Шахматы богов. Часть I. Глава 2

Сергей Петрович не был плохим водителем. Друзья находились в полном восхищении от его способности ловко проскакивать пробки в утренний час пик. Правда, ездить с ним предпочитали с закрытыми глазами. Но гололед Сергей уважал, и зимой экономил бензин, разъезжая на общественном транспорте. Почему ему стукнуло в голову сесть за руль и поехать в ближайший ночник, когда в такое время еще работали киоски возле его дома, неизвестно.
Но надо отдать ему должное: в самый последний момент он сумел вернуть себе управление и съехал в кювет. С трудом продравшиеся через образовавшуюся пробку медики только разводили руками: каким образом из той груды металлолома удалось извлечь что-то живое? И от чего потерял сознание человек в целой машине? Пожав плечами, врачи госпитализировали обоих, сдав их машины на попечительство ГИБДД.


Первая мысль Милевского, когда он очнулся, была: «Почему так темно?», а если точнее «Какого черта я проснулся в такую рань?!». Через пару секунд он понял, что у него закрыты глаза. Веки не слушались и отказывались подниматься. В панической попытке прислушаться к своему телу, Сергей обнаружил, что тела, в общем-то, нет. По крайней мере, того тела, что он привык ощущать.
«Так... спокойно... если я умер, значит это ад. Странный какой-то... или рай? Нет, не похоже... О, я понял! Это туннель! Хм... а где тогда свет? Нет, не то... чистилище? Вряд ли... Великий распределитель? Место вечного блаженства?.. – писатель постепенно переключился на содержимое листовок, так заботливо впихиваемых прохожим заядлыми сектантами. – ...Вечная нирвана? Немного смахивает... Значит, были правы... буддокриты, или как их там? Неважно... итак, я в нирване. И че терь делать?»
Но не успел Милевский насладиться всеми прелестями потустороннего мира, как его размышления в духе извечного вопроса «Что делать?» были прерваны самым наглым образом. Тьма постепенно отступила, и под симфонию Моцарта превратилась в белый потолок.


Пробуждение для Михаила было самым, что ни на есть, приятным. Теплое одеяло укрывало до самого подбородка, под головой лежала мягкая подушка, мобильник тихонько отыгрывал любимую мелодию. Признаться, любимой эта мелодия была не всегда. Года два назад любимая девушка чуть ли не силой заставила поставить Моцарта на все ее звонки. Вначале эта музыка раздражала, после вошла в привычку, а потом стала ассоциироваться с чем-то настолько родным и дорогим, что Моцарт перенесся в разряд любимого.
Лениво потянувшись на кровати, Михаил нащупал телефон. Голос в трубке был взволнованным и раздраженным одновременно:
- Где ты пропадаешь?! – без приветствия начала Лена. – Я тебе уже вторые сутки пытаюсь дозвониться! И что за женщина постоянно...
Дальнейший поток слов Тигров просто не слушал, удивленно рассматривая окружающую его обстановку: четыре кровати, тумбочки около каждой; на стуле в углу сидит молоденькая девушка, увлеченно читающая женский журнал. Определенно, он в больнице. Вылетевшие из головы события начали постепенно восстанавливаться в памяти. Дорога, машина, занос... Черт возьми, когда же это было?
- Ты мне ответишь или нет?! – из голоса пропали нотки волнения, уступив место раздражительности.
- Да, конечно... Странно, что батарея не села, – невпопад брякнул Михаил, все еще обозревая помещение. – Ты знаешь, я наконец-то выспался. Правда, от казенного матраса спина болит... – зачем-то добавил он и глубокомысленно замолчал.
Внезапно в трубке стало тихо-тихо. Можно было услышать любую помеху, любой треск некачественной связи лучшей коммуникационной компании. Аспирант тоже молчал, пытаясь собрать разбредающиеся мысли в единое целое. Наконец, на том конце трубки собрались с духом и осторожно произнесли:
- Миша, солнце... а ты где? – голос звучал настолько ласково, что даже у занятого размышлениями Михаила зародились некие подозрения.
- По-моему, в больнице.
- Как ты так умудрился? – в голосе плескалось море нежности и жалости. – Я же тебе говорила, не напрягайся... Диссертация – это ведь не главное в жизни... Что врач говорит? Это лечится?
- Да я целый, не волнуйся.
- Да... и говоришь ты, как нормальный... Это приступами, да?
Подозрения Михаила начали крепнуть.
- Лена, я в аварию попал... А ты о чем?
- В аварию?! Фу, слава богу!!! – из трубки донесся радостный смех. Тигров почувствовал, что пропустил что-то важное.
- Не думал, что это тебя так развеселит, - обиженно произнес он. – Может, ну ее, эту диссертацию? Лучше возьмем твою машину и врежемся в столб! Весело будет!
- Хм... а у тебя сотрясения мозга нет случайно?
- А что? Представляешь, как удивится правительство? Они просыпаются – а столбов нет...
- Знаешь, я лучше к тебе сейчас приеду... ты где лежишь?
- Без понятия, - аспирант даже пожал плечами. – Я вообще только что очнулся.
- Ничего себе, а диссертация как? Опять переносишь?
- Нет, ни за что! Меня так из аспирантуры выгонят... какое сегодня число?
- Двадцать третье...
- Что?! Она же завтра...
- Я поэтому и спросила, - извиняющимся тоном сообщила Лена. – Ты уже никак не успеешь...
- Я не успею?! Ты мне скажи, я когда-нибудь что-нибудь не успевал?!
- Угу... например, тот случай, когда...
- Неважно! – к стыду Михаила, в голосе его появились полуистерические нотки. – Меня сегодня выпишут!
- Даже так? Хм... ну, тогда удачной защиты. Завтра увидимся?
- Да, конечно... я позвоню! – Тигров уже был занят отрыванием от своего тела многочисленных проводков непонятного назначения. Краем глаза он успел заметить, что сидевшая до этого спокойно девушка, бросила журнал и очень быстро выбежала из палаты.