Пространство в национальном менталитете русских

Впервые опубликовано в сборнике материалов всероссийской научной конференции «Этнонациональная ментальность в художественной литературе» ( Ставрополь, 1999) под названием Пространственный концепт “поле” в этнонациональном менталитете русских».
          

          ПРОСТРАНСТВО В НАЦИОНАЛЬНОМ МЕНТАЛИТЕТЕ РУССКИХ

              В конце 18 века известный немецкий философ Иоганн Готфрид Гердер в
 
знаменитых "Идеях к философии истории человечества", высоко оцененных не только  его соотечественниками, но и русскими просветителями и писателями (в том числе Н. Гоголем и Л. Толстым), написал пророческие слова: «Пространства полны мудрости, а времена полны мнимого хаоса, и, однако, человек сотворен, очевидно, чтобы искать порядок, чтобы внести ясность
в свой малый промежуток времени, чтобы грядущее строить на прошедшем, - иначе зачем человеку память, зачем воспоминания?" Русское слово ПАМЯТЬ, концентрирующее в себе общечеловеческое понятие об удержании, закреплении знания и сохранении огромного объема информации, осуществляемых прежде всего вербальными средствами, связано с греческими mnemonicon «искусство запоминания" и английским  - mental -"мнемонический, а от него- mentality, т.е. "склад ума", "особенности мышления" и т.д.


Какое бы понятие  ни вкладывали специалисты в слово "менталитет", они не могут обойтись без включения в него значения памяти. Памяти не одного человека, а целых поколений, родов, национальностей, этносов. Тот же Гердер пишет: «В мифологии каждого народа запечатлелся (запомнился - Г.Ч.) присущий ему способ видеть природу, особенно зависящий от того, находил ли народ в природе больше  добра или зла, как подсказывали ему климат и гений". «Климат и гений" подсказывали славянам всю их историю: оседать на землях, оставленных другими народами, обрабатывать ее. «Они любили земледелие, любили разводить  скот и выращивать хлеб...".

Именно земледелие  и выращивание хлеба оставили в коллективной памяти славян, то есть в его менталитете, впечатление от самого доброго и самого нужного атрибута своей жизни -того пространства, которое в разные времена называлось “полем “, "нивой", "степью", "равниной", "ширью", "долиной” ,”долом  “ и др. Безусловно, эти слова не есть синонимы (каждое из них выстраивает своё семантическое поле и заслуживает специального исследования), но их объединяет нечто, что отсутствует или слабо зафиксировано в памяти других народов. Слово “полсе" легло в основу названия восточнославянского племенного объединения, ставшего ядром древнерусского государства. История славянских народов, и в особенности русского, сложилась  так, что первоначальное значение слова "поле" расширилось, приобрело массу других значений, также непосредственно связанных с особенностями  русской жизни и русского менталитета. В памяти народа навечно сохранилось одно из древних слов, впитавшее в себя множество оттенков и значений, связывающих русского человека с окружающим его пространством. Поле кормило человека, в поле росла трава для животных, прирученных человеком, по полю ходил и ездил человек, передвигаясь в пространстве,  в  поле он выставлял свои отряды для защиты от врагов, на поле умирали герои отечества и оставляли головы его враги... "Поле" ассоциировалось в  русском менталитете с ширью, простором, далью.


Не следует полагать, однако, что исключительно русскому народу принадлежит приоритет в обладании этнонациональными концептами. Русское "поле" так же окрашено ментально, как сибирское "тайга", северное "тундра", кавказское, альпийское, уральское "гора". Со словом "курган" ассоциируются кочевые тюрко-монгольские народы, со словом "степь"-бескрайние просторы Юга России и Заволжья, за "пущами" и "болотами" стоят понятия белорусского ландшафта, "дюны" ассоциируются с прибалтийскими песками. Столь же географически и этнически окрашены аравийские "пустыни",  библейские "холмы", мексиканские "прерии" и "каньоны", норвежские "фиорды", персидские "бустаны" и "гулистаны".

-"В пустыне чахлой и скупой, на почве, зноем раскаленной...." - Нет, это не Русь.
-"Внемлите радостному кличу, о дети пламенных пустынь!",".. .В пустыне блуждая три дня и три ночи, и зноем, и пылью тягчимые очи...", " Духовной жаждою томим, в пустыне мрачной я влачился..." - и это не Русь..

-"Ворон ворону в ответ: "Знаю, будет нам обед; В чистом поле под ракитой Богатырь лежит убитый...", - "Друг милый, предадимся бегу нетерпеливого коня И навестим поля пустые, Леса., недавно столь густые, И берег, милый для меня..."- вот это Русь, пушкинская Россия- с первого слова, с  первого вздоха.  (Конкуренцию слову "поле" по своей значимости для русского национального менталитета могут составить разве что "лес" и "река").

Для многих русских людей русское поле стало символом родины, истинной России. "От праздности и лжи, от суетных забав Я одинок бежал в поля мои родные," - писал И.А. Бунин. Самый народный из всех народных поэтов России Сергей Есенин в поэме "Гуляй-поле" соединил себя, свое сердце и душу, потрясенную катаклизмами гражданской войны, с Россией, с  русским полем:
Россия! Сердцу милый край!
Душа сжимается от боли,
Уж сколько лет не слышит поле
Петушье пенье, пёсий лай.
Уж сколько лет наш тихий быт
 Утратил мирные глаголы…

Но с песней « Полюшко-поле! Полюшко- широко поле!" ехали по полям России герои-кавалеристы,  шла пехота. "Здравствуй, русское поле! Я твой тонкий колосок”- так глубоко  ощущал свою связь с Родиной русский человек, приговорённый   всю жизнь тосковать, коль довелось ему оказаться на чужбине, по русскому полю,  русскому лесу, русской березе, русскому ветру и русскому снегу. Этот текст современной песни, написанный Инной Гофф, заставляет сжиматься сердце:
Поле, русское поле!  Светит луна или падает снег,
 Счастьем  и болью связан с тобою.
 Нет, не забыть тебя сердцу вовек.
 Русское поле!...    

Что же позволяет  памяти мгновенно воспроизводить связь слова "поле" с Россией, русскими пейзажами, видеть отчетливо колосящуюся рожь, дорогу и тройку, березку в низине или на холме, а то и богатыря Илью Муромца на  плотной лошадке, в доспехах и с мечом в руке? Почему слово ассоциируется с широким, необозримым, до горизонта, простором? Наверное,  потому, что память воспроизводит картины, представляемые ранее во время чтения стихов русских поэтов, рассказов русских писателей, во время восприятия полотен русских художников и т.д. Не следует исключать и генетическую память, частично сохраненную в рус¬ских песнях, пословицах и поговорках.

Интересно отметить, что   в зарубежных пословицах и поговорках слова, соответствующие русскому "полю", практически отсутствуют, а если они есть, то употреблены в одном значении: "место для земледельческих работ”. За словами, переведёнными как "поле" в иноземных пословицах, - башкирских, грузинских,  нильских, вьетнамских, китайских  и др.-- обычно не стоит образ широкого, бескрайнего пространства, оно или ограничено конкретным местом (“у подножья горы", например) или рождает представление о границах поля. А встречающееся множественное число "с полей", как ни странно, создаёт эффект уменьшения, миниатюрности клочков крестьянской земли.

Англичане в ранний период своей истории мало занимались земледелием, более всего – скотоводством и охотой, военным промыслом. Землю для посевов приходилось отбирать у природы осушением болот и расчищением полосок речных пойм. Земельные угодья назывались, в отличие  от современного field (букв, "поле"), - valleys ("долина"), soil ("почва") (букв, "суша", в отличие от sеа "море"). Возможно, ввиду отсутствия в  менталитете англичан аналогии русскому понятию "поле", фольклор не засвидетельствовал основного значения "поле", зато в многочисленном виде представил во фразеологизмах значение "field " как "место боя, сражения": - conquer the field- "одержать победу",— hold the field –“вести  военные действия", in  the field-"на войне, в походе", leave the field open-"не вмешиваться", take the field- "выступить в поход" и т.д. У В. Шекспира  читаем:"... I have set my life upon a cast ! Аnd  I will stand thе hаzагd ог the die! I think  thеге Ье six Richmonds in the field; Five have I slain today instead of him.” (W. Shakespeare, "Кing Richard the III", асt V, sc. 4) - "Я жизнь мою на карту ставлю. И я дождусь, чем кончится игра! Шесть Ричмондов, должно быть, вышло в поле: Я пятерых убил, а не его!".

В украинском языке, судя по всему, понятие "поля" и "нивы" разделились  давно, причем последнее ("нива") обозначает "земельный надел", в то время   как "поле", как и в русском языке, имеет более широкое пространственное значение: "За селом, край лiсу, на схилi, оберненому до сонця й поля , чорнiэ невеличка неорана нивка... Iнших нив навколо немаэ ... Це Стойкова нивка “ (Эллин Пелин, Знаю и можу, Оповiдання та казки.-КиIв , 1979, с. 38). Менталитет русского заставляет назвать полем: ровное место в горах, где не выращивают пшеницу или рожь. А.С. Пушкин| устами "кавказского пленника" называет "полем" пастбище: "Пустой аул с его  забором, поля, где, пленный, стадо пас". Известный русский кавказовед А.П. Берже так разъясняет горскую реалию относительно "поля", где пасётся  скот: "Местами попадаются обширные поляны, кое-где поросшие кустарником, на которых зреет хлеб и пасутся стада" (Чечня и чеченцы: в материалах XIX века.- Элиста: Санан, 1990, с. 6). Следовательно, пушкинское "поле" в "Кавказском пленнике" - это "поляна". Другой историк  Кавказа У. Лаудаев, не будучи русским по этнической принадлежности, избегает называть по-русски "полем" или "поляной" ровное пространство среди гор, прибегая к слову "плоскость" (Чечня и чеченцы: в материалах XIX века.- Элиста: Санан, 1990 , с. 80).
Помимо явления многозначности, столь присущего русскому языку и русскому менталитету, имел место исторический процесс возникновения и функционирования конкретизирующих единиц, выделяемых из семантического поля анализируемого слова и существующих параллельно с ним. Так, наряду с современным "полем" функционируют в языке более узкие понятия и названия - "равнина", "даль", "ширь", семантически отдалившиеся, но связанные с первоначальным "полем" слова типа " пустошь”, “пустырь”,   “поляна”,   “покос”,   “пахота”, “луг” и др…Как правило, они содержат указания на дополнительные признаки понятия , скрытые в слове “поле”. “Луг “ обычно бывает заросшим травой, цветами, не содержит посевов; "поляна” располагается на лесном пространстве; "пахота"- вспаханное, но не засеянное поле, “пустошь” - заброшенное, заросшее дикой травой ровное место, “покос”- часть луга, предназначенная для выращивания травы на корм скоту. Все эти слова несут в себе признаки этнонационального менталитета, определяемого либо по словообразовательным элементам, либо по образу, стоящему за словом. Другое дело - специальные слова типа “плантация”, “насаждения”.  Их  значения конкретизируются не столько по морфемным признакам,      сколько по сочетаемости с другими словами: “плантация чая, сахарного тростника, хлопка”, “лесные насаждения ” и др. За каждым из подобных слов-   определенный социально-экономический уклад жизни, определённый культурный слой.

Как же происходило  формирование понятий, стоящих за русским словом  “поле”, когда и почему возникли конкретизирующие самостоятельные слова, которые не только дополняли и закрепляли последующие значения, но и порой удалялись в сферу употребления других этносов либо перекочёвывали в русский язык из иноэтнической сферы? Уже в русских пословицах и поговорках наблюдается фиксация многозначности слова "поле": "Все поле- в шнурках” ( о вспаханном поле, загадка), "На поле ногайском, на рубище татарском стоят столбы точеные- головки золоченые" (о хлебном поле, загадка), “Вырос в поле дом , полон дом зерном", "В поле сережки на тоненьких ножках” (об овсе) и т.д.; "Ай во поле, ай во поле, Ай во поле Липынька! Под липою, под липою Бел шатер...". "Мы в поле были, Венки развили”,” а в поле холмёночка  стояла, а около холма дорожка лежала" –в этих загадках и прибаутках картина "поля"-разнообразная. На нём не только растёт жито, но и дерево ("липынька", в других текстах –“берёзонька”), цветы ( “венки развили"), в поле может стоять "холм" и даже “шатёр”(указание на русский эпос о Царь-Девице).

Интересно подмечена народной мудростью история  "поля" и его превращения из "хлебного поля" в “поле боя” и наоборот. Более расплывчатая семантика слова "поле", связанная с его многозначностью, наблюдается в следующих "золотых россыпях русского фольклора:
“В чистом поле четыре воли: хоть туда, хоть сюда, хоть обратно”,” Ищи ветра в поле", "Нашего поля ягодка, не того поля ягода”,” Псовая болезнь до поля, женская -до постели", "Голубое поле серебром усыпано” ( о небе).
Первоначальное значение слова "поле" следует искать и в русских былинах, и в народных песнях. Первоначально  под "полем" в его почти неделимом сочетании с  прилагательным "чистый" (чисто поле) подразумевалось ровное, открытое пространство, непосредственно лежащее за пределами поселения. Оно могло быть предназначено для земледелия как угодье ("Выехал Вольга во чисто поле, ен услышал во чистом поле ратая"), на нем могла расти трава, цветы, деревья ("Во поле береза, во поле кудрявая стояла"), или это было обозначение пустого, заброшенного необработанного пространства ("Я топила парну баенку из чиста поля полынкою, а растопляла парну баенку я цветами лазоревыми").
       Почти в каждой известной русской былине находим сочетание ”чисто поле" и, поскольку жанр былин - это прежде всего эпическое повествование о подвигах древнерусских богатырей, защитников отечества, естественно использование в них слова "поле" как соответствующего понятию “место битвы", "сражения" либо "пограничная территория", "застава"; “ Все сильные богатыри в поле разъехались. И подходила сила Мамаева ко тому же чисту полю", "Ты еще-то будешь ездить во чистом поли, во чистом поли  тебе да смерть не написана, - ты не бойся, езди по чисту полю", "Благослови  мне ездить во чистом поле, - с неприятелем мне да поборотися". Однако текст былин свидетельствует и о мирном предназначении "чиста поля”- это территория, пространство между поселениями: "А он едет-тко славному чисту полю, прямоезжею дорожкой в стольный Киев-град", “ Как не  далече-далече во чистом поли, тута куревка да поднималася, а там столбом пыль  да поднималася, - оказался во поли добрый молодец, русский могучий Святогор-богатырь".

Полезно понаблюдать за функционированием слова "поле" в произведениях русских классиков, имена которых более всего ассоциируются с русским  менталитетом, - А.С. Пушкина, И.С. Тургенева, Л.Н. Толстого, С. Есенина и др. Обратим внимание на то, что "поле" во многих случаях равнозначно своим контекстуальным и семантическим синонимам "даль”,”долина", "луг", "равнина" и др. При этом существительные как ядра концептов получают, например у Пушкина, атрибуты-прилагательные: "чистый", пустынный" (пустой), "степной", "широкий", "неведомый", "родной”, "русский" и др.: "Но долго все еще глядит Великий князь в пустое поле…” ("Руслан и Людмила") - "... В чистом поле Пасутся кони” ("Цыганы”) , “Казак не хочет отдохнуть Ни в чистом поле, ни в дубраве..." ("Полтава”), "Еду-еду в чистом поле..." ("Бесы") и т.д.
У Пушкина, а еще более у И. С. Тургенева, отмечается и специфическое  значение "поля" как места для охоты: "Но то-то счастье охотнику! Не зная ног; в отъезжем поле он гарцует..." ("Граф Нулин"); "Сосед мой поспешает  в отъезжие поля с охотою своей..." ("Осень"). У Тургенева наряду с традиционным значением "поля" как места с  ПО¬СЕВАМИ ( “СВЕТЛЕЕТ ВОЗДУХ, видней дорога, яснеет небо, белеют тучки, зеленеют поля…”) –фигурирует в "Записках охотника" понятие "отъезжее поле"( степь).
У Л. Н. Толстого в “Анне Карениной" также наблюдаем значение слова “ поле ” как угодья для 
охоты: "Теперь жарко, и мы к вечеру (двадцать вёрст) придём и возьмем вечернее поле; переночуем, а уже завтра в большие болота”, “Вечером еще сделали поле... и в ночь вернулись домой...". Толстовские фразеологизмы-  исконно русские, охотничьи, и вряд ли им найдётся эквивалент  при переводе на другие языки.

   Ещё одно значение, связанное с явлением полисемии в русском языке, имеет концепт “поле”, отражающее историческую функцию пространства быть местом действия ратных подвигов. Пожалуй, ни одно из русских слов, обозначающих рельеф местности,  связанных с природой, среди которой развивался и жил этнос, не увековечило себя памятниками, венками, монументами славы. Ни один народ в мире не имеет "Куликова поля", "Бородинского поля”, о котором в своё время так писал М.И. Кутузов: "Позиция, в которой я остановился при деревне Бородино в 12 верстах вперед Можайска, одна из наилучших, какую только на плоских местах найти можно". “ Живу на поле Отечественной войны, где вел бой Кутузов. Силы наши крепки и дух тоже. Крепите тыл", - писал домой своим родным начальник штаба
133 лёгкого артполка 32 стрелковой дивизии капитан П.П. Сарыгин. Это была его последняя весточка с фронта: Сарыгин погиб, защищая Бородинское поле".

В таком значении концепт “поле”, вызывающий ассоциации с подвигом былинных богатырей, запечатлен и русской литературой. Еще в "Полтаве" А. С. Пушкин так рисовал картину боя на равнине: "И битвы поле роковое гремит, пылает здесь и там". Отголосок древних былин слышится в "Сказке о мёртвой царевне: "Братья дружною толпой выезжают погулять, серых уток пострелять, руку  правую потешить, Сорочина в поле спешить иль башку с широких плеч у татарина отсечь". Идущее от былин "бранное поле" у Ф. Тютчева отметил Г. Гачев. Интересно, что этот образ возникает в связи с символом русского водяного
божества, - Коня морского, вскормленного "в широком божьем поле".  Знаменателен вывод ученого, проливающий свет на русскую ментальность: "Море освоено через поле, ширь, степь – как равнина русская ".  Этот же образный архетип, что у Тютчева, Гачев видит в “ Парусе” М. Ю. Лермонтова, в "Буревестнике" Горького. В его капитальном труде “Национальные  образы мира" это, кстати, единственное упоминание концепта  “поле").


Весьма убедительными представляются топонимические свидетельства изменения ландшафтов в результате производственной деятельности человека, что не могло не сказаться на изменении значения слова “поле”. Исторически сельское хозяйство Русской равнины базировалось на подсечном земледелии и смене пашенных участков через каждые 40-60 лет. Это явление характерно для большинства этнических территорий. Авторы называют в связи с  изменениями ландшафтов наиболее старые топонимы "гарь", "жар”, "пальник", "новь", "починок", "сеча", "целина", "чисть" (не отсюда ли “чисто поле"?). "В мореных холмах, - пишет один из исследователей топонимии, - часты топонимы со словом "гора", "холм"... Поле как земледельческое угодье новгородцами противопоставлялось "горе" как неудоби. В топонимии нередки народные термины "рель", "луг", "покос”, "наволок". Незначительное количество современных топонимов, сохранивших корень "поле" и "чистый", в отличие от значительного по объёму пласта топонимов с корнями "гора" и "лес", "река", свидетельствует о древности понятия "поле" и о малом количестве поселений возле полевых ландшафтов.

Однако не во всех районах России одинаково употребительно слово "поле". М. Шолохов в рассказе "Нахаленок" предпочитает называть участок земли с посевами "полоской", "посевом", "землею", но не "полем”. Из  привычных обозначений ландшафта на Дону и в Заволжье превалирует  "степь" ("Нахаленок"). В символико-эмоциональном плане, в плане выражения концептуально-пространственного содержания концепт "степь” эквивалентен "русскому полю", что отражено в народных песнях ("Степь да степь кругом") и в литературной классике: "Степь родимая”  наряду с "Тихим Доном", - самый выразительный шолоховский символ.  "Степные просторы" - ведущий лейтмотив и в лирике талантливого ставропольского поэта Ивана Кашпурова . В этом плане можно говорить о "поле" и "степи" как о синонимах, обозначающих безлесное ровное  пространство и несущих в себе трансцендентное, метатекстовое содержание.

И не только патриотическое чувство, тоска по родине или ностальгия по  прошлому вдохновляла и вдохновляет поэтов на создание великолепных гимнов русскому пространству - "полю" (степи). Человек ощущал себя частью этого пространства, признавая за ним главенство, пытаясь представить себе его будущее. Наверное, лучше Н.В. Гоголя никто не скажет о  грозном великолепии и незнакомой дали "пространства с названьем кратким "Русь": "Русь! Открыто и ровно все в тебе; как точки, как значки, неприметно торчат среди равнин невысокие твои города... Полный недоумения, неподвижно стою я , а уже главу осенило грозное облако , тяжёлое грядущими дождями, и онемела мысль перед твоим пространством. Что пророчит сей необъятный простор? Здесь ли не быть богатырю, когда есть место, где развернуться и пройтись ему? И грозно объемлет меня могучее пространство…у! Какая сверкающая, чудная, незнакомая земле даль! Русь!" 
В этих словах - пророчество и надежда…