Серебряная пума. Глава 3

                Глава 3.

          в которой команда «Беды» спасает пловца-рекордсмена, а затем сама идёт
          на рекорд.

       Окинул я морские просторы опытным взглядом и сразу понял, что вовремя вышел. И справа и слева виднелись полоски земли,- мы вступали в пролив Па-де-Кале. Я сменил у штурвала Фукса. В таком опасном проливе у штурвала должен стоять опытный морской волк. Па-де-Кале сейчас за день несколько сот судов проходят и недоглядишь чего, очень просто даже можешь к рыбам в гости угодить. Встал я, значит, у штурвала и только приготовился первую команду отдать, как Лом кричит с мачты: "Человек за бортом!"  Ну, тут я срочно аврал объявил. Я у штурвала стою и к потерпевшему правлю, Лом с мачты спустился, у борта стоит и мне показывает, куда яхту направлять, а  Фукс лихорадочно по всем сундукам спасательный жилет ищет, так и не нашёл. Да и зачем он, когда под рукой спасательный круг был.

         Когда до утопающего совсем немного оставалось, Лом богатырским взмахом метнул ему наш спасательный круг. Но тот чудак видно совсем разум потерял, круг оттолкнул в сторону, руками-ногами молотит воду, но на поверхности пока ещё держится. Тут уж Лом сам в воду ухнул, и такая волна от его нырка поднялась, что, наверное, в Голландии не одну дамбу прорвало. В несколько взмахов Лом догнал утопающего, схватил за волосы и доставил на яхту. Вытащили мы его - Бог ты мой! - мальчишка примерно вашего возраста.

          - Cтарший помощник Лом,- командую я,- разберитесь и доложите: кто, откуда и почему здесь оказался.
          Направился Лом к мальчику, а тот даже до пояса Лому не достаёт, стоит такой маленький, мокрый, жалкий.
          Подошёл к нему Лом и спрашивает в том смысле, что "спикаешь" ли ты мол по "инглишу".
          Мальчишка головой закивал, отвечает, что говорит.

          Смотрю я, заминка выходит. Лом мнётся, лихорадочно слова ищет, но не находит, оборачивается ко мне и докладывает:
          - Так мол и так, Христофор Бонифантьевич, контакт налажен, но подробности выяснить не удалось из-за языкового барьера.

       Вот что значит длительное отсутствие практики в разговорной речи.    С каким трудом Лому дался этот язык и с какой лёгкостью он его позабыл.    Пришлось мне вмешаться и мальчугана обо всём расспросить. И что же оказалось!

       - Зачем вы меня вытащили!? - заныл мальчишка.
       - Как, зачем! Ты тонул.
       - Я не тонул, а плавал.
       - Здесь?- окинул я рукой море.

       И мальчик стал объяснять
       - Я предпринимал попытку побить рекорд по скорости преодоления пролива   Па-де-Кале,- и он извлёк из плавок книгу рекордов Гиннеса,- а вы вытащили   меня как раз в тот момент, когда я преодолел половину пролива за рекордное   время.

       Я  повертел в руках книжку и раскрыл её. Фукс и Лом, заинтересовавшись,    подошли сзади и тоже уткнули туда свои носы.

       - Интересно,- хмыкнул я и стал читать вполголоса: "рекорд по разламыванию спички без каких бы то ни было приспособлений - 187 частей. Рекорд по   втискиванию пассажиров в малолитражный автомобиль - 13 человек. Рекорд по  сооружению башни из стульев при условии, что её основание упирается на   восемь ножек - 58 стульев. Рекорд по продолжительности игры в теннис - 111  часов. Рекорд по продолжительности игры в шахматы - 165 часов, счёт 81:80   Томас Ф. выиграл у Харриса Э. Рекорд по продолжительности пребывания в  террариуме с гремучими змеями - 36 часов...

       - Христофор Бонифантьевич, карточные рекорды посмотрите, - попросил Фукс.
       Отвлёкся я от книги, гляжу, нет мальчонки.
       - Аврал! - кричу.
       Кидаемся к бортам и далеко-далеко видим плывущего мальчика.
       - Догнать, Христофор Бонифантьевич? - с готовностью спрашивает Лом.
       - Нет, Лом. Он в нашей помощи не нуждается.

       И мы снова склонились над книгой. Оторваться от неё мы смогли лишь изучив от корки до корки. Яхта, тем временем, вышла из пролива, обогнула Бретань и направилась в Бискайский залив.

       Бискайи преподнесли мне вскоре первый пренеприятный сюрприз, а     книга Гиннеса - второй.
       Едва мы вошли в Залив, как исчез ветер и наступил полный штиль.    Паруса висели словно тряпки, катастрофически уменьшался запас пресной    воды, а экипаж сходил с ума от безделья. И вот тут-то Фуксу и пришла в    голову идея побить кое-какие из рекордов книги.

       Проснулся я как-то от послеобеденного сна, смотрю, нет никого на    палубе. Спускаюсь в кубрик... Я, знаете ли, давний поклонник лимонов.    Всегда держу под рукой парочку этих фруктов: чаёк, там, попить, или    если кисленького захочется. И в этот рейс взял с собой небольшой    ящичек лимонов. Значит, спускаюсь я в кубрик и вижу: Лом и Фукс сидят    друг перед другом и, скрививши чёрт те знает какие рожи, жуют, морщатся и рыдают. Испугался я поначалу, но потом пригляделся и понял.     Отжевались они, отморщились, и, вздрагивая и отворачиваясь, потянулись    к блюду на котором дольки лимона лежат. Берут они эти дольки и прямо    без сахара в рот.

       Вижу я, мучаются люди, насилуют себя, но ведь не прекратят, не уступят    друг другу, и тогда я командую: "Отставить есть лимоны!"
       С величайшим облегчением выплюнули они цедру и по горсти сахара сразу    же съели.
       - Всего по три лимончика одолели, Христофор Бонифантьевич,- оправдывался Фукс,- только-только к седьмому приступили.

       Наложил я строжайшее вето на лимоны, да, думаю, их и так никакой силой    теперь не менее чем в течение года лимон в рот взять не заставишь. Так-то    вот.
       Затем они попытались карточные рекорды побить, но это дело я сразу    пресёк. Тогда они решили экономить пресную воду, то есть пить исключительно    морскую. Я сначала обрадовался, думал, хоть какая-то польза будет, но     вышло всё наоборот. Стали приучаться с маленьких доз. И вот, жара, безветрие и солёная водичка привели к тому, что за день был выпит недельный   запас воды.

      Тогда они стали ловить рыбу: кто больше наловит и крупнее.
      - Вот это хорошее дело,- похвалил я.- И интерес и рыба свежая будет.
      Закинули они удочки, на борта уселись: Фукс с правого борта, Лом - с    левого, и замерли. Клёв днём не очень хорош, но на ужин они сумели наловить. После ужина я как всегда на барометр посмотрел (изменений не    предвиделось) и спать пошёл, а они опять свои места заняли. Ловят.

       Утром просыпаюсь - ещё темно. Смотрю на хронометр - шесть часов,    восход солнца уже проспал, а в иллюминаторе ни единого лучика света!    Бросаюсь к двери, хочу открыть её - как бы не так! Испугался, закричал    во весь голос и тут слышу: "Сейчас, Христофор Бонифантьевич, одну     минутку".

       Вскорости приоткрывается дверь и я протискиваюсь на палубу. Бог ты    мой! Вся палуба завалена рыбой разных сортов, тонн пять не меньше.    Яхта до бортов осела и волны едва не перехлёстывают через них.

       - Христофор Бонифантьевич, какой клёв был!- с восторгом кричит Лом.
       Тут уж рассердился я не на шутку. Командую: немедленно освободить    палубу от рыбы и привести яхту в надлежащий вид. А экипажу своему     говорю: "Вы что же, молодые люди, делаете? Ради какого-то дурацкого    рекорда из какой-то дурацкой книжки вы сейчас столько рыбы сгубили,    как какие-нибудь браконьеры на Волге! Быстро за работу и чтобы больше    никаких рекордов!"