Шахматы богов. Часть II. Глава 7

Темнота отступила, и Тигров в ужасе понял, что его положение не из лучших: в ушах свистел ветер, и он стремительно приближался к игрушечному острову. Через минуту он понял, что остров отнюдь не игрушечный и столкновение с ним будет не самым приятным событием в его жизни. А, возможно, и последним...
«Я же хотел выжить!»
«Поправочка» - раздался голос в его голове и он, резко изменив траекторию падения, плюхнулся в воду, подняв тучу брызг. Одежда мигом стала невероятно тяжелой и потянула его ко дну. Тигров, отчаянно отплевываясь, барахтался в соленой воде, мысленно проклиная женщину-птицу за такую оригинальную трактовку его просьбы. Ничего не скажешь, и напился, и жив... пока еще. Высказав в трех коротких фразах все, что он думает о женщинах с их заскоками, математик гордо пошел ко дну. Плавать он не умел…


Господи, до чего же хорошо поваляться на солнце в мокрой одежде! И тишина... впервые за эти сумасшедшие дни. Где-то неподалеку шумит океан... или это море? Неважно...
Открывать глаза совершенно не хотелось. Мысли медленно перекинулись на недавние события. Он чувствовал себя участником какой-то пьесы абсурда, причем ему принадлежала главная роль. За последние дни произошло столько необъяснимых событий, что недавно мучавшие галлюцинации казались детскими страхами. Даже события двухлетней давности теперь выглядели нормальными и объяснимыми.
Математик мысленно вздохнул и попытался расставить все по местам. Итак, что произошло за эти два дня? Всего-то два дня... а кажется, что прошла вечность... Или все-таки больше? В аварию они попали глубоким вечером, а в лесу очнулись днем... да и женщину-птицу он повстречал практически ночью, а тут, судя по всему, опять день.
Михаил потряс головой и снова вернулся к попытке разложить все по полочкам. С чего все началось? С Вензуловой... Внезапно что-то кольнуло в груди. Она же осталась там, с упырями! Михаил неожиданно вспомнил хорошо запечатлевшуюся в памяти картинку: Марина растерянно смотрит на него испуганным и немного удивленным взглядом. Господи, как она смотрела!  Так смотрит голодный щенок, которого хозяева неизвестно за что выгнали на улицу. Наверное, бедняжка была в полном шоке – мало того, что упыри за пятки кусают, так еще и спутники куда-то один за другим исчезли. Какой же он идиот! Водички бы!.. Нет бы, попросить, чтобы она тоже спаслась. А еще лучше, потребовать, чтобы их всех троих в Москву вернуло. Такой был шанс! Милевский, наверное, уже в Москве... Хотя... он скорей попросил о встрече с каким-нибудь Гомером или Аристотелем и сейчас радуется жизни... а мог вообще гарем заказать. Этот по дому совершенно не тоскует. С ним ничего не случится, таких живучих еще поискать... А Марина... бедный ребенок... остается только надеяться, что она тоже увидела птичку... Господи, какой же он все-таки идиот!
- Абсолютно с вами согласен, юноша. Вы полный идиот и, к тому же, законченный эгоист. Впрочем, как и ваш друг. Но его оправдывает непреодолимая тяга к знаниям и познанию прекрасного...
- Прекрасного?! – фыркнул Тигров. – Бабник он...
Неожиданно сообразив, что рядом кто-то есть, Михаил резко сел. Перед ним опирался на посох почтенный старец, облаченный в непонятное балахонистое одеяние.
- Вы кто?
- Если вы, юноша, не узнаете меня по лицу, то мое имя вам тоже ничего не скажет, - оскорблено заявил старик, нервно царапая древесину посоха. Михаил внимательно всмотрелся лицо незнакомца: орлиные черты лица, широкий лоб мыслителя, ярко-синие глаза. Из груди вырвался тяжелый вздох: ничего знакомого. Да и откуда он может знать старика из еще неизвестного ему мира?! Но если он обидит старца, то останется совершенно один в незнакомом мире. Как прав был Милевский, говоря: «Главное, что мы вместе!»... Тигров опять перевел взгляд на старика. Видимо, известный человек, раз так обижается на его невежество. И, к тому же, богатый: золотые пряжки на туфлях, драгоценные камни на посохе...
«Ладно, попробуем наобум!» - решил Тигров и, набрав воздуха в легкие, принялся вдохновенно врать:
- Это правда, вы?! Я не верю своим глазам! Я столько о вас слышал...
Старик расплылся в довольной улыбке.
- На самом деле, я знал, что тебе известно мое имя. Ты уже произносил его. И недаром. Мое имя гремит по всей Элладе! Со всех концов света съезжаются люди, чтобы только увидеть меня!
«Мда... похоже, у старика мания величия. Когда это я произносил его имя? Может, ляпнул что-нибудь, пока лежал без сознания? И, кстати, что такое Эллада? Какие-то смутные ассоциации...»
- Я из бедной семьи, - продолжил наугад врать Михаил. – И никогда не видел ваших ф...  изображений. Но много раз слышал, как вас описывают другие... Я специально прибыл сюда, чтобы увидеть вас.
Лицо старика вытянулось, и Тигров понял, что переборщил с лестью.
- Ты же не считаешь меня глупцом, мой мальчик? На чем ты приехал? На колеснице Гелиоса?
- Э-м-м... ну, конечно! – ляпнул, не подумав, математик. – Он замечательный извозчик, не правда ли?
- Юноша, вы безнадежно не умеете лгать, - печальным голосом сообщил старик. – Не говоря уже о вашей вопиющей безграмотности. Давайте так: либо вы мне сейчас рассказываете всю правду о себе и своем появлении здесь, либо… - тут он как-то особенно ласково улыбнулся, - я прикажу слугам убить вас. Так что вы выбираете?
Михаил понуро опустил голову:
- Первое.
- Люблю благоразумных людей. Я, знаете ли, не переношу убийств. Кстати, мое имя Аристотель.


- Знаешь, мой мальчик... я уже готов поверить в то, что Гелиос – твой личный извозчик. Однако у тебя богатая фантазия, это хорошо. Мне нужны такие ученики.
- Аристотель, понимаете... нет, ну вы подумайте сами... – запинался Михаил, сбиваясь с мысли. Действительно, сложно сохранять спокойствие, когда перед твоим носом здоровенный верзила небрежно помахивает раскаленным прутом. – Вы же гений! Я действительно о вас много слышал, там, в моем мире!
- Дорогой мой, ты уже принят в мои ученики. Зачем ты продолжаешь лгать?
- Ну, поймите, все, что я рассказываю, правда! У меня уже есть те знания, которые вы даете своим ученикам. И даже больше!
- Среди нас предатель? – настороженно спросил Аристотель, пересчитывая количество пыточных инструментов в камере. – Всех сюда! Больше дров в печь!
Наверху забегали люди.
- Да нет же! Я вам все рассказал! Или вы думаете, я действительно с неба свалился?!
- Нет, конечно. Но, возможно, ты нашел способ летать...
- Человек не может летать! – взвился Тигров. – Вы готовы найти тысячу сказочных причин, чтобы сделать очевидное невероятным!
- Мне, допустим, не кажется очевидным то, что ты явился из будущего, - спокойно ответил Аристотель, аккуратно смазывая некую конструкцию из лезвий. – Тем более, ты сам говорил, что в вашем мире человек летает на коврах-самолетах, а это, между прочим, вообще персидские сказки.
- Не на коврах, а на простых самолетах. Это такое... что-то вроде большого железного огурца с крыльями, - брякнул Михаил и сам удивился оригинальности своего объяснения. – Ну, или железная птица. Но летит машина, а не сам человек. Человек лишь находится внутри.
- Хорошо, построй мне такую машину, и я поверю тебе.
- Я не могу, - принялся объяснять Тигров. – У вас наверняка нет всех необходимых материалов, да и одному с этим не справиться, это громадное сооружение.
- И ты хочешь, чтобы я тебе поверил? Я ученый, а не фантазер, мне нужны доказательства.
Тигров начал злиться. Как можно не верить в очевидное?! Он не отдавал себе отчета в том, что, встреться ему пришелец из другого мира, он задавал бы примерно такие же вопросы...
- А моя одежда? Вы видели в своем мире нечто подобное?
- Нет, но это еще ни о чем не говорит. Из ткани можно сделать что угодно...
- Вы... – Тигров был близок к тому, чтобы нагрубить старику. Но неожиданно его осенило. – Дайте мне ручку и бумагу, и у вас будут доказательства.
- Ручку? – удивился ученый, рассматривая математика, как какое-то невероятное чудо природы.
- Ну, что-нибудь, чем можно писать.
Аристотель кивнул одному из слуг и тот, подобрав вывалившийся из печи уголек, протянул его Михаилу. Тигров подозрительно посмотрел на черный комочек.
- Мне казалось, что великие эллины уже изобрели более совершенные инструменты для письма.
- Чернила не по карману моей скромной обители, - сухо отрезал старик. В руки Михаилу сунули грязную, замусоленную дощечку. Тигров вздохнул и смерил Аристотеля оценивающим взглядом. Злость испарилась вместе с досадой и желанием кому-то что-то доказывать. Михаил неожиданно понял, как нужно действовать. Похоже, этому старику не устоять перед чарами змея-искусителя...
- Аристотель, - вкрадчиво начал Тигров, откладывая в сторону дощечку. – Неужели вы не хотите узнать, какая судьба ожидает ваш народ? Какие открытия ждут цивилизацию, весь мир в целом? Чем завершится кампания величайшего из ваших учеников? – в глазах старика загорелся неприкрытый интерес, но в следующее мгновение на его лицо вернулась прежняя маска равнодушия. Михаил понял, что правильно определил слабое место философа и продолжил:
- Подумайте, ведь с помощью полученных от меня знаний, вы сможете…
- Довольно! Не здесь.


Просторную светлую комнату с большим, занимающим практически всю стену, окном, заливали ласковые лучами закатного солнца. Прямо перед окном стоял огромный письменный стол, заваленный свитками пергамента. К нему был придвинут простой деревянный стул, спинку которого украшала какая-то затейливая резьба. В углу комнаты находился массивный сундук, украшенный витиеватым золотистым узором. Кроме этого, в комнате расположился еще один стол, заставленный приборами, при взгляде на которые появлялась смутная ассоциация с химической лабораторией, и длинная деревянная скамья с резной спинкой. На ней-то и устроились наши герои.
По приказу Аристотеля слуги принесли небольшой плетеный столик, на котором расставили поднос с виноградом, кувшин и две чаши. Вино, которым философ наполнил чаши, было подозрительного черно-синего цвета, и Михаил пока не решался его попробовать. Вместо этого он активно уплетал виноград, вываливая на великого мыслителя кучу нужной и ненужной информации.
- Хм… Вынужден признать, что это похоже на правду. Эту работу я еще не показывал ни одной живой душе... Так вы говорите, она станет известной всему миру?
- Да... ее будут знать тысячи людей, - промямлил Тигров, с надеждой глядя на пустой поднос.
- Это же замечательно! Кстати, почему вы не пьете? И что вы говорили о вашей молодой ученице? Не думал, что женщины когда-нибудь будут обучаться точным наукам.
- Обучаются, - подтвердил Тигров, осторожно делая первый глоток. Вино оказалось на удивление вкусным. – Разумеется, мужчин намного больше. Но и среди женщин встречаются поразительные ученые.
- И эта ваша ученица... она способная?
- Марина… она очень способная. Не всегда в математике, но иногда, как скажет... Философ, историк, литератор… - принялся перечислять Михаил, чувствуя приятное головокружение. По-видимому, вкусное вино оказалось еще и крепким.
- Удивительные качества для женщины, - покачал головой философ, подливая Тигрову еще вина. – Я бы хотел с ней поговорить.
- Она вообще удивительная, - слегка заплетающимся языком пробормотал математик. – Я уверен, она вам понравится. Она не может не понравиться, если вы достаточно долго с ней общаетесь, - Михаил неожиданно запнулся. Он тут пьет вино, а она... неизвестно где, неизвестно жива ли... Ну, как он мог быть таким идиотом?!
- Раз она такая замечательная, почему же вы, юноша, оставили ее одну, среди этих тварей? – ласково улыбаясь, Аристотель подлил вина в опустошенную чашу Тигрова.
- Просто я… - Михаил попытался придумать себе оправдание, но ничего путного в голову не приходило.
- …эгоист, - безжалостно закончил Аристотель.
- Согласен, - Тигров махом опорожнил чашу и самостоятельно наполнил ее снова.


Вечер сменился ночью, счет кувшинам был давно утерян и Тигров, слабо соображая, что и кому он говорит, упорно рассказывал:
- И тут она назвала нас идиотами... Ну, разве не прекрасная девушка? И ведь она была абсолютно права…
- Девице должно быть присуще хорошее воспитание, - нахмурился Аристотель. – Женщина не смеет оскорбить мужчину, если она не гетера, конечно. Правда, и гетере после этого долго не жить...
- И мня называют швинистом... Она так это гворила... ни один мущина б не додумался, шо это оскорбление...
- А ты догадался? – Аристотель снова перешел на «ты». У него была странная привычка перескакивать от одного обращения к другому.
- Щас – да, - кивнул Тигров, снова потянулся за кувшином и, не найдя его на месте, опустошил чашу Аристотеля. – Но не обо мне речь... Когда она рассказала про х-хрю... хро… хренительницу оч-чага... Я был ф шоке... И как я мог щитать ее д-дурой?
- Действительно, прекрасная девушка, - смирился философ и попытался вырвать обнаруженный математиком кувшин из цепких пальцев. Впрочем, безуспешно.
- О! Вы м-меня пнимает-те!.. А еще она ошень заботливая. Преставляете, пстирала Сергею свитер, хоть он, хад, к ней прстает пстоянно. Прафда она свои штаны им отмывала. Но се равно… Она ж не взяла у мня р-башку. Эт она обо мне забот-тится, првда? А рубашка белая, хрошая, на ползрплаты купленная… Умничка… Мрина, в смысле.
- Мальчик мой, да вы ее любите.
- Рбашку?
- Да нет же, Марину!
- Нни-иправда… Я просто по ней ошень… ошень… очень сильно скучаю, - выдохнул Михаил и, нежно обняв кувшин, забылся пьяным сном.