подорванного на заводе. Пенсия ей, не доработавшей до нужного срока полтора года, не полагалась. И еще деньги были нужны на осуществление Цели.
***
Максим толкнул дверь в кабинет депутата и достал из-под полы обрез. Избранник народа стоял у двери и, похоже, собирался уже выходить. На секунду их глаза встретились и депутат всё понял.
- А-а-а-а-а-а!!!!!! – закричал он и бросился на Макса.
***
- Брат, идем с нами?
- Что я там забыл?
- Блин, сегодня День Великой Октябрьской Социалистической Революции! Мы пойдем парадом по проспекту, потом будет митинг, потом ужремся вдрабадан, будем орать комсомольские песни или еще там чего-нибудь…
- Детский сад.
- Ты чего?
- Идите и орите. Я не держу. Но это всё несерьезно.
- А что по-твоему серьезно, умник?
- Нужны другие методы борьбы с Системой.
- И какие же?
- Увидишь.
***
Выстрел. Депутат навалился на Максима. Еще выстрел. Пороховая гарь. Уши заложены. Перед глазами – красные круги.
Макс оттолкнул безвольное тело и выскочил из кабинета. По коридору. Мимо испуганной секретарши. На воздух. Во тьму. Вдохнуть прохладу осенней мороси. Отдышаться.
Что теперь? Что там, за спиной? И что впереди? К брату. Он поймет.

«В коробке с карандашами
Дети спешат на площадь,
И на ветру полощут
Флаги над малышами…»