Шахматы богов. Часть I. Глава 3

Выходить из городской больницы глубокой ночью – не самая приятная вещь в мире. Даже если тебя только что напоили горячим чаем, с пониманием выслушав слезливую историю о безумно волнующейся маме, у которой нет городского телефона.
Времени до защиты оставалось все меньше, дорога до дома казалась все более длинной, и настроение Тигрова ухудшалось. Проклиная себя за дурацкую привычку держать все деньги на карточке, он умудрился еще пару раз поскользнуться и один раз упасть, сильно вывихнув ногу. Хорошего настроения от этого не прибавилось, поэтому в голове у аспиранта начали прокручиваться те выражениях, которые обычно заменяют на «вырезано цензурой».
Разумеется, он, не ждал никакого ответа, когда проклинал работу городских дворников. Не ждал и тогда, когда сетовал на жестокую судьбу и собственную невезучесть. И уж совсем не ожидал ничего услышать, когда после второго километра начал называть эту самую невезучесть последними словами. Поэтому не удивительно, что он во второй раз растянулся на тротуаре, когда чей-то раздраженный голос у него в голове произнес:
...Ну, может, хватит? У меня уже уши в трубочку свернулись!


Первые минуты телефонного разговора Сергей Петрович просто прислушивался, пока окончательно не убедился в чудовищной догадке: он - это не он. Во всяком случае, тело не его. Чье? Милевского это не сильно интересовало. Гораздо важнее было, как он в него попал, и как вернуться обратно. Горы фантастической литературы мгновенно заворочались в памяти. Вкратце – сознание в другом теле, тело где-то там. Причин переноса сознания не видно... а в книгах все подробно объясняли... Еще более он укрепился в своей мысли, когда взгляд Тигрова скользнул по комнате и мельком показал писателю его тело. Настоящее, живое... увешанное некими аппаратами и трубками, но живое. Все еще не до конца веря в происходящее, Сергей почувствовал себя героем одной из его любимых книг, и попытался выяснить обстановку.
Писатель чистосердечно молчал, пока неизвестный человек разговаривал с какой-то девушкой, считающей его сумасшедшим. Терпеливо выслушивал сумбурные мысли о диссертации. Тихо взвывая от тоски, терпел всю вываливаемую на уши дежурной медсестры сопливую лапшу. Он даже вытерпел оскорбления, которые мысленно высказывались всем дворникам мира. Но то, что началось после того, как этот ненормальный упал… творческая натура несчастного не выдержала таких однообразных и бессмысленных выражений…


От удара ныли все кости, но подниматься на ноги не было ни сил, ни желания. Да и зачем вставать, когда осознаешь страшную истину: врачей иногда надо слушать. Да не просто слушать, а ловить каждое слово. Что там эта милая, замечательная, заботливая, добрая медсестра говорила про сотрясение мозга? Возможны такие психологические отклонения, как… Что как? Не важно… интересно, раздвоение личности входило в этот список? Скорей всего, иначе, откуда оно? Или ему показалось?
…Не волнуйся, не показалось, - издевательски хмыкнула вторая личность.
- Уйди, чудовище… не мешай думать… – попытался отмахнуться Тигров. Но шизофрения оказалась назойливой..
…И о чем же это ты думаешь?
- О том, как тебя лечить.
…Себя полечи! Я нормальный!!!
- Ты-то, может, и нормальный... Блин, разговоры с галлюцинациями усложняют процесс лечения. Сгинь!
…Между прочим, я не галлюцинация.
- Угу...
…Я кара и благословение твоей жизни!
- Ну да…
…Я гениальные проблески в беспросветной серости твоего разума!
- Конечно…
 …Я появляюсь из ниоткуда и исчезаю в никуда, я плод твоего подсознания, я твоя смысловая галлюцинация!
- Все-таки галлюцинация!
…Но ведь смысловая! Я то, что ты слышишь, хотя слышать не желаешь.
- Ты начинаешь меня понимать...
…Ты можешь не перебивать?! Я жаркий летний ветер в январе, когда ты открываешь форточку, чтобы вдохнуть свежий воздух, я стук дождя по крыше, когда светит солнце, я… блин, забыл! В общем, я Сергей. Ты рад?
- Глюки, мечтающие сделать мое существование ярче… еще и цитируют что-то. Брысь отсюда, Сергей!
…Ладно, извини… немного не в ту степь, подумаешь... В общем, я догадываюсь, как так получилось... – и Милевский, не дожидаясь согласия, принялся вываливать на математика все, что мог вспомнить из фантастики.


Михаил Иванович уже входил в подъезд своего дома, когда голос в его голове закончил излагать сюжет любимой книги. Сам Тигров в подобную ерунду не верил, поэтому уже на средине романа перестал обращать внимание на рассказ. Принять плод фантазии какого-то автора за правду он не мог. А вот вспомнить все передачи, которые когда-то смотрел, и найти ответ было как раз по нему. «Мне нравится ходить на четвереньках... ну, и что? Наши предки тоже так ходили» - заявлял какой-то ненормальный в студии. Вполне возможно, что сейчас он себя убеждает, будто этот голос – не плод больного сознания, а нормальный человек, в силу каких-то мистических обстоятельств, оказавшийся с ним в одной черепной коробке. Но, с другой стороны, сам он эту книженцию, содержание которой ему так заботливо впаривают, в жизни не читал. Значит, это все-таки человек? Тогда придется принять на веру все его объяснения... но это абсурд... Черт!
Михаил в исступлении потряс головой и прислушался: почему-то стало подозрительно тихо.
- Хм... ты тут?
...Тут... – обиженно ответил Сергей. – Между прочим, который раз спрашиваю: ты все понял?
- Конечно! Только пока не решил, куда мне идти: к психиатру или в институт паранормальных явлений...
...Нет, ну опять ты за свое! Тебе что, делать нечего? Или ты мазохист? Хочешь, чтоб над тобой поиздевались, поставили пару опытов, а потом обкололи наркотиками?!
- Блин, а что мне еще делать?! У меня диссертация на носу!
... Я тоже в шоке, у меня контракт с издательством, между прочим, а я лежу там себе, под капельницами... А тут еще ты!.. Поверить трудно, да?!
- А от этого что-то изменится? Если тебе так легче, то – верю...
...Ой, уговорили! Мне фиолетово вообще, можешь не верить... Когда ты уже эту дверь откроешь?
- Не мешай... только что почти получилось, - Тигров и впрямь не мог справиться с замком: онемевшие от холода пальцы начисто отказывались поворачивать ключ.
...Тогда я оставлю тебя наедине с замком и попробую поспать... Кстати, можешь мне завидовать – этого дикого холода я не чувствую...– на последних словах внутренняя речь писателя начала затихать. Михаил почувствовал острый укол зависти.
Неподатливая дверь открылась, только когда пальцы, наконец, согрелись. О том, чтобы попытаться перепроверить расчеты, не было и речи. Только спать, спать, спать... И уже забравшись под теплое одеяло, Тигров со странной смесью ехидства и жалости подумал, что тепло вынужденный сосед тоже не почувствует.