ССМП Калуга

"Хрипит безнадёжный больной, отекая,
Кровавая пена ползёт изнутри...
И кто-то проворный, от страха икая,
Дрожащей рукой набирает ноль три..."
                из медицинского фольклёра.

"Звонит раз в сутки бабушка Рая
"Ой, помогите, я помираю"
Годы проходят, многих не стало,
Бабка всё звонит, просит "трамалу"
                оттуда же.


Как всегда процесс написания ещё не завершён. Мешает хронически летающая винда.

"МОЗГОВОЙ" КРИК

Вызов: ДТП, перекрёсток Либкнехта-Московская. Перевернулась маршрутка с пассажирами. В составе нашей бригады: я, зелёный фельдшер, Олька - пухлая блондинка, тоже фельдшер, Лёха - студент на практике и доктор, Ирина Леонидовна - по обмену из Молдовы.
Наша задача - приехать, рассортировать пострадавших и дождаться приезда других бригад.
На месте ДТП, как это и должно быть, толпы народа, гаишники, МЧС, всё, как положено. Выскакиваем из газельки, бодренько мчимся к месту самого плотного скопления народа (чисто по логике, где больше народа, там самое интересное, соответственно, самая наша работа).
На этом месте отвлекусь немного. Собственно, что из себя представляло само ДТП. Ехала маршрутка с пассажирами, тихо себе так, мирно, насколько вобще возможно мирно умеют ездить маршруточники. А навстречу ей - синяя тойота, в салоне которой мальчик с правами и безправная девочка. Только девочка за рулём (мальчик дал порулить). И выруливает девочка на встречную полосу. А там, соответственно, маршрутка. Которая на момент нашего приезда уже лежала на бок повёрнутая...
А в маршрутке в салоне сидело дофига народу. Но это не главное (они все живы). Главное, что в кабине сидел только водитель и один пассажир - мальчик двадцати лет от роду, ехал к бабушке из института. И вот этот бабушкин студент в момент аварии вылетает через лобовое стекло (пробил ли он его собой или оно разбилось до - история умалчивает). Пропахал по асфальту он ещё метра три.
Опять же лирическое отступление: у людей, которые по долгу службы имеют дело с дорожно-транспортными проишествиями и сбитыми пешеходами имеется в запасе одна верная примета - выживет пострадавший или нет - если тело лежит в обуви - жить будет. Если тело в полёте/скольжении разулось, то спасай-не спасай, всё равно помрёт. У мальчишки было 50 на 50. Левый кроссовок на асфальте, правый на ноге.
Вот около этого пассажира и собралось больше всего народу. С помощью МЧСников (спасибо ребятам) грузим пострадавшего в салон нашей газельки, где интенсивно начинаем осмотр и добольничную помощь. Короче, в связи с тем, что малый нехило шибанулся башней, наш доктор диагностирует у него начинающийся отёк мозга. Пациент дёргается в судоргах, руки-ноги его ловим всей бригадой по салону, к этому ещё добавте потёки крови, разбрызгиваемые куда только можно и пронзительный "мозговой" крик. Описать этот крик словами сложно, это надо слышать. Ну, так как вы это читаете, описать всё-таки надо. Тут у меня два варианта - если вы были в зоопарке, то видели и слышали там обезьян. Вот тот пронзительный обезьянний крик отдалённо напоминает "мозговой". Второй вариант - это то, что романисты описывают в книгах. Крик, от которого кровь стынет в жилах. Незнаю, как кровь, у меня лично нифига не стыла. Но уши закладывает и душу наизнанку выворачивает - это да, есть такое. Хочется плакать и блевать одновременно.
Добольничная помощь наша заключалась в установке кубитального катетера и инъекции реланиума (на совести Ольки), наложения на голову повязки "шапочка Гиппократа", дабы снизить разбрызгивание крови по салону санмобиля (моя задача) и держания пациента во время вышенаписанных манипуляций и транспортировке в больницу (это уже кто куда схватит).
Под аккомпонемент крика довозим пациента до приёмного отделения областной больницы. Встаёт ребром вопрос - надо ведь его теперь в больницу затащить...
Открываются задние двери, за нами стоит девятая, вроде, бригада. в составе доктора-педиатра Павлика (о нём ещё будет сказано ниже) и фельдшера Ольги Б. Наша Олька, отпустив ногу пациента, с которой она за время дороги уже практически сроднилась, обращается к коллегам, типа "ребят, неплохо бы помочь". Павлик (тянет написать Морозов), срочно убегает куда-то в дебри приёмника, Олька Б. самоотверженно бросается на помощь.
Важный момент - нога пострадавшего свободно парит по салону, ибо не зафиксирована, судорги пациенту реланиум, увы, не отменял, а голова нашей Ольки повёрнута в сторону, обратную пациенту.
Обрадовавшись дополнительной паре рук от Ольки Б., наша Олька пытается вернуть себе конечность пациента, с целью чего поворачивает голову в сторону предположительного местонахождения оной. Конечность, в свободном парении, видимо тоже истосковалась по Ольгиным рукам, поэтому с радостью летит навстречу. Но не в руки, а в лоб. Мне показалось, что на секунду мир стал светлее. От искр из глаз Ольки (в дальнейшем от удара у неё оказалось сотрясение головного мозга).
В общем, с горем пополам, прилагая все возможные усилия, затаскиваем нашего мальчонку в приёмник. Навстречу нашей живописной компании выходит дежурная медсестра приёмника. Лет этак давно за сорок, в глазах прищуренных - океан цинизма, на грудь, затянутую белым халатом плавно опускаются штуки три подбородка.
- Где сопроводок?
(Сопроводок - это такая бумажка, которую пишет "скорая помощь" на пациента, и с этой бумажкой пациента сдаёт больнице. И туда записываются данные паспортные и что, собственно с пациентом произошло.)
Ирина Леонидовна начинает мымре приёмной объяснять, что сопроводка нет, т.к.
а) писать было некому, ибо руки все заняты у всех;
б) писать особо нечего, так как по причине, указанной выше, документы мы у мальчонки не искали и он один хрен идёт у нас, как неизвестный и
в) на словах скажу, шо с ним, а сопроводок напишу потом, это ж минутное дело.
Три подбородка на эту речь жмут плечами:
- Без сопроводка не возьму.
Напомню, что пострадавший забрызгивает кровью уже стены приёмного покоя и судорги с криком у него никто не отменял.
Лёха, две Ольки и я держим парня, пока доктор пишет сопроводок.
Больница берёт пациента. Ещё один момент - на крик его сбежались врачи, медсёстры, медбратья. И тихо стоят в сторонке с интересом разглядывая. Наконец один из врачей начинает нами командовать:
- У него травматический шок! (глубокомысленно) Его надо в противошоковую! Везите.
По правилам "скорая" не имеет права проходить дальше приёмника. Сраать все хотели на правила.
Везём, фиг ли делать. Сначала в лифт, потом на второй этаж, там по коридору. Глубокомысленный врач возмущается:
- Куда вы его везёте?!! Противошоковая не там.
Аха, да, конечно. Прям каждый вечер на сон грядущий люблю, знаете ли, полистать план областной больницы. И все корпуса, коих немеряно, знаю досконально. Первым высказывается Лёха. Нецензурно и громко. Общий смысл "мы тут первый раз, и в какой стороне противошоковая не знаем". Врач, в Лёхиной же манере, объясняет дорогу. Кульминационный момент: носилки с пациентом уже наполовину в противошоковой и тут кого-то из эскорта осеняет:
- В реанимацию его везите!
Где у них реанимация мы тем паче не в курсе. Ладно, фиг с ними, завозим в реанимацию, сгружаем тело на кровать, разворачиваем свою каталку и собираемся уходить.
Толпа народа - одних наших пять человек. И со стороны больницы человек восемь. Голос в спину:
- А раздевать его кто будет???
Возвращаемся, быстро срезаем на мальчишке всю одежду и сваливаем кучей на пол. Уходим.
В чью-то светлую голову пришла идея сразу тут и помыть салон машины. Громыхая вёдрами идём с Лёхой за водой, ополаскиваем, протираем, и, так и не придя в себя от работников приёмного отделения, я бескультурно выливаю кроваво-грязную воду на дверь входную, белую. С чувством глубокого морального удовлетворения. За что получаю "респект" от Лёхи и Ольки.
Возвращаемся на станцию, узнаём паспортные данные пациента (в реанимации нашли документы и сообщили на станцию), получаем лёгких люлей за поведение в приёмнике и садимся за писанину.  Доктор - карту вызова, я - рецепт на реланиум. Рецепт пришлось писать 2 раза. Первый экземпляр был задет кровавым рукавом.
P. S. Сентябрь этого же года. Работаю по детской бригаде. Стоим после вызова у смутно знакомого адреса. Достаю из блокнота тот самый «испорченный рецепт» и точно – тот самый адрес. Отпрашиваюсь у бригады, захожу в подъезд. Квартира 133. Звоню.
- Кто там?
- А такой-то здесь проживает?
- Да, а кто там?
- Это со «скорой»…
И дарю рецепт. На память…


БОМЖ
Вызов: лежит мужчина. На улице Чичерина, возле такого-то дома. Едем - я, Олька-блондинка и студент наш нецензурный Лёха.
Подъезжаем по адресу, начинаем вертеться вокруг вышеозначенного дома в поисках лежащего мужчины. Водитель наш, Сан Саныч, глазасто выпаливает пяное бомжеватое тело, которое, однако ни фига не лежит, а относительно приняв вертикальное положение тела, весьма неуверенно, но, тем не менее, целеустремлённо, пытается тормознуть маршрутное такси. Олька, не спеша отзвониться на станцию, командует притормозить метрах в тридцати от тела. Далее - картина маслом, всей бригадой ржём и откалываем комментарии по поводу действий бомжеватой фигуры. Тот наконец-таки тормозит транспорт, падая и матерясь погружается внутрь. Вздыхаем облегчённо. Не, ну нам же проще - клиент ушёл, нам не работать. Начинаем неторопливо объезжать дом с целью развернуться. Заезжаем за угол и тут перед нами выскакивает женщина лет пятидесяти и начинает активно махать руками, привлекая наше внимание. Наш (теперь уж точно наш) пациент лежит за углом здания на земле возле стены.
Думая про себя примерно следующее "вот сука какая, пьянь подзаборная, ты нажрался, а нам тебя таскать" вылезаем из машины и идём к телу. Ничего подобного, тело не пьяно. Замечаем первые странности - одет не очень чисто, но в целом прилично. Через плечо его сумочка синего цвета, чем-то набитая. В кармане - мобильный телефон, не новый, чёрно-белый, но рабочий. Переворачиваем мужчинку - сзади затылок начисто выбрит, примерно до линии мочки уха, на выбритом участке зарубцевавшийся, но ещё не побелевший послеоперационный рубец. Запаса знаний в голове хватает на предположение, что операция была сделана четыре-шесть месяцев назад. Ладно, Олька диагностирует у тела ОНМК (для немедиков - то, что в народе называется "удар" и "инсульт", то есть парализация). Вздыхая и проклиная "тот день, когда я пошла работать в ноль-три", вынимаю из машины носилки мягкие, общими усилиями перекладываем на них БОМЖа и, с помощью прохожих, загружаем его в наш реанимобиль. Закрывшись, начинается сбор анамнеза:
- Фамилия, имя, отчество?
Работающей верхней конечностью тело извлекает из сумки паспорт. Удивляемся, открываем, читаем. Выдан недавно и явно в Калужском бомж-центре. Назовём этого БОМЖа, допустим, Андрей. На самом деле имя я его не помню, но назвать как-то надо.
- Прописка есть?
- Да, в Челябинске.
- А в Калуге что делаешь?
Андрюшка неожиданно для нас всех начинает плакать. Плач полупарализованного человека это, я вам скажу, зрелище малоприятное во-первых и загрязняющее окружающую среду во-вторых. Ибо сморкаться и ловить слюни пациент не может. Здесь немного отойду от темы повествования, был в моей практике случай - молодой мужчина, лет этак 35, парализовало в машине. Работала я тогда вдвоём с доктором и в салоне с ним ехать пришлось мне. И по дороге у чувака открылась "фонтанная" рвота. Можете не верить, но поток рвотных масс долетал до потолка автомобиля, после чего красиво распадался на струи и падал куда придётся. После поворота головы пациента на бок, тот же фонтан весьма себе нехило бил в стену. Так что загрязнить окружающую среду такой пациент очень даже может.
По дороге Андрей рассказывает нам с Олькой (Лёху, как наиболее брезгливого мы отправили к Сан Санычу в кабину) свою историю. 36 лет, прописан в Челябинске, с женой в разводе, есть дочь, 14-15 лет от роду. Как попал в Калугу - ехал с Москвы, по дороге избили, ограбили, пришлось обитать у нас. Что делал в Москве - перевалочный пункт на пути из Германии. А там-то чего забыл? Андрей был профессиональным боксёром, выиграл дофига соревнований. Пока в одном из боёв не получил удар по голове, после чего начал мучится жуткими мигренями. В родном Челябинске ничего диагностировать не смогли и отправили его в Москву, в какой-то там исследовательский центр. Там у Андрея диагностировали опухоль головного мозга, но сказали, что за операцию они не возьмутся. Поэтому (благо были запасы финансовых средств) он отправился на операцию к немцам. Там данную операцию сделали, однако гарантий дальнейшей благополучной жизни не дали. Далее было возвращение на родину, ограбление под Калугой. Раз в неделю звонит дочери и врёт, что всё ещё находится в Германии. В течении полугода после операции четыре-пять нарушений мозгового кровообращения. Только восстанавливается после одного - через некоторое время всё по новой. В заплечной сумочке - многочисленные выписки из больниц. Это я к тому, что всё рассказанное им - это не ложь, в медицинской документации его рассказ о своём заболевании подтверждается.
Привозим клиента в областную больницу, после быстрого осмотра дежурным невропатологом, нам даётся команда везти Андрея в терапию, дежурющую по БОМЖам. Сегодня дежурит четвёртая больница.
В нашем славном городе система такая: так как БОМЖи тоже люди и имеют свойство хворать, соответственно им необходимо оказывать медицинскую помощь. Скорая, подобрав такого вот хворающее трезвое (относительно) тело, обязана его госпитализировать. Приём невкусных пациентов разделён больницами города по дням недели. Четвёртая же горбольница имеет весьма неудачное терапевтическое отделение. Неудачное - в плане транспортировки лежачих больных, ибо порог отделения для этого впринципе не предусмотрен. В связи с отсутствием пандуса и наличием крутых ступенек.
Приехав ко входу, выкатываем носилки и отправляем Ольку на поиск дежурного терапевта. В ожидании стоим с Лёхой и Андреем.
- Можно сигарету у вас попросить?
Лёха включает медика:
- Вам курить нельзя! Понимаете - нельзя!
Выключаю медика у Лёхи:
- Да ладно, хуже-то ему уже не будет. Хуже уже некуда...
Достаю ЛМ ментол, даю Андрею, прикуриваю. Закуривает Лёха и Сан Саныч. Присоединяюсь к ним.
Наверное, со стороны мы смотрелись очень странно - на носилках пациент, лежащий на боку, рядом я - сорок пять килограмм в мешковатой синей форме, с другой стороны каталки Лёха - чёрные волосы до середины лопаток, собранные в хвост, пирсинг в брови, пирсинг в губе, лоб в шрамах от ожогов (в детстве попал под взрыв газового котла), в голубом хирургическом костюме и, прислонившись к машине, Сан Саныч, пятидесяти лет от роду...
Дальше описывать смысла нет. Я думаю в подъёме лежачего больного по степенькам на носилках ничего особо интересного нет.


АМПУЛЫ
История первая. Рассказывала подруга Таня - работаем с ней в разных сменах. Была она с фельдшером Леной Г. Вызов: маточное кровотечение. Приезжают, ночь, хочется лечь и спать, а не лечить, пациентка - относительно молодая женщина, маточное кровотечение не особо интенсивное. В больницу той ехать не особо охота, пишет, как положено в таких случаях, отказ от госпитализации. Естественно клятвенно заверяет, что с утра непременно сходит к своему гинекологу. В общем, Лена Г. принимает решение сделать женщине 2 кубика этамзилата (кровоостанавливающее) внутримышечно. Открывает рабочую сумку-укладку, наощупь вынимает ампулу, протягивает Таньке:
- В мышцу.
Танька же, без задней мысли берёт шприц, открывает ампулу, набирает и опять же, особо не парясь, делает бабе укол.
Уже в машине Лену Г. осеняет:
- А что мы ей вкололи? Надо глянуть бы...
Уже по приезду на станцию выясняется, что вкололи, мягко говоря, не совсем этамзилат. А аминазин. Аминазин, надо сказать, кровоостанавливающим эффектом совсем не обладает. Его обычно в психбольницах буйным колят. Дабы те лежали спокойно, расслабленно в полубессознательном состоянии и не мешали своими криками и действиями читать дежурной медсестре например, Донцову.
Что делать - накосячили, причём накосячили не хило. А вдруг баба до утра кровью истечёт и не дай боже, кони двинет. Опять же - пойти к своему врачу она вряд ли сможет. Вот вы пробовали когда-нибудь на себе аминазин? А я пробовала - ещё на третьем курсе своровала на практике в стационаре, думала, что от него "торкает". Интересно же... Нифига - сутки проспала мёртвым сном и ещё двое отходила от эффекта. Это я просто для наглядности.
Надо идти исправлять косяк, при чём косяк в большей степени Лены Г., нежели Танькин. Ленка, как старшая по бригаде, идёт к старшему врачу смены сдаваться. И переворачивает всю истории - ампулу она не давала, доставала из сумки её Танька. Татьяне, соответственно минус, к пациентке высылают другую бригаду - фиг бы с ней, пусть дрыхнет, но этамзилат сделать надо. Все живы, но репутация весьма подмочена.
История вторая. Рассказывал фельдшер Д. Только-только начал работать на скорой, буквально третья или четвёртая смена, дают вызов: бронхиальная астма. Бабушка-хроник, приступ в идеале у неё снимается минут через десять после укола. Приступ астмы снимается следующим образом - в один шприц набирается эуфиллин, разводится, в другой шприц дексаметазон в количестве двух ампул и тоже разводится. Колется сие в вену, по очереди. И вот Д. набирает вышеназванное и начинает колоть, решив начать с дексаметазона. А вот тут надо сказать, как эти ампулы выглядят: маленькие - один миллилитр - из коричневого стекла, на ампуле бумажная этикетка с названием. И ампулы адреналина тоже маленькие, коричневые и с бумажной этикеткой... Думаю, все поняли что с чем было попутано. Но Д. этого не знает и спокойно продолжает вводить бабушке лекарство. Примерно на седьмом введённом кубике у бабули снимается приступ и она начинает охать-ахать, как же ей хорошо и "шо никогда приступ так быстро не снимался". Однако Д. уверенно докалывает весь шприц и на всякий случай выходит из вены, ибо страрушка лицом красна и глазами сияюща, а духом и движениями бодра и весела. Для немедиков поясню - при некупируемом стандартной терапией приступе бронхиальной астмы, адреналин как раз-таки является препаратом выбора. В общем, ничего страшного не произошло - поржали дружно да и всё. Бабушка только, наверное, долго не могла заснуть.
История третья. Танька, уже мелькавшая в истории первой. Вызов: калужская хронь, которая сидит на реланиуме. Все знают, все были и не по разу. Задача скорой - приехать, сделать бабуле её же реланиум, прикрыть дверь и валить. Незадача - у хрони кончилось лекарство, лежит, страдает, трясётся, ко врачу за новым рецептом пойдёт только завтра, а плохо-то сейчас. Естественно мысль сделать ей наш реланиум в голову никому из бригады даже не приходит - во-первых показаний к нему явных нет, мало ли, что бабушка хочет, во-вторых - банально все будут дружно и долго подкалывать. Но делать-то чего-то надо, по той простой причине, что нелеченная бабка может вызывать скорую этак много раз за ночь, пока не получит ожидаемого облегчения. Официально она не наркоман, однако, симптомы явной ломки. Бабку нужно успокоить. Чем из наших лекарств можно вырубить пациента часов на восемь, если к тому же имеется такой фактор, как повышенное артериальное давление? Ответ - дроперидол. И вот Танькина напарница даёт команду - полкубика дропа в задницу. Полкубика-кубик - это вполне достаточная доза. Больше не стоит, ибо давление может упасть по нулям, да и впринципе любой человек, получив большую дозу, весьма себе может сделаться вдруг мёртвым. Ночь. Танька загоняет в шприц пять кубиков дроперидола (задумавшись) и колет это бабушке. И уезжают спать.
Раз десять, а то и побольше, после этого случая уже лично я была у этой бабки. Живее всех живых. Калужские хрони бессмертны.
История четвёртая. Имена изменены. Фельдшер Лера, моя одногруппница. Весьма себе странная девочка, но вреда коллективу от неё нет - сплетни не распространяет, никого никуда не посылает, жизнь и атмосферу социума не портит. Впрочем, пользы от неё минимум. История услышана неоднократно и записана в наиболее достоверном варианте. Лера работала с фельдшером Т. На вызове фельдшером Т. было сделано назначение больной - церукал (штоб не блевала) на физ. растворе внутривенно. Лера набирает церукал и разводит его магнезией. Здесь несколько слов о магнезии: укол "от давления и чтоб в голове посветлело". Чаще колется в мышцу, ибо при внутривенном введении может дать (а может и не дать) всякие неприятные вещи, типа остановки сердца. Является так называемым "горячим" уколом. Сие означает, что при введении магнезии внутривенно, пациенту становится не очень комфортно, бросает в жар, может слегка затошнить, однако, всё индивидуально. Мешать же магнезию ни с какими другими препаратами, кроме физ.раствора не рекомендуется. Ну так вот, Лера, с заряженным бояном приближается к пациентке и не может попасть той в вену. Укол делает сама Т., думая, что в шприце церукал разведённый. Поэтому загоняет лекарство не особо медленно...
Пациентку откачали. Т. от Леры отказалась категорически и навсегда. Лера до сих пор работает.
История пятая. Из личного опыта. Все хоть раз за время работы путают ампулы, но не все в этом признаются. Как вариант - не замечают, если ошибка не смертельная. Собственно, у меня это было аж два раза. Первый ещё на практике. По весне подобрали околевшего бомжа, загрузили его в машину, там начали лечение. Собственно, моя функция, в то время ещё студентки, заключалась в открытии ампулы и подачи уже открытой фельдшеру на сумке. перепутан был физ.раствор с хлористым кальцием. Благо, та, что набирала, имела полезную привычку читать название препарата перед набором в шприц. Вскрытый хлористый кальций просто полетел на пол и не был использован по назначению. Второй раз - после десяти месяцев работы. Приехали к простуженному и пьяному алкоголику, жалующемуся на температуру. От температуры делается литическая смесь - анальгин и димедрол - в мышцу. Вместо димедрола я набрала кордиамин. Прозрение пришло в момент укола, когда пациент начал охать-ахать, что ему больно. От сочетания анальгин-димедрол сильно больно не бывает, а вот от кордиамина весьма себе. Ошибка не смертельная, алкашам кордиаминчик самое то. Вот только, снизилась ли температура - понятия не имею.


ЕПИХИНЫ
История рассказана Иркой из седьмой бригады. Седьмая бригада это вобще тема отдельная. Ибо старшая там Катя-галоперидол. кличку свою Катюха получила заслуженно, так как по молодости-юности на чём только не сидела. Предпочтительней на игле. И это с отцом-наркологом.
Берёт, значит, седьмая бригада вызов в диспетчерской и прямо там же уже начинают ржать. Повод: кровотечение из полового члена. Из данных указан только адрес. С хиханьками-хаханьками едут обслуживать налогоплательщика. Ситуация драматичная: мужик решил изменить жене, с целью чего пошёл к любовнице. Страсти, охи-вздохи, и наконец наступил собственно кульминационный момент - любовница пытается занять позу "женщина сверху", уверенно лезет на него и пытается соединить тела и души путём соединения тел. Стыковка двух орбитальных станций проходит неудачно (то ли с направлением ошиблась, то ли просто что-то не так сжала), и у мужчины ломается стыковочный аппарат. Реки крови (практически фонтаном), крики, паника, всё в лучших традициях. Мужик зажимает повреждённое достоинство простынёй, женщина в панике вызывает скорую помощь.
Галоперидол начинает опрос-осмотр. Кровь уже не фонтанирует, так, слегка сочится.
- Фамилия?
Мужик, сдерживая смех:
- Епихин.
Седьмая бригада, сдерживая смех:
- Как произошла травма?
Чел всё подробно рассказывает.
Госпитализация в третью больницу, к урологу.
Уже в приёмнике - идёт Ирка и Катька впереди, Епихин сзади.
- Бугага, мы к урологу.
Медсестра приёмного отделения, читая сопроводок, начинает ржать, потом зовёт уролога. Тот приходит, также суёт нос в сопроводок и тоже начинает смеяться. Мужик присоединяется к ним. Потом, сквозь смех и слёзы:
- Вам-то смешно, доктор... А вот что я жене скажу теперь?...
Занавес.
Вобще, травмы половых органов, да и вобще, всё связанное с ними происходит не часто. Рассказывали, например про бабку, которая на старости лет решила покайфовать. Так как дед двинул кони лет десять назад, помочь ей было некому. Вот за что я люблю Задорнова - это за расхваливание смекалки русского народа. Думаете, старая перечница помаялась и успокоилась? Нифига подобного. Берёт, значит бабуля пузырёк валерьянки и обильно мажет себе в интимных местах. Потом берёт кота и показывает ему источник аромата. Обезумевшее от внезапно свалившегося счастья животное сначала начинает вылизывать, а потом грызть бабушкины места. По воспоминания бригады, которая на это дело ездила "всё в крови, а там у бабки всё на ленточки порвано".
Или вот ещё - муж с женой жили себе совместно пятнадцать лет. И тут мужу приходит в голову разнообразить интимную жизнь. Соответственно, он предлагает жене заняться анальным сексом. Жена - ни в какую. муж настаивает. Жена выдвигает аргументы, типа это вредно, ей будет больно, да и вобще, нафиг оно ей надо. Муж продолжает упорствовать. Баба выдвигает последний аргумент (видимо, лишь бы отвязался), типа давай сначала я тебя туда, а потом ты меня. На свою голову муж соглашается (видать, сильно хотелось). Тут встаёт вопрос - чем она его туда. В итоге, сошлись на флакончике от какого-то парфюма, подходил по форме. Жена, предварительно смазав всё, запихивает мужу флакончик в задницу, делает то, с целью чего впихнула и вынимает. Суть беды в том, что в процессе крышечка с флакончика снялась и внутри осталась. Попытки самостоятельно извлечь успехом не увенчались.
Травма мошонки. Муж с женой поскандалили и решили подраться. Жена, в пылу сражения хватает мужа за самое дорогое мужчине. Нарощенные ногти и всё такое. Мужик неловко дёргается и жена гелевым когтем протыкает ему мошонку. Фельдшер, которая писала карту вызова, долго думала, как правильно пишется "мошонка". В итоге написала "машёнка", однако точки над "ё" поставить забыла. Диагноз получился следующим "рваная рана машенки". Водитель её, увидев написанное, не преминул постебаться:
- Да ты её (мошонку) и в руках-то ни разу небось не держала...
И ещё, про задницу. Мальчик, двадцати одного года от роду, напился в незнакомой компании на чьей-то квартире, при чём напился очень даже лихо. Естественно, вырубился намертво. Незнакомая компания решила над ним, пьяным постебаться, весьма своеобразно. Проснувшись утром мальчик спокойно встал и пошёл (!!!) домой. Уже из дома вызвал "скорую" с жалобами на дискомфорт в прямой кишке. Благополучно был доставлен в областную больницу с подозрением на геморрой. Там сделали очень красивый рентген - снимок таза, на котором чётко видна бутылка от пива (позже выяснилось, что это было "клинское"), пуговицы и молния, засунутые ему в кишечник. Думаю, мальчик сделал выводы.
Ещё слышала о девочке лет девятнадцати с редким видом аллергии - на сперму. Девочка сожительствует со своим молодым человеком, который, прекрасно зная о её отягощённом аллергоанамнезе, с периодичностью раз в месяц спускает ей либо в рот, либо на лицо/куда-нибудь на тело. После чего девочка начинает задыхаться, мальчик вызывает ей "скорую", которая девочку спасает, а потом везёт в третью больницу. Где её любят, помнят и знают.


ПЕРВЫЙ И ЕДИНСТВЕННЫЙ
Вызов: алкогольная кома под вопросом, Комсомольская роща, обезьянник. Полунедоврачебная бригада - я, уже упомянутая Олька-блондинка и также упомянутый Павлик, врач-педиатр. Приезжаем, осматриваем пациента, действительно, алкогольная кома. Там же, на полу ментовском ширяем тело кордиамином, после чего оно (тело) начинает вяло шевелиться, однако из комы не выходит. На вид пациенту лет около сорока - сорока пяти. Загружаем в салон реанимобиля, везём в третью больницу. По дороге мужчина (кстати, на вид вполне приличный, нифига не бомжеватый, ну перепил - бывает) начинает подавать первые признаки жизни, однако упорно не приходя в сознание. Признаки жизни заключаются в невнятном бормотании матерных слов, подёргивании нижней конечности и шевелении пальцами рук. В трёхе благополучно перегружаем тело на больничную каталку и завозим в приёмник. Пашка отдаёт сопроводок, медсестра начинает вызванивать врача. И тут сработал мой мочевой пузырь. То есть чисто по логике - я в больнице, туалет метрах в десяти от приёмника, работать ещё всю ночь и неизвестно, когда нас на станцию пустят. Соответственно включается рефлекс "пИсать надо не когда хочется, а когда есть такая возможность". Тут ещё одна оговорочка - пациента мы завезли в положении лёжа на боку.
Олька и Пашка чешут в сторону выхода, я же движусь в направлении унитаза. Быстро сделав свои дела, разворачиваюсь и иду на выход через приёмник. И что я вижу - мужик наш лежит себе на спине, не дышит и морда синяя-синяя. Пояснения для немедиков: когда человек в коме, обязательно нужно ложить его на бок, ну или хотя бы поворачивать набок голову. Просто, если на спину - то язык может запасть, перекрыть дыхательные пути, сначала он перестаёт дышать, потом остановка сердца и всё...
Первым делом создаю панику и шум. Шума добавляет медсестра, правда тематика у неё другая "скорая! вы нам труп привезли! забирайте свой труп, нам труп не нужен!" На мои крики из коридора прибегает какой-то врач, а со стороны входа Пашка и Олька. И мы начинаем дружно его откачивать: Олька вытаскивает язык из дыхательных путей, Пашка делает искусственный массаж, пришлый врач раздышивает мужика мешком амбу, я же верчусь вокруг, за ненадобностью не участвуя в процессе. Врач орёт медсестре (а их в приёмнике двое - молодая и старая):
- Адреналин! Преднизолон!
Старая медленно ковыляет в процедурный кабинет, по дороге врач отменяет первую команду:
- Звони в реанимацию!
Медсестра так же вяло чешет к телефону и пытается дозвониться в реанимацию. Там не берут трубку о чём она сообщает врачу. Тот орёт:
- Да пешком бы давно уже сбегала, мать твою!
И добавляет:
- Одна бегом в реанимацию, вторая сюда.
Слышу тихие перешёптывания медсестёр. Молодая:
- Не, я не пойду.
Старая (хватаясь за телефон):
- А я в реанимацию звоню.
Молодая:
- Аа, ну ты звони давай, а я туда пешком пока сбегаю.
В общем, ни одна к врачу так и не пришла. Мужик был откачан без лекарств и передан в реанимацию.
Спрашиваю у врача:
- Доктор, а вы какой доктор?
- Да я вобще уролог...
Нехилая гордость была за себя самою: ведь если б я пописать не пошла - помер бы мужик. первый раз реально спасли человека. Больше пока на моей памяти никого не откачивали. Даже с дефибриллятором и полной сумкой медикаментов...