Бог устал

                Я душу дьяволу не продавал.


Семен Васильевич всегда из запоя выходил долго и тяжело. Вот и сейчас он лежал на диване в пустой квартире. Во всем теле стояла боль, уже привычная. Он знал, что если сейчас выпить водки, и если организм примет ее, то вся эта боль, весь кошмар похмелья пройдет, но тогда начнется новый виток, а он этого не хотел, да и водки в доме не было.

– Надо пересилить себя и встать, – слова отразились болью в голове.

Он пошевелился и открыл глаза. Неяркий вечерний свет, пробивавшийся сквозь неплотно задернутые шторы, ударил в глаза и заставил зажмуриться. Он выругался, попытался вновь открыть заплывшие глаза. С большим трудом ему это удалось.

– Который же час? – приподнял он голову и тут же уронил ее на подушку.

Голова закружилась, к горлу подступила тошнота. Хотелось пить, но доб-раться до кухни не было сил.

– Елизавета, – позвал он жену, – Лиза.

Никто не отозвался.

– Дожил, подать стакан воды некому, черт меня побери.

– Почему же некому? – раздался приятный баритон, – пожалуйста.

На фоне окна был виден лишь темный силуэт мужчины, протягивающий Семену Васильевичу стакан.

Хозяин квартиры, не особо удивившись, взял стакан и, стуча зубами о стек-ло, выпил большими глотками, не почувствовав вкуса.

«Мало», подумал он, и тут же мужчина протянул ему второй. Этот он пил уже с наслаждением, не спеша, заливая огонь в трубах. Но руки все еще дрожали, и голова по-прежнему не управляла телом. Между тем незваный гость сел на стул, забросив ногу за ногу.

– Ты кто? – спросил Семен Васильевич, без особого интереса, просто так.

– Кто я? – удивился гость. – Вы не узнали меня?

– Нет, не узнал, – говорить не хотелось.

– Ну что ж, позвольте представиться, – приподнялся он со стула, – сегодня я буду, скажем, Дион. Устраивает вас?

– Не знаю Диона. Был Дионис, бог вина. Этого знаю, хороший мужик был.

Постепенно голова Семена Васильевича прояснялась, он стал задумывать-ся: «Как он сюда попал? Или я дверь не закрыл?»

– Успокойтесь, дверь была закрыта. Мне это не трудно.

– Кто ты? – превозмогая боль в голове, вновь спросил Семен Васильевич.
– Я же сказал, Дион.

– Нет, не то. Вот я писатель, философ, а ты кто?

– А, вы о профессии? Я Сатана, Диавол, Антихрист, Азазель, Люцифер, принц Зла или Шайтан, Иблис. Как вам угодно. Даже враг человечества – как не-справедливы люди! Неужели не догадались? А сейчас, чтобы не навевать непри-ятные мысли, вы можете меня звать по-дружески Дионом.

Семен Васильевич долго смотрел на пришельца, который не сводил с него черного пристального взгляда, наконец, жалобно попросил:

– Водки бы сейчас выпить. Грамм сто. Коробит меня.

– Это пожалуйста, – с готовностью, премило улыбаясь, ответил Дион.

В руке у него появилась бутылка, на столе стаканы.

– С вашего позволения я и себе налью.

Семен Васильевич, подавляя отвращение к водке, выпил до дна, пришелец лишь глоток. Несколько минут за столом царило молчание, Дион, покачивая но-гой, тактично ждал, когда хозяину станет легче.

– Так кто же ты? – уже бодрее спросил писатель.

– Сатана. Сейчас можете звать меня Дионом.

– Воланд у Мишки Булгакова, это не ты?

– Как меня только не называли, сейчас я даже всех имен и не припомню, – уклонился от прямого ответа гость. – А Данте показал меня таким страшилищем, что я ужаснулся. Но Бог особо не фантазировал, и всех мыслящих создал по еди-ному шаблону, можете сами убедиться в этом, – он протянул руку, пошевелил пальцами.

– Точно, Воланд, – продолжал свою мысль Семен Васильевич. – Такой же культурный, предупредительный. Вначале. Но Воланд был в черном, а ты в свет-лом.

– С некоторых пор я подражаю вам, людям. Летом ходить в черном – это нонсенс.

– Видишь, и у нас можно кое-чему поучиться. – Семен немного подумал, наморщив лоб, словно решаясь на что-то важное. – А вот ты водку принес, а за-куски нет. Это уже не по-нашему. Ведь знал, что у меня нет ничего. Жена давно уехала на дачу.

– Как не принес? Что там у Булгакова было? Икра была?

– Ты мне соленых огурчиков сообрази. Икру потреблять в таком состоянии – добро переводить.

– Огурчиков, так огурчиков.

На столе появились огурцы, порезанные вдоль на четыре части, и ломтики черного хлеба.

– Давай, наливай еще по одной, – смело приказал Семен, – и пить до дна. Ты у меня в гостях, значит должен делать, как я. Ну, вздрогнем.

Теперь Дион, вслед за хозяином, опорожнил стакан. Семен Васильевич не-которое время хрустел огурцами.

– Хорошие огурчики. Самый раз. Бочковые, с хреном, с перцем, с укропчи-ком. Не сам солил? – расплылся в улыбке.

– Нет, не сам. У бабки на базаре купил. Уж очень она их хвалила.

Семен Васильевич, хитро улыбаясь, погрозил гостю пальцем.

– Купил он. Ну ладно, теперь давай поговорим, – вытирая руки о штаны, предложил Семен Васильевич. – И давай на «ты», а то получается, что я тебе ты-каю, неудобно.

– Ничего страшного. Со мной говорят, в основном, на «ты». Я же встреча-юсь со многими людьми, часто с персонами из высшего общества, даже с члена-ми королевских семей, поэтому я взял себе за правило обращаться ко всем на «вы», – улыбнулся, – чтобы, так сказать, не путаться.

– А ко мне, какой черт тебя занес?

– Дела, понимаете, дела.

– Какие могут быть у меня дела с Дьяволом? Я свою душу тебе не продавал.

Гость весело засмеялся, снисходительно посмотрел на Семена Васильеви-ча.

– Это все выдумки. Выражение «Продал душу Диаволу» придумано для не-послушных церкви людей, еретиков. Не могли же церковнослужители признать свое бессилие перед непокорным человеком. Ни у кого я душу не покупал. Зачем она мне? Лишние хлопоты. Я в состоянии уговорить человека сделать то, что мне нужно и без покупки души.

Дион гордо выпрямился и посмотрел на Семена, словно решая, что заста-вить его сделать.

– Тем более, зачем ко мне пришел, мог бы подговорить меня на расстоянии, – не дал ему решить этот вопрос Семен Васильевич.

В руке у Диона появилась сигарета, он показал ее хозяину, испрашивая разрешения закурить.

– Валяй. Сам-то я не курю, – криво улыбнулся, – жить долго хочу.

– Правильно делаете. А пришел я к вам, потому что скучно. Хочется иногда побеседовать с умными людьми.

Семен Васильевич хмыкнул, скривив в улыбке рот.

– Я понимаю, Фауст был умным, Мастер, – с кем ты еще встречался? – Ии-сус Христос. Неужели и я отношусь к таким людям?

– Каждый человек умный по-своему.

Семен Васильевич засопел недовольно, видно обиделся, что его поставили в один ряд с каждым, но Дион не обратил на это внимания.

– К вам я заглянул еще и из любопытства: вы пишите очень интересные ис-торические и философские романы, в которых затрагиваете некоторые вопросы христианской религии на ее ранней стадии, хотя в душе у вас много сомнений по поводу верности всего, о чем вы пишите. – Помолчал. – Для меня все это выгля-дит, простите за прямоту, смешным, но народ вас читает и верит в то, что вы пи-шите.

– Это называется «сила художественного слова», – гордо сказал писатель. После небольшой паузы полюбопытствовал: – А почему ты решил, что я в чем-то сомневаюсь?

– Потому что любой здравомыслящий человек всегда сомневается. Для не-го абсолютной истины нет. Это нормально.

– Ну хорошо, пусть будет так. А о чем смешном я пишу?

– Это я так выразился, на самом деле там смешного нет ничего, там много неправды.

– Так уж и много, – обиделся писатель, – я пользуюсь хорошо проверенны-ми фактами.

– Это вы про Библию говорите? – усмехнулся Сатана. – Давайте выпьем еще по одной. Хорошую водку я купил, не правда ли?

– Водка хорошая, да ты только одного малыша принес. Мог бы больше за-хватить.

– Обижаете. У меня ее достаточно.

На столе появилась еще бутылка.

– Ну, за знакомство, – произнес короткий тост Семен.

– Может что-нибудь посущественнее на стол? – неуверенно предложил гость.

– Нет, не надо, – отрицательно помахал рукой Семен Васильевич, – огурцов можно добавить. – Подсознательно он боялся быть чем-то обязанным Сатане.

– Как скажите, – согласился Сатана, – я могу и без еды. – И после непро-должительного задумчивого хруста огурцами возвратился к прерванному разгово-ру: – При серьезных исследованиях на Библию ссылаться, использовать ее в ка-честве источника правды нежелательно и даже опасно. Можно оконфузиться или, – Дион пощелкал пальцами, подбирая выражение, – вляпаться, так, кажется, у вас говорят.

– Ты неправ. Сколько раз пытались отвергнуть Библию, исказить, очернить – не получалось. Она прошла проверку двумя тысячелетиями.

– Какую проверку? Что проверяли? Ее не исследовали на предмет правди-вости изложенного, а всегда исходили из того, что это истина. А ее писали такие же люди, как и вы. Вы же писатель, и знаете, как это делается. Немного правды, а остальное – художественный вымысел. Правда лишь в том, что ее авторы жили две тысячи и больше лет назад. Как они мир понимали, так его и отразили в Биб-лии, а позднее в евангелиях. Но они в этом вопросе были хитрее, если хотите, умнее вас. Вы как пишите: проведенные исследования (изучения, расшифровки и т.п.) показали… То есть, это лично ваше мнение. Пророки, особенно те, кто писал «Старый завет», говорили, что им было божье откровение. Попробуйте, перепроверьте, если Бог с вами не хочет не только откровенничать, Он даже знак не подаст, что существует.

– Да, здесь ты прав. Все это трудно проверить. А переписывать уже кем-то написанное неинтересно. Вот и включаешь фантазию. Иногда такое навыдумыва-ешь, что самому неловко. Но надо же какую-то изюминку вставлять в романы, иначе читать не будут. Вон, Бернард Вербер пишет – туфта явная, а интересно.

– Как же, встречался с ним не так давно, говорил с ним об этом. Улыбается. А мне то, как раз, и надо, чтобы вы писали «туфту», ссылаясь на Библию. Этим вы только помогаете мне работать. Мне ведь что надо, – водка действительно была хорошая, и с одними огурчиками Сатана повеселел, разговорился, – мне надо, чтобы народ уводили как можно дальше от истины.

– Сам то, знаешь истину? – в отличие от гостя, хозяин становился от хоро-шей водки все серьезнее и серьезнее. – Истина, она ведь, – он помолчал, поднял палец кверху, посмотрел на гостя из-под насупленных бровей, – как говорят, од-ному Богу известна.

– Почему же только Богу? – обиделся Сатана. – Недооцениваете вы меня. По Библии я был создан Богом раньше, чем человек, и долгое время Он ничего не скрывал от меня, это потом мы разошлись.

– А почему? В Библии этот вопрос освещен неясно. Не хотели сор из избы выносить? – съязвил Семен Васильевич.

– Да нет, какой там сор, дело проще. – Дион поиграл пустым стаканом, вздохнул. – Знаете негласное правило руководителя? Не держи помощников ум-нее себя. Бог тоже знает это правило.

Сатана встал, распахнул окно, в комнату проник шум сумрачного города, вечерняя прохлада шевельнула шторы. «Луна еще не взошла», – тихо сказал он, и уже громко:

– Свежий воздух продлевает вам жизнь. Но свежий воздух и мне нравится, хотя мне это не нужно, я, как и ваш Бог, бессмертный. Нас придадут забвенью лишь тогда, когда исчезнет вера.

Он вернулся к столу и продолжил прерванный разговор об истине.

– Знаете, ведь правды бывают разные: одна, истинная и другая, та, в кото-рую просто веришь. Все, что написано о Боге, обо мне, Иисусе Христе и других святых это как раз та правда, в которую просто верят. На этом и построена ВЕРА. «…Словами вера лишь жива», – помнишь, это я говорил еще Фаусту? Постулаты веры не доказывают, в них просто верят. Доказывают только истину. Библия – это набор сложных для понимания постулатов, которые каждый может понимать по-своему. Да и понимать незачем – надо верить! Вы даже единого Бога разделили на три ипостаси: Бог, Бог Сын и Бог Святой Дух. Чтобы непонятнее было, навер-ное. Из-за этого так много споров, так много правд об одном и том же явлении, так много религий и направлений.

– Не скажи, – снова поднятый вверх указательный палец стал веским аргу-ментом. – Есть бесспорные истины. Например, Бог есть? Есть. Иисус Христос был? Был. Апостолы были? Были. Рай есть? Есть. Наверное, и ад есть, раз ты существуешь.

– Бог есть, но это не то, что представлено в писаниях. Был и Иисус, но он не сын божий, а обычный человек. Правда, незаурядный, умный проповедник новой религии, которая тогда многим не нравилась. К тому же, он был из рода царя Иу-деи Давида, и мог претендовать на престол предка, чего очень боялась тогдашняя власть. За это и поплатился жизнью. Вначале я даже не обращал на него внима-ния, потом, когда о нем стали говорить, пытался, как пишут в Евангелие, его «ис-кусить», но «он не поддался». Я особо и не настаивал. Я знал, что обратить камни в хлеб, он не сможет, броситься с высокого храма он не решится – а вдруг ангелы не поддержат, от царств мира, испугавшись, отказался, так как он был беден, а бедному это не нужно, не в состоянии он понять, что значит владеть миром.

– Допустим. Но при земной жизни он делал много разных чудес, много доб-ра сделал простым людям. Если бы он не был сыном Божьим, то как бы он, на-пример, смог насытить пятью хлебами и двумя рыбами пять тысяч человек? А скольких больных он исцелил?

– Мне тоже интересно, как смог насытить и как исцелить? Я хорошо помню, что при его жизни никто об этом не говорил, это потом уже написали, когда его решили сделать святым, а без сотворенных им чудес в его святость не поверили бы. Приписав ему какие-то чудеса, его вознесли до Бога. Ну и отлично, святым он мне так же нужен, как и всему человечеству. Пока будут восхвалять его, меня бу-дут хулить. У человека есть такие потребности, которыми ловко воспользовались создатели религии: человеку надо в кого-то верить, кого-то просить о чем-то, кого-то ругать. Я виртуальный – мне нравится это новое определение – и я существую, пока обо мне говорят. Это же распространяется на всех бестелесных.

– Надо заметить, что Христа не один человек возносил, телесный он, или нет. Да и сейчас возносят, потому что он действительно святой и все его учения святы, – нравоучительно заметил Семен Васильевич.

– Хотя прямых доказательств его святости нет, но пусть будет так. И учение его, которое описано в Евангелиях, для людей нужное. Для меня в нем тоже есть место. А возносят Христа не потому, что он Сын Божий, а потому что на знамени-тостях всегда паразитируют, – это истинная правда. Вот, например, лично у вас уже есть критики, которые зарабатывают на ваших произведениях. Будет у вас биограф, который будет вас превозносить. Некоторое время они будут кормиться вашими трудами, но потом, когда к вашим книгам будет потерян интерес, вас за-будут. А Иисуса не забывают до сих пор, не потому, что он такой великий святой, а потому, что его восхвалением кормится огромное количество людей. Кстати, вы тоже от этого пирога кусок имеете, и не плохой. Теперь представьте, что про него забудут, это же сколько людей останется без кормушки!? Так что, можете быть спокойны, Бога, Иисуса Христа, пророков и всех святых еще долго будут восхва-лять, а меня поносить. Только вот Христос молился в пустынях, на горах, а ны-нешние служители справляют службы в прекрасных храмах с позолоченными ку-полами, говоря, что они следуют заветам Христа – высшая степень ханжества. Хотя, все они делают правильно. Кто пойдет в горы, в леса молиться? – единицы. А здесь блеск, богатство гипнотизирует посетителей, и они укрепляются в вере. – Засмеялся, пуская клубы дыма в потолок. – Я со своей братией ведь тоже церков-ников кормлю, если можно так выразиться.

– Мне сейчас трудно с тобой спорить. Торможу.

Семен Васильевич, действительно, был плох. Выпитое на голодный желу-док и без хорошей закуски давало о себе знать.

– Так может, – Дион показал на бутылку, – клин клином?

– Не, больше не могу. Я норму знаю. Меня уже хорошо зацепило. Если я еще выпью, то я буду «синим роботом», и тебе со мной будет неинтересно, – про-изнес Семен Васильевич, четко разделяя слова.

– Не волнуйтесь, это мы сейчас исправим.

Сатана дотронулся бледной холодной рукой до головы Семена, пронзил его черными кружочками зрачков. Боль уходила, и голова становилась невесомой.
– Легче стало? Ну и хорошо. Теперь вы больше пить не будете.

– Что, совсем не буду? Ну, ты совсем оборзел. Я тебя просил? – искренне возмутился Семен Васильевич.

– Меня вы не просили, а вот Бога много раз, но вам Он не помог. Испыты-вает! – засмеялся.

Семен Васильевич притих, внутренне соглашаясь с Сатаной.
 
– Надо же, в голове посветлело. Научи.

– Этому научиться нельзя. Это, как говорят, Бог дает. Ну, так как, еще вы-пьем? – весело спросил Дион, вертя в руке бутылку.

– Не, пока нет. Сейчас, пока в голове нет мути, можно поговорить. – Семен пожевал огурец, сходил на кухню, напился воды. – Вернемся к понятию чуда. Бог с ними, со старыми временами. А вот как ты объяснишь неоднократные явления Девы Марии, например, не так давно в Португалии, в Бельгии, или схождение благодатного огня в Иерусалимском храме Христа, которое происходит ежегодно и в наше время?

– Какое же это чудо схождение огня? Это таинство, к которому, как мне из-вестно, допускаются только два священнослужителя. Остальные видят результат таинства – огонь. Про сам огонь не знаю. Мне в храмы вход запрещен, а вот явле-ние Девы Марии объяснить могу. Вы знаете, что такое галлюцинация?

– Ну? – угрюмо поинтересовался Семен.

– Она возникает тогда, когда человек очень хочет или не хочет что-то ви-деть. Вот вы, например, сейчас не хотите, чтобы ваша жена появилась здесь и увидела бутылки на столе и алкаша, развалившегося на стуле. Представляете, что будет?

Семен Васильевич не успел и вздрогнуть от представленного, а Лиза уже стояла перед ним в позе борца с алкоголиками. Семен Васильевич сжался, ожи-дая страшного, но Дион взмахнул рукой перед глазами хозяина, и ведение исчез-ло.

– Вот видите, как все просто. Поверьте, я ничего не делал, я лишь попросил вас представить все это. Вот так было и явление Девы Марии. Ну, может, немного иначе.

– Ну ты даешь, – Семен постепенно приходил в себя, – так и обделаться недолго, – счастливо засмеялся он.

Семен возбужденно вскочил, прошелся по комнате.

– С явлением ты меня убедил, – сказал он и, вспоминая, повертел головой. – Но то, что ты говорил о Боге, неубедительно. Если Бог есть, то его не забудут никогда. Он не позволит.

– Мы говорили не о Боге, а об Иисусе Христе. Это не одно и то же. Сейчас я не буду говорить о Боге, о том, что это есть на самом деле, мне это не нужно, меня устраивает то, что проповедуют служители Бога. Веря в Бога, они верят в меня. Так что, истинная правда мне так же не нужна, как и им.

– Почему же нам истина не нужна? – возмутился Семен. – Мы мыслящие существа, и нам правда нужна.

– Не советую докапываться до правды. Когда ее узнают, то будут разочаро-ваны все, верующие и неверующие. Иногда даже опасно знать правду. К тому же, пока человек не знает всей правды, он будет верить и в Бога и в Диавола. Знаете, язычники верили в своих богов и были счастливы. Вы сейчас верите в единого Бога и тоже счастливы. В чем же разница? Ее нет. Всех людей делает похожими друг на друга вера в кого-то. Неважно в кого, главное верить.

Он налил себе и Семену водки, выпил сам, не заставляя хозяина. Семен, вздыхая, долго смотрел на полный стакан, но удержался, не взял.

– Бестелесный, а водку хлещешь не хуже телесного – с завистью заметил Семен Васильевич.

– Часто встречаюсь с телесными, вот и приобщился, – улыбнулся Дион. – Так вот, о Библии, о Христе. Она говорит, что Христос был послан Богом на греш-ную землю, чтобы спасти людей. Он должен был своим примером показать, что безгрешные или покаявшиеся грешники, пройдя страдания на земле, попадут в рай, где будут жить вечно. Кстати, Бог обманул народ, Иисус оказался не таким, как все, а сыном Божиим, – так в Библии написано. Его-то призвали в рай, а при-мут ли в рай простых смертных? – Дион затянулся, пустил кольца дыма в потолок. – Обратите внимание, больше всего в рай искренне верят обиженные, униженные, обездоленные, которым здесь, на земле, живется плохо – это логично.

– Не только они, но и богатые, и успешные люди верят в Бога и, соответст-венно, в рай.

– Для них это некая игра, политика. Часто им надо показать другим, что они верующие, кающиеся грешники. А вот почему так много грешников, даже среди верующих? – задал вопрос Сатана, и, не дожидаясь ответа, сам разъяснил: – По Библии план спасения грешного человечества через Христа был задуман Богом в самом начале сотворения мира. Помните в «Откровениях Иоанна Богослова», «Агнец, закланный от сотворения мира» – это Иисус. Спрашивается, зачем Богу было нужно сначала создавать это грешное человечество, а затем его спасать? Это же просто: Богу нужно, чтобы о нем говорили, чтобы его боялись, а кого боят-ся того уважают. Поэтому Он, создавая человека, заложил в нем тягу к грехопа-дению, чтобы всегда иметь грешников, которых можно будет наказывать. Создал и меня, чтобы я уговаривал людей грешить. Так что, мы с ним работаем на пару. – Он помолчал, вертя в руках нескончаемую сигарету. – Библия говорит, что Бог есть добро и любовь, а я зло. Но добро и любовь заметны лишь на фоне зла, без этого фона их смысл пропадет. Значит, добро и зло будут вечно.

Дион встал, выглянул в окно, удовлетворенно покивал головой, показал ру-кой на небосвод: – Вот, уже луна всходит. Люблю полнолуние. – Постоял некото-рое время у окна и вернулся к столу.

– А теперь представьте, вдруг я исчезну совсем, ну, например, меня Геор-гий еще один раз убьет, теперь уже по-настоящему. Тогда людей никто не будет подталкивать к совершению греха, и на земле будут жить только праведники. А ведь основное предназначение Бога на небесах – по Библии – отделять грешни-ков от праведников и наказывать их. Без меня грешников не будет, и вся вера по-виснет в воздухе. Ведь главное назначение служителей веры – направлять греш-ников на путь истинный. А чтобы работы было еще больше, они придумали лов-кий ход: греши сколько хочешь, только каждый раз проси у Бога прощения. Умест-но заметить, таких людей Бог больше любит, чем тех, кто мало грешит: они редко обращаются к Нему. Это не я сказал – Библия.

– У тебя получается, что все грешат. Как же святые? Они ведь есть?

– По Библии все, даже еще не родившиеся, уже грешны. Так что и святые грешны, и, если верить им самим, они самые великие грешники. К тому же, к лику святых их причисляет не Бог, а такие же люди, какими были они. Кстати, священ-нослужители без всякого стеснения узурпировали то, на что имеет право только Бог и его Сын, – это прощать грехи, определять степень грешности, святости, на-казывать безбожников. Раньше Бог сам этим занимался, наказывая тех, кто «не ходил перед Господом Богом», награждая праведных. Сейчас Он этого уже не де-лает. Устал. Оглянитесь, что творится на земле: голод, войны, стихийные бедст-вия. Мне не по себе, а Он лишь ждет грешников к себе, чтобы разобраться с ними там, у себя. Нет, устал все же Бог, не до земных дел ему.

Сатана курил, не переставая, и сигарета у него не кончалась. Пепла не бы-ло совсем.

– Многие войны велись на религиозной почве, конечно, это не способ дока-зывать истину, но воевавшие искренне верили в то, что лишь они правы, – выска-зал свое мнение Степан.

– Мне странно слышать это от вас, – удивился Дион. – Вы же знаете, что война – это политика, и никакого отношения к религии она не имеет. Верующий может погибнуть за религию, но убивать другого человека за нее, он не должен. Это же во всех писаниях указано. – Улыбнулся уголками губ. – Видите, мне, Диа-волу, приходится вам напоминать такие важные человеческие истины. – Вздох-нул. – Разоткровенничался я с вами, ну да ладно, Бог простит, так, кажется, вы любите говорить?

– Бог и простит, и накажет, – нравоучительно произнес Семен. 

– Это точно, но не меня.

Неожиданно Дион сказал:

– Сегодня среда. Ваша жена приедет девятичасовой электричкой и будет здесь через сорок минут, нет, через сорок пять минут, так как ей встретится сосед-ка. Поэтому, будем заканчивать наш разговор.

– Если соседка, то она может здесь появиться и через два часа, – со знани-ем дела сказал муж.

Сатана улыбнулся, отрицательно покачал головой и продолжил прерван-ный разговор.

– Раньше Бог был более деятельным. Он ведь первый показал, что сила и власть это хорошо. Вспомните, с какой жестокостью Он применил власть над Адамом и Евой, когда изгонял их из рая. Он наказал не только Адама и Еву, нака-зал всю землю: «проклята земля за тебя». У Него дети отвечают за отца! Это трудно понять даже мне. – Дион оживился. – К слову, я хотел бы немного реаби-литировать себя хотя бы перед вами. Адам и Ева должны были жить в Эдеме в послушании, ухаживать за садом и выражать Богу свою благодарность и призна-тельность за то, что Он заботится о них. Кстати, вам это не напоминает идеи ва-шего недавнего коммунистического общества? В нем так же нужно было только работать, подчиняться правилам и благодарить руководство страны, за то, что оно проявляет заботу о вас. Непослушных наказывали. Рай? А ведь не понравился, отказались.

– Отказались, потому что этот путь ведет в тупик.

– Не скажите. Идея замечательная даже с точки зрения библейского Бога. Это руководители были у вас плохие. Но вернемся к раю. Если бы Адам и Ева были покорны Богу, то они жили бы в раю до сих пор вдвоем. Ведь только тогда, когда Адам и Ева были изгнаны из рая, «Адам познал жену свою; и она зачала и родила Каина». С этого времени пошел род человеческий. А кто подговорил Еву сорвать и съесть запретный плод «с дерева познания добра и зла»? Диавол, об-ратившись в змея. С тех пор люди не только познали добро и зло, но у них появи-лось любопытство, тяга к познанию, что привело к тому, что вы имеете сейчас. Так что, я, хотя и ругают меня, внес немалый вклад в развитие вашей цивилизации.

– А сколько зла ты сделал людям? Не зря же тебя проклинают?

– Ну, в принципе, я этого не отрицаю, хотя напрямую я зла не делаю. Я ни-чего сам не могу предпринять, я могу только подтолкнуть к греху. Бог устраивал потопы, сжигал города, насылал моры и делал другие пакости. Мне этого не дано. «Мое призванье – шепот, подговор», помните в «Фаусте»? Достоевский в «Брать-ях Карамазовых» в притче описал мою задачу на земле. Я могу только вызвать зависть, жадность, ненависть, ну и другие мелочи. Остальное человек доделыва-ет, с благословления Бога, сам. Но и я могу кое-чем похвастаться. Самое большое зло, которое я подкинул людям – это деньги и любовь к ним. Бог дал людям любовь к власти, я – к деньгам, а вместе – это бомба медленного действия. Она уже срабатывает.

– Зачем это тебе нужно?

– Зачем это мне нужно? Чтобы меня не забывали.

– Ты мог бы напомнить о себе громче, например, взорвать, что-нибудь, по-жар организовать. Кстати, это меньшее зло, чем ты совершаешь.

– Видите ли, в молодости, если верить Библии, я, подчеркиваю, с разреше-ния Бога, такими делами баловался, а сейчас поумнел. Скажем, я взорву что-нибудь. Надо же еще доказать, что это сделал я. А как доказать? Сейчас такое сваливают на террористов или на человеческий фактор. Вот вы напишете рассказ или роман, – сами выберете форму, – и там скажете, что это я подтолкнул вас к написанию. Даже если не скажете, читатели догадаются. Кто не поверит, а кто-нибудь и поверит, и про меня вспомнят и проклянут. Проклятие для меня, что для вас хвалебная рецензия.

Видя растерянность на лице писателя, Дион сказал:

– Вы не волнуйтесь, пишите. Я многим подсказываю, что писать, вы не один такой. Вспомните, например, Гоголя, того же Достоевского. А Сальвадор Дали ка-кие картины писал по моей подсказке! Очень чуткий был художник.

– Избегался, наверное, по своим подопечным? – съехидничал Семен.

– Ничуть. Меня много. Говорят, что бог у каждого в душе, а Диавол за пле-чами. Я бы сказал в голове. Посмотри, в скольких я видах.

Он взмахнул рукой – комната наполнилась Дионами в разнообразных одея-ниях.

– Это не все. Сами понимаете, сколько таких вот мужичков бродит по свету, – он вновь взмахнул рукой, и шумливое общество исчезло.

Дион прислушался, повернувшись к входной двери, вздохнул, как показа-лось Семену Васильевичу.

– Жена ваша идет. Может завернуть ее назад? Ну нет, так нет. Не буду на-стаивать. Мне приятно было с вами побеседовать. Я не прощаюсь с вами, наде-юсь на скорую встречу. Приду ваш рассказ, так сказать, корректировать. Отдыхай-те.

Сатана исчез, вместе с ним исчезли бутылки, стаканы и огурцы.

– Ну что, не проснешься никак, пьяница несчастный. Кто здесь сейчас гово-рил?

– Никого здесь не было, – не очень уверенно ответил Семен, с трудом рас-крывая глаза.

– Как не было? Я же слышала разговор. Или ты уже сам с собой говоришь? И накурено у тебя.

Семен Васильевич расширил ноздри.

– Это, наверное, сосед накурил. Он так курит, что дым через вентиляцию и к нам попадает.

– Так я тебе и поверила. Кто был? – подступила она к мужу. – Еще от про-шлого запоя не отошел, а уже снова собутыльников принимаешь.

Семен Васильевич хотел сказать, кто был у него, но вдруг подумал, а если это был лишь сон? Конечно же, сон! В прошлый раз за ним черти гонялись, а се-годня вот… Он осторожно поднял голову от подушки, ожидая боли – голова не болела и была ясной.