Шахматы богов. Часть II. Глава 9

Двухместную телегу Аристотеля украшала бесчисленная россыпь неизвестных Михаилу камней. На ложе в форме полумесяца полагалось возлежать, а не сидеть, и Михаил чувствовал себя как человек, зашедший в джинсах в самый элитный ресторан города. То есть, полным идиотом. Философ радостно подпрыгивал на всех кочках, увлеченно болтал об Афинах и с удовольствием поедал виноград с находящегося тут же столика.
Афины потрясали своим архитектурным великолепием и многолюдьем. Рынок тоже был наводнен людьми, в глазах рябило от ярких одежд и разнообразия товара. От непривычной жары математик мгновенно покрылся липким потом и, умоляюще посмотрев на Аристотеля, попытался укрыться в спасительной тени телеги. Но философ, предвосхищая его намерения, аккуратно подхватил Михаила под локоть и потащил в гудящую толпу.
Спустя пятнадцать минут хождения по рынку Тигров вспомнил стоны своих современников про походы на рынок с дражайшей супругой. Наивные, они просто не выбирались за покупками с великим греческим философом... Как выяснилось, Аристотелю нужно было все и сразу, причем лучшего качества и желательно бесплатно. Сначала он долго и придирчиво изучал товар, шепотом объясняя закатывающему глаза Михаилу, почему должен купить эту потрясающую вещь. А потом яростно доказывал торговцу, что за такой товар платить деньги должны ему.
Спустя четыре часа еле живой от усталости Михаил отошел в сторону от торгующегося философа, и наткнулся взглядом на группу оборванцев в окружении взволнованного народа. Изнеможенные, они смотрели на мир с лихорадочным блеском в глазах. Интересно, кто это? Нищие? Тогда древние греки очень благородные люди... Заинтригованный математик подошел поближе.
- Цена? – раздался из толпы небрежно-властный голос.
- Семь мин. За такую рабыню – почти даром! – ответил заискивающе-нагловатый фальцет.
Михаил протолкался через толпу и увидел обоих участников разговора. Один из них, маленький и толстый, был с ног до головы укутан в дорогие, расшитые золотом ткани. На ногах его были сандалии с посеребренными ремешками, голову венчало нечто, больше похожее на диванную подушку. Он вожделенно потирал потные ладошки и, исходя слюной, взирал на девушку, которую крепко держал за руку тощий человек с козлиной бородкой.
- За такую цену она должна знать все языки мира и быть искушенной в танцевальном искусстве! Что за жемчужину ты мне предлагаешь?
- Она невероятно умна и превосходно владеет искусством стихосложения! Прочти, - сутенер грубо дернул девушку за руку. Та брезгливо отдернула руку и, что-то прошипев ему в лицо, высокомерно-отсутствующим голосом произнесла:

- Мороз и солнце день чудесный...
Подруга юности моей.
Так выпьем с горя, где же кружка?!
На сердце будет веселей!

«Тоже мне, гений... Обычное передергивание Пушкина... Пушкина?!» - Тигров удивленно округлил глаза и быстро протолкался ближе. Господи, как же он сразу не узнал? Перед ним, осунувшаяся, с падающими на лицо спутанными волосами, стояла Марина. Михаил стиснул зубы, но решил не вмешиваться раньше времени.
- Да... – мечтательно вздохнул торговец женским телом. – Вот она, истина во плоти... Как в этих строках правдиво заключен смысл жизни.
- Да, истина – в вине, - таким же мечтательным голосом произнес коротышка, но тут же опомнился и продолжил торг. – Неплохо! Я дам три мины.
Лицо торговца приобрело удовлетворенное выражение, и Тигров понял, что нужно немедленно что-то сделать. Может, отодрать у этого толстяка подушку от головы и, пока он будет за ним носится... И куда только подевался Аристотель? Вот кто бы сейчас пригодился.
- Три мины за девушку говорящую стихами? – к счастью, торговец решил выколотить из богатого покупателя максимальное количество денег. - Да таких единицы на всю Грецию! Пять с половиной мин и не цариком меньше.
- Покажи ее.
- Понимаете, ей присуща некоторая стеснительность и...
Не слушая вялых оправданий торговца, толстяк сорвал рваную мешковину со слабо сопротивляющейся девушки. Марина инстинктивно прикрылась и отвернулась - спину покрывали едва зажившие рубцы. Михаил дернулся, как от удара и подался вперед.
- Пять с половиной мин за строптивую девчонку? Да ей красная цена две мины!
- Четыре с половиной.
- Две с половиной. Это мое последнее слово.
- Четыре и вы оставляете меня буквально умирающим с голоду, - не желал сдаваться торгаш.
- Разговор окончен, - толстяк повернулся с явным намерением уходить.
- Постойте! Три мины и она ваша.
- Хорошо, - недобро усмехнулся коротышка. – Думаю, она подойдет для моих солдат. Я, знаете ли, намерен оказать посильную помощь армии Александра. Солдаты должны находиться в хорошем расположении духа...
Тигров сам не понял, как оказался около толстого извращенца и, издавая нечленораздельные звуки, начал сдирать нечто с его головы. Толстяк вырвался и по-бабьи тонко завизжал на всю площадь:
- Стража!
Пятерка рослых воинов вышла из-за стоящей неподалеку роскошной телеги, и с копьями наперевес угрожающе двинулась на Тигрова. Временное помутнение прошло, и Михаил неожиданно почувствовал себя одиноким гладиатором Колизея. Народ расступился, образовав некое подобие арены. Пятеро маньяков продолжали медленно двигаться на него.
- Неповоротливые черепахи! Вы двигаетесь, как гетеры на симпозиуме! Убейте его, наконец! – взвизгнул толстяк, топая ногами.
Михаилу показалось, что кто-то жестоко включил перемотку вперед: воины мигом оказались рядом, наставив острые наконечники копий ему в грудь. Пауза…
- Чего застыли, идиоты?! – купец уже захлебывался своим визгом. – Я сказал убить!
Словно на замедленной скорости проигрывателя Тигров увидел, как воины отводят копья назад, готовясь к удару. Черт! О чем он думает? Это же не остросюжетный боевик, все происходит на самом деле! И если он сейчас... Тигров резко плюхнулся на землю. Прямо над головой лязгнули, столкнувшись друг с другом, стальные наконечники. Стража занесла копья для следующего удара.
- Я бы не стал этого делать, - раздался тихий, полный доброжелательности голос.
Воины опять замерли. Потом неторопливо повернули головы и... опустив оружие, смущенно отошли в сторону. В двух шагах от Тигрова, умиротворенно улыбаясь, стоял Аристотель.
- Трусливые шакалы! – взвизгнул толстяк, блестя гладкой лысиной на солнце. Тигров неожиданно обнаружил, что до сих пор сжимает головной убор купца в правой руке. – Неужели вы испугались слов этого полоумного старика?! Немедленно убить оборванца!
- Как жаль, дорогой Азур, что вы столь невысокого мнения обо мне, - сокрушенно покачал головой Аристотель. – Впрочем, пустяки. У вас уже и так хватает детей, не правда ли? Нет нужды больше продавать вам то превосходное снадобье. Кстати, один мой ученик добавил в него несколько новых компонентов, и теперь оно действует в два раза дольше... хотя, вам это, видимо не интересно. Что касается молодого человека, то я уверен, вы очень сильно пожалеете, убив одного из величайших и богатейших философов Эллады.
Толстяк побледнел и покрылся испариной. В толпе послышались сдержанные смешки.
- Великий Аристотель... – слегка охрипшим от визга голосом пробормотал он. – Вы столь редко покидаете свою обитель, что мне и в голову не могло прийти... Просто этот юноша... он бросился на меня, словно дикий зверь, пытаясь оторвать мне голову.
Аристотель строго посмотрел на Тигрова. Тот пожал плечами и бросил выразительный взгляд в сторону Марины. Брови философа изумленно приподнялись, но он быстро вернул себе подобающее выражение лица.
- Понимаете... – очень серьезно начал основатель Ликея. – Как я уже сказал, этот человек – один из величайших философов Эллады. Яркие вещи наталкивают его на глубокие мысли. Видимо, ваш головной убор привлек его внимание и... нам никогда не понять великих людей.
Толпа уважительно загудела: известный философ ставил себя намного ниже молодого человека. Тигров покраснел и с умным видом принялся вертеть «подушку» в руках. Наверное, со стороны он выглядел, как пятилетний ребенок, получивший новую игрушку. Но толпа загудела еще уважительнее. Тигров сделал еще более умное лицо и скатал из «подушки» шар. Раздались редкие аплодисменты.
- Великий философ занят, - сдерживая улыбку, провозгласил Аристотель.
- Чрезвычайно незаурядная личность, - согласно кивнул купец. Теперь он был красный, как вареный рак.
 - О, каких девушек продают на рынке в Афинах! – философ переключил внимание на Марину. – Мне как раз нужна новая кухарка. Знаете, с каждым годом учеников становится все больше и одной женщине уже не удается накормить всю ораву. Но, кажется, вы хотели купить ее, Азур? Такая молодая... Буду ждать вас сегодня вечером. У меня как раз есть в запасе пара...
Бедный Азур пошел пятнами. Казалось, его вот-вот хватит инфаркт.
- Нет, что вы, - кое-как промямлил он. – Кухарка важнее и, потом, у меня не было никакого желания покупать ее... Этот подлый лис, - он указал пальцем на торговца, - буквально принудил меня к покупке.
- То есть, вы мне уступаете?
- Да, разумеется... мне пора: дела, торги… сами понимаете.
Под дружный смех толпы толстяк поспешил к телеге, спотыкаясь и путаясь в полах своего одеяния. Стража молча последовала за ним.
Аристотель проследил взглядом за убегающим купцом и повернулся к торговцу.
- И сколько же вы хотите за это прелестное создание?
- Десять мин, - быстро сориентировался торговец и быстро пояснил. – Она говорит стихами, поет, превосходно танцует и способна вести хозяйство.
- Превосходно, - улыбнулся философ и полез в сумку за деньгами.
- Десять мин?! – не выдержал Тигров. До этого он просто стоял с открытым ртом, поражаясь наглости торгаша. – Да вы ее видели? У нее же ноги кривые! Грудь маленькая! Волосы грязные! И вообще... А это лицо? Эти маленькие свинячьи глазки! И, кстати, нам абсолютно все равно, будет ли она на кухне читать стихи или танцевать с тарелками! Да за такую красавицу и мины жалко, - выпалив эту тираду, Михаил самодовольно оглянулся на Аристотеля. Великому философу изменило привычное самообладание: он уставился в пространство квадратными глазами, слегка приоткрыв от изумления рот. Торговец посмотрел математика с растущим уважением в глазах. Потом окинул Марину печальным взглядом и с мольбой в голосе произнес:
- Две с половиной?
- Две и по рукам! И то, только потому, что у нас нет времени перечислять остальные ее недостатки.
- Две так две, - упавшим голосом согласился несчастный.
Рассчитываясь, Аристотель так и не смог вернуть достойное выражение лица. Немного отошел он только в дороге.
- Миша, на кой черт мы купили... эту, - философ едва заметно кивнул головой на забившуюся в угол телеги девушку. Она снова завернулась в свое бесформенное одеяние.
- Это Марина, - театральным шепотом сообщил Михаил и тоже взглянул на Марину. Та прожгла его злобным взглядом.
- А-а-а... та самая девушка, которую вы так любите... – Аристотель глубокомысленно покивал.
- Марина, с тобой все в порядке? – решив не спорить, Михаил обратился к девушке.
Вензулова ничего не ответила, продолжая бросать на него убийственные взгляды. Тигров на время замолчал. Невдалеке показались первые деревья Ликейской рощи.
- Вензулова, ну не злись. Хочешь, я тебе шапочку под спину подложу? – не дождавшись ответа, Тигров попытался устроить трофей за спиной Марины.
- Сволочь, - неожиданно констатировала она. Михаил вздрогнул. Шапка-подушка полетела на дощатый пол.
- Я же как лучше хочу! – вспылил Тигров. – И я же после этого сволочь?!
Вензулова молчала. Тигров обиженно отвернулся, но больше пяти минут не протянул. Его начала мучить неизвестно откуда взявшаяся совесть.
- Марин, ну успокойся... хочешь, камушек подарю? – математик отколол от эпоксиды брошь. – Смотри, какой красивый!
- Это у меня-то кривые ноги?! – неожиданно заорала Марина. Аристотель схватился за сердце.
- Марина, успокойся, ты же понимаешь...
- Ничего я не понимаю! Зачем нужно было меня оскорблять, когда у старого пня были эти несчастные десять мин?!
Аристотель сделал вид, что вот-вот скончается. Или ему действительно было плохо...
- Думай, что говоришь! Это тебе не старый пень, а сам Аристотель. А десять мин – бешеные деньги. Не такая уж ты важная персона, чтоб на тебя такие суммы тратить!
- Ах да, у меня же свинячьи глазки и маленькая грудь! На кой черт надо было меня спасать? Я уверена, даже воины этого купца более вежливы, чем ты!
- Не понимаю, что тебе не нравится?! Я тебя спас и при этом сэкономил деньги! Подумаешь, пришлось немного уменьшить твои достоинства...
- Ах, немного?!
- Немного! Неужели ты думаешь, что после болота и рабства ты стала красавицей?! И ноги у тебя все равно кривые! – Тигров орал так, что вздрагивали даже лошади. Телега, наконец, остановилась напротив здания Ликея.
- Действительно, куда мне до тебя! У тебя ж такое платье нарядное! Таких девушек поискать! – Вензулова рассерженно спрыгнула на землю.
- Если бы у тебя была хоть капля мозгов, ты бы поняла, что носить здесь джинсы просто глупо! – Михаил выскочил следом и с бешенством уставился ей в лицо, ожидая нового выпада.
- Ты... – на глазах у Марины выступили слезы. – Животное. Видеть тебя не хочу! – Вензулова замахнулась для удара и... без чувств рухнула на землю. Тигров смотрел на девушку непонимающим взглядом.
Держась за сердце, с телеги сполз Аристотель.
- Какое романтическое воссоединение двух сердец... Не ожидал от вас, мальчик мой.
- Но... что я не так сделал?
- Ты... вы оба хороши. Но ты идиот, если не понял, что она сейчас не в состоянии спорить. Может, наконец, поднимешь ее?
Тигров вздохнул и, бережно взяв Марину на руки, понес в школу.


- Мариночка! Что с тобой? – неизвестно как выбравшийся Милевский, вскочил с лавки и бросился навстречу.
- Не видишь, она не в состоянии ответить, - мрачно огрызнулся Тигров.
- Что ты с ней сделал, изверг?!
- Спас.
- На будущее: не вздумай меня спасать! Как ты ее держишь?! Дай я понесу! – Сергей в ожидании подставил руки.
Михаил молча прошествовал мимо. Писатель снова забежал вперед и уже целеустремленно дернул Вензулову за ноги.
- Дай сюда!
- Убери руки! С ума сошел?! Мы ее так уроним!
- Ты совершенно не умеешь обращаться с девушками! – Сергей упорно продолжал тянуть ноги студентки на себя.
- Зато ты сама заботливость! Так и норовишь оторвать ей ноги! Дай пройти.
- Вот именно поэтому у тебя никогда не будет девушки!
- Естественно, не будет! Ты ее сейчас пополам разорвешь!
- Так ты все распланировал! Романтический спаситель... отдай! – Милевский налег всем весом.
Тигров покрепче ухватился за талию девушки и уперся в пол ногами. Сверля друг друга взглядами, заклятые друзья упорно перетягивали несчастную на манер каната.
- Вы что, с ума сошли?! Нет, теперь это не школа, а сумасшедший дом! – в коридоре появился разгневанный Аристотель. – Какой пример вы подаете моим ученикам? Вы ее сейчас калекой сделаете! Вон отсюда!!!
Тигров и Милевский, тяжело дыша, продолжали держать почти бездыханное тело девушки.
- Слышал? – математик в упор посмотрел на писателя.
- Это тебе! – возразил Сергей.
- Оба!!! – в ярости заорал философ. Тут же неизвестно откуда материализовались две женщины, и бережно, но настойчиво взяв Марину на руки, тенью прошмыгнули мимо них.


Тигров спускался по ступеням в ликейский сад полностью потерянный. Каких-нибудь шесть часов назад он считал, что, найдя Милевского и Вензулову, станет самым счастливым человеком на земле... И почему самые радужные мечты так часто воплощаются в грубую и безразличную действительность? Теперь эти двое ненавидят его сильнее, чем студенты перед сессией. Лучше бы не находил... тогда б оставалась хоть какая-то надежда, а теперь... он потерял их навсегда...
Михаил опомнился и потряс головой. Что за сентиментальные глупости лезут в голову? Хотя, ничего странного... общение с эмоционально неуравновешенными людьми еще никому не шло на пользу. И почему он мучается? По сути, он просто ухватился за первых встречных, в надежде избавится от одиночества... В какой-то момент ему даже казалось, что они стали друзьями - настоящими, верными, испытанными. Такими, о каких он так часто мечтал в детстве... Глупость какая! Жизнь не раз убеждала его, что настоящая дружба – это миф для дураков.
- Я этого так не оставлю! – в размышления Михаила вклинился рассерженный голос Милевского, разрушая и без того не очень стройный ход мыслей. Похоже, до этого писатель яростно рассуждал о несправедливости бытия и Аристотеля в частности. Что и требовалось доказать: неуравновешенные и истеричные личности.
- И что тебя так возмущает? Что не дали разорвать Марину на части? Ты прав, такое не прощают...
- Я, между прочим, хотел ей помочь! И избавить от человека, который довел ее до обморока. Тоже мне, спаситель нашелся!
- Хорош избавитель: чуть на тот свет не отправил... И вообще, я что, похож на монстра? С чего ты взял, что это я ее довел? Несчастную хотели продать в рабство. Ты не подумал, что одного этого вполне хватит, чтобы довести девушку до обморока?
Сергей застыл.
- Она была в рабстве? – спросил он уже другим, немного испуганным голосом.
- Девушки в это время не падают с небес на голову... только сумасшедшие писатели иногда попадаются.
Милевский пропустил оскорбление мимо ушей.
- Ты должен мне немедленно все рассказать! Бедная девочка...
- Никому я ничего не должен... – вяло огрызнулся Тигров. – Но, раз уж мы втроем вляпались в это всё, нет смысла что-то друг от друга скрывать.


- Это же звери! Мы должны немедленно найти этого торговца!
- Ии? – заинтересованно спросил Михаил. После всех этих суматошных дней на него снизошло неожиданное спокойствие. В таком состоянии он бы даже в Аид спустился с равнодушным и умиротворенным видом.
- Объясним ему, как следует вести себя с девушками.
- Ну, конечно. А он от твоих слов расплачется и сразу же начнет всех своих рабынь любить, ценить и уважать. Предоставит им номера люкс в лучшем отеле Греции и перестанет отдавать плохим дядям в рабство...
- Не утрируй. Не может все быть так ужасно. Это противоречит любым законам морали!
- Ну, как тебе сказать... Напомню, что это твоя любимая Греция.
- Греки были возвышенными людьми с тонким чувством прекрасного!
- Ну, конечно, - хмыкнул Михаил. – Тот торговец тоже обладает замечательным чувством прекрасного! Он, можно сказать, дарит его людям. За весьма умеренную плату...
- Что с тобой? – Сергей уставился на математика так, как будто видел его первый раз.
- А что со мной? Твоя наивность меня поражает. Ты же филолог! Неужели вам не объяснили, что представляли собой древние греки? Да, люди искусства, обладающие утонченным вкусом. Да, почитатели богов, ученые, можно сказать, первооткрыватели... Но что это было за государство! Это же разрозненные островки, которые постоянно вели между собой войны. Да еще и подвергались внешним атакам. Естественно, что назло врагу захваченных пленных они использовали как рабов. А потом начали хватать всех, кто под руку попадется...
Тигров остановился, поняв, что его, похоже, никто не слушает: Милевский удивленно смотрел в пространство остекленевшим взглядом. Спустя пару минут писатель моргнул, перевел ошеломленный взгляд на Тигрова и обиженно спросил:
- Ты-то откуда все это знаешь?
- У меня девушка была историком, не забывай.
- У тебя была девушка? – похоже, это удивило Милевского еще сильнее, чем предыдущая тирада.
- А я-то думал, что к тебе полностью вернулась память...
- Ах да, вспомнил! Та, что считала тебя психом, да?
- Хм... – Тигров угрожающе посмотрел на писателя.
- Знаешь, я еще тогда понял, что ты совершенно не умеешь общаться с девушками. Но сегодня ты превзошел сам себя! Говорить такое нежному, беззащитному созданию после того, как она столько всего пережила...
- Я всего-навсего сбивал цену! Мы, можно сказать, сидим у человека на шее. Я не мог позволить, чтобы он выкладывал бешеную сумму за лишнюю содержанку. Я вообще не понимаю, почему он нас держит...
- Греки – высоконравственные люди... – начал Сергей.
- ... в чем мы совсем недавно могли убедиться, - саркастически продолжил Тигров.
- Грязный торговец на рынке – не в счет.
- Разумеется. И спартанцы, сбрасывающие младенцев со скалы, тоже.
- Ты и это знаешь? - снова удивился Сергей. Познания математика начинали его пугать.
- Не смеши меня. Это школьная программа.
- Ладно, неважно. Хватит меня перебивать! Я хотел сказать, что...
- ...Аристотель, как благородный и чтящий богов муж не мог отказать нуждающимся в приюте чужеземцам?
- Да, именно это, - Сергей зло посмотрел на Тигрова.
- Ты бы видел, как он торговался на рынке... Этот человек лишней копейки не упустит!
- Значит, он проникся к нам любовью...
- И запер тебя в комнате, тоже, несомненно, от большой любви. Как ты, кстати, выбрался?
- Какой-то мальчишка выпустил меня... Очень образованный паренек. Все рвался рассказать мне про Гектора и Ахиллеса.
- А ты что?
- Объяснил, что между Гектором и Ахиллесом не было никаких отношений. По мнению некоторых псевдо ученых, они были между Ахиллесом и Патроклом. А еще между Гектором и Парисом... Они утверждают, что Гектор ревновал Париса к Елене...
- Избавь меня от сентиментальных подробностей. Мне ж кошмары будут неделю сниться!
- Какие мы нежные! Не подумай ничего, я в это не верю. Просто одна из версий...
- Давай лучше вернемся к Аристотелю. Мне кажется, что он не просто так нам помогает...
- Разумеется, не просто так. Ему интересно узнать будущее своей страны, будущее в целом!
- Он уже знает будущее своей страны и... Что с тобой?
Тигров недоуменно следил за выражением лица Милевского. Писатель сначала побледнел, потом позеленел и, наконец, приобретя нежно-синий цвет лица, полузадушено спросил:
- Ты рассказал ему?
- Ну да. А что в этом такого?
- Он же может попытаться изменить историю... – Милевский нервно выхватил из пачки сигарету. - Ты должен немедленно его остановить.
- Зачем? – недоуменно пожал плечами Михаил. – Пусть меняет. Я уверен, многие будут рады увидеть Грецию такой, какая она сейчас.
- Кто знает, что случится, если изменится история... - Милевский постепенно начал принимать нормальный цвет лица.
Тигров недоверчиво смотрел на писателя. Разумеется, он видел пару фильмов об изменении истории и чудовищных последствиях, но никогда не придавал этому большого значения. К тому же, он до сих пор воспринимал все происходящее как некую абстракцию. До конца поверить в реалистичность всех этих миров было сложно. Так дети порой воспринимают жизнь как увлекательную игру...
- Я думал, что мы в каком-то параллельном мире, не зависящем от нашего. Или мы путешествуем во времени?
- Откуда я знаю! – Милевский, нервно выпускающий клубы дыма, напоминал рассерженного дракона. - Все может быть! На всякий случай лучше...
- Ладно, - Михаил поднялся на ноги. – Пойду, поищу его.
Тигров, не торопясь, отправился ко входу в школу. Скорее, чтобы просто успокоить Сергея... Уже поднимаясь по ступенькам, он с сожалением отметил, что, все равно воспринимает литератора как друга. Впрочем, сожаление было слабым и неуверенным. И вскоре оно отступило, уступая место другому, приятно согревающему душу чувству. Сознанию того, что он может кому-то доверять в этом мире.

***
- Нашел, кому доверять, - хмыкнул темноволосый мужчина и с выражением глубочайшего интереса на лице  принялся изучать доску.
Давно он не играл таких интересных партий... Как он жалел, что не может сейчас видеть события воочию. Эта забавная троица здорово поднимала ему настроение, что само по себе было необычно. С доски поспешно ретировалась какая-то черная пешка. Он даже не помнил, когда ее туда ставил. Скорей всего, ее туда поставила она. Очень способная ведьма, даже не хочется отпускать... Но, разумеется, он ее отпустит... Сколько было таких способных... Привыкнув к силе, они уже не могли выдержать испытаний человеческого мира и  непременно возвращались назад.
- Пора изменить расстановку фигур.
- Я как раз о тебе думал, дорогая.
- Я тоже о тебе задумалась! В мире, куда их отправила наша замечательная птичка, могут произойти кое-какие изменения.
- Ой, таки, неужели они построили атомную бомбу?
- Они все рассказали Аристотелю.
- Что, совсем все? И даже то, что я сплю в пижаме с  медвежатами? Какие жестокие люди!
- Они рассказали ему будущее.
- Так в чем дело? Неужели ты не знаешь, что делать?
- Стирание памяти, длительная кома, внезапный инфаркт?..
- И где ты только этого  нахваталась? Можно просто убедить великого философа, что судьба Греции предрешена. Или убедить кого-нибудь из них убедить великого философа... В общем, сама понимаешь.
- Ты  представляешь, как это будет смотреться? По-моему, я должна только наблюдать!
- То есть, ты вежливо и тактично сообщаешь мне, что меня уже не существует? И за что я тебе только деньги плачу?
- А ты мне платишь деньги?
- Что за претензии к непосредственному начальству? Придумай что-нибудь! Это же...
-…мой контракт. Да-да, я помню. Только я не помню в нем пункта, обязывающего меня предотвращать возможное исчезновение христианства.
- А пункт, обязывающий тебя предотвращать любой ущерб, который может быть нанесен временному миру?
- Я перечитала контракт десять раз и не помню в нем такого пункта!
- Тебе нужно тренировать память. Он там есть.
- Не было там такого! Это жульничество! Я не буду исправлять чужие ошибки!
- В таком случае, не требуй от меня точного исполнения условий договора. Тебе пора, милая.
Мужчина взмахнул рукой, и возмущенная фигура растворилась в воздухе. Он отправил ее в нижние круги преисподней. Кратковременная экскурсия, несомненно, придаст ей сил и находчивости.
***

Найти великого философа оказалось не таким простым делом: его не было ни в саду, ни в кабинете, ни, что странно, в винном погребе. Светлая идея посетить верхний этаж пришла к Тигрову примерно через полчаса бесплодных блужданий. Мощный голос прославленного оратора был слышен уже на лестнице. Войдя в длинный, немного мрачноватый коридор, Михаил стал различать обрывки фраз:
- Положение Греции… тяжелое… совет… решение… нового правителя, - с нехорошими предчувствиями Михаил подошел к двери кабинета и прислушался. - …спасет Грецию от неминуемой гибели. После Пелопонесских войн наша страна находилась на грани распада, теперь, благодаря сведениям, полученным мной, мы можем...
Тигров слушал, медленно меняясь в лице... Похоже, худшие опасения Милевского подтвердились. Но кто бы мог подумать, что этот...
- Немедленно замолчите! – дверь кабинета Тигров распахнул почти пинком.
Аудитория уставилась на него недоуменным взглядом. Ноздри Аристотеля начали угрожающе раздуваться.
- Во-первых, порядочные люди предупреждают свое появление стуком, - сдержанно, немного подрагивающим голосом процедил философ. – Во-вторых...
Тигров, не заметив признаков надвигающейся грозы, без церемоний подскочил к остолбеневшему философу и выволок его в коридор. Впрочем, он пообещал себе, что когда-нибудь обязательно извинится.


- Какого черта?! Неужели вы не понимаете, что это нельзя рассказывать?! - взорвался Тигров, едва за ними захлопнулась дверь кабинета.
- В вашем времени что-нибудь слышали об уважении к старшим? – Аристотель все еще пытался сохранить видимость спокойствия. – Вы врываетесь посреди лекции, перебиваете меня на полуслове, бесцеремонно вытаскиваете меня из аудитории и, в довершении всего, позволяете себе повышать голос... Какой пример вы подаете моим ученикам?
- Я доверил вам знания о будущем, и думал, что у вас хватит ума не трепаться об этом на каждом углу.
- На каком таком углу я, как вы выразились, «трепался»?
- А что вы сейчас им так эмоционально рассказывали? Оппозицию подготавливаете?
- О, боги, это всего на всего историческая лекция о пришествии к власти Александра Македонского. И, к вашему сведению, это было уже в прошлом. С чего вы вообще взяли, что я буду кому-то рассказывать?
- Э-э-э… Ну... смена власти... Греция в опасности... похоже на революционные зачатки, - попытался объяснить Михаил, красноречиво разводя руками, Аристотель сочувственно покивал головой.
- Мальчик мой, я полжизни доказывал людям, что земля плоская, а за куполом небесной сферы обитает Абсолют. Вы думаете, что я способен сейчас вот так просто все это перечеркнуть? Это не выгодно и просто-напросто глупо. К тому же никто не поверит, начнутся войны, а я их с детства не люблю... А сейчас, если вы позволите, я продолжу прерванную вами лекцию.
Философ скрылся за дверью кабинета, оставив посреди коридора фигуру в остолбенелом смущении.
Что он натворил? Ворвался как ненормальный, накричал на пожилого человека, который так хорошо к нему отнесся. И, главное, из-за чего? Милевскому взбрело в голову, что судьба мира в опасности? Нашел, кого слушать! Он, умный, здравомыслящий человек, пошел на поводу у какого-то авантюриста! Что-то последнее время, чтобы он ни сделал, все не так: хотел спасти Марину – обиделась, спас её же от Милевского – обиделся Милевский, попытался спасти Вселенную – обиделся Аристотель. Бред какой-то. Что делать-то теперь? Хорошо хоть с Сергеем помирился... К Аристотелю сейчас подходить не стоит. Может, Марина уже очнулась и успокоилась?
Немного развеселившись, математик отправился искать кого-нибудь, кто мог бы указать ему комнату Марины.


Марина очнулась от боли в спине, резко села и осмотрела себя на предмет ссадин и ушибов - ничего. Странно, неужели она проспала столько времени, что все зажило? На массивном стуле около кровати лежало нечто газово-прозрачное, отдаленно смахивающее на одежду. С удовольствием потянувшись, девушка с интересом осмотрела помещение. Окно закрывала плотная ткань, так что определить время суток не получилось. В дверь тихо постучались, и в комнату ужом юркнула маленькая, полная женщина неопределенных лет.
- Я рада, что вы пришли в себя. После моих целебных бальзамов даже мертвые поднимались.
- О, так вот почему... Спасибо.
- Учитель поручил мне заботу о вас... 
Вензулова раздраженно повела плечами.
- Думаю, я и сама в состоянии о себе позаботиться.
Служанка испуганно втянула голову в плечи.
- Не сочтите за дерзость... Но ведь... У вас нет подходящей одежды и я... В общем, тут несколько... - окончательно сникла служанка, протягивая Марине ворох цветных тканей.
- Потрясающе... – выдохнула Вензулова. – Натуральный шелк! Наверное, стоит бешеных денег... А что с этим делать?
Служанка посмотрела на девушку непонимающим взглядом.
- Носить…
- Как?!
- А что вы носили раньше?
Марина поспешно прикусила язык, с которого уже готово было сорваться родное «джинсы!».
- Эм… Это и носила! Да, именно, это. Как я сразу не узнала? Это же, как его там... такое знакомое слово... Вылетело из памяти. Знаете, рабство никому не идет на пользу!
- Госпожа, вам не обязательно знать, что делать с хитоном. Выберите то, что вам по вкусу, остальное – моя задача, - скрывая улыбку, сдержанно произнесла женщина.
- О! Точно! Хитон! – радостно воскликнула Марина, зарываясь носом в дорогие ткани.
Спустя два часа, когда комната начала напоминать пристанище сумасшедшего портного, Марина, наконец, приняла окончательное решение.
- Вот этот! – устало ткнула она пальцем в зеленое с золотой вышивкой одеяние, с сожалением поглядывая в сторону роскошного синего хитона с серебром. – Да, именно этот. Зеленое больше пойдет к моим глазам.

После долгих и мучительных поисков, Михаил, наконец, стоял перед нужной комнатой. Дорогу ему указала сердобольная кухарка. Она же заботливо накормила голодного математика, что привело последнего в самое благостное расположение духа. Ему было настолько хорошо, что он забыл даже постучаться.
- Мариночка! – радостно воскликнул Михаил, врываясь в комнату, и застыл в немом изумлении. Марина изменилась до неузнаваемости. Полупрозрачный хитон выгодно подчеркивал все достоинства ее фигуры, а складки ткани на высокой груди поднимались от частого  дыхания.  Волосы, уложенные умелыми руками служанки, мягкими волнами ниспадали на загорелые плечи.  Тонкие пальцы девушки нервно крутили белый цветок. 
- А ноги у тебя не такие уж и кривые... - непроизвольно выдохнул математик.
Чересчур прозрачная ткань хитона совсем не скрывала точеную фигурку Марины, и Тигров словил себя на том, что уже две минуты откровенно пялится на ее грудь. Он судорожно откашлялся и, не заметив дьявольского пламени в зеленых глазах, выпалил:
- Что ты на себя нацепила?! Немедленно оденься!
- А я, в принципе, уже одета, - опасно-ласковым тоном ответила Марина. – Вы имеете что-то против?
- Конечно, имею, - прорычал Тигров, рассматривая стену за спиной Вензуловой.- Я не позволю тебе разгуливать бог весть в чем по дому, наполненному подростками с одним желанием не совсем в голове!
- Даже так? Вы врываетесь в мою комнату без стука, пялитесь на мою грудь, кричите, топаете ногами и запугиваете какими-то подростками... Если у вас еще остались хоть какие-то зачатки культуры, настойчиво прошу покинуть мою комнату.
- Но ты...
- Арида, проводите, пожалуйста, высокоуважаемого профессора.
- Подожди... Марина, я же извиниться хотел!
- У вас это замечательно получилось. Арида, почему он еще здесь?
- Слушаюсь, госпожа, - немало шокированная поведением скромной до этого москвички, Арида взяла под локоть слабо сопротивляющегося Тигрова и вышла с ним в коридор.