Иллюзии

                Посвящается двум мужчинам, без которых я не стала бы той, которой стала. Ребята, я вас люблю.


I.
...Тем вечером я заехала домой, к родителям. Уж и не помню, зачем – по-моему, что-то хотела взять…
- У нас тут большая дикая крыса бегает! – сообщила младшая сестра, едва открыв дверь. В руке у неё был небольшой деревянный кинжал-меч, когда-то купленный мной в сувенирной лавке лондонского Тауэра.
- И что? – не сразу врубилась я.
- Боюсь! – ответила она мне. – Эта дура у нас в комнате; видишь, даже дверь закрыли!
- Вижу! – я повесила куртку, сняла кроссовки и пошла туда, предварительно забрав у мелкой деревянное оружие. Вошла, закрыла за собой дверь и, встав на середину комнаты, огляделась…

…В лицо бил яркий солнечный свет, и мне, в моих доспехах гладиатора, было нестерпимо жарко. Полуденное средиземноморское солнце старалось вовсю, на арене Колизея города Пула не было ни кусочка спасительной тени. В моей правой руке удобно и привычно лежал эфес готового к бою меча, левая же рука держала щит. Чуть повернув голову, щурясь от солнца, я заметила… нет, заметил, – поднимавшуюся за стенами Колизея пыль – там на рысях по городу проходила ала, знаменитая конница Великой Римской Империи.
   Заиграли трубы, стоявшие повсюду легионеры гулко ударили мечами в щиты – в свою ложу входил наместник Императора Тиберия, Сулла Август. Потеха для плебса и знати – а для нас, гладиаторов, кровавая битва – должна была вот-вот начаться…
    Встряхнув головой, я попытался оценить ситуацию. Так, ничего особенного… два тигра по краям на цепях, один будет нападать… оу, великий Юпитер, они всё-таки изловили этого кугуара, о котором ходило столько рассказов! Мда, императорские охотники куда как ловки – поймали эту зверюгу не поранив, а лишь разозлив временным заточением… С тигром – я был уверен – проблем не будет. А вот кугуар… с ним я сталкивался впервые.
  Их выпустили одновременно, с разных концов арены. Обе кошки, не сговариваясь, бросились ко мне. Прыгнули… но я отскочил в сторону, и они сшиблись между собой. Началась грызня; толпа недовольно загудела – бой диких кошек им был не так интересен, как борьба гладиатора за свою жизнь. Легионеры, стоявшие вокруг арены, повинуясь жесту Суллы Августа, растащили дерущихся тигра и пуму, толкнув их в мою сторону. Я не стал больше ждать. Тигр был пойман на меч прямо в прыжке, но его вес плюс инерция отбросили меня назад; я упал и едва успел уклониться от удара лапой – тигр, прикованный к правой стене, вознамерился перекусить мной. Кугуар разделял его идею, поэтому уже успел оказаться рядом. Я вылетел из-под туши убитого мной зверя, пытаясь не оставить в ней свой меч. Это было проблематично – клинок прошёл насквозь, выйдя из спины зверя, а второй мой соперник явно не желал ждать, пока я сумею его вытащить…   Прыжок… я опять увернулся, успев ещё и ударить кошку краем щита. Следующую атаку я встретил щитом и мечом – мне удалось-таки вырвать клинок из мёртвого тигра.
  Кугуар теснил меня, пытаясь достать когтистыми лапами и острыми клыками. Жёлтые глаза горели яростным огнём – остановиться этот зверь мог, лишь упав замертво. Я увёртывался, прикрывался щитом, но атаковать почти что не мог – по сравнению с тигром эта кошка была куда как стремительна. Я начинал уставать, пот заливал глаза… да что же такое добавили сегодня в мясо, от чего я едва не терял сознание под лучами палящего солнца? Ведь не первый же день… - Мысль оборвалась. Кошка дотянулась до моей левой руки, оставив на ней три глубоких царапины. Кровь привела её в ещё большее бешенство, но для меня это обстоятельство стало неожиданно благом. Рванувшись ко мне с единственным желанием – убить, - она попросту наткнулась на мой меч; мне оставалось лишь выкинуть руку подальше вперёд…
  Внезапно солнечный свет стал слишком ярким, на секунду ослепив меня…

  Я проморгалась, с удивлением протёрла глаза левой рукой… Что это было? Глюк? Осмотревшись, я поняла, что в комнате ничего не изменилось, кроме того, что из батареи торчал крысиный хвост. Я подошла, потянула… дохлая крыса вывалилась, и мне пришлось выходить на балкон, чтобы вышвырнуть крысиную тушку в кусты. Внезапная боль в левом предплечье заставила меня вздрогнуть. Я уронила деревянный меч (который почему-то металлически лязгнул о кафельный пол балкона) и закатала рукав. На плече медленно исчезали, затягиваясь на глазах, три глубоких царапины…

II.
  Я не рассказала об этом эпизоде никому, даже младшей. Вечером, долго не засыпая, лежала, глядела в потолок и думала… а что же это было? Галлюцинация? Придумка? Прошлая жизнь? Так ничего и не решив, я уснула. Наутро, записав в подробностях увиденное, я закинула листок в ящик и на пару недель забыла о нём. Но вскоре мне пришлось дописывать свою легенду.
  Это случилось, когда я шла мимо городского Дворца Культуры. Была Масленица, толпы народа гуляли, веселились, выпивали – в общем, развлекались кто как умел. Начиналось завершение праздника – торжественное сожжение чучела зимы. Огромное, метров на пять, чучело стояло на помосте, обложенное ветками и пожалуй, уже облитое какой-нибудь горючкой. Рядом дежурили две пожарные машины. Не знаю, зачем, – но я остановилась. Кто-то больно толкнул меня, я обернулась…

…меня тащили по грязной улице какого-то города. Я шлёпала босиком по камням, руки были связаны верёвкой, за которую и тянули, заставляя меня идти всё дальше. А что, собственно, происходит?! Я завертела головой, споткнулась, упала – чего мои конвоиры не заметили и сгоряча протащили меня пару метров по мостовой. Вот что за..?! Мысль сбилась в абсолютно непристойную форму, но я усилием воли убрала её, сменив на размышления. Впрочем, времени на них уже не оставалось – меня вывели на площадь, провели сквозь расступившуюся толпу и подняли на возвышавшийся в центре помост. Прикрутили верёвками к столбу. Ё-моё, да что ж такое творится?! К сожалению, очень скоро я это поняла…
- Жюли д’Этре, потомственная герцогиня, обвиняется в колдовстве, ереси, отрицании величия Господа Бога нашего, непризнании владычества Святой Матери Церкви, порочной связи с Сатаной, осквернении христианских святынь…
Блин, перечисляемых деяний мне хватило бы на лет тридцать жизни; между тем, судя по некоторым признакам, мне было не больше 18-20. Святая Инквизиция не сильно по мне прошлась, во всяком случае, тяжёлых телесных повреждений не было – наверное, я сразу во всём призналась. А имя… Жюли – значит, Франция? Да, там с ведьмами не церемонились… Голос, обладателя которого я не видела, поскольку вынужденно стояла к нему спиной, закончил:
- …наказуется сожжением тела, дабы душа её, пройдя очистительный огонь, смогла искупить грехи свои и вернуться на землю!
- Не виноватая я! – попытка возразить закончилась ничем. В рёве толпы меня попросту никто не услышал. Я оглядывала этих людей – сейчас в них было столько ярости, ненависти… больше звериного, нежели человеческого! Во взглядах – только жажда крови и боли – моей… И вдруг, среди этого океана негатива, я споткнулась об один-единственный взгляд… Инквизитор, в чёрном балахоне с откинутым на плечи капюшоном, - вполне обычный вид – но этот человек был явно не последнего ранга в их иерархии.. и глаза – глубокого карего цвета.. И вот тут мне уже стало абсолютно всё равно, что со мной будет. Шум толпы, хруст подтаскиваемых к помосту веток и сучьев, ненавидящие взгляды – всё это отступило на второй план. Он смотрел на меня изучающе, ему было любопытно, как будет вести себя ведьма, уже пойманная, приговорённая.. хотя вместе с тем я видела в его глазах скуку – видимо, это была далеко не первое аутодафе, на котором он присутствовал.
  Между тем, к моему шесту уже подтащили такую кучу хвороста и дров, что хватило бы, пожалуй, домик построить. Сложили горкой, палач, почтительно поклонившись, протянул факел человеку в чёрном:
- Великий, не сочтите за дерзость..
Великий Инквизитор. Всё понятно..
Он, не задумываясь, кинул горящую головешку в гору веток. А я… я не могла даже закричать – настолько испугалась; но одновременно к страху подмешивалось чувство абсолютного пофигизма и ощущение иллюзорности происходящего. Огонь подбирался ко мне, я уже чувствовала его реальность и жгучесть… ой, мамочки! И тут, почувствовав на себе взгляд, я подняла глаза от пламени и увидела – другого.. Инквизитор, младшего ранга, но на две головы выше всех остальных; глаза – нехарактеризуемого цвета, ближе к зелёному… и где-то в глубине взгляда – искорка, значение которой я не сразу поняла. Он что, в меня… влюблён?! Он «поймал» мой взгляд, и я больше угадала, чем услышала:
- Je t’aime…
- Je t’aime… - отозвалась – не я, а та, другая, Жюли д’Этре…
  Дальше всё было как в кино, – при замедленной съёмке. Он усмехнулся и сделал какое-то движение рукой. Из рукава его балахона вылетела острая стальная семилучёвая звёздочка. Траекторию я отследила с каким-то безучастным спокойствием – конечной целью была одна из артерий на моей шее. Что ж, в моём положении это был лучший выход – мгновенная смерть предпочтительнее мучительной… Я закрыла глаза и, не обращая внимания на гул толпы и треск пламени, начала ждать… Но прошло пять, семь, десять секунд – ничего не менялось. Странно, я, вроде, должна была быть уже мертва?! В удивлении, я открыла глаза…

…гул карнавальной толпы и потрескивание горящего чучела зимы внезапно перекрылся подвыванием сирен – пожарники тоже решили внести свою лепту в праздник и всеобщее веселье. Я покрутила головой, припомнила эпизод с крысой… Да что это со мной творится? Не было ни гроша, да вдруг алтын – за 20 лет ни разу, за последний месяц – уже дважды! Мне становилось интересно – что же дальше?..

III.
  Пару недель я ходила в ожидании, была готова к любой неожиданности или необычайности, но ничего не происходило. Я начала уже забывать обо всех этих «происшествиях», другие, повседневные дела, заслоняли воспоминания… Однако судьба – или кто там заправляет подобными развлекухами? – обо мне не забыла, преподнеся очередной сюрприз как раз тогда, когда я меньше всего этого ожидала.
- Ну давай, ну давай в лошадки поиграем! – канючила в очередной раз младшая.
- Отстань! – возмущалась я. Эта перепалка длилась вот уже 15 минут, и в конце концов я не выдержала.
- Мелкая, знаешь, кто такие «зануды»? Это те, которым проще дать, чем объяснить, почему тебе не хочется!
- Что дать? – не поняла она.
- Непринципиально! – усмехнулась я, вставая с кресла. – Пойдём, так и быть, три минуты поиграем.
- Ура! Ну, тогда вставай на четвереньки, будешь моей лошадкой!
  Блин, и зачем я её послушалась?..

  Холодный ноябрьский ветер задувал в щели сарая. Было промозгло и неуютно. Переступив с ноги на ногу, я… стоп! Какого, спрашивается, у меня четыре ноги?! Я оглядела себя – да, четыре, и ещё хвост, круп и грива; мать-перемать, да я ж лошадь! От удивления мне фыркнулось; тут же в тёмном углу сарая кто-то заворочался, прикрикнул:
- Стой тихо, дура! Спать не даёшь! – вдогонку к словам в меня полетела скребница. Я понурилась, отошла подальше, попыталась как-то согреться… Спустя полчаса-час, когда мне уже начало казаться, что я сейчас тут же и помру, скрипнув, отворилась дверь.
- Гриня, вставай! Леди покорми, почисть и поседлай; и сам собирайся, пароход через два часа! – с этими словами в сарай вошёл офицер. Красивая белогвардейская форма – пусть давно не новая, но сидящая идеально, - сапоги, фуражка, эполеты… Но главное было не эта мишура. Я взглянула ему в глаза и тут же поняла – пропала. Не влюбиться в него было невозможно.
- Здравствуй, Леди, милая моя девочка! – он погладил меня по шее, протянул кусочек сахара… Я хрупнула сахар – его оказалось до неприличия мало, но мне было хорошо известно, что и это сейчас – роскошь…
  Спустя полтора часа я стояла на пристани в компании денщика Гришки и слушала, как мой хозяин, Николай, уговаривал капитана пропустить меня на борт.
- Ну ты что, ладно тебе, она в трюме поедет, мешать не будет! Слушай, она мне жизнь столько раз спасала, не могу я её здесь бросить! Вот хочешь, сверх билета заплачу, все деньги бери – пропусти только!
Капитан курил самокрутку, мрачно сплёвывал; наконец терпение его иссякло.
- Так, поручик, или садись, или я пошёл. Хочешь с лошадью своей тут остаться – вперёд, посмотрим, как она тебя от краснопузых защитит.
  Офицер оглянулся. Отошёл от капитана, подошёл ко мне…
- Гриня, бери вещи, неси на корабль. Леди я сам расседлаю…
  …пароход уходил… а я оставалась. Было холодно, начинался снегопад, а у меня не было ни попоны, ни даже вальтрапа – ничего, чтоб согреться. Я минуту подумала, фыркнула, ударила копытом по камням причала, и… прыгнула в ненастное ноябрьское Чёрное море. Фонтан брызг, изумлённые возгласы оставшихся на пирсе, обжигающий лёд воды… Спустя минут десять мне удалось догнать пароход. Рискуя нахлебаться воды, я заржала – громко, чтобы услышал хоть кто-то… но этим «кем-то» оказался Николай. Он перегнулся через борт, увидел меня, удивился… прищурил глаза, но больше ничем не выдал своих эмоций.
- Леди, ну зачем? – прошептал он.
- Я доплыву за тобой, правда; только не оставляй меня одну, не уплывай; я и через море, до Турции – сумею, обещаю, и потом всё будет хорошо, и я не раз ещё помогу тебе, возьми меня с собой! – жаль, что он не понимает лошадиного языка…
  Николай на секунду закрыл лицо ладонью, опустил голову… затем вдруг резко выпрямился, в его руке блеснул наган… пуля взвихрила маленький фонтанчик вблизи от моей шеи, вторая плеснула перед мордой, третья ушла куда-то далеко… У него были отчаянно-бешеные глаза, кажется, он не понимал, что делает. Правая рука, державшая пистолет, дрожала; левая сжимала поручни с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Подошёл Гриня, моментально оценил ситуацию, вытащил наган из рук офицера. На секунду я встретилась глазами с денщиком и поняла – у него рука не вздрогнет; во взгляде плескалось раздражение и ненависть.
  …пуля ударила в шею; всё тело пронзила дикая, нереальная, затопившая сознание боль. Сквозь застилавшую глаза пелену я ещё успела увидеть, как Николай закрыл лицо рукой и медленно уселся около поручней.

- Старшая, старшая, что с тобой?! – моя не на шутку перепуганная младшая сестричка теребила меня за плечо. Я перевела тело из лежачего положения в сидячее, дотронулась рукой до шеи… горло нестерпимо саднило, а на пальцах оказалась кровь.
- Я сейчас, погоди! – хрипло каркнул мой голос. Пока я дошла до ванной, боль в горле прошла, и напоминанием об очередном видении осталась лишь окровавленная ладонь…

IV.
  Я гадала – сколько же ещё раз мне «покажут» подобные картинки и к чему, вообще, всё это? Судя по временам, дело шло к завершению, крайний мираж – я точно знала – относился к ноябрю 1921 года, когда последние части армии барона Врангеля покидали потерянный Крым, увозя с собой память о великой Российской Империи. До «моего» времени оставалось 85 лет.
  Тем вечером всё было как обычно – прийти, поесть, залезть на форумы, лечь спать… Чудеса начались позже…

  …меня грубо стащили с кровати, для ускорения добавив сапогом куда придётся. Пришлось по рёбрам и спине, что не добавило кайфа моему подъёму.
- Шнеллер, шнеллер, руссише швайне!
  Блин, это ещё что за новости?! Разгоняя остатки сна, я отчаянно пыталась сообразить, куда меня так настойчиво толкают автоматными прикладами. Охрана у дверей комнаты отдала честь моим конвоирам:
- Хайль Гитлер!
- Хайль! – отозвались те, попутно придав мне ускорение – опять сапогами. Я влетела в маленькую комнатушку, оказавшись лицом к лицу с офицером в чёрной немецкой форме.
  Разговор наш был коротким и предсказуемым.
- Ти есть рюсский коммунист?
- Да пошёл ты!
- Ти есть комиссар-партизанен?
- Что ты ко мне прицепился, знать не знаю ничего!
- Ты стрелять в наших зольдат и делать порча вещам! Тебя надо немного убивать!
- Чееегооо?! – я с недоумением уставилась на него. Он крикнул что-то на немецком, и тут же меня вытащил из комнаты всё тот же конвой. Всё теми же методами. Ну, понятно, будут они разбираться… тем более, что на этот раз я не помнила, может, и в самом деле я подсыпала им в кашу пургена или бросила в умывальник лягушек… всяко бывает. А они теперь целый международный скандал раздуют, черти дойчландские!
  Такими мыслями я себя, разумеется, только успокаивала. Давно было ясно: на дворе 1942 или 1943 год, на все положения Версальской системы давно и прочно положено товарищем Гитлером, а я нахожусь где-то в Польше или Германии, партизанила с компанией товарищей, попалась. Никакого международного Гаагского суда не будет, меня быстренько и по-тихому грохнут в поле или за сараями… а к чему мне подобный опыт, я так и не поняла.
  Внезапный звук клаксона отвлёк меня от размышлений – оказалось, что меня уже вывели во двор и собирались ещё куда-то тащить, но теперь конвоирам было слегка не до меня – они, вытянувшись в струнку, демонстрировали рабскую преданность делу фашизма. Из подъехавшего автомобиля вышел какой-то важный немецкий офицер, пошёл в дом… на секунду наши глаза встретились, и меня словно дёрнуло током – опять он!.. Его взгляд мгновенно превратился из устало-безразличного в оживлённо-вспоминающий, но выражение лица ничуть не изменилось. Я была под конвоем, значит, преступница, значит, за знакомство со мной с него могут слететь не только погоны… После того, как он вошёл в дом, конвоиры перестали изображать из себя ревностных солдат и собирались уже исполнить приказ начальства – то есть отвести меня за угол, поглумиться слегка, а потом застрелить и закопать. Но судьба распорядилась по-другому.
  Оба офицера – дознаватель и прибывший – вышли на крыльцо, что-то сказали охране, и через пять минут площадка перед домом была заполнена фашистами. Приехавший проверяющий произнёс перед ними какую-то горячую речь, общий смысл которой состоял в том, что такую дрянь, как я, надо расстрелять напоказ, чтобы все видели и бла-бла-бла… А убивать меня он будет сам, единолично.
  Стоять в поле, на краю глубокого оврага, и смотреть, как он неторопливо заряжает и проверяет пистолет… не те ощущения, которые я рекомендовала бы испытать каждому. Протирая воронёную сталь рукавом форменного обмундирования и не поднимая глаз на меня, он внезапно спросил:
- Ты откуда? – акцент, хоть и присутствовал, был практически незаметен.
- Не помню! – честно призналась я.
- Не хочешь говорить… а я из Берлина. На Александрплатц живу. Будешь – заходи.
- Издеваешься, да? – мой голос звучал спокойно и устало.
- Нет. Сейчас я буду стрелять… но не в тебя. Ты слишком… в общем, тебе не время умирать. В овраге кусты, постарайся после выстрела быстро укатиться до них. Подождёшь до темноты, потом я приду. Заберу тебя, сделаю паспорт. Как зовут?
- Алекса. – почему именно так, я не поняла сама.
- Хорошо. Удачи. – с этими словами он подошёл ко мне вплотную, полуобернулся к ожидавшей в ста метрах роте солдат, крикнул им что-то патриотическое… а затем демонстративно приставил пистолет к моей шее. Толпа разразилась оживлёнными воплями. И никто из них не заметил, что на самом деле он целится не в горло, а куда-то вдаль. Прогремел выстрел; одновременно с этим я почувствовала сильный удар в бок. Задыхаясь от боли, я упала, и, помня о нашем разговоре, укатилась далеко вниз. Забилась в траву и кустарник и быстро отключилась.

  Услышав вопль будильника «Ющенко – так!» я в изумлении подскочила на кровати. Что за…?! Приснилось, что ли? Однако бок болел весьма ощутимо, а проведя рукой по волосам, я обнаружила запутавшиеся травинки и песок. Ясно… ещё одно «дежа вю»… Решив окончательно убедиться (в чём – сама не сформулировала), я выключила назойливый будильник (выходной, как-никак!) и включила компьютер. Полазив по Интернету, я поняла – всё-таки эпизод не был полным бредом. С чёрно-белой оцифрованной фотки на меня смотрел тот самый офицер. «…тело было найдено в секретном бункере Гитлера 10 мая 1945 года…» - гласила одна из фраз под фотографией. Значит, мы – или они? – так и не встретились на Александрплатц…

V.
  Честно говоря, я не ожидала уже ничего. Скорее всего, моё предыдущее «альтер эго» прожила всю свою интересную жизнь, и тихо-мирно скончалась незадолго до моего нынешнего рождения. Сама я об этом ничего не помнила, а в интернете никакой информации найти не удалось. Да и что мне было искать – «кого спас офицер в какой-то деревне»?..
- Расплескалась синева, расплескалась.. – напевала я себе под нос, играя в очередную игрушку – «Снайпер Элит»..

…локоть, упиравшийся в землю, чуть дрогнул. Картинка в оптике покачнулась.
- Чё за? – шёпотом спросил меня Лёха, наш снайпер. – Разучился СВД держать?..
- Чуть не уснул! – отозвался я и снова прильнул к окуляру, разглядывая казавшуюся такой мирной и тихой «зелёнку».
- Я тте усну, ять. Смотри внимательно, сейчас мимо той речки наши ребята пойдут.
  Я кивнул. И вдруг ко мне пришло осознание, кто я такой, где я и что здесь делаю. Шёл 1984 год, советские воины выполняли свой интернациональный долг. Я – Роман, мне двадцать пять лет, я родился в городе Орёл, а теперь... Вообще-то я вертолётчик, но вот сегодня Лёха, решив, что ничего необычного не будет – так, положим пару «духов» – взял меня с собой. И даже отдал мне на поругание свою винтовку.
  Чуть слева и сзади послышались винты. Взлетал наш командир звена, я сразу узнал звук его вертушки. Сегодня именно ему выпало быть «чёрным тюльпаном». Эх, капитан-капитан… лучше б ты докторским бобиком побыл… но тут мы уже ничего не выбирали, не решали и не… не. Всё было решено за нас. А нам – только выполнять..
  От философии меня отвлёк удар локтем в бок. Всё верно, это война и нечего тут спать или думать… Я вновь прильнул глазом к прицелу, надёжно уперев в правое плечо приклад винтовки. И чего Лёха завёлся? Подумаешь, дед, внук и ослик, с большими бурдюками спускавшиеся к речке. За водой люди идут, зачем же из каждого афганца делать душмана?.. Я даже немного разозлился на снайпера – и чего, спрашивается, было меня пинать?.. Убрался от прицела, расфокусировал взгляд на общую картину. Из-за изгиба речки показались наши – трое ребят из взвода майора Евтихеева. Шли по привычному маршруту; увидев компанию с ослом насторожились было, взялись за автоматы, но потом махнули рукой и пошли дальше. До окончания дозора полтора часа, а там обед и наверное, курево будет – их капитан с утра на что-то такое намекал.. Эх, хорошо!..
  Когда тишину «зелёнки» разорвала автоматная очередь, никто сразу не смог врубиться, что произошло. Один из тройки стал оседать, зажимая руками живот. Ещё один просто упал. Третий.. тоже. Этот гадёныш, эта мелкая тварь, афганчонок лет девяти, достав из бурдюка автомат, в три секунды расстрелял наших ребят! И кажется, намеревался ещё и «контрольные» выпустить! Я не осознавал, что я делаю. В оптическом прицеле, на пересечении линий, оказался не ребёнок. Оказалась бешеная собака, которую просто следовало пристрелить. По ушам ударил хлёсткий выстрел СВД.
- Готов! – спокойно сказал я.
- Да. Метров 450. Но не суть… - как-то странно отозвался Лёха. – Посмотри на меня.
- Зачем?
- Что у тебя с глазами?
- Ничего.
- Псих. Чёртов псих! Никогда больше не смотри так.
- Как – «так»?..
- Ты сам знаешь. Отдай инструмент.
- Да на… забирай… - я протянул ему винтовку. – А почему..
- Знаешь, Ром, - задумчиво произнёс Алексей, – я очень рад, что мы с тобой на одной стороне. Не хотелось бы быть убитым такой безжалостной тварью. Такой тварью, как ты.

  На мерцающем экране компьютера светилось поздравление. Игровая миссия была завершена успешно. А я.. меня трясло. Потому что я знала, как он – или я? – уйдёт на этот раз. Знала. Помнила. И очень хорошо, что на этот раз меня «выдернуло» раньше. Потому что просто упасть вместе с вертушкой не так страшно, как быть сбитым с вертушкой, полной раненых…

VI.
  Собираясь на организованную мной форумовку, я здорово волновалась. Кто приедет? Как найдёмся? Всё ли пройдёт «на уровне»? Эти мысли не покидали меня даже на работе. Вечером, уже перемещаясь в метро к месту встречи, я почувствовала, что тревога куда-то ушла, уступив место волнующему ожиданию. «Станция Чистые Пруды» - возвестил женский голос. Я на секунду задержала дыхание и шагнула вперёд.
  У памятника Кирову уже собралась группа народа. «Наши» - решила я. Естественно, а кто ещё мог стоять тут, держа на виду плакат со знаком радиации?
- Всем привет! – улыбнулась я, подходя.
- Привет! – вразнобой отозвались ребята. Я быстро глянула на них… и вдруг… мне стоило неимоверных усилий воли не вскрикнуть от удивления. Двое.. ставшие за последние месяцы слишком знакомыми…
И я уже знала, что будет с нами.
Но – вот честное слово – мне было совершенно наплевать на это знание…