Шахматы богов. Часть I. Глава 4

Серебристые узоры на окне красиво сверкали и переливались в лучах зимнего солнца. С теплой кровати не хотелось вставать, к тому же Тигрова не покидало ощущение какой-то неправильности. Необходимо было что-то серьезно обдумать, понять, но... «Диссертация!» - Михаил резко вскочил с кровати и бросился одеваться. Все посторонние мысли вылетели из головы. На ходу застегивая куртку, он вылетел из подъезда и затормозил около того места, где стояла его машина. Когда-то стояла его машина. Тигров растерянно замер на месте и начал восстанавливать в памяти картину вчерашнего дня. Не то, чтобы он его не помнил. Просто человек такое странное существо, которое, даже заканчивая жизнь самоубийством, на что-то надеется. Поэтому он, с тайной надеждой обнаружить автомобиль в каком-нибудь другом месте, бессвязно забормотал.
- Наверное, это был сон... Такого просто не может быть...
…Наверное...
- Тогда где машина?
...Наверное, на штрафстоянке...
- Наверное... а как она там оказалась?
...Наверное, сама заехала...
- Наверное... а с кем я разговариваю? - очнулся Михаил.
…Может быть, сам с собой?..
- Аутотренинг не помог... слушай, не мучь меня, скажи, что ты психическое заболевание, и я пойду к врачу.
...Перестань разговаривать вслух, на тебя уже люди косятся. Сейчас сами тебя к этому врачу отведут...
Тигров с опаской посмотрел по сторонам. Пожилая пенсионерка с авоськой советских времен удивленно замерла на полпути к подъезду, внимательно прислушиваясь и кося на него блеклыми глазенками. Дворник, откалывающий от тротуара лед, перестал работать долбежкой и обменялся со старушкой многозначительным взглядом.
...Хватит оглядываться! Ты, кажется, куда-то опаздывал?
- Я помню! – Михаил нервно глянул на часы. – Еще три часа... Какого черта ты меня разбудил?!
При звуке его голоса старушенция вздрогнула и быстро юркнула в подъезд. Дворник начал откалывать лед с удвоенной энергией. В голове математика раздался тяжелый вздох:
...Я спал бы себе спокойно, если б не ты. И совсем не обязательно орать на всю улицу... Думаешь, вылечат на халяву?
Проигнорировав сарказм, Тигров направился к остановке. В принципе, даже хорошо, что встал раньше – успеет забрать машину, в бардачке которой лежит драгоценный диск со слайдами.
...Ты куда?! За тобой сейчас приедут! Слышишь родные звуки сирены?.. – надрывался тем временем Милевский
Еще раз промолчав, Михаил запрыгнул в подъехавший трамвай. Из-за поворота и впрямь выехала скорая помощь, но он решил не придавать этому значения. Мало ли какие бывают совпадения... Его больше интересовал другой вопрос: как защитить диссертацию с этим... нечто?


Процедура возвращения машины заняла намного больше времени, чем предполагал Михаил. Поэтому, когда он наконец-то сел за руль вновь обретенного автомобиля, оставалось только молиться, чтобы на пути не оказалось пробок. Но отсутствие пробок утром буднего дня – вещь из разряда фантастики, поэтому сейчас он, в окружении жалобно гудящих машин, откинулся на сиденье и попытался успокоиться. До начала защиты оставалось еще сорок минут, и, не будь этой пробки, через двадцать минут был бы на месте...
Его размышления прервал надоевший хуже горькой редьки голос Милевского:
...Включи погромче, а?
- Это ты? А я уже было про тебя почти забыл... Что ты хочешь?
...Сделай громче радио. Там, кажется, про нас, - раздраженно отчеканил Сергей Петрович. Ему очень не понравился тон, с каким к нему обращался аспирант.
Михаил пожал плечами и повернул регулятор громкости. Хорошо поставленным голосом диктор продолжала сообщать какую-то новость:
- ...состояние Милевского Сергея Петровича осталось без изменений. Планируется перевод больного в Склифосовского, где он будет находиться под наблюдением лучших медиков страны. Сейчас у нас в студии человек, занимающийся этим случаем. Виктор Геннадьевич, что вы можете сказать по поводу состояния пациента?
- Это просто аномалия! – голос врача дрожал так, как будто он стоял на пороге великого открытия. – На нем нет ни единой царапинки, но, тем не менее, он уже четвертые сутки не приходит в себя. Это очень похоже на летаргический сон – никаких признаков мозговой активности не наблюдается.
Михаил хмыкнул.
- А что насчет второго участника аварии? Мы слышали, у него не пострадала даже машина... как вы объясните это?
- Насчет него мы до сих пор теряемся в догадках... – равнодушно ответил врач. – Информация о его состоянии временно не разглашается.
- Ну что ж, спасибо, что уделили нам минутку! Итак...
Тигров, не дав дикторше договорить, снизил звук и проехал еще полметра. Он не знал, что  сказать, но теперь он окончательно и бесповоротно убедился в том, что с головой у него все в порядке.
… Интересно, бедную женщину сразу прибили или еще мучают? Тебе не стыдно?
- Правду врач сказал... никаких признаков мозговой активности не наблюдается, - огрызнулся Михаил, проезжая очередные полметра. До начала защиты оставалось тридцать две минуты.
…Ну, вот… что тебе ни скажи, все норовишь в душу плюнуть... Кстати, я тут ночью обнаружил, что могу управлять твоим телом…
Тигров почувствовал, что кровь отливает от лица:
- Ты это… ты на что намекаешь?! И вообще, что ты с ним делал?! Ночью…
…Ничего. Глаза открыл, потом закрыл... сейчас тоже пытался, но ты сопротивляешься, не получается… – Милевский явно к чему-то клонил, только вот Михаил никак не мог понять, к чему.
- И зачем ты мне это говоришь?
…Затем, что из этой пробки даже младенец выберется, а ты сидишь и наблюдаешь, как твоя карьера катится к чертям!
- Не вижу никакой связи… – Михаил попытался сохранить внешнее спокойствие.
…Не видишь?! Черт возьми, если б я был за рулем, через пятнадцать минут уже были бы возле университета!
- То есть, ты хочешь, чтобы я доверил свое тело человеку, из-за которого совсем недавно попал в аварию? Да ни за что в жизни!
…Там был гололед! И, заметь, я не причинил тебе ни малейшего вреда, да и сам, как сказали, без царапинки.
- Угу… только четвертый день в коме.
…А как я, по-твоему, должен прийти в себя, когда я в тебе… тьфу, в общем здесь?! Ну ладно, не хочешь – не надо… не моя диссертация, в конце концов, - Сергей демонстративно замолчал.
Михаил тоскливо посмотрел на часы: оставалось двадцать восемь минут. Похоже, придется цепляться за соломинку.
- Ладно, извини, я погорячился, – примирительно сказал он. – Что я должен сделать?
…Если честно, не знаю… – писатель казался уязвленным. – Попробуй расслабиться и мысленно сделать шаг назад.
- Это как?
…Знаешь, без понятия... но в той самой книге, которую ты так любезно не слушал…
- Все понятно, можешь не продолжать. У меня все равно не получится.
…А ты подумай о диссертации... подумал? А теперь представь, какие злобные глаза будут у председателя комиссии... ты ведь не первый раз опаздываешь?
- Я никогда не опаздываю! Тогда я просто не пришел…
…Неважно… ты, главное, представь. Представил? А теперь представь, что эта злобная тетка взяла какую-то палку и идет к тебе с недвусмысленными намерениями… Ага, и накрашена, как работница древнейшей профессии в старости… Опаньки! Вот и молодец! – Милевский с довольным видом положил руки на руль.
- К-как-кими н-намерениями? – Михаил даже не заметил, что тело перестало ему подчиняться. Описанная писателем картина слишком ясно стояла перед глазами.
…Наверное, сильно побить тебя этой самой палкой. А ты что подумал?
- Ты садист, - буркнул Тигров, прислушиваясь к своим ощущениям. Надо сказать, приятного было мало: тела он не чувствовал абсолютно, имея возможность лишь наблюдать картину происходящего. А картина была такой, что лучше бы ее вообще не видеть... Так вот, оказывается, КАК нужно выезжать из пробок!.. Михаил наивно попытался закрыть глаза, но злая судьба лишила его даже этого.


...Приехали, шеф! – шутливо сообщил Сергей, втиснувшись в щель между двумя машинами. Дверь едва можно было открыть с одной стороны. Зачем он это сделал, когда на стоянке было полно парковочных мест? Тигрову было уже все равно... Большую часть пути он провел на грани между сном и явью и очень смутно помнил, как они добирались. Последним четким воспоминанием была фура, несущаяся прямо на них. Интересно, какими небесными силами он до сих пор жив?
...Ты там не спишь, часом? – все также весело продолжал Милевский. – Смотри, до защиты осталось десять минут...
- Н-на… ну... Эмм... ммм? – неопределенно промычал Тигров, удивляясь тому факту, что дар внутренней речи тоже можно потерять.
...Что-что? Извини, я немного не разобрал...
- Напомни мне... никогда больше... с тобой... не ездить, - с трудом произнес Михаил. Речь постепенно возвращалась. – Хотя, я и сам не скоро забуду... отдай тело. О боже, как это звучит... В общем, как мне вернуться?
...Ну, если вспомнить сюжет одной замечательной...
- Не надо!
...Нервы, нервы... в целом, исходя из фантастической литературы...
- Я тебя прошу!!!
...Угу... в общем, тело твое, значит, ты можешь делать с ним все, что захочешь, независимо от меня.
- То есть? Ты можешь нормально объяснить, или только намеками?! Что нужно делать?
...Я и объясняю! Сделай мысленно шаг вперед, и я улечу в темные глубины твоего подсознания. То же самое, что и до этого, только наоборот.
Михаил примолк. Шаг вперед? А как он сделал шаг назад? Мда... вопрос. Может, попытаться чем-нибудь пошевелить? Черт, не получается... Как же это?
Долгих две минуты он пытался всяческими способами вернуть себе контроль, после чего со вздохом признал:
- Не выходит... знаешь, ты иди пока на второй этаж, глупо здесь торчать... А я тут еще помучаюсь...
...А если ты не вернешься? Что я там делать буду?.. – во внутреннем голосе Милевского сквозил неприкрытый испуг. – Я, конечно, защищал диссертации... но с математикой не справлюсь!
- Защищал? – Михаил впервые почувствовал уважение к этому человеку. И легкую примесь стыда: ему почему-то все время казалось, что разговаривает он с каким-нибудь грузчиком или сантехником, сдвинутым на литературе. А тут как минимум кандидат... – Ну, вот и придумаешь что-нибудь! Ты же творческий человек, должен уметь!
...Угу... – Сергей уже поднимался по лестнице. Он был не уверен, что если «придумает что-нибудь», защита пройдет успешно.
Неизвестно, что там делал Михаил, но ровно на последней ступеньке Милевский снова почувствовал себя в блаженной невесомости. И почти сразу же потерял интерес к окружающему миру. Мешать он не хотел, а наблюдать, как все с умными лицами слушают какое-то научное открытие, неинтересно. Точнее, не слушают... Завалив две защиты, Сергей пребывал в святой уверенности, что комиссия не прислушивается к словам выступающего.
Мысли Милевского уже витали где-то в царстве муз, когда он снова почувствовал тело. Впрочем, он этого даже не заметил, находясь в неком состоянии полудремы, из которого его вывел шипящий голос Тигрова:
 - Продолжай! Алгоритмической последовательности... там все написано!
- Алгоритмической последовательности... – послушно повторил Сергей, прежде чем до него дошел весь смысл происходящего.
...Слушай, а почему это я должен защищать твою диссертацию?! Сам продолжай!
- Я не могу... эта... ну, она... в общем, не получается вернуться. Скажи хоть что-нибудь, нас сейчас отсюда выгонят!
Сергей Петрович грустно посмотрел на исписанный корявым почерком лист и, взглянув на застывшие в вежливых масках лица комиссии, решил импровизировать:
-Эм... последовательности строф. Также стоит обратить внимание на кумулятивный порядок воспроизводимых действий, что в последствии отражается на парадигме восприятия любого читателя. Сильное влияние на восприятие оказывает комос...
Опять смена ощущений... опять невесомость...  Уже вошедший в раж Милевский недоуменно взвыл:
...Да что с тобой твориться?!
- Пожинаю плоды твоей больной фантазии!!! У меня слабая незакаленная психика! Кто знал, что она так накрасится и возьмет с собой указку?!
...Председательница? Боже, какие мы нежные… - фыркнул Сергей. – Ты еще представь, что она в фуру превратится и раздавит тебя вместе с машиной! Упс... Я вообще-то пошутил, вернись назад, а то продолжу...
- Не смей! Молчать, слышишь?!
Но крики несчастного остались без внимания. Следующая часть диссертации напоминала наивные попытки посидеть в Интернете вечером. В глухом лесу. Через мобильный. То есть постоянно выкидывает и все это о-о-очень тормозит. Для комиссии это звучало примерно так:
-  ...Женское окончание нивелирует глубокий лирический субъект... в итоге, приходим к логическому противоречию... холодный цинизм уравновешивает экспериментальный эпитет... Используя таблицу интегралов элементарных функций, получим: разрыв функции концентрирует интеграл Гамильтона... но не рифмами! Исходя из этого, видно, что... поэтика, основываясь на парадоксальном совмещении, исключающих друг друга принципов характерности и поэтичности, вероятна... Векторное поле интегрирует... культурный ритм, да что и не неудивительно. Ударение, если уловить хореический ритм или аллитерацию на "р"… начинает тройной интеграл. Приступая к доказательству, следует безапелляционно заявить, что... гиперцитата однородно притягивает глубокий ямб, например, "Борис Годунов" А.С.Пушкина, "Кому на Руси жить хорошо" Н.А.Некрасова, "Песня о Соколе" М.Горького и другое. Мифопоэтическое пространство, естественно... вызывает линейно-зависимый критерий интегрируемости, таким образом... Сбылась мечта идиота...  утверждение полностью доказано. Да замолчишь ты, наконец?!!
...Не ори вслух, - мигом посерьезнел и притих Сергей. – Ты же сам просил помочь, сымпровизировать...
- Мысленно до тебя не доходит!!! Я просил прочитать, а не выпихивать меня из моего тела и нести всякий бред!
...Успокойся, они даже не заметили...
- Угу, надейся... Не мешай моим попыткам вылезти из того... в общем, замолчи!
Сергей примолк. Понимание того, что он натворил, пришло слишком поздно.
При взгляде на лицо председательницы комиссии возникло знакомое желание зажмуриться. А еще лучше – спрятаться. Ее глаза напоминали теннисные мячи, а челюсть грозила отдавить ноги ей и окружающим. Спустя пару минут накрашенные яркой помадой губы сжались в тонкую нитку, на лице застыла каменная маска, плохо скрывающая гнев. Глаза и руки председательницы, казалось, жили своей жизнью. Первые то и дело запускали в аспиранта громы и молнии, вторые угрожающе вертели злополучную указку.
Михаил испуганно перевел полный надежды взгляд на других членов комиссии. Те упорно пытались сохранять серьезное выражение лица, но по залу то и дело проносились сдавленные смешки. Ясно было одно – пламенной речи литератора не пропустил никто. Тигров вздохнул и принялся обреченно ждать своей участи.
Наконец, с места поднялся заместитель председателя комиссии, пытаясь убрать с лица широченную улыбку:
- Кхм... молодой человек... у вас настолько… эмм… оригинальный взгляд на этот вопрос, что... Я по радио сегодня слышал, вы в аварию попали...
Тигров печально кивнул. Все ясно, его приняли за сумасшедшего.
- В общем, ввиду вашего... вашей болезни мы готовы перенести защиту на один месяц. Не правда ли, Светлана Константиновна? – повернулся заместитель к председательнице. Та, не меняя выражения лица, кивнула. – Вы согласны? У вас, кстати, все далеко не так плохо, если бы не средина, где вы высказываете столь странные предположения...
- Хорошо,  я ее изменю, - с трудом произнес Михаил.
- Вот и замечательно...
- Ваше время вышло! – вдруг, очнувшись, срывающимся голосом крикнула председатель.
Заместитель замолчал и, ласково улыбнувшись, кивнул.


Морозный воздух тысячами иголочек впился в лицо, налетевший холодный ветер ужом нырнул под воротник, заставив Михаила содрогнуться и почти бегом кинуться на стоянку. Объяснений и извинений Сергея он почти не слышал. Машина. Ремень. Да какой, к черту, ремень?! Домой. Быстро. Спрятаться. Переждать. Успокоиться. Подумать. Убить. Нет, ничего не предпринимать... Главное – подумать... Пора от этого избавляться!
Обрывки мыслей носились по голове со скоростью света, неясно формируясь в одно – нельзя допустить, чтобы кто-то портил ему жизнь. Никак. Избавиться любым способом.
...Не бушуй, я хотел помочь... Ведь всего месяц, тебе же легче будет потом, подготовишься... Я думал, они не слушают...
- Ты же защищал диссертацию!!! Не слушают!..
...Я не защитил... когда меня критиковали, они вообще совершенно про другое говорили... Вот я и подумал...
- Ты подумал?! – Тигров нервно рассмеялся. – А больше ты ничего придумать не мог? Например, что не все в этом мире создано для твоей эгоистической натуры! Другим тоже бывает плохо! Об этом ты думал?!
...Мог и распечатать, как все нормальные люди! Компа у тебя, что ли нет?! Урод, блин... лучше было стоять, молчать?! Я виноват, что у тебя психика больная?!
Михаил ничего не ответил и сорвался с места. Гололед и прочие неприятности зимней трассы его уже не волновали.
Сергей молча наблюдал за тем, как аспирант, явно переняв его стиль езды, на бешеной скорости пролетал все светофоры на красный свет. Но писателя это волновало так же, как и его напарника. То есть – никак. Где-то глубоко внутри нарастала саднящая злость. Эгоистическая натура, блин... И это ему говорит конченый карьерист, отгородившийся от всех в своем убогом мирке! Сам как будто что-то для кого-то сделал... Да эта акула с потрохами сожрет и не поморщится. Подумаешь, пошутил, немного... Могло и прокатить!
 Как и все творческие натуры, Милевский слишком быстро привязывался к людям. И если Тигров считал его досадной помехой, Сергей упорно воспринимал математика как друга.
В этом плане писатель никогда не учился на своих ошибках. Он, даже по прошествии стольких лет, с первой минуты общения начинал доверять любому человеку, будь то бомж с вокзала или олигарх. И для них уже был готов горы свернуть, помочь, успокоить, одолжить денег, если у самого есть... И обычно, в награду за свои труды, он получал что-то похожее на тираду Тигрова. После очередного конфликта он уходил в глубокую депрессию, закидывая редакцию пачками мрачных книг со смертью главного персонажа в конце... Наивно? Смешно? Грустно.
Сергей был настолько поглощен самоедством, что даже не заметил, как со стороны водителя в машину врезалась спокойно ехавшая на свой зеленый скорая помощь.