Те

КНИГА ПЕРВАЯ


КОГДА ЖЕСТОКИЕ КОГТИ СУДЬБЫ БЕЗЖАЛОСТНО ВОНЗЯТСЯ В ТЕЛО СПЯЩЕГО ХИЩНОГО ЗВЕРЯ, ТО ОНИ МОГУТ И ПРОБУДИТЬ ЕГО СОН В БЕЗЗАБОТНОМ БЫТИЕ.


ПРЕДИСЛОВИЕ


Кто бы ни пытался разложить события жизни по полкам, никому ничего хорошего из этого не получилось. Жизнь полна чудес, словно появившихся из сказки, и сколько бы ни пытаться закрыть глаза на них или просто отвернуться, они всё равно неминуемо проскользнут к нам.
 
Личная сказка каждого человека может быть печальной и радостной, страшной и весёлой. Краски жизненного букета цветов, полны своим разнообразием. Если же, как зачастую случается, они наполнены только одним цветом, то даже если это будет и розовый цвет, он всё равно не затмит серости бытия.

Страшное и красивое, жестокое и весёлое, всё смешивается, иначе это не было бы жизнью. Причём всегда бывает трудно ответить и на вопрос, где правда, а где вымысел. Этот вопрос сложен не только в фантазии описания различных событий, но даже в простой жизненной суете.

Сама жизненная сила, может теплиться не только в бренном человеческом теле. Её энергия обхватывает всё окружающее вокруг нас, и не только в жизни на Земле.

Энергия является одним из главнейших признаков жизни. Без неё это будет уже не жизнь. Только далеко не вся существующая и даже уже известная науке энергия, ясна человечеству. Большую часть пространства занимает, уже открытая, «тёмная энергия». Тёмной её учёные назвали не потому, что это энергия «чёрных», зловещих сил. Просто её название связано с тем, что она понятна ещё меньше, чем тёмный лес. Хотя все современные исследователи, «тёмную энергию» всегда учитывают в математических расчётах образований галактик и других объектов вселенной. Без «тёмной энергии», появление и ускоряющееся движение звёзд, представлялось бы просто-напросто невозможным. Но во всех других проявлениях жизни, мы знания о существовании такой энергии не умеем применять. Что же можно сказать о ещё вообще неизвестных энергиях?

Ко всему прочему, если коснуться непостижимых явлений, то  все современные представления ограничены величиной скорости света. Большая скорость науке неведома, и если что-то движется быстрее, то чтобы хотя бы приметить эти явления, применение научных знаний уже весьма затруднительны, на нашем уровне развития.
   
Сюжет этой книги протекает в жутком месте, где всё вокруг насыщено радиоактивностью. Мы же вовсе не можем утверждать, что даже сама атомная реакция не является образованием неведомой жизни. Её постоянные изменения, постепенное «умирание» и «рождение» нового, но основное, так это её огромнейшее влияние на окружение, которое оставляет в себе её часть, всё это весьма напоминает круговорот очень своеобразной жизни.

Как бы то ни было, никогда не надо отстранять нашу духовную жизнь от любых житейских событий. Кто же из людей может ответить, как и в чём сливаются понятия материальности и духовности. Людям трудно во всём разобраться. Святое Писание не ошибается в том, что только величайшая гордыня может заставить человека подумать, что он способен приравняться к Богам и решить, что он знает всё. Возможно, мы чрезмерно самоуверенно разделяем понятия материи и души. Может нужно больше присмотреться к их совместному существованию и влиянию одного на другое.
   
Всё же главное состоит в том, что никто не может, не то чтобы понять, а даже представить себе, субстанцию самой жизни.

Казалось бы, зачем было писать, перед тем как начать само повествование, столь хорошо известные науке истины и мои заумные рассуждения. Я только хотел немного разъяснить, что зачастую приходилось сглаживать и упрощать реальность, чтобы она не была столь фантастична. Поэтому мне остаётся только оставить за завесой мыслей каждого из читателей: что было взаправду; а что же надумано, но всё-таки возможно; и где просто вымысел.

Происшедшие события, описанные в книге, бывают и очень жестоки. Было бы хорошо, если чёрные и страшные цвета остались только в ней, а у нас светились одни лишь расцветки радости. Только, к сожалению, реальность бывает много ужасней, чем написало перо повествования. Хотя нужно всегда стараться увидеть проблески ублажающего света, даже под невыносимым грузом тяжести невзгод. Все великие дела творились с «огоньком в глазах» и грусти места не было, как бы трудно не было в то время.



ПРОЛОГ


События книги начались с обычных и простых людей, но толчком ко всему дальнейшему, послужили и великие события, затронувшие всю нашу Земную цивилизацию. Они не могли хотя бы сколько-нибудь не коснуться и всех других миров, при всеобъемлющей связи всего существующего.
 
26 апреля 1986 года поднялся в небо Чернобыльский пылающий смерч и пролетел над землёй Атомный тайфун. Невиданная доселе трагедия постигла человечество. Вырвавшийся из своей берлоги Ядерный Дракон, изрыгая радиоактивные брызги, повсюду оставлял свои смертоносные следы. До сих пор никто не знает последствия трёхкратного полёта вокруг земли ядерного змея и не ведает, что принесут ещё, прикосновения его языка до Земной природы. Какие ещё новые захваты может осуществить «оживший Атом»?

Книга не описывает героизм людей, вступивших в схватку с «живым Атомом», и не повествует о масштабах и последствиях аварии на Чернобыльской атомной станции. Но началом всей истории, является эпицентр трагедии выпавшей на долю всего человечества, после ужасной Чернобыльской катастрофы. В этом ранее благоухающем, а ныне заброшенном крае, все жители окрестностей получили огромнейшую дозу радиоактивного облучения. Вся живая природа и неживые предметы вокруг были заражены. Сотни тысяч людей, правда с запозданием, были вывезены в считанные часы, кинув всё нажитое за всю жизнь. Близкие люди не всегда могли найти друг друга, и пропажа людей была не редкостью. На Земной карте появилась новая Атомная страна, так называемая «зона» – обширнейшая огороженная, особо зараженная территория.    
 

ГЛАВА I


После аварии на Чернобыльской атомной станции, Димка, по прозвищу Гаврила, частенько пробирался в страну Атома, покинутую местными жителями. Гавриле никогда и в голову не приходило, как он растрачивает свою жизнь. Он просто жил как умел и как ему нравилось.

Гаврила был здоровенный двадцатипятилетний парень. Воспитывался он, в благополучной семье и родителям очень хотелось «сделать из него человека». Но Гаврила или Димусенька, как отец с матерью называли его, совершенно не понимал, что значит слово – надо и прекрасно знал слово – хочу. Учиться Гаврила не желал, да и устроиться на работу было не для него. Отец пытался его пристроить, где трудиться полегче, но удержаться там больше месяца Гавриле было не под силу. Пожить же Гаврила любил «красиво» и деньги были ему даже очень нужны. Не всегда удавалось выпросить их у родителей, считавших его ребёнком, несмотря на возраст и образ жизни. Изредка подворачивались случаи честно подзаработать, мастерить он умел. Частенько выручали друзья, такие же лодыри как и он сам. Если ему удавалось заполучить деньги, он также растрачивал их с друзьями. Выпадало Гавриле и немного поворовать. Правда, по большей части, воровал он у своих родителей. Немало друзей Гаврилы злополучно сталкивались с милицией, бывали задержаны, и даже осуждены. А тюрьмы Гаврила боялся, но выглядеть «крутым» ему очень нравилось.
    
Освобождение Атома и несчастья людей Гавриле открыли «золотое дно». Городок, где жил Гаврила был невдалеке от «зоны». «Зона» была очень уж очень большой, так кто же уследит за не столь и сильно охраняемой оградой, окружавшей её. Гаврила с друзьями не раз навещали захваченную Атомом территорию. Мародёрничали они там без зазрения совести и разносили атомную заразу по свету. Сбывали награбленное добро они быстро, в том им помогали местные знакомые спекулянты – так в те времена называли деловых людей по торговой части. Проматывали деньги они также быстро.

Наступило лето 1986 года. Гаврила со своим дружком Борисом, по кличке Дуб, решили в очередной раз навестить атомный лес. Дуб был одногодка Гаврилы и подстать ему – крепкий малый, признающий только веселье в кругу друзей и понятия не имеющий об какой-либо ответственности. Рос Дуб в полне приличной семье с сестрой, но был убеждён, что родители до гробовой доски обязаны только ему.

Проникли приятели в «зону» без приключений. Гаврила, имевший больше опыта похождений по атомной территории, решил зайти в «зону» дальше обычного. Углубились они уже достаточно далеко в лес, забредя в опаснейшие и страшнейшие места страны Атома. Даже сам Гаврила впервые оказался тут.
 
Вокруг всё выглядело каким-то странным и необычным. Что-то зловещее было в царившей вокруг лесной жизни. Страшны были стоящие вокруг рыжие деревья. Созревшие плоды лесных растений, поражали своими невиданными размерами. Беспокоил сладкий вкус во рту и давление в голове – верные сопутчики и признаки огромной радиации. Страх не покидал их, когда они проникли так глубоко в логовище проклятой земли и находились в окружении атомного кошмара. Хотя каждый из них старался выглядеть героем и лихим парнем, но обеспокоенные взгляды вокруг и напряжённость, выдавали их. Дуб не выдержал первым:

– Уныло как-то здесь. Помню раньше, эти места были благодатным краем для любителей природы, для охотников был рай, а река и озёра, так это мечта рыбаков. Птички что ли могли бы поразвлечь.

Тут, как бы услышав его, с небольшой полянки, как-то тяжело вспорхнула целая стайка птиц. Какие это были птицы, трудно было определить, но вид их был ужасен. Жуткие лишаи усеивали их тела и выглядели они, как ощипанные наполовину. Гаврила и Дуб, некоторое время, смотрели на них ошарашенным взглядом. Затем, ничего не сказав, но затаив всё больше охватывающее их волнение, отправились дальше.

Прошли они не далеко, когда их испугала простая белка. Это была обычная белка, но вела себя как хищник. Казалось, она готова наброситься на людей. Она присела, сжавшись и ощетинившись. Затем медленно привстала и побрела к засохшему дереву. Туманным взглядом посмотрев по сторонам, неуклюже взобралась на него. Затем необычайно быстро, что было особенно удивительно после её неуклюжих движений, перескочила на другое дерево и скрылась в чаще.

– Видал, что творится? – выговорил Дуб.

Но Гаврила смотрел в другую сторону.

– Посмотри-ка вон туда, – сказал он, на что-то указывая рукой.

Дуб пригляделся, и ему показалось, что у дерева сидит волк.

– Волк, – проговорил он шёпотом, выкатив глаза из орбит.

– Нет не волк, – ответил Гаврила. – Собака. Смотри, странная она какая-то. Сидит тихо и смотрит, уж больно жалобно.

Гаврила направился к собаке. Дуб попытался его удержать. Но Гаврила вырвал руку, удерживаемую Дубом, и сказал:

– Не дрейфь, это же всего лишь собака.

Он подошёл к ней, но её вид ужаснул Гаврилу. Собака сидела мелко дрожав. Всё её тело, как нити, обвивали тонкие кровавые струйки, сочащиеся из пор шкуры. Она смотрела на Гаврилу, точно просила о чём-то. Гаврила не выдержал. Он быстро развернулся и, стараясь не смотреть на собаку, окликнул Дуба и молча пошёл дальше.

Шли они угрюмо и «с тяжёлым камнем на сердце», все их чувства были наполнены грядущей неведомой бедой, которая казалось уже вкралась и в них самих. Они почти не разговаривали всё это время. Но всё же Гаврила старался ещё как-то показывать себя удальцом и знатоком  «зоны»,  хотя и сам был уже не рад, зайдя так далеко. Наконец Дуб устало пролепетал:

– Слышь, Гаврила! Куда гонишь так шибко!? Дай хоть переварить глоточек воздуха.

Гаврила остановился. Повернулся, к несколько подотставшему Дубу и, смотря на него самодовольным взглядом своего превосходства, забыв страхи жуткого леса, нравоучительно предрёк:

– Будешь долго отдыхать тут, помахивая своими лопухастыми ушами, пропадёшь и никогда уж не увидишь этих своих локаторов.

Но Гаврила и сам уже изрядно устал. Он присел на поваленное дерево и с кривой улыбкой сказал:

– Ладно, будь по-твоему! Посидим, подышим здешней заразой.

Дуб, с видом запыхавшегося марафонца, опустился рядом на лежавшее дерево. Друзья некоторое время посидели молча, переводя дух от долгой ходьбы. Наконец Дуб, задумчиво посмотрев вокруг, спросил у Гаврилы:

– Жутковато тут, аж мурашки пробегают. Порасскажи, что за жизнь в зоне, ты чаще тут бывал.

Гаврила состроил на лице мину всезнайки.

– Людей тут много, особенно солдатиков из запаса. Трудятся они как «Папа Карло», но в этом лесу их пока не увидишь. Даны им объекты, там и вкалывают.

– Но что будет, если они заметят нас.

– Говорю тебе, не до нас им. Работают они так, что Павел Корчагин им и в подмётки не годится.

Дуб, расслабившись, вытянул ноги и с видом своего парня и разумнейшего пройдохи, промолвил:

– Да уж, хорошо, что наши предки выкрутили нас от армии. Могли бы вообще-то пристроить нас в военкомат, «хлебное» там место.

Гаврила расплылся в своей глупой улыбке.

– Эх, Дуб ты дуб! В военкомат тоже регулярно ходить надо, да и начальство там, кой–какое имеется. Так что лапки прижав, и послушненьким приходится бывать. Выгнали б тебя с треском, в два счёта.

Веселье Гаврилы Дубу совсем не понравилось, но он всё же продолжал его расспрашивать:

– Ну а на милицию если нарвёшься?

Взгляд Гаврилы опять попытался выразить, будто что-то на подобии мозга в его голове шевелится.

– Это конечно похуже. Задержат нас наверняка. Но и то, не такая уж беда. Разве не бывало, что попадались мы в их руки. Ну и что! Вытаскивали и вытащат нас родичи. Вот если повстречаешь войска, как говорится специального назначения, так те не разобравшись, могут и начать «палить», не предупредив даже.

Дуб заёрзал, сжавшись сидя на стволе дерева. Гаврила же увлёкшись, продолжал:

– Бывает ещё, проезжают всякие исследователи. Так те коротко выскакивают из машин, замеряют чего-то. Что мерят они? Так прямо говорю – не силён я в физике, химии и прочей ерунде, так что понятия не имею. Если они нас увидят, так, по своему разумению, посчитают нас круглыми идиотами. Случается ещё, лезут сюда коренные аборигены. Говорят – дескать, всё здесь оставили, даже скотину оставили запертой. Вообще-то, что правда, то правда, это. На то и мы здесь!

Закончив свою словесную тираду, Гаврила резко поднялся.

– Эх, хватит рассиживаться, да лясы точить! Пора и в путь дорожку!

Уставший Дуб недовольно посмотрел на Гаврилу.

– Что строишь грозного начальника? Что раскомандовался?

Гаврила снизошёл удостоить Дуба взглядом.

– Всё верно, ты должен слушаться меня!

– Почему это вдруг? – обиделся Дуб.

– А потому, что задница у меня ширше!

Дуб не нашёл, что ответить и неохотно поднялся. С сожалением взглянул на удобное поваленное дерево и осмотрелся вокруг. Тут ему показалось, что кто-то, похожий на человека, находится высоко в ветвях одного из деревьев. Дуб присмотрелся внимательней и закоченел от ужаса. Рассмотреть хорошо это существо среди ветвей было не возможно. Это было что-то вроде ряженного в страшном маскарадном костюме и с пугающей маской. Но всё выражало, что это не наряд, а в действительности такое страшилище.

Дуб не мог отвести взгляда от ужасного создания, единственно ему ещё хватило сил окликнуть Гаврилу. Гаврила недовольно приостановился и, хотел было обернуться и наставить на путь истинный разленившегося Дуба, но тут перед собой увидел огромнейшего кабана. Гаврила не мог и представить, что кабан может быть таких размеров. Клыки кабана, его налитые кровью глаза и стоявшая на загривке шерсть, могли заставить затрепетать кого угодно и не только такого лопуха, как Гаврила. Гаврила стоял, оцепенев, боясь издать хоть какой-либо звук.

Всё это время, что Гаврила стоял замерев перед кабаном, показались ему вечностью. Вдруг он услышал вблизи, чем-то знакомый голос.

– Эй, что стоишь как истукан! Не бойся, Бобик при мне тебя не скушает!

Гаврила, всё ещё трясясь, осторожно повернулся на голос. К величайшему изумлению он увидел перед собой волосатого хиппи. Хиппи улыбнулся как умел, и сказал:

– Говорю тебе Гаврила, не бойся. Это мой кабанчик. Вначале и я его испугался, но смотрю, привязался он ко мне и послушен, как пёсик. Да и назвал я его, словно собачонку, Бобиком. Он своё имя уже прекрасно знает.

Гаврила всё ещё дрожал, но уже спокойней посмотрел на хиппи. Тут он узнал в нём своего давнишнего знакомого Петьку, по прозвищу Леший. Лешего, на пару лет бывшего старше его, Гаврила знал не плохо. Он знал, что вырос Леший в добросовестно пристрастившейся к алкоголю семье и самостоятельным стал с малого возраста.  В армии он не служил, так как с его психикой было что-то не в порядке. Хотя был он совершенно не агрессивный и спокойный хиппи, но всё-таки всем, в том числе и милиции, был известен как неисправимый вор.

Гаврила, всё ещё опасаясь Бобика и боясь сдвинуться с места, как только мог спокойней обратился к Лешему:

– Ты как тут оказался? Смотрю, настоящим лешим заделался.

Леший погладил свою длиннющую бороду и как всегда спокойно ответил:

– Уж очень мной в последнее время заинтересовались менты. Совсем мне не светит слушать их угрозы и запудривание головы, и уж совсем не по душе сидеть в их конуре. Как они не соображают, мне ведь тоже жить как-то надо. Предлагают мне дурни, идти пахать на всякие работы. Что я им ломовая лошадь, какая! Небось, самих их туда вкалывать и кнутом не загонишь. Знавал я и раньше, что есть в этом лесочке укромная избёнка. Ну, а раз такое дело, отправился поглядеть, кто обитает в ней. Прихожу и вижу, стоит одинёшенька, видно меня и дожидается.

Гаврила совсем уже успокоился, хотя старался ещё не делать резких движений.

– Ну что ж Леший, не пригласишь в гости?

– Отчего же не пригласить, – своим равнодушным голосом ответил Леший. – Да и недалече здесь, всего, каких пару часиков ходьбы, если идти поспешая.

На лице Гаврилы начала уже показываться улыбка.
– Тебя послушать, так я скороход какой-то, и ноги мои казённые. Постой-ка, где тут Дуб запрятался.

Гаврила начал озираться по сторонам. Вокруг только слышалось жуткое дыхание страшного леса. У Гаврилы пробежал мороз по коже, и сердце ушло в пятки. Он перестал уже думать об ужасном Бобике и всем своим нутром содрогнулся, когда до него наконец дошло, сколь опасно то место, где он находится. Гаврилу охватило чувство паники, он уже не соображал, что делает. Он начал носиться во все стороны и громко звать Дуба. Наконец Лешему удалось схватить его за руку. Он спокойно посмотрел на Гаврилу и тихо сказал:

– Не шуми. Здешние места шума не любят.

Гаврила понемногу начал успокаиваться под взглядом Лешего, хотя ещё продолжал немного дрожать.

– Со мной был Дуб. Где он! Не мог же он сквозь землю провалиться, – взволновано выпалил Гаврила.

– Нет тут твоего приятеля. Не веришь, сейчас велю Бобику поискать его. Если он тут, Бобик точно найдёт его, – равнодушно сказал Леший. – Эй, Бобик, поищи-ка, есть ли кто ещё здесь! – приказал Леший своему кабанчику.

Громадный кабан, легко подскочив, быстро пробежался вокруг и встал ощетинившись рядом с Лешим. Гаврила не мог и представить, что такая громадина может так легко и быстро двигаться.

– Видишь, нет никого здесь, – уверил Леший. – Бобик всё чувствует. Раз не ищет, так и искать некого. Надо уходить отсюда. Если идёшь со мной, то пошли.

Гаврила не мог поверить, что Дуб мог так бесследно исчезнуть. Но оставаться здесь одному, не согласился бы не за какие деньги.

«Наверно придурок Дуб со страху убежал куда-то, что и не найдёшь теперь», – подумал Гаврила. Как бы то ни было, Дуба больше никто никогда не видел.

Леший пошёл впереди, Гаврила поплёлся за ним. Замыкал шествие грозный Бобик. Гаврила пытался заговорить с Лешим, но тот был вовсе не словоохотлив. Наконец, в глухой чаще, показалась совсем даже симпатичная избёнка.

– Ну, вот мы и дома! – промолвил Леший.

Они подошли к дому. Бобик обежал вокруг него и, забежав в загончик, принялся что-то есть.

– Ну вот, Бобик проверил, нет ли гостей непрошенных, – сказал Леший.

Распахнул двери избы и пригласил Гаврилу:

– Что ж заходи, гостем будешь!

Гаврила вошёл внутрь и обомлел. Чего тут только не было. Все углы были завалены всевозможными дефицитами. Стены обвешаны картинами и зеркалами, на полках стояли дорогие вазы и всякие, видно дорогие, безделушки. Отдельно были развешаны охотничьи ружья и ножи. Было много книг, что в те времена стоило очень даже дорого. Выделялась музыкальная аппаратура, подключенная к аккумулятору и множество пластинок, это тогда тоже было настоящее богатство.

– Да, нечего сказать, шикарно ты устроился, – только и смог выговорить Гаврила.

– Люди ушли, всё оставили, а я живу тут. Вывозить отсюда ничего нельзя, так всё тут и находится. Говорят, всё добро надо захоранивать в «могильниках», так я и живу как в могиле.

Гаврила всё ещё стоял в изумлении, когда Леший сказал:

– Зашёл в гости, так просим к столу! Угостимся, чем бог послал!

Леший включил спокойную музыку, но конечно роковую, как и положено хиппи. Посмотрел на Гаврилу, который как-то неуклюже и с опаской сидел у стола.

– Смотрю, устроился уже. Хорошо будь как дома. Только сходим-ка сперва в амбарчик, принесём снедь кой-какую.

Гаврила неуклюже поднялся и робко поплёлся за Лешим. Спустились они в холодный и тёмный погреб. Леший зажёг керосиновую лампу. Гаврила выпучил глаза на висевшие окорока и колбасы, всяческие маринады в банках, груды разных консервов и целую коллекцию бутылок с напитками. Леший же равнодушно сказал:

– Ну выбирай, что понравится из жратвы и прихватим пару бутылочек, надо же встречу как-то отметить. Что ты предпочитаешь  коньяк, виски или джин. Мне так больше по душе простая водка, а ещё лучше хороший самогон, той же дрянью, разве только побаловаться.

Гаврила отрезал от висевшего окорока кусище мяса и набрал разных закусок. Леший прихватил здоровенную бутыль с самогоном, перед этим открыв её и с самодовольным видом дав Гавриле понюхать. Затем Леший задул керосинку, и приятели вернулись в комнату. Расставив всё принесённое на столе, они сели трапезничать.

После всего пережитого за день, Гавриле не очень лезли куски в горло. Леший же наполнил обоим стаканы самогоном.

– Что ж Гаврила, давай за встречу! – И посмотрев на стакан, добавил: – Слышал я, это лучшее лекарство от радиации.

Гаврила как-то не весело ухмыльнулся.

– Ну, такое лекарство мне по душе.

Застольные посиделки были совсем не жизнерадостны, хоть и играла не плохая музыка, и на столе было всего вдосталь. Гаврила поднимал стакан за стаканом, даже не всегда дожидаясь Лешего. Вскоре Гаврила совсем захмелел, и Леший помог ему добраться до свободной кровати.

Заснул Гаврила моментально. Ночью ему снились сны с множеством событий, но он не мог их припомнить, алкоголь брал своё. Но сон перед его пробуждением, он ощущал всей своей душой и чувствовал телом всё вокруг, что там происходило, словно всё это было наяву. Таких снов Гаврила ещё не видал, и никогда ощущения не были так сильны. Если бы кто спросил Гаврилу, он смог бы хоть когда рассказать о своих переживаниях и испытанных страданиях во сне.

* * *

Сон Гаврилы:

Гаврила был витязем дружины древней Руси. Шёл самый разгар неравного боя с нападавшим войском татар. Русских дружинников было намного меньше. Они стояли в длинник, за их спинами была широкая река, а перед ними расстилалась широкая степь, полная наседающих на них татарских воинов. Выставленные острые копья дружинников, не позволяли татарам приблизиться. Но татар было слишком много, не могло быть и речи о наступлении на них. Некуда было, и отступать или прорываться сквозь армаду неприятеля. Ждать помощи, тоже не было надежды. Облако, летящих на дружинников стрел, застилало небо. Гаврила понимал, это конец. Но он был полон ярости, и чувство безысходности только ещё усиливало её.

Наконец, под потоком стрел, пало немало дружинников. Ряды русских воинов расстроились и всё перемешалось. Гаврила бросил копьё в мчавшегося на него татарина и вооружился тяжёлым кистенём. Он прикрывался щитом, и каждый удар его кистеня поражал противника, ибо был несказанно силён. Шла яростная и бескомпромиссная сеча. Множество татар и дружинников лежали вокруг. Вдруг тяжёлый удар опрокинул Гаврилу на землю. Татарские кони промчались прямо по нему. Но Гаврила не чувствовал боли, в бою боли не чувствуешь. Он только безуспешно пытался подняться и пустить в дело свой кистень.

Бой закончился. Маленький отряд дружинников был уничтожен. Гаврила лежал, притворяясь мёртвым. Ему трудно было удержать стон, теперь его раны, по-настоящему, болели. Он видел только, что творилось вблизи него. Но звуки и вид происходящего, приводил в ужас. Татары развели костёр, но основным топливом для него служили тела сражённых дружинников. Некоторые из его боевых товарищей были ещё живы, но татары, без лишних церемоний, рубили их на куски и, не обращая внимания на крики несчастных, бросали в пламя куски тел.

Татары расселись вокруг костра, и пили вино. Громадным столом и скамьями при нём, им служили тела русских воинов. Одним из празднующих татар был он сам. Это трудно объяснить, но лежащий смертельно раненый дружинник и сидящий за страшным столом татарин, хотя были разные люди, но оба они были он же Гаврила. Тут «Гаврила татарин» заметил, что «Гаврила дружинник» ещё жив. Он со смехом, захватив с собой нескольких других татар, подошёл к «Гавриле дружиннику». Татары схватили витязя за ноги и подтащили к ужасному костру. Все татары смотрели на «Гаврилу дружинника» и смеялись. «Гаврила татарин» поднял у «Гаврилы дружинника» кольчугу и разрезал у него кривым кинжалом рубаху и штаны, обнажив голым живот.

Спящий Гаврила пытался сопротивляться с самим собой, в обличии татарина. Эти усилия спящего были особенно страшны. Тут «Гаврила татарин» поднял кинжал, чтобы распороть живот у «Гаврилы дружинника». Спящий Гаврила был в ужасе. Он кричал сам себе во сне:

– Что же я делаю! Остановись!

Но нож «Гаврилы татарина» не остановился. Спящий Гаврила ощутил пронизывающую боль, когда кинжал вспорол живот у «Гаврилы дружинника» и кишки полезли наружу. «Гаврила татарин», смеясь, вырвал все кишки. Выхватил из костра горящую руку какого-то война и прижёг ей, обливающиеся кровью раны «Гаврилы дружинника». Затем, под смех других татар, напихал в живот земли и, вытащив грубую иглу, заштопал живот.

Когда «Гаврила дружинник» корёжился на земле, спящий Гаврила ощутил, ещё никогда не испытанную им доселе, боль. Боль эту можно разве сравнить с чувством, когда сильнейше болят все зубы одновременно, а вместо пломб, прямо в их нервы завинчивают винты или забивают гвозди.

* * *

Гаврила проснулся, почувствовав, что кто-то трясёт его за плечо. Гаврила был весь в поту, сильно болела голова, и ныло всё тело. Он ещё некоторое время не мог прийти в себя. Ещё не понимая где находится, он был весь во власти своего сна. Тут до него начало доходить, где он и реальным стал стоящий возле кровати улыбающийся Леший.

– Что мечешься и визжишь как свинья, будто тебя режут? – с насмешкой, своим спокойным голосом, проговорил Леший.

Гаврила всё ещё лежал и смотрел выпучив глаза. Леший же продолжал:

– Вставай и садись к столу. От вчерашней вечеринки почти всё ещё осталось и тебя дожидается. Поправишь здоровье, глядишь, и страхи пройдут.

Гаврила лениво встал и поплёлся к столу, по обычаю хиппи, даже не умывшись перед этим. Леший уже ждал его, сидя в удобном кресле.

– Ну, что Гаврила, – заговорил Леший. – Увидел сон интересный. Так вот послушай. Все думают, среди хиппи одни олухи. Но попадаются и среди нас интересные персоны. Один мой приятель рассказывал уж очень мудрёные вещи. Говорил он, о каких-то генах человека и всей живой твари. Говорил о памяти, хранящийся в них, дескать и рефлексы потому мы имеем с рождения и знаем то, о чём и сами не ведаем. Я хотя и не такой учёный, но думаю, здешний климат расшевелил запрятанную память. Теперь не только рефлексы ту память отражают, но видим мы и кой-какие картинки из жизни предков. Правда не постоянно это и как знаю, не у всех то бывает.

Гаврила поднял изумлённый и уважительный взгляд на Лешего. Не ожидал он от него такой мудрости.

– Ну-ка намекни хоть, что тебе привиделось, – попросил Леший.

– Чушь и страх какой-то. Был я и русский витязь, и татарин в одном лице. Ужас один, что татарин вытворял.

– Видишь поучительно как. Вроде извечные враги, а потомство одно, и одна кровь. Понаделали грехов предки наши, думали так и пройдёт. А нет же, в твоём лице чувствуют, что вытворяли. Видно и ты не лыком шит, если видишь одни их мучения, а не славные деяния и потехи.

Леший, закатив глаза, продолжал:

– Какой я стал умный, поживя тут отшельником, аж самому противно. Ты знаешь, мне ещё кажется, набираемся мы всякой всячины вообще от всего понемножку. К примеру, мы едим и, это попадает нам в кровь, но в конце концов, и нас съедят обязательно. Сколько червей собирается на пир, когда умрём мы, и откуда они только берутся. Что от червей останется, доест земля и растения. Пришлось однажды мне, помогать могильщику, перезахоронить какого-то лоха, умершего давным-давно. Так мы дорылись до остатков гроба, а там пусто. Могильщик был упорный, рыли ещё, каких полтора метра. И ты знаешь, нашли-таки косточки. Земля начала заглатывать их в себя. А начали вытаскивать их, так все они в корнях. В череп через все отверстия корни влезли и через глаза, и через нос. Так что и деревцу вкусненького досталось.

Гавриле, от такой речи Лешего, легче на душе не стало. Он налил себе ещё стакан самогона. Леший с укором посмотрел на него.

– Хорошо Гаврила, выпей, как говорится на вторую ногу и хоре. Насмотрелся я вдосталь на своих папашу с мамашей. Сам таким быть не хочу и другим не советую. Конечно, хиппи первый шаг до бомжи, но я так постараюсь второго шага не делать.

Сказать по совести, Гаврила и сам был не прочь сматывать удочки, Леший же предложил ему:

– Соберу я тебе, кой-каких вещичек. Ты найдёшь, кому сбыть их. Принесёшь мне денежки, ещё получишь. Что лазить тебе неизвестно где, а я уже туташный и много чего хорошего припас.

– Небось, и золотишко где припрятал? – съязвил Гаврила.

– Ты на меня не смотри, бери что дают. Только не рассказывай никому обо мне. Иначе не только моё спокойствие нарушишь, но и себе приключения на голову накличешь.

Леший собрал полный рюкзак всякого дефицита и по тем временам, настоящего богатства и подумав сказал:

– Знаешь, ещё какое дело. Ты конечно не впервой в этих местах, но в этой округе, особенно странные вещи творятся. Может тут демоны, какие обитают. Надо тебе поостеречься. Говорят вампиры, чеснока не уважают. Что до демонов, кто его знает, чего они не любят. Может также чеснока, а может солдатской кирзухи или душистых цветов. Так что мой милый, про всякий случай, пахнуть тебе советую, как настоящему гусару, всем – от лошадиного помёта и алкогольного перегара до шикарных французских духов.

– Думаешь, это поможет? – засомневался Гаврила.

– Должно помочь, – уверил его Леший. – У тебя небось тоже аппетит отшибло бы, если б еда пахла поносом и выглядела как дресня с рвотой вперемешку. Им же тоже, кой-чего выглядит не лучше.

– Так ты хочешь сказать, что ты почти гусар, – засмеялся Гаврила.

– Мне и не надо быть гусаром, – отрезал Леший. – Для хиппи, быть вонючим, престижно.

С этими словами Леший достал пузырёк хороших французских духов и не жалея полил их на Гаврилу.

– Ну, вот теперь хорошо. От тебя разит почище, чем от сортира, так и подушили ещё малость. На, бери, что осталось в пузырьке. У меня такого добра, хоть пруд пруди.

Гаврила взвалил тяжёлый рюкзак на плечи и вышел из избы. Леший со страшным Бобиком отправились проводить его до границы страшного леса. По пути Леший указывал приметы, чтобы Гавриле, в следующий раз, было легче найти дорогу до жилища Лешего.


ГЛАВА II


После встречи с Лешим, похождения в «зону» стало для Гаврилы настоящей профессией. Гаврила, в нелегальной торговле, сделался видной персоной. Он приносил, не лишь бы что, местным спекулянтам, а имел от них заказы и сдавал товар по хорошей цене. На него уже положила взгляд и милиция, но, не имея к чему прицепиться, его не трогала. В этом конечно играл роль и авторитет его родителей.

В своём городишке друзья, любители погулять за чужой счёт, липли к нему. Гаврила был, как говорится – парень рубаха с душой нараспашку. Поэтому деньжата у него не копились, но после новых похождений в гости к Лешему, его кошелёк толстел вновь.

Лешему Гаврила носил его часть доходов, хотя успел уже сильно ему задолжать. Выполнял он и разные заказы Лешего, принося ему с большой земли, что он просил. Правда случалось Гаврила, и подзабывал просьбы Лешего.

Путешествия в страну Атома стали для Гаврилы привычны, человек к чему угодно может привыкнуть. Хотя всякий раз, входя в страшный лес «волосы на его голове вставали дыбом» и морозец пробегал по коже. Но наставления Лешего, держать в тайне его прибежище, Гаврила не забывал и ходил к нему один.

В соседнем городке, жил Гриша, по прозвищу Ёрш. Ершу, лёгкая и разгульная жизнь Гаврилы, не давала покоя. Ему было уж очень интересно, где это Гаврила так всё легко получает.

Ёрш был не большого роста и вроде не крепкого сложения. Поговорка – «Чем меньше, тем вреднее», была адресована специально ему. Но, несмотря на малый рост, Ёрш был вовсе не слабак. Это знали все, кому ненароком довелось столкнуться с ним.

Ёрш и его компания были не маменькины сыночки. Они держалась дружно, а деньги добывали всяческими незаконными способами. Но поприжать Гаврилу в чужом городе, где у Гаврилы было столько друзей, не решались. В городке Гаврилы были и свои удальцы, а в своём дворе и каждая собачонка тявкает.
Заканчивалось жаркое лето 1986 года. Гаврила в очередной раз отправился к Лешему. Случилось так, что в это же время в «зону» проник и Ёрш, с двумя своими приятелями. Ёрш уже успел много где побывать в атомной стране, но в скопивший в себе особо много силы живого Атома – «рыжий лес» ещё не наведывался. Надо сказать, его туда совсем и не тянуло.

Но в этот раз Ёрш, со своей компанией, подошёл очень близко к страшному лесу, когда на дороге показалась целая колоннада военных машин. Ёрш с друзьями, решили войти в лес, хотя углубляться в него не собирались.

Вдруг Ёрш увидел, что кто-то идёт по этому лесу и направляется вглубь его. Присмотревшись, Ёрш узнал Гаврилу. Он указал друзьям на него и сказал:

– Ну-ка догоним этого болвана!

Гаврила увидел, что за ним гонятся и начал удирать, надеясь скрыться. Но Гаврила, хоть был и здоровый малый, но совсем не спортсмен и бегун из него был никудышный. Да и прятаться он умел «не ахти как». Ёрш, с друзьями, быстро настигли его, хотя при этом все углубились в страшный лес.

Догнав Гаврилу, Ёрш схватил его за рубаху.

– Стой! Что бежишь, как страус, на своих длинных костылях!? Неужто так сдрейфил, что и побалакать с нами боишься!

Гаврила обернулся к Ершу и успевшим подоспеть его приятелям.

– Что вам надо!? У меня своя дорога, – обратился Гаврила к догнавшей его троице, и тон его нельзя было назвать спокойным.

– Ты не нервничай. Расскажи-ка шустряк, куда поспешаешь? – продолжал допрашивать Ёрш, язвительно и недружелюбно глядя на Гаврилу.

Гаврила стоял, потупившись и молчал.

– Что стоишь как истукан и словно воды, в рот набравши!? – наседал Ёрш на Гаврилу. – Поделись-ка с нами, чем тут промышляешь. А то места тут глухие и может не дождаться маменька своего сыночка.

    Гаврила молчал и как затравленный зверь, испуганно смотрел на Ерша. Ёрш ударил Гаврилу кулаком по голове. Гаврила отступил, обиженно смотря на Ерша, но выдержал удар, продолжая стоять.

– Ну, так что, будешь раскалываться! – уже заводясь, продолжал Ёрш.

Не дождавшись ответа от Гаврилы, Ёрш обрушил на него целую серию ударов. Гаврила упал. Ёрш продолжал бить его ногами, стараясь попасть в лицо. Гаврила прикрывался, как мог, от сыпавшихся ударов.

Тут один из приятелей Ерша остановил его.

– Хватит уже. Давай-ка лучше посмотрим, что при нём имеется.

Ёрш прекратил избивать Гаврилу и, видя, что тот не потерял сознания, пнул его ещё раз и приказал:

– Ну-ка поднимайся!

Гаврила тяжело встал. Всё лицо его выглядело как кровавое месиво. Он в паническом страхе смотрел на Ерша. Ёрш поднял валяющийся в стороне рюкзак Гаврилы и вытряхнул его содержимое на землю. Из него вывалилось около десяти батонов хлеба. Ёрш удивлённо посмотрел на хлеб и, растоптав его каблуками, сердито сказал Гавриле:

– Что это ты с собой булки таскаешь? Совсем без жратвы жить не можешь? Ну-ка не строй из себя «красную девицу» и, нечего сопли размазывать и нюни распускать. Давай-ка быстро выворачивай карманы!

Гаврила неохотно вынул из кармана пачку денег. Ёрш взял деньги и передал одному из товарищей, сказав:

– На-ка, сосчитай!

Затем опять повернулся к Гавриле.

– Ты давай, дурака не валяй. Выкладывай всё!

Гаврила стоял, распустив слюни и утирая кровь с лица.

– Что ты ещё хочешь? Итак, всё забрал, – жалобно пролепетал он.

Ёрш, хотел было, опять пустить в ход кулаки, но один из дружков удержал его.

– Оставь ты его, что у нас своих забот мало. Сразу видно, отдал он, что имел. Теперь разве что анализы, только и возьмёшь от него.

Пока Ёрш разговаривал с друзьями, Гаврила «взяв ноги в руки» побежал от них, поспешая, как только мог. Но от Ерша было, так просто не отделаться. Увидев, что Гаврила убегает, он погнался за ним.

Хотя Гаврила и старался, как мог, «унести ноги», но Ёрш догнал его быстро. Он подцепил, своей ногой ногу Гаврилы и тот шмякнулся на землю. Ёрш хотел было начать опять его избивать, но Гаврила, пятясь лёжа, прокричал:

– Постой! Ты один тут?! Где ж твои приятели!? Зуб даю, не увидишь ты их больше!

Ёрш огляделся. Они с Гаврилой были одни. Ёрш окликнул друзей, но ответа не последовало. Он ещё раз огляделся вокруг и тут, до него дошло, в каком жутком месте он находится. Ему стало не по себе. Гаврила тем временем поднялся и припустил прочь без оглядки. Ёрш больше не преследовал его, он повернул назад, зовя товарищей.

Друзей Ерша было не видать и не слыхать. Тогда ему пришло в голову, что Гаврила был не один.

– Ах ты падла! – подумал он о Гавриле. – Небось, твои дружки, порешили моих дружбанов! Надо поскорей «делать ноги» отсюда. Ну, ничего, я тебя ещё достану!

Так вслух подумав, Ёрш поспешно убрался подальше от этого места. Гаврила же, «худо-ли бедно», добрался до жилья Лешего.

Когда Гаврила вошёл в дом, Леший открыл рот от изумления.

– Кто это пытался картину писать на твоей физиономии? – посочувствовал он.

Гаврила пытался возбуждённо что-то невнятно рассказать. Тогда Леший поднялся и, подойдя к Гавриле сказал:

– Хотя и не по обычаям хиппи умываться, ты всё-таки ополоснись. Успокойся. Я тем временем стол накрою, чем богаты. Посидим. Чарку к губам приложим. Тогда и поведаешь всё по порядку.

Умывшись, Гаврила уже не паниковал, но успокоиться всё же не мог. Разбитое лицо опухло и ныло. Леший наполнил стаканы самогоном и подбодрил Гаврилу:

– Ничего, что красочно так выглядишь. Как говорится – «за одного битого, двух не битых дают». Будешь ты, только крепче. И не забудь великую народную мудрость – «падай брюхом, но не духом». Так что будь бодр Гаврила! Ты у меня дома и никто тебя здесь не обидит! Ну, давай чарочку пригубим, что-ли.

Гаврила поднёс стакан к губам, но вскрикнув от боли, поставил стакан назад на стол. От его разбитых губ, на стакане остались кровавые пятна. Но Гаврила всё же поднял стакан ещё раз и, морщась, осторожно опустошил его. Леший сразу наполнил ему ещё. Гаврила второй стакан выпил уже легче.

– Ну, вот и на здоровьишко, – ухмыляясь, сказал Леший. – А теперь рассказывай, что за беда с тобой приключилась.

Гаврила рассказал Лешему о встрече с Ершом и его друзьями. Рассказал, как били его, всё отняли, но он не выдал им Лешего, хотя и пытали его, чтобы рассказал куда направляется.

– Нехорошо отнимать, что предназначено для юродивых, – нахмурившись, промолвил Леший. – Говоришь и хлеб мой насущный, грязным сапогом растоптали, и сбережения мне предназначенные похитили? Эх, если повстречаю их в моём лесу, туго им придётся. Мой Бобик, не даст им пощады. Ну а как тебе посчастливилось уйти от них?

– Бежал я от них! Ёрш один за мной погнался и догнал меня, гад! Но я крикнул ему, что друзья его сгинули и один он теперь. Ёрш струхнул, начал друзей кликать. Я же убёг и бежал пока дыхалки хватило. Хорошо это вырвалось у меня о его друзьях, а они может, стоят себе спокойненько и думают, чего там Ёрш надрывается.

– Может и правду ты ему сказал, – мрачно проговорил Леший. – Места здесь страшные. Полны демонов.

Гавриле стало страшно, он вспомнил о Дубе и странном его исчезновении. Он налил себе стакан самогона и залпом выпил. Леший ещё добавил «перца в огонь»:

– Пей, пей дружище милый. Спать уложишься, так жди снов страшных, что выделки Ерша тебе детским баловством покажутся. Мне сегодня больно любопытные вещи во сне привиделись. Был я инок честной, звали меня Питемир. Это древнее имя Питемир, похоже на имя знаменитого монаха Питимира. Вообще то и Петя, как моё настоящее имечко, данное мне моими родичами – алкашами, и Питемир звучат складно, и если только по имени судить, недалеки друг от друга. Так вот, жил поживал этот Питемир. Худо что, не творил. Мыслил себе и прозябал отшельником. Да видать грешим мы с тобой, вынося отсюда кой-чего, чему навеки тут оставаться предписано. Ну и испытал я муки несказанные, что терпеть пришлось несчастному иноку. Схватили его, предки твои по татарской линии. Сварили его в молоке. Да не так просто, а подвесили за руки и медленно в кипящее молоко опускали. Пытался Питемир ноги поджимать, но не удержишь долго их. Опускали его всё ниже, пока с головой не погрузился.

– Что страху на меня наводишь!? Я и без твоих шуршаний мозга, весь трепещу! – пролепетал Гаврила, но не забывая опрокидывать в глотку чарки с самогоном.

– Ты на свои сны не наговаривай. Может и жутки они, но ходишь ты сюда уже далеко не впервой. Видишь, бывает, сгинут людишки и никто не ведает как, и не знает где теперь они. Ты же жив, живёхонек. Может, поделились демоны как-то, и захватили нас с тобой демоны сновидений, так другие не трогают.

Гаврила уже «как надо» захмелел. Он забыл и Ерша, и страхи здешних мест. Настроение у него начало подниматься и понемногу стало разбирать веселье. Болтал он теперь без устали и, наверное, долго бы ещё сидел за столом, если б Леший не отправился спать. Гаврила опрокинул ещё пару стаканчиков и сам уже не помнил, как добрался до кровати.

На следующее утро Леший сидел и пил утренний чай, как вдруг тревожно спящий Гаврила с диким воплем вскочил и стремглав побежал в туалет на дворе. Из туалета раздавались его жуткие стоны, которые слышались, наверное, за много вёрст. Наконец он вышел, кряхтя и поправляя штаны. Вошёл в избу, налил себе стакан самогона и залпом выпил его. Всё ещё как-то странно криво стоя, он налил ещё самогона и сказал Лешему:

– Ну и наговорил ты мне перед сном сказочек! Так вот мучили меня, что всё болит ещё до сих пор! Казнили меня как вора. В древности это было и в далёких краях. Толпа народа смотрела и радовалась, сволочи! На экзекуцию смотрел вельможа. Я знал, что это граф Дракула. С меня стянули штаны и прижали к земле. Я увидел деревянный кол, направленный мне в задницу. Я содрогнулся и затрепетал от ужаса. Мои ноги привязали к лошадям и потянули на кол. Толпа взвыла, мне же казалось вечностью, пока страшный кол приближался ко мне. Когда кол только прикоснулся к моему телу, вся былая жизнь, казалось, пронеслась перед глазами и меня охватила невиданная досель паника. Тут я почувствовал такую боль, что и сказать трудно. Я чувствовал, как кол разрывает мои кишки в животе. Наконец, палачи прекратили меня на него натягивать, и начали кол поднимать. Подняли меня, на колу, на жуткую высоту, но кол входил всё глубже и глубже в меня. Я не мог уже терпеть адскую боль и несказанный страх, и проснулся.

– Вот видишь. За грехи это наши, – странно улыбаясь, ответил Леший. – Говорю серьёзно тебе, завладели нами демоны сновидений. Скоро где явь, где сон, может всё перемешаться. Всё-таки жив и здоров ты, а места тут гнилые и к смерти тянут. Без чистилища нам не обойтись, с грехами нашими. Ничего отдохни сегодня. Может, дастся тебе следующую ночь, спокойней поспать. Завтра с утречка, дам тебе барахлишка, и отправишься должок отрабатывать. Не задерживайся дома долго, а возвращайся за новой партией. А то чую я, не рассчитаешься со мной, если волынку тянуть.

Гаврила в этот момент не желал ни о чём думать, он присел к столу и потянулся к самогону.

* * *

Ёрш, не дозвавшись своих приятелей и оставшись один, поспешая, насколько был способен, вернулся домой. Весь путь до дому, он про себя твердил:

– Ну гадёныш, Гаврила! Ничего доберусь до тебя. Урою!

Вернувшись в свой городишко, он развернул активную деятельность подготовки мщения Гавриле. Он собрал большую часть своих друзей в садовом домике у Самурая. Компания Ерша в общении друг с другом использовала прозвища. Самурай, если так можно выразиться, был вожаком компании. Он был среднего роста, но очень развит физически. Прекрасно владел искусством рукопашного боя и был очень хитёр.

Самурай выслушал Ерша и сказал:

– Пропали братаны наши. Оставлять это так просто нельзя. Кто был с Гаврилой, мы не знаем. Воевать с шоблой города, где живёт Гаврила, ничего не зная, не оплачивается. У тебя Ёрш, есть как раз нужный знакомый там. Ты хорошо знаешь бармена пивного ларька на их базаре. Гаврила там околачивается. Сбывает товар и всегда навещает этот ларёк. Пусть бармен послушает и что узнает, тебе расскажет. Тогда и порешим, что делать будем.

Ёрш не стал откладывать дело в долгий ящик. Сел он в свой жигулёнок, и поехал в городок где жил Гаврила. Знакомый бармен был на месте, при своём пиве. Ёрш как старый знакомый, зашёл внутрь ларька и удобно устроился на стуле. Бармен с усмешкой посмотрел на Ерша.

– Какими ветрами занесло тебя в наши края?

– Налей-ка пивца мне сперва, что ли, – непринуждённо ответил Ёрш. – Только не твоей бурзгалы, а чистенького, без водички.

– У меня всё пиво высшего качества, – высокомерно промолвил бармен, хотя наполнил Ершу бокал из другого крана, чем обычным клиентам.

Бармен был занят своей работой, Ёрш же не спешил и спокойно потягивал пивцо из поданного ему бокала. Тем временем жизнь возле киоска кипела своим обычным чередом.

Киоск был одной из возлюбленных «точек» молодых олухов, наподобие Гаврилы, а также местных забулдыг и базарного люда. Ханжульники особого шума не создавали, сидели себе спокойненько, и попивали пивко. Но молодые прожигатели жизни, переполненные энергией, если собирались большой компанией, не пропускали случая зацепить кого-либо. В особенности если появлялся чужак и своим поведением и видом, как им казалось, не вписывался в здешний климат. Базарные торгаши бывало также освежались пивом, но долго не засиживались. Они находили другое место, если намеревались отдохнуть с бокалом в руках. Их тут знали и, молодые забияки их не цепляли и относились с уважением.

Ёрш опустошил свой бокал и обратился к бармену:

– Налей-ка мне ещё бокальчик, но только из того же краника. Да и присядь со мной, когда жаждущие не будут наседать на тебя.

Бармен, ничего не говоря, наполнил бокал Ершу. Клиентов у стойки в этот момент не было, и он присел на стул.

– Так что за дела у тебя? – бармен уставился на Ерша.

– Скажи-ка, часто ли Гаврила здесь засиживается? – сразу приступил Ёрш к делу.

– Что верно, то верно. Он тут завсегдатай. В последнее время стал, ещё тем, деловаром, и деньгами сорит направо и налево.

– Вот что, ты разузнай побольше о нём. Попробуй дознаться, когда он на промысел собирается. Если узнаешь что-нибудь, звякни мне. Телефон в киоске у тебя проведён, а мой номер, надеюсь, не забыл. На вот тебе немного денежек, как говорится, на пропитание. Узнаешь что интересное, так в обиде не останешься.

Ёрш залпом допил остатки пива в бокале и, выйдя из киоска, сел в машину и поехал к Самураю.

Самурая Ёрш нашёл, где и оставил, в его садовом домике. Самурай сидел в уютной беседочке и попивал чаёк. Ёрш рассказал ему о договоре с барменом. Самурай удовлетворённо кивнул:

– Хорошо. Подождём вестей от шпиона твоего, но будем наготове.

* * *

Гаврила с утра успел надраться самогоном, до изумления. Но когда проснулся после обеденного отдыха, Леший поумерил его пыл и дал только немного похмелиться. Гаврила пытался артачиться, но Леший был, не умолим. Отправились они спать довольно рано, так как Леший собирался очень рано подниматься и отправить Гаврилу домой, где его ждало выполнение задания Лешего – как возможно скорее сбыть товар и вернуться с деньгами к Лешему.

На следующий день, Леший, как и обещал, разбудил Гаврилу, ещё не показавшись раннему солнышку. Гаврила поднялся нехотя, кряхтя и стоня. Леший участливо спросил:

– Ну что милый? Мучил ли сон тебя, сей раз?

– Ночуя в твоей берлоге, без этого не обойтись, – недовольно ответил Гаврила. – Только в этот раз, готовились жлобы к экзекуции со мной, но не успели. Разбудил ты меня на счастье.

– Так что хотели сотворить с тобой изверги? – поинтересовался Леший.

– Хотели прикончить меня зверски. Привязали к скамье, лёжа на боку. Подготавливались потом долго гады, стоя у печи! Затем вставили мне в ухо воронку. С печи сняли расплавленный свинец в кувшине и намеревались влить мне его в ухо.

Леший состроил на лице мерзкую гримасу и промолвил:

– Слыхал я, казнили так какого-то венгерского короля в темнице. Но сомнительно мне, чтоб была у тебя кровь королевская. Может предупреждение тебе это. Дескать, держи ушки на макушки.

Высказав своё мнение на это сновидение, Леший начал поторапливать Гаврилу. Вскоре они были уже в пути, Гавриле до дому. Леший, чтобы Гавриле было спокойнее, отправился немного проводить его, прихватя с собой страшного Бобика.

* * *

Пока Гаврила, в этот раз странствовал по атомной стране, в его родной город приехал Якоб, прозванный Следопытом и вернулся из тюрьмы Хан.

Якоб был частым гостем в этом городке. Он был опытный охотник и в здешних краях сопровождал группы на охотничьи угодья. Называли его здесь Следопыт, ибо скрыться от него в лесу, было напрасным занятием. Ему было немного за тридцать лет, родился он в Прибалтике и был профессиональный путешественник. Он окончил университет, много времени уделял спорту и теперь работал руководителем экспедиций по самым укромным и неизведанным уголкам страны. Когда случилась атомная трагедия, он выслеживал редких зверей на Алтае. Вернулся из экспедиции, он только как неделю. В настоящее время он был свободен, но дома его ничего не удерживало. Сидеть на месте он не привык, а слышав о страшной Чернобыльской трагедии, решил наведать друзей в грозное время. Он связался со своим приятелем в этом городке, Александром, которого прозывали Ветрогон. Ветрогон работал в экскурсионном бюро водителем. Как любителя быстро поездить, его прозвали Ветрогоном. Ветрогон очень убедительно просил его приехать, хотя не уточнял в чём дело. Следопыт, не заподозрив ничего плохого и не желая оставлять друзей в беде, приехал в этот город.

Хан вернулся, отсидев свой срок. В городке его боялись, и никто по нему не соскучился. Как было его настоящее имя, здесь никто не помнил. Все так и называли его по кличке Хан. Хану было уже за сорок. Он был жестокий и опасный убийца. Тюрьма была его вторым домом родным. На воле Хан был страшным и беспощадным одиноким волком. Далеко не одно убиенство было на его совести. Если б милиции были известны и доказаны все его злодеяния, он никогда бы уже не вышел из заключения.


ГЛАВА III


Следопыт условился встретиться с Ветрогоном утром в сквере, в центре городка, где жил Ветрогон. Ветрогон хотел встретить Следопыта на вокзале, но тот отказался, так как по пути заехал в Киев и не знал когда прибудет. Остановился он в гостинице, которая была вовсе не переполнена в связи с Чернобыльскими событиями.

В условленное место встречи, Следопыт пришёл намного раньше и зашёл в уже открытую кофеюшку, выпить чашечку кофе. Кафе было полупустым, только за одним из столиков сидела, уже успевшая с утречка подвыпить, троица молодых удальцов. Следопыт взял кофе у «кругленькой» буфетчице, стоявшей за стойкой и сел за отдельный столик.

Троица удальцов громко философствовала между собой. Вначале их тема размышлений была только им понятна, но говорили они, пытаясь строить умные рожи на своих глупейших лицах. Потом перешли к теме их значимости в этих местах. «Самый Здоровый» размышлял:

– Нас должны уважать здесь! Бывают тут даже иностранцы. Так все готовы лизать им задницы. А мы, что лыком шиты! Перед нами надо преклоняться!

«Крепкий» согласился:

– Да ты прав. Приезжают всякие и думают, что все с набитым ртом ходят, говоря по английски! Пусть попробуют так с немцем поговорить, так он их пошлёт так далеко, что они и дорогу назад забудут. Единственно пусть говорят своё «Фэнк ю» и хватает их мычания.

«Жирный» вставил своё слово:

– Вот это правильно. Было раз, подошли ко мне какие-то козлы. Лепетали, лепетали что-то, наверное, дорогу спрашивали. Под конец, как ты и сказал, говорят вежливо «Фак ю». Ну думаю, если они вежливо и по-хорошему, покажу им как добраться, правда не понял куда они хотят. Но всё ж показал. Только, по моему мышлению, они всё равно ни черта не поняли.

«Крепкий» засмеялся:

– Так говоришь, сказали тебе не «Фэнк ю», а  «Фак ю»! Так знай, послали они тебя ещё дальше, чем ты их!

«Самый Здоровый» посуровел:

– Это точно. Надо всем пришлым сразу морды бить и, не спрашивая, как их здравие. Вон поглядите. Сидит за тем столиком какой-то чмо, и не как все люди, не пиво взял, а кофейную бурду какую-то. Сразу видно не наш человек.

«Крепкий» посмотрел на Следопыта и громко выкрикнул:

– Эй ты! Чего тихенький такой! Ну-ка выстави нам с дружками бутылочку!

Следопыт даже не посмотрел в их сторону. Кругленькая буфетчица начала успокаивать компанию:

– Потише вы! Не делайте бардака в помещении кафе!

Следопыт тем временем уже допил своё кофе и, так как был за него уже расплатившись, попросту медленно вышел из кафе. Отошёл он совсем не далеко, как увидел агрессивно настроенную компанию, вышедшую вслед за ним. «Жирный» крикнул:

– Эй, подожди!

Следопыт остановился и спокойно подождал, идущую к нему шоблу. Он совсем их не испугался. Он видел, что вся троица напряжена и готова к нападению на него. Следопыт же, прекрасно владеющий приёмами бокса и боевого самбо, наоборот полностью расслабился. Он знал, что напряжённый человек не обладает скоростью и его удар не жёсток и не силён, готов он разве что к позированию.

Компания подвыпивших героев подошла к нему и окружила его. Следопыт знал, что стоять в окружении, позиция для него не выгодна. Тут, без дальнейших разговоров, рука стоящего впереди «Самого Здорового», начала двигаться вперёд, направляясь в сторону головы Следопыта. Следопыт этого только и ждал. Он сделал шаг в сторону, с силой оттолкнув при этом «Жирного», стоящего сбоку и слишком близко к нему. Одновременно с этим движением, он резко ударил «Самого Здорового» в челюсть, используя при этом и движущуюся вперёд массу тела «Самого Здорового». «Самый Здоровый» от такого удара сразу отключился, но удар был настолько резок, что он ещё продолжал стоять, хотя и потерял уже сознание. «Жирный», от толчка, также потерял равновесие и неуклюже пытался устоять. Следопыт отказался лицом к лицу с изумлённым «Крепким». Не дав ему, опомнится, Следопыт нанёс ему серию быстрых и сильных ударов. «Крепкий» рухнул на землю без памяти. В это же время упал, как подкошенный, и «Самый Здоровый». Следопыт повернулся к «Жирному», тот не понимая, что происходит, пытался делать какие-то движения руками. Следопыт уложил его одним ударом.

Следопыт направился к скверику, оставив буйную троицу очухиваться и надеясь, что очнувшись, они задумаются о своём поведении. Ещё не дойдя до сквера, Следопыт увидел смеющегося и махающего руками Ветрогона.

– Что хулиганишь!? – смеясь, прокричал Ветрогон. – Распугаешь тут всю озорную братию!

– Ну здорово, – подходя сказал Следопыт. – Что тут у вас творится, и как поживаете после катастрофы на Атомке?

– Давай-ка зайдём в нормальный ресторанчик, там всё и расскажу. Кстати и жена моя с подружкой тебя там дожидаются.

Приятели направились к ресторану, который также как и кофеюшка, работал с утра. Ресторан был не далеко, и они вскоре уже заходили в него. Нельзя было назвать это место роскошным, но тут было значительно уютней, чем в кафе, где Следопыт имел приключения с местными балбесами. Посетителей тут было также не много и за четырёхместным столиком сидели две девушки, примерно лет двадцати.

Ветрогон направился к ним, Следопыт шёл вслед него. Подойдя к столику, Ветрогон представил:

– Вот и мой друг Якоб, которого мы называем Следопытом. С моей женой Натальей вы уже знакомы. А это Нина, – указал он на симпатичную хрупкую девушку, хотя чувствовалось, что спортивные занятия ей не чужды. – Нина историк и работает гидом, со мной в нашем экскурсионном бюро. Знает она буквально всё о наших краях и не только о них. За её знания и красноречивую речь во время экскурсий, прозвали её мы Штурманом. Ибо направляет стопы наши куда следует, чтоб познать окружающее. В настоящее время, какие могут быть экскурсии у нас. Так что, мы оба в отпуску.

Якоб с Ниной посмотрели друг на друга. Было сразу заметно, что они приглянулись друг другу. Ветрогон приметил это.

– Ну вот, два голубка. Может и сдружитесь. Оба вы свободны. Да и Следопыт, и Штурман, хорошая парочка получается!

Штурман стыдливо опустила глаза. Следопыт же ответил Ветрогону:

– Как сдружимся мы, это только наше дело. Расскажи-ка, отчего ты так хотел, чтобы я приехал.

Тут подошёл официант. Ветрогон заказал бутылку коньяка. Но Следопыт не желал употреблять алкоголя, хотя всё-же согласился только на сто грамм за встречу. Штурман вообще выпивать не хотела. Ветрогон взял им апельсинового сока. Заказал он также и разной закуски.

Когда официант принёс заказ, все выпили за встречу, только Штурман не коньяка, а своего сока. Компания успела дружно поговорить и посмеяться, Следопыт повторил свой вопрос – отчего Ветрогон так вдруг по нему соскучился?

Ветрогон начал издалёка. Он рассказал о катастрофе. Рассказал, как выселяли людей. Упомянул, что выселили и его родителей. Как они были вынуждены всё бросить. Рассказал о «зоне» и что многие из местных промышляют там. Поведал он и об успехах Гаврилы. Зная, что Следопыт вовсе не хапуга и мародёрства не одобрит, он поведал, как опасны вынесенные из «зоны» предметы. Под конец добавил, что очень интересно, где Гаврила достаёт всё так быстро и легко, с успехом распространяемые вещи. Ветрогон сказал также, что узнать о похождениях Гаврилы, без помощи Следопыта будет очень трудно. Гаврила сам не расскажет, а пройти по его следу сможет только Следопыт.

Следопыту эта мысль не понравилась и, не очень он верил в чистые помыслы Ветрогона. Тут Штурман ещё добавила, насколько чревато для здоровья человека похождения по атомной стране и всячески пыталась возразить Ветрогону и отговорить Следопыта.

Тогда зная о любопытстве Следопыта ко всему не изведанному, и его бесстрашия в этом, Ветрогон рассказал ещё:

– Приехал в наш городишка, очень любопытный человечишка. Сразу чувствуется, что он очень образован. Правда странноватый он, выглядит, ну впрямь чайник. Так мы и прозвали его Чайником. Атомной страной очень интересуется, и видно не корысть его тянет туда. Так он и твою дальнюю экспедицию мог бы профинансировать, если бы помог по «зоне» постранствовать.

Следопыта последнее предложение заинтересовало, хотя он и чувствовал, что это жуткая авантюра. Он сидел размышляя. Штурман же, пыталась внушить ему, чтобы он и не помышлял о таком безумстве. Тогда Ветрогон сказал:

– Хорошо, ты взвесь всё. Вижу теперь, в ресторанчике тебе не так весело и интересно. На, возьми ключи от моей машины. Прошвырнись по городу. А мы ещё посидим малость.

Следопыт согласился. Взял ключи от машины и направился к выходу. Он видел, как Штурман наседает на Ветрогона с укорами. Следопыт вышел из ресторана, сел в машину и поехал к местному базару.

* * *
Гаврила вернувшись из запретной «зоны», отправился домой отдохнуть. Его мама ахнула, увидев, каким красавцем он пришёл. Она долго причитала и прыгала вокруг него. Потом родители, как всегда, корили его за непутёвость, но он уже привык к этому и не обращал внимания. Вещи Гаврилы, отец с матерью не просматривали и, он мог приносить что угодно.
 
Проснулся он рано и, не слушая наставления матери, сразу отправился на базар, выполнять задание Лешего. На базаре Гаврила встретился с одним из знакомых спекулянтов. Спекулянт с усмешкой посмотрел на физиономию Гаврилы, но ничего не сказал. Они сразу начали беседу о сбыте товара. Спекулянт хотел взять вещи на реализацию, но Гавриле нужны были деньги сразу. В конце концов, они сошлись на цене, и спекулянт расплатился с Гаврилой.

Сделав дело, Гаврила хотел было отправиться восвояси, но тут он почувствовал чьё-то прикосновение к своему плечу. Его смутил вид стоявшего перед ним спекулянта, взгляд которого был устремлён через него и выражал затаённый страх. Гаврила медленно обернулся и увидел суровое и жестокое лицо Хана. Гаврила боялся Хана, но ему хотелось, чтобы все вокруг считали его «крутым». Он безмятежно и развязно воскликнул:

– А, здорово Хан! Сколько зим не видать, не слыхать тебя! Какими судьбами тут?

Хан чувствовал, что Гаврила побаивается его и, пылает желанием скорее от него избавится. Но в его планы входило как раз наоборот, побольше, пообщаться с Гаврилой.

– Смотрю, богато живёшь. Только выглядишь уж больно красочно. Идём к пивному киоску. Угостишь старого дружбана. Да и побалакаем немного, мы ведь и впрямь давненько не видались.

Гавриле совсем не было тяги к обществу Хана, но отказать ему он не посмел.

– Ну что ж, идём. Жарко, с удовольствием хлебну пивка.

Хлебнули пивка они уже вдосталь. Разговаривали так вроде обо всём, но вправду ни о чём. Хан пытался казаться откровенным. Он строил из себя полное дружелюбие и неуклюже шутил. Наконец настало время Хану поговорить о главном.

– Послушай Гаврила, что за зона такая недалече. Слыхал я краем уха в тюряге, кой о чём. Порасскажи-ка мне о ней милый.

– Да что тут и рассказывать то. Гиблое там место.

– Вся жизнь наша, одна дохлятина. Не бойсь, рассказывай.

Пивной хмель несколько вскружил Гавриле голову. Да и похвастать «крутой» Гаврила любил.

– Бывало, приходилось мне там прошвырнуться. Но не на прогулку ходить туда. Часом попадёшь в руки милиции или солдат, а то и нарвёшься ещё на кого, такой радости мало не покажется.

– Ну, уж конечно все мы знаем, герой ты у нас Гаврила, – подбодрил его Хан. – Интересно всё это. Расскажи-ка, ещё что, о тех краях.

Тут бы и стоило Гавриле закруглиться, но не в его силах было не распыляться дальше. К тому же пришла ему в голову дурная мысль, подсказанная ещё не забытым свиданием с Ершом, что будь Хан с ним, его не так просто было б обидеть. Гаврила знал, что Хан всегда действует один и поэтому никому не проболтается. Да и жалко ему стало себя, одному по таким местам разгуливающего.

– Живёт там один мой закадычный кореш. Может, припоминаешь Лешего.

Хан поднял свой тяжёлый взгляд на Гаврилу. Он, в самом деле, хорошо помнил Лешего. Хан намеревался, поживится в «зоне», а такой удачи, что живёт там его давнишний знакомый он и не ожидал. Теперь Хану нужно было не упустить Гаврилу, а то лови его потом как ветра в поле. Он хорошо знал натуру Гаврилы. Знал он и то, что Гаврила один из тех семерых смельчаков, которые одного не боятся. Но если тем одним будет Хан, то Гаврила будет трепетать и в обществе семерых. Знал Хан также, что Гаврила беспечен, никогда не держится данного слова и в любой момент может изменить свои намерения и оказаться где угодно. Хан, поддерживая в Гавриле лихое настроение, так и распинающее его, жизнерадостно промолвил ему:
 
– А давай Гаврила, маханём мы в гости к Лешему! Вот уж удивим его!

Гаврилу разобрало хмельное веселье.

– Да, твоя, правда! Что не говори, а Леший крепко удивится, нежданно увидев твою персону.

– Так что лямку тянуть. Рвём прямиком к нему!

Гаврила состроил озабоченный вид, хотя бросалось в глаза, горевшее в нём пьяное «на ура». К тому же Гаврила, в самом деле, собирался не откладывать своё путешествие. Да и попутчика он сам был не прочь иметь.

– Далече придётся добираться нам. И путь к его берлоге не шёлком стелен. Ну и кто же знает, дома ли он.

Хан считал, что держит Гаврилу, как говорится, «за повода».

– Гаврила, ты же всё можешь у нас. Давай прикупим, что надо в путь, и организуй дорогу.

Путь в «зону» у Гаврилы была протоптан. На организацию похода не ушло много времени, и чтобы прикупить что надо, не надо было ходить далеко, базар был рядом.

Пьяное самодурство ещё сидело в голове Гаврилы, и к тому же он не забывал пополнять его хмельным зельем. Хан поддерживал его поднятие духа алкоголем, хотя присматривал, чтоб Гаврила не перебрал раньше времени. Тут Гаврила увидел, как из остановившейся возле базара машины, выходит Следопыт. Следопыт вовсе не был приятелем Гаврилы, но городок был не большой и Гаврила знал его. Безмятежный Гаврила подумал, что если поговорить с ним, может так сразу решиться и вопрос транспорта. В особенности, когда с ним был Хан, он вообще считал, что ему всё дозволено. Гаврила окликнул Следопыта:

– Эй, Следопыт, постой есть разговор!

Следопыт посмотрел в сторону Гаврилы и тот поспешно подошёл к нему.

– Подожди Следопыт! Дело есть!

Следопыт не показал своего удивления, когда Гаврила, о котором они недавно говорили с Ветрогоном, сам нашёл его.

– Слушаю. Какое дело у тебя?

– Надо меня с дружком подбросить за город, – Гаврила указал на Хана.

Следопыт был не знаком с Ханом, но слышал о нём и знал его в лицо. Он подумал:

«Ну и компания у Гаврилы. Может и не напрасно Ветрогон им интересуется. От таких попутчиков добра не жди.»

Следопыт не отказал сразу, но всё же спросил:

– Как далеко вам надо? Да и зачем? Не думай, что у меня такси!

Хмельной Гаврила не очень разбирался и выбирал, что говорит.

– Намереваемся мы приключения поискать. Ты не бойся, тебя оно не касается. У друзей просить, желания нет, слишком уж они любопытны. Но ты не думай, заплачу тебе лучше, чем таксисту, – Гаврила с важностью показал пачку денег. – Такси брать тоже не хочется, мало ли какой дурак, там окажется.

Следопыт задумался:

«Ну вот, на ловца и зверь бежит. Деньги его меня меньше всего интересуют, но может судьбой так предначертано, помочь Ветрогону. Ветрогон рассказывал также, о каком-то странном Чайнике. Говоря по совести, меня эта особа заинтриговала. Но не могу врать себе, что меня не взволновала и бывшая в обществе Ветрогона, Нина. Ну ничего, надеюсь она поймёт, и даст бог встретимся ещё.»

Гавриле же Следопыт сказал:

– Хорошо подвезу, если ты так щедр. Только есть у меня несколько неотложных дел. Если согласишься подождать пару часиков, тогда я к твоим услугам.

Гавриле эти пару часиков возле пивного ларька ничего не значили. Он, конечно согласился, и пошёл сообщить Хану, что нашёл и «колёса». Хан хотел быстрее отправиться в путь, но ждать он хорошо научился.

– Ну что ж Гаврила. Молодец, что всё уже подготовил. А если надо маленько обождать, так обождём. Нам не привыкать.

Следопыт тем временем покатил на машине к ресторанчику, где оставил Ветрогона в приятной компании. Вскоре он был на месте и подсел к столику со своими друзьями.

– Как покатался? – спросил Ветрогон. – Быстро что-то назад ты вернулся.

– Хорошо дружище, – сразу приступил к делу Следопыт, – ты просил меня помочь тебе и твоему Чайнику пройтись по «зоне», так собирайся. Я договорился с Гаврилой, что через два часа повезу его с Ханом до «зоны». Дальше они видно себе путь уже вдвоём наметили.

Вся компания обомлела. Штурман, сидела широко раскрыв глаза, и ничего не говорила. Ветрогон же изумлённо воскликнул:

– Как это ты сумел так всё быстро организовать!? Я думал, ты по городу погуляешь, обдумаешь всё. А тут, мы ещё не кончили со Штурманом о тебе говорить, не успел я выслушать всех её упрёков, а ты уже тут как тут, и ещё нас так ошарашил.

– По правде сказать, считал я твою задумку авантюрой, да и теперь также думаю. Да вот Гаврила сам подошёл ко мне и попросил подвести его с Ханом. Не нравится мне особенно присутствие, этого бандюги Хана. Может Гаврила надумал поквитаться с кем из самосёлов. Только факт, если он взял Хана с собой, дело добром не кончится.

– Да, задал ты мне задачку, – проговорил Ветрогон. – Хорошо, вы тут посидите ещё, а мне пора. Надо в дорогу собираться.

– И мне в дорогу собраться надо, – сказал Следопыт. – Я иду в гостиницу и попридержу ещё твою машину, надо же мне, на чём то, их подвозить.

– На счёт машины не беспокойся, держи её, сколько потребуется. Мы найдём, на чём добраться. – Говоря со Следопытом, Ветрогон подозвал официанта и попросил счёт.
Пока официант подсчитывал, Ветрогон объяснил Следопыту, где они встретятся за городом. Когда подали счёт, Ветрогон расплатился и все распрощались и разошлись, готовится в путь. Только Штурман не произнесла ни слова, а обиженно ушла с Ветрогоном и его женой.

Следопыт, вернувшись в гостиницу, подошёл к администратору и заплатил вперёд за номер и предупредил его, что если будет ещё задерживаться, так пусть не волнуются. Вернувшись, он расплатится. Гостиница пустовала и, время в округе было тревожное в связи с Чернобыльскими событиями, так-что администратор понимающе согласился.

Следопыт поднялся в свой номер. Он не переодевался, чтобы не вызывать подозрений у Гаврилы с Ханом, но сложил в рюкзак походную одежду и амуницию. Положил туда также запас продуктов, которые имел. Он решил не окупаться, чтобы не заметил кто из приятелей Гаврилы. Взял своё ружьё, бывшее при нём. Это было, любимое в те времена ружьё промысловиков и браконьеров. Оно имело два ствола, причём один ствол был нарезной и стрелял пулями, как винтовка. Второй ствол был гладкоствольный и заряжен медвежьей дробью. Взял запас патронов, охотничий нож и топорик. Всё это он намеревался положить в багажник. Следопыт хотел быть точен и, у него оставалось ещё полчаса свободного времени. Он, не раздеваясь, прилёг.


ГЛАВА IV


Гаврила в пивном баре чувствовал себя как рыба в воде. Он с пивным бокалом в руках с энтузиазмом рассказывал Хану свои вымышленные и не вымышленные геройства. Хан, хотя и поддакивал ему, но как мог, пытался его утихомирить и не шуметь так. Угомонить же Гаврилу было не просто. Он здоровался с множеством знакомых и веселился, хотя желающих подсесть к Гавриле отпугивало присутствие Хана и его хищный, пронизывающий взгляд.
Бармен у стойки наслушался уже предостаточно. Он уже знал, что Гаврила с Ханом, куда-то собираются далеко в путь и подвезёт их Следопыт. Когда клиентов у стойки не было, он подошёл к телефону и позвонил Ершу. Ёрш оказался дома и взял трубку. Бармен нюро проговорил:

– Это ты Ёрш? Привет.

– Здорово! Чего звонишь?!

– Сидят у меня Гаврила и Хан. Скоро на промысел направятся.

– И Хан говоришь? – удивился Ёрш.

– Да и Хан. Подвезёт же их Следопыт. Всё, больше говорить не могу. Ко мне клиенты направляются.

Бармен положил трубку и пошёл к стойке работать. Ёрш же подумал: «Ну спасибо бармен», и взяв свою крупнокалиберную двустволку с запасом патронов, кинул их в багажник своего жигулька, и поехал к Самураю. Самурай, как обычно в летнее время, был в своём садовом домике. Ёрш рассказал ему о звонке бармена. Самурай оживился.

– Видать Гаврила и вправду не один промышляет.

Тут, из открытых дверей дачи Самурая, послышался телефонный звонок. Самурай пошёл к телефону, Ёрш же удобно устроился в беседке и налил себе стакан сока из графина стоящего на столе. Вернулся Самурай озадаченный.

– Позвонил мне только что Князь. Говорит, что Следопыт и Ветрогон собираются последить за Гаврилой с Ханом. Ветрогон позвал с собой и одного приятеля Князя, с которым тот служил в Афгане. Так он сразу и сообщил Князю. Упускать это дело нельзя, но подготовится, нам надо тщательней. Ты собери сюда Князя, Кацо, Лопату, Красавчика, Людоеда, Юлу, Проныру и Снайпера. Расскажи им, в чём дело, и чтоб они вооружились до зубов. Организуй также провиант и палатки в путешествие. Пусть Князь и Кацо приедут на своих газиках – вездеходах. Достал я им эти машины, через своих знакомых, из Чернобыля, так по тем местам на них и кататься. Пропуск «Всюду», я также достал. К тому же, как я знаю, у шлагбаума «зоны» сегодня дежурят наши люди. Проедем на машинах легко. Вот возьми немного денег на организацию. – Самурай подал Ершу пачку денежных купюр.

Люди, которых намеревался собрать Самурай, были из его группировки:

Князь и Кацо были кавказцы. Они прошли срок армейской службы в Афганистане, в группе десантных войск и принимали участие в боях. Были они высокомерны и самолюбивы. Князь, его настоящее имя Марат, считал себя с голубой кровью. Рамаза все называли Кацо. Может, это было и не совсем правильно, на его родном кавказском языке, но он не обижался.

Крепкого и коренастого парня Максима, прозвали Лопатой за его любимую фразу «урою». Он был жесток и вспыльчивого нрава. Лопата был заядлый охотник и браконьер.

Красавчик, имя которого было Григорий, был в действительности уродливым типом. Девушки его сторонились, из-за его вида и страшного запаха идущего из его рта. Но он был похотлив и с женщинами не церемонился, был он силён и, лучше было держаться от него подальше.

Володя, прозванный Людоедом, был огромный и здоровенный тип. Он был страшный обжора. На всё он смотрел так, будто готов был сожрать. За это его и прозвали Людоедом.

Валерка прозванный Юла, и Стас прозванный Проныра, были подстать друг другу. Они были не большого роста, но необычайно быстрые. Усидеть на месте им было очень тяжело. Поэтому Валерку прозвали Юла. Стаса же, который лез всюду и мог разузнать, что угодно, прозвали Проныра.

Алёшу прозвали Снайпером. Он был и в действительности снайпер. Снайпером он служил и в Афганистане. Был он хмур и не словоохотлив. Телосложения был не крепкого и не высок ростом, но он имел снайперское ружьё, бывшее в его руках страшным оружием.

Когда Ёрш позвал шайку к Самураю, все они, как он и просил, вооружились. Князь и Кацо имели по автомату Калашникова и по пистолету. Лопата имел ружьё промысловиков, похожее, как и у Следопыта. Оно имело два ствола и стреляло и пулями, и дробью. Юла и Проныра, имели охотничьи одностволки и по пистолету. Красавчик и Людоед, взяли внушительного размера охотничьи двуствольные ружья. Снайпер прихватил свою снайперскую винтовку.

Все уже собрались у Самурая, когда подъехал Ёрш, и привёз провиант и три палатки, две четырёхместные и одну двухместную.

Ёрш оставил свою машину, рядом с «Волгой» Самурая. Вся же шайка расселась по машинам Князя и Кацо.

В машине Кацо на переднее сиденье сел Ёрш, чтобы указывать путь, до места встречи с Гаврилой в «зоне» и пропажи двух их товарищей. На заднем сиденье расположились Красавчик, Людоед и Лопата.

В машине Князя, на переднем сиденье сел Самурай, засунув в кобуры под каждую подмышку по пистолету. Другого оружия, кроме ещё ножа, Самурай таскать не намеревался. Сзади пристроились неразлучные Юла и Проныра, а также Снайпер.

Провиант, палатки и оружие уложили в багажники машин, и шайка поехала в страну Атома.

* * *

Следопыт подъехал к базарному пивному киоску точно через два часа, как и уславливались. Он подошёл к столику, где сидели Гаврила с Ханом. Хан испытующе посмотрел на Следопыта. Гаврила взглянул на него, нельзя сказать, чтобы очень уж радостно. Если говорить по совести, Гавриле вовсе не хотелось покидать уютного пивного киоска и тащится куда-то, в страшные места. Деньги у него были, и ему совсем не светило нести их Лешему.

Гаврила пьяным голосом начал нести всякую чушь, пытаясь удержать всех у столика. Но Хану уже надоело, нянчится с Гаврилой. Он довольно грубо потянул его к машине. Гаврила сопротивляться не посмел. Когда они уселись, Следопыт сразу тронул машину и только тогда спросил, куда путь держать. Гаврила пьяно разглагольствовал, но Хан резко и без обиняков вытягивал из него, что нужно. Вскоре Следопыт довёз их до указанного Гаврилой места. Хан, со своей не весёлой, а скорей страшной улыбкой, сказал:

– Ну спасибо тебе, добр человек. Дальше мы пешочком, «тише едешь, дальше будешь». Давай Гаврила выходи. Приехали уже. Не забудь только, рассчитаться с человеком.

Гаврила вынул деньки и подал Следопыту. Следопыт, чтобы не вызывать подозрений, взял их и не считая положил в карман. Когда они вышли, он проводил их взглядом, пока они не скрылись за кустарником. Затем тронул машину и повернул назад. Он доехал до указанного Ветрогоном места и остановился. Откинувшись на сиденье, он стал дожидаться Ветрогона.

Вскоре к нему подъехал микроавтобус и остановился позади его машины. Из микрушки вышел длиннющий милиционер и направился к нему. Следопыт был привычен к неожиданностям, но он находился невдалеке от страшной, закрытой «зоны» и нервы его сжались в кулак. Но тут из автобуса выскочил весь полыхающий весельем Ветрогон и, смеясь, прокричал:

– Боишься! Не дрейфь! Это свой кореш, Дядя Стёпа.

Следопыт сразу расслабился, вышел из машины и направился к микрушке. В автобусе он увидел, ещё пятерых молодцов и что привело его в особое изумление, там ещё сидела Штурман. Она подняла свои красивые глаза, и ничего не говоря смотрела на него. Он стоял, обомлев, и тоже ничего не мог выговорить. Молчание нарушил Ветрогон:

– Как вышли мы из ресторана, так она заявила, что не отстанет от меня, если не возьму её с собой. Не знаю, что творится между вами, только глаза я имею, и вижу, не отпустит она меня так просто. Пришлось взять. Да ты не бойся, к походной жизни она привычна.

– Не по таким местам в походы ходить, – проронил Следопыт. – Моё мнение, надо ей назад возвращаться.

– За себя, я смогу сама решить! – отрезала Штурман. – Скажу только, или идём все, или не идёт никто!

Следопыт подумал о Гавриле с Ханом, и что замышляют они что-то не доброе. Подумал, что кто же разберётся в этом и остановит беду, которая вполне возможна. Интересно ему было, что ищет там, упоминаемый Ветрогоном, Чайник. Всё же он не хотел, чтобы Штурман шла туда, и готов уже было, отказаться от этого предприятия. Но тут вмешался Ветрогон:

– Если вы не пойдёте, то отступать всё равно поздно, пойдём мы одни.

Следопыт понимал, что без его опыта, их похождения будут напрасны. Никого они не найдут. Штурман это тоже понимала и поэтому подбодрила Следопыта:

– Так вот! Если ты не пойдёшь, – сказала она, обращаясь к Следопыту, – я всё равно пойду с ними!

Следопыт не выдержал:

– Ну, если вопрос поставлен так, то дело решённое. Идём все, – поставил он точку.

Тогда Ветрогон представил ему всех других попутчиков, перед этим предупредив:

– Ты извини, но всем ребятам дали мы прозвища. А то были у нас трое Саш, двое Вовок и другие имена повторялись. Путаница одна, а так попроще.

    Первым он представил длинного милиционера:

– Нашего Анатольича, ты сразу, первым приметил. Без него пропали б мы. Так и называем его, Дядя Стёпа Милиционер. Если бы не он, нас бы давно, как пить дать, уж застукали.

Затем Ветрогон представил ему, сидящих, в микроавтобусе:

– Вот этот, такой чёрненький Ибрагим, мы зовём его Джигит. Тот кругленький Борька, прозываем его Пончик. А вот этот крепыш, наш чемпион. Все тут знают его, это Виталька, зовём его Лом. Как все знают «Против лома, нет приёма». Тот большой дядька, Глеб, – Ветрогон указал на цветущего парня. – Он наш медик, работает на скорой помощи мед. братом. Называем его Айболит. С нами он не пойдёт. У него работы не в проворот. Он отгонит автобусик назад. А этот, интеллигентный белобрысый очкарик, Николайка, называем его Умник. В «зону» его и пряником не заманишь, боится радиации беспамятно. Он отгонит мою машину, на которой ты приехал. Не оставлять же её здесь. А вот этот, с изумлённым взглядом и длинным носом, тот самый Чайник, о котором я тебе рассказывал.

Следопыт внимательно посмотрел на Чайника. Это действительно была заслуживающая внимание персона. В первую очередь приковывало внимание его лицо. На длинной голове выделялся тонкий и длиннющий нос. Но самым странным были его глаза. Они были необычайно синие, и взгляд действительно казался изумлённым, но из их глубины шло какое-то таинство и зачаровывающая собой мысль.

Странным было и его одеяние, на довольно высоком и худом теле. Он был одет во что-то похожее на национальный наряд североамериканских индейцев. Ко всему прочему, вся его одежда была украшена газырями, которые черкесы носят на груди. Но у него они были не только на всей груди, а также на рукавах и даже на штанах.
 
Следопыт не вытерпел, и спросил Чайника:

– Что это вам дорогой, так прогуляться по «зоне» приспичило? Что вы найти там надеетесь, кроме как потерять своё драгоценное здоровье?

– Будь спокоен, не алчность меня туда тянет. Своего добра у меня вполне достаточно и не намерен я ничего выносить от туда. Зачем надо мне быть там, увидишь сам скоро. Если начну рассказывать, то долго будет это, пока поймёшь ты. Ветрогон говорил, ты бредишь экспедициями по неизведанным краям. Так в чём, в чём, но в том, что помогу я тебе побывать в не виданных местах, ты можешь быть уверен.

Ветрогон напомнил всем, зачем они тут собрались. Следопыт согласился, что поразглагольствовать они ещё успеют и «нечего резину тянуть», а нужно собираться, если уж они решили идти за Гаврилой и Ханом. Он пошёл к машине Ветрогона, на которой приехал. Переоделся в походный костюм и, открыв багажник машины, взял предназначенные для похода вещи и ружьё. В багажник положил одежду, в которой он приехал. Подошёл к микроавтобусу и отдал ключи от машины Ветрогона, Умнику.

Ветрогон, посмотрев на достойное ружьё Следопыта, вынул из автобусика свою охотничью двустволку и сказал, обращаясь к другим членам экспедиции:

– Так что ж, посмотрим, каким арсеналом мы располагаем.

Лом и Пончик имели, также как и Ветрогон, охотничьи двустволки. Штурман никакого оружия не имела. Джигит достал военный карабин.

Дядя Стёпа посмотрел на него.

– Да, винтовка у тебя, ещё та. Что Следопыт имеет право носить своё ружьё, так я уверен. У тебя же, что-то уж больно боевое снаряжение.

– За меня ты не волнуйся, – насуплено пробормотал Джигит. – Вооружился так, как мне и положено. Скажи-ка лучше, какую пушку ты носишь.

– А мне скрывать и нечего. У меня мой табельный пистолет.

Ветрогон с юмором прокомментировал:

– Дядя Стёпа, со своей пукалкой, шума наделать может, но бог даст, может и попадёт когда ненароком.

Тогда Джигит посмотрел на Чайника и спросил:

– А у тебя какое оружие?

– Моё оружие, моя одежда, – серьёзно ответил Чайник.

Но все восприняли его ответ, как шутку.

Ветрогон обратился к Следопыту:

– Теперь ты командывай. Когда нам трогаться?

Пончик заторопился.

– Это правда. Заболтались мы! Как догнать Гаврилу и Хана теперь!? Если покричать, наверняка не отзовутся и нас не подождут. Да и заметят попросту нас, тоже в объятия не кинутся.

– Ты не волнуйся, – ответил ему Следопыт. – Гаврила наверняка быстро идти не сможет и подёргает Хану нервы, – сказал он уже всем. – Нам спешить нет нужды, если хотим, чтобы они нас не заметили. И будьте спокойны, не скроются они от нас, наверняка такой след оставили, что и без большого опыта найти можно. Теперь имеем мы ещё время, пусть подальше отойдут. Давайте перекусим перед дорогой, потом будет работа их прослеживать.

Компания разложила продукты и немного подкрепилась. Только Пончику, немного подкрепится, значило употребить столько пищи, как кому другому был бы шок от безмерного переедания. Ветрогон, не сдержался от замечания ему:

– Смотри не убегай потом слишком часто в сторонку по пути, а то ждать тебя не будем, и заблудишься один в лесу.

Дядя Стёпа, прищурившись с наслаждением уплетая свой бутерброд, заметил:

– Что вооружены мы, это хорошо. Гаврила конечно лопух ещё как надо. Хан же наверняка при пушке. Знаю, я его. Он конечно не бос, какой мафии и руководитель он никудышной. Но он злой, опасный и коварный хищник. Встать ему на пути, никому бы не советовал. Да и кто там знает, что надумал Гаврила, если Хана взял с собой.

Далее за трапезой, Ветрогон был душой притихшей компании. Следопыт же и Штурман молча закусывали, думая каждый о своём.

Перекусив, все сложили рюкзаки. Айболит с Умником подвезли путешественников, до того места, где Следопыт высадил Гаврилу и Хана.
 
Выйдя из машин, все решили, что Следопыт пойдёт налегке, неся лишь своё ружьё. Все понимали, что всё их дальнейшее предприятие зависит от него и его умения идти по следу. Штурману собрали рюкзак полегче, только поднять его к себе на плечи она не успела. Следопыт быстро взял его, сказав:

– Такой груз мне совсем не помешает.

Увидев это, Джигит пробурчал:

– Бабская экскурсия какая-то получается. Тоже мне, джентльменов из себя корчат.

Ветрогон, Лом и Чайник взяли свою поклажу легко. Дядя Стёпа поморщился, не любил он физической нагрузки. Взглянув на Пончика, когда он надевал рюкзак, можно было подумать, что это его последние усилия в жизни. Джигит, ещё раз посмотрел на оказавшуюся налегке Штурман и подхватил всё своё добро играючи, только промычал:

– Что это за дела такие, ишака из меня сделали.

Компания двинулась на встречу с ожидавшими их приключениями и бедами. Айболит с Умником проводили взглядом удаляющихся друзей. Договорились они через три дня ждать тут же их возвращения. Срок установил Дядя Стёпа, примерно знающий время отсутствий Гаврилы. Если путешествие задержится, Айболит или Умник должны приехать ещё на следующий день, но не стоять слишком долго, чтоб не вызывать подозрений. Если путешествия будет ещё дольше затягиваться, то странники отошлют кого-нибудь из своих предупредить Айболита и Умника.       


ГЛАВА V


Выйдя из машины, управляемой Следопытом, Гаврила и Хан поплелись к ограде окружавшей «зону». Гаврила тащился, в буквальном смысле этого слова и громко трепал всякую чушь. Ему очень не хотелось прекращать пьяные гулянья и веселья и снова оказаться в проклятой стране. Хан был уже сам не рад, что позволил Гавриле употребить такое количество алкоголя. Но как Гаврила не старался оттянуть время до проникновения в «зону», они всё же вскоре подошли к ограде. Хан перебросил на территорию Атомной страны через дыру в ограде, вещи, которые они захватили с собой в дорогу. Перелез сам через эту дыру, но вначале пропустил туда Гаврилу.

Оказавшись в «зоне», Гаврила сразу переменился. Он понял, что отступать уже поздно и надо дело делать. Взяв часть вещей, он, уже не базаря, пошёл вперёд в недра «зоны».

На границе «зоны» ещё не было тех ужасов, которые их ждали впереди. Всё же сразу чувствовалось, отчуждённость этих мест. Гаврила выбирал путь так, что шли они всё время по лесу. Он также избегал тех мест, где велись работы по очистке от атомных следов. Хотя, что работы идут, зачастую явно было слышно.
 
Лес был видно, в своё время хорошо присмотрен, и по лесной дороге идти было не трудно. Поэтому они прошли порядочное расстояние, когда Гаврила остановился возле великолепно оборудованного для отдыха места. Здесь было всё прекрасно для привала. Была уютная беседка, был большой деревянный стол со скамьями вокруг него, в стороне стоял красивый навес, который мог защитить в случае дождя, было подготовлено место для костра.

Пока они шли по «зоне», Гаврила уныло молчал, да и Хан не тревожил его разговорами. Когда Гаврила остановился в таком месте, Хан промолвил:

– Странновато выглядит это местечко, зная, где мы находимся.

– Странно не то слово, – ответил Гаврила. – Это место жутко! По нему можно судить, какая красота тут была раньше и как кипела тут жизнь.

Хану представления о красоте и жизни других людей были чужды. Он привык думать и заботится только о себе.

– Ничего, зато теперь это место персонально наше.

– Неужели ты Хан не боишься. Какая зараза теперь вокруг!

– Что тут бояться. Мы всю жизнь только и делаем, что боимся. Ты думаешь в тюряге и в жизни своей, я о своём здоровье только и заботился. Итак, жизнь и души наши пропащие, что боятся, если не знаешь чего.

Гаврила посмотрел на сурового и мрачного Хана и подумал:

«Ну и компаньончика нашёл я себе.»

Вслух же проговорил:

– День к концу идёт уже. Дорога нам ещё далёкая и дальше будет не так красиво. Зачем нам по страшным местам впотьмах шастать. Давай-ка здесь, на ночь останемся. Ночи стоят тёплые. Место тут удобное. Ночью никто сюда не пожалует. Завтра встанем раненько и дойдём до Лешего.

Хан не возражал, он привык к ночлегам в разных условиях. Тут же было, не так уж и плохо. Они достали продукты и бутылку водки, и расставили всё это на столе.

* * *

Когда Следопыт, вслед за друзьями, пролез через дыру в ограде, то сразу понял, что далеко не только двое человек проходили тут, перед ними. Поняли это и другие члены экспедиции. Пончик сказал с сомнением:

– Говорил я. Нельзя было засиживаться. Сдаётся мне, не найти нам тех обормотов.

Следопыт, посмотрев вокруг, сразу отличил, где след свежий. Он уверенно пошёл вперёд, сказав друзьям:

– Не волнуйтесь, идём. Сразу видно, «эта дорога, по этой дороге идёт».

В начале пути путешественники шли не спеша, но всё ж двигались вперёд довольно быстро. Следопыт обратил внимание, как расчётливо выбирал путь Гаврила. Они всё время шли так, что обнаружить их присутствие посторонним, было трудно. Следопыт с жалостью смотрел на прекрасные места, которые были теперь никому не доступны. Наконец он, по всем видимым ему признакам, заметил, что продвижение вперёд Гаврилы и Хана замедлилось. День близился к концу. Он понял, что вскоре они остановятся на привал. Увидев впереди, подходящее место для разбития лагеря, он направился к нему и остановился.

– Пора нам ставить тут палатки и устраиваться на ночлег. Наша уважаемая парочка Гаврила и Хан, недалеко где-то впереди, уже свой лагерь наверняка обосновала.

– Как это, ты так уверен? – засомневался Пончик. – Может они «чешут» вперёд без оглядки.

– Тебя послушать, так тебе больше всех не терпится их настигнуть, – с улыбкой сказал Дядя Стёпа. – Я поддерживаю Следопыта. Место тут хорошее.

Друзья имели две четырёхместные палатки. Они живо расставили их и устроились рядом, поужинать. Разговаривали они не громко и спокойно провели вечер. Отправились спать довольно рано, чтобы хорошенько отдохнуть. В одной из палаток разместились Дядя Стёпа, Лом, Джигит и Пончик, в другой Следопыт, Штурман, Ветрогон и Чайник. Когда они уже устроились по местам, Следопыт, лёжа в их палатке, спросил Ветрогона:

– Послушай Ветрогон, что за компанию ты собрал?

– Мы с Пончиком в одной фирме водителями работаем. Нам давно были любопытны успехи Гаврилы. Дядю Стёпу и Лома, я также давно знаю. Взял их для подкрепления, когда Хан объявился. Дядю Стёпу этот факт особенно заинтересовал. С Джигитом познакомился не так давно. Он был в Афганистане, подумал, будет нам полезен.

– Этот твой Джигит, меня больше всего беспокоит. Что же это ты, так перепугался того Хана. Он один, а нас вон какая орава. Да и не из самых беспомощных, мы. Мне кажется, твой Джигит может нам гораздо больше беды принести, чем Хан.

– Так оно и будет, – поддержал Следопыта Чайник. – Но ничего, есть там опасность и пострашнее.

– А ты сам, – сказал ему Следопыт. – Неизвестно откуда взялся, неизвестно чем интересуешься и ещё какие-то опасности предвещаешь.

– Могу сказать. Ищу я «Тех». Кто они такие, напрасно пока тебе говорить, не поверишь, пока сам не увидишь.

– Каких ещё «Тех»!? Кто они такие и почему надо опасаться их? А если уж, они, в самом деле, так опасны, почему не остановил нас? Видишь же, что и Штурман теперь с нами! – возмутился Следопыт.

– Могу сказать, что «Те» есть везде. Так, что пойдёшь ты в их стан или нет, от них не скрыться. Только в этом месте их особенно много. Если помыслы и душа у тебя чисты, шанс у тебя есть. Если не совсем чиста твоя совесть, тоже, хоть не большой, но есть кой-какой шанс у тебя. Но если прогнил ты окончательно, то придётся не сладко. Штурман же, как кажется мне, будет наоборот подмогой нам, а не обузой.

Следопыт вскипел:

– Какую чушь, ты тут несёшь! Уже и Штурман ему понадобилась! Дураком я конечно был, дураком и останусь, что влез в эту авантюру. Кажется мне, что именно ты и будешь нашей наибольшей бедой.

– Я бедой вам не буду, не беспокойся. Если «Тех» не встретим, так, слава богу. Только посмотри, что делается вокруг. Какие тут места были, а теперь что? Если гладко всё будет, я буду только рад. Вам же зла не желаю и помогу как смогу. А сюда же вы сами забрались.

Следопыт не мог ещё успокоится. Но Чайник был прав – никто волоком их, сюда не тащил. Что же поделать. Как говорится: «дураков и в церкви бьют». Припомнил он многие свои поступки за последнее время и решил, что в церкви у прихожан было бы немало занятий, не только отпущение грехов просить, но и его бить.

Всё же, надо было отдыхать. Он попытался успокоить себя, решив, что люди вообще много глупостей совершают, не боги же они. Кто же вообще не глупит никогда, тот живёт, как чёрствый сухарь или умер уже заживо. Пожелав всем спокойной ночи, Следопыт попытался уснуть. Штурман, свившись калачиком в тесной палатке, доверчиво прижалась к нему.

* * *

Шайка Самурая благополучно миновала все посты «зоны» и доехала на своих машинах, как можно ближе, до места, где Ёрш имел столкновение с Гаврилой. Машины свернули с основной дороги в лес и остановились. Все вышли из них. Самурай велел Ершу отправиться к тому злополучному месту и взять с собой Лопату, как опытного охотника и Снайпера, имеющего большой опыт хождения по безлюдным местам и в устройстве засад. Лопата и Снайпер должны были всё осмотреть и сделать заключения от увиденного. Он велел им также, в первую очередь, подыскать укромное место для стоянки машин и разбивки лагеря.

Посланная на задание троица отсутствовала довольно долго. Когда они вернулась, все уселись опять по машинам и отъехали до того места в лесу, где намечалось разбить лагерь. Самурай распорядился, чтобы все занялись установкой палаток и подготовили закуску. А также, чтобы замели следы от машин въехавших в лес. Сам же он пошёл с Лопатой и Снайпером к месту злоключений Ерша.

Лопата шёл впереди, за ним Самурай и замыкал шествие угрюмый Снайпер. Лопата подошёл к примятой тропке, идущей от основной дороги вглубь леса, он обратил внимание попутчиков на неё:

– Вот по этой тропочке бежали наши, когда увидели Гаврилу и погнались за ним. Лес этот давненько не хоженый, все следы заметны.

Они подошли к месту, где к этой тропинке примыкала ещё одна.

– Вот же тропка, по которой шёл Гаврила, – Лопата указал, на примыкающую тропинку. – Эта тропинка порядочно притоптана. Видать, мы не ошиблись. Гаврила вправду ходил не раз, именно этим путём. Прав ты Самурай, что ждать его надо именно здесь.

– Да, дальше Гаврила драпал как надо, – добавил Снайпер, посмотрев на дорожку, идущую дальше, где тропинки уже сошлись.

Они прошли до лужайки. Лопата оглядевшись, указал рукой на примятую траву.

– Вот тут, явно что-то происходило. Сразу видно, как трава примята, и ветви деревьев пообломаны.

Самурай внимательно осмотрелся вокруг. Места тут были, конечно, жуткие, но вправду были видны оставленные совсем не так давно следы. Снайпер поддакнул Лопате:

– Да ты прав. Давно не ступала нога человека в этих местах, и видать как на ладони, откуда все подошли и куда направлялись.

Была видна ещё одна тропка, идущая от лужайки. Они пошли по ней, и дошли до ещё одного места, где трава вокруг была особенно примята.

– Здесь Ёрш настиг Гаврилу, – увлёкшись слежкой, проговорил Лопата. – Дальше, от этого места Ёрш назад повернул, Гаврила же дальше припустил.

– Хорошо, пройдём малость по тропе Гаврилы, – заинтересовался Самурай.

Они прошли довольно далеко. Вокруг них всё было неестественно и наполнено таящейся угрозой, и идущие по следу, хотя и старались всё внимание отдать слежке, всё же не могли не замечать страшного окружения природы затронутой дыханием живого Атома. Наконец Самурай остановился.

– Ну, Лопата, что можешь сказать об этой дороге?

– Видно, что Гаврила и тут не впервой ходил. Если не он, то кто ж ещё. Так что, это маршрут Гаврилы.

– Скажи. Смог бы ты, пройти по всему маршруту Гаврилы? – спросил Самурай Лопату.

– Если всё время будет всё так явно, то смог бы. Только если мы думаем, что Гаврила не один гуляет, то не сходится что-то. Вот, пожалуйста! Были мы на месте первой стычки наших с Гаврилой, только нет с неё других тропок, кроме этих двух. Как исчезли братаны наши, непонятно совсем! Так что и след дальше может обмануть.

Всё окружение давило какой-то непонятной жутью. Не только страх среди страшной природы, но и что-то ужасное и неприятное, казалось, проникало в самые глубины души и тела. Постоянный сладкий вкус во рту и тяжесть в голове, могли свести с ума. Теперь, когда они осмотрелись вокруг, совсем непонятная пропажа двух их друзей, казалось особенно таинственной и пугающей.

– Если и был кто с Гаврилой, то скрываться и заметать следы мастер, – сухим тоном, заметил Снайпер, – это я вам, как профессионал говорю. Даже я, и никто из известных мне мастеров засады, так бы не смог. Повидал же я в Афгане, не мало.

– Так значит, дело обстоит, – задумался Самурай. Теперь ответьте. Когда Гаврила с Ханом пройдут, сможете вы пройти незаметно за ними и разузнать всё?

– Сможем, отчего нет, – хотя и дрожа внутри, но за обоих ответил Лопата. – Пока дорога ясная и след я вижу отлично. Если неожиданности, будут какие, то я полагаюсь на опыт Снайпера. Он бывал в разных переделках и пролезал незамеченным, где и лиса не проскользнёт.

– Хорошо, на том и порешим, – подвёл итог Самурай. – Вы займётесь Гаврилой и Ханом. Мы же с остальными, встретим Следопыта с товарищами. Только вы, идя за Гаврилой, постарайтесь оставить для нас меток каких-нибудь. Разделавшись с компанией Следопыта, мы за вами последуем. Теперь идём к нашим.

Вернувшись, они застали всех уже сидящими вокруг расставленной прямо на траве трапезы. Самурай подсел к остальным, перед этим велев Снайперу и Лопате проверить, как заметены следы до их стоянки. Самурай принялся закусывать, вместе со всеми. Он хотел дождаться, когда вернуться Лопата и Снайпер. Никто также не решался задавать ему вопросы, раньше времени.

Наконец вернулись Лопата и Снайпер. Они, в общем, остались довольны маскировкой лагеря, к тому же подправили места в маскировке, которые их не совсем устраивали. Когда все собрались, Самурай начал обрисовывать план действий:

– Сегодня вряд ли кого дождёмся мы. Все те идут пешком, мы же на машинах прикатили. К тому же вышли они намного позднее. Перед нашим выездом, звякнул Ёрш бармену ещё разок, Гаврила с Ханом были ещё там. Может сразу вслед за нами тронулись с места, но подвыпивший Гаврила, точно уж, быстро двигаться не будет. Скорей всего остановятся они где-нибудь, Гавриле подкрепить силёнок. Всё-таки Лопата, Снайпер и наши афганцы Князь и Кацо пусть присмотрят поочерёдно за тропинкой проложенной Гаврилой, до вечера. Когда стемнеет наблюдать нет смысла, они по таким местам точно не пойдут.

Ёрш не удержался:

– Уложить надо их гадов, всех до единого!

Красавчик, пошло улыбаясь, добавил:

– Когда наш дружок звонил Князю, то сказал, что вроде бы, какая-то симпотная девчинка, собирается идти в компании Следопыта. Её убивать, можно и повременить малость. Хорошо бы, потешиться с ней сперва.

Самурай прервал их комментарии:

– Не балагурьте, что зазря! Слушайте вначале, что делать будем. Лопата, Снайпер и Проныра, с утречка отправятся наблюдать, когда Гаврила с Ханом пройдут. Укроются так, чтоб те их не заметили. Когда пройдут они, Проныра быстренько вернётся и донесёт нам. Тогда Князь с Кацо и мы, все остальные, займёт свои позиции. Позиции наши будут такие: Князь и Кацо залягут подальше, скрываться они умеют. Они пропустят группу Следопыта мимо себя. Мы же, все остальные, укроемся впереди на пути Следопыта. Когда они приблизятся к нам, мы начнём стрелять по ним. Кто жив останется, побежит назад. Тут Князь и Кацо, уложат их всех из автоматов. Если кто заляжет, то Проныра и Юла обойдут их стороной, по глубинке леса, чтобы под перекрёстный огонь не попасть. Не забудьте, что среди приятелей Следопыта, есть наш человечишка. Он так заляжет обязательно, и сразу. Если что, он подможет Проныре и Юле, а там и мы подоспеем. Если девчинка чудом живой останется, то делайте с ней что хотите. Когда покончим мы с компанией Следопыта, тогда пойдём вслед за Лопатой и Снайпером, они меточки нам пооставляют. Так мы и настигнем Гаврилу и Хана, если Лопата и Снайпер раньше времени их не прикончат. Всё ж, надеюсь, доведут они их до цели путешествия Гаврилы, а тогда могут и кончать. Теперь же Снайпер, как мастер засад, пусть идёт с Князем и Кацо, также афганцами и дело знающими, они не наследят так, что будет заметно, что кто-то побывал уже здесь. Они наметят места наших позиций. Тогда Снайпер с Лопатой могут заниматься своими делами, выслеживанием Гаврилы и Хана. Князь же и Кацо, укажут нам наши места дислокации.

Банда Самурая трапезничала до появления первых признаков сумерек. Наконец все разошлись по палаткам, отдохнуть перед завтрашним днём.



ГЛАВА VI


Хан проснулся от страшного крика Гаврилы. Он не понял вначале, что случилось, и схватился за имеющийся у него пистолет. Тут он увидел, что Гаврила ещё спит и так страшно кричит во сне. Хан спрятал пистолет и начал трясти Гаврилу.

– Чего вопишь, будто опохмел от тебя отбирают?! Просыпайся! Перекусим малость, и пора в путь дорожку.

Гаврила смотрел на Хана, отсутствующим взглядом. Он ещё не мог прийти в себя. Наконец Гаврила протёр глаза и несколько очухался.

– Ох, Хан! Только стоит мне приблизиться к этим местам, так снится такое, никому не пожелаю.

Хан понимающе посмотрел на него.

– Мне тоже частенько кошмарики видятся. Видно души обиженных мною, не желают в покое меня оставить.

– Хан ты не понимаешь! – возбуждённо выпалил Гаврила. – Эти мои сны не похожи на те, что бывают обычно! В них всё, словно наяву!

– Ладно, ладно тебе. Ну, поделись сном своим, если так уж хочется тебе.

– Пытали меня. Был раз я в Ленинграде, в музее инквизиции. Так были там груши такие, раскрывающиеся как бутон лилии. Так вот, сунули мне такую в рот, и начала она раскрываться, разрывая всё внутри моего рта и отрывая мою челюсть. Леший бы сказал, что наболтал я, что не следовало.

– Пустяки всё это, – успокоил его Хан. – Ну, подвыпил маленько, так с кем не бывает. Понимать и сочувствовать человеку надо, глядишь завтра и сам, по пьяни, чего только не вытворишь.

– Что-то уж больно ты Хан чувствительным стал. Не похоже на тебя это.

– Так ты, что думаешь? Чужды мне слабости человеческие? Бывает и я не прочь хлебануть лишнего.

Так и дальше переговариваясь, они перекусили и собрали свои вещи. Гаврила, довольно бодро, пошёл впереди, Хан за ним. Шли они ещё достаточно долго и много, пока приблизились к самым страшным местам Атомной страны. Здесь даже Хану стало немного не по себе. Он шёл особенно навострив своё внимание и был начеку.

* * *

Наутро все члены банды Самурая проснулись «как не свои». У всех болела и была тяжёлой голова и какая-то слабость разбегалась по всему телу, климат здешних мест давал себя знать. Только Самурай и Ёрш, как это ни странно, чувствовали себя как обычно. Хуже всех было Кацо, у него начала течь кровь из носа. Он достал вату, скомкал её в два тампона и заткнул обе ноздри носа.

Ёрш разложил еду на траве и все позавтракали. После завтрака Самурай припомнил всем, что надо и дело делать. Лопата и Снайпер, прихватив кой-чего из вещей и провианта, тяжело ступая, поплелись высматривать Гаврилу и Хана. Проныра, как и было условлено, пошёл за ними.

Лопата, Снайпер и Проныра сидели в засаде довольно-таки долго, кода увидели идущих Гаврилу и Хана. Они, в самом деле, шли именно по этой дороге, как и надеялась банда Самурая. Гаврила шёл впереди довольно легко. Он не раз ходил здесь, и было чудом, что ни его, ни живущего в дебрях проклятой земли Лешего, не брала местная, страшная атомная зараза. Хан шёл несколько сзади. По всему чувствовалось, что он очень напряжён и внимателен. Хану начало становиться немного не хорошо, но со стороны казалось, что он чувствует каждое постороннее шелохновение и готов к любой неожиданности, и сам может напасть на кого угодно.

Снайпер, как только Гаврила и Хан скрылись из виду, стараясь не шуметь и не быть замеченным, отправил Проныру к своим. Сам же он, дав Гавриле и Хану отойти подальше, отправился вместе с Лопатой вслед за ними.

Когда Проныра прибежал в лагерь, все сразу направились по условленным местам, поджидать компанию Следопыта.

Князь и Кацо, пошли на место, через которое Следопыт с товарищами, должны были пересечь первым. Где замаскироваться Князь и Кацо определили ещё вчера. Придя на намеченное место, они надёжно укрылись. Сидеть в засаде и скрываться, они хорошо научились в Афганистане.

Кацо становилось всё хуже. Ему показалось, что по лицу бежит толи слеза, толи струйка пота. Он утёр её, но посмотрев на руку, увидел, что она красного цвета. Кацо понял, у него начала бежать кровь из глаз. Он тихо сказал Князю:

– Что-то чувствую я себя, всё дряннее и дряннее.

Князь, которому и самому было не по себе, недовольно спросил:

– Ну, что там такого особенного у тебя приключилось? У меня и самого самочувствие, прямо-таки дрянь!

– Чувствую прескверно, но к тому же ещё, кровь хлыщет отовсюду, где есть хоть какая дырка.

– Это не хорошо. Но так просто встать и уйти, сам знаешь, не выходит. В Афгане, также бывало, с поста так просто не смоешься. Ничего, скоро те олухи должны показаться. Пропустим их, как и договаривались. Затем быстро всех прикончим и валим домой. Если кто ещё захочет себе дальше приключения на голову искать, так скатертью им дорога. Мы же на машину и «сматываем удочки». Ты же полежи пока спокойно, недолго терпеть осталось. Залёг ты хорошо, никто тебя не приметит, а как начнём палить, так тогда и присоединишься.

Кацо молча закрыл глаза. Но кровь у него так и продолжала течь из-под опущенных век. Князь также был не в лучшей форме и думал только о том, чтобы скорей всё закончилось.

Самурай и другие члены его банды, укрылись в другой засаде, подальше. Все уже лежали затаясь, когда Красавчик проговорил:

– Так чувствую я себя, что и бабы никакой не надо. Теперь больше удовольствия получил бы, если б поблевать от души.

Ёрш, самочувствие которого было совсем не плохое, ответил ему:

– Ну вот! Красавчику кроме баб, ещё и поблевать понадобилось. Это, что-то уж совсем новенькое!

Людоед, которому также было не по себе, проскрежетал:

– К чёрту всё! Валим от сюда поскорей.

Самурай, чувствующий себя прекрасно, оборвал пререкания:

– Потише вы! Скоро Следопыт с хеброй объявится. Ещё только не доставало, чтобы засекли нас. Прикончим их всех по-быстрому, а там кто захочет, сможет и до дому валить. Кто же со мной пойдёт дальше, вслед за нашими Снайпером и Лопатой, каждый сам решит. Там думаю, мне столько людей и не понадобится.

Все замолчали и, затаившись, поджидали Следопыта с друзьями.

* * *

Следопыт и Штурман проснулись первыми. Они вышли из палатки, умылись и начали подготавливать завтрак для себя и всех друзей. Следопыт, глядя на Штурман, умело готовящую нехитрые дорожные блюда, спросил у неё:

– Как это ты, красивая и видно хозяйственная девушка, одна до сих пор? Неужто, не нашлось тебе какого молодца?

– Всё равно какого, мне и не надо вовсе. Если уж плохо жить с кем-то, так я лучше как-нибудь одна. Хотя не скрою, одной от одиночества не скрыться. Пробовала я согласиться на дружбу с парнем, только вижу, лучше ему дружить со своими друзьями и с девушками, которые на всё глаза закрыть могут. Ну а ты сам то, что бобылём до сего времени?

– Если обо мне говорить, то хотя прожил я сравнительно и не мало, но должен признать, что не обделил меня бог глупостью. Хорошо ещё, что сам признаю, а не напоминает кто-нибудь. Конечно, кто из нас не миновал юношеской влюблённости. Но кроме домашнего уюта, я ещё люблю много путешествовать. Всё ж надеюсь ещё, что очаг моего дома будет теплее, чтобы мог согреть и тело, и душу, после дальних странствий. Кстати, не кажутся ли тебе наши приключения в этих местах, не такими уж безобидными?

– Ты правильно заметил, что места эти не для гулянок. Хотя края, где прошли мы, до сих пор остались красивы. Только жутко, что это всё уже не для людей. Я считаю, что и нам здесь не место. Пыталась я объяснить это Ветрогону, но он разве послушает.

Следопыт ласково посмотрел на Штурман. Логика конечно железная, нам быть тут не место, но всё же мы здесь. У него самого же, логика такая же и ничуть не лучше. Можно повторить всё слово в слово, если спросить его мнение.

– Компания наша не такая уж и злая, – продолжала Штурман. – Ветрогона и Пончика я давно знаю, мы работаем вместе. Никакие они не бандиты. Чайник странный, но немного потешный и мне кажется совсем не злой. Дядя Стёпа и Лом, с детства живут в нашем городе. Они также понапрасну никого не обидят. Зря только Ветрогон позвал Джигита. Да и компания Хана, который пошёл с Гаврилой, совсем мне не по душе.

– Да, всё очень даже правильно ты обрисовала. К тому же, там, куда мы направляемся, наверное, не будет так красиво.

– Это уж точно, – Штурман помрачнела.– Сама я там не бывала, но страшного, наслышалась предостаточно. Сума мы сошли, что идём туда за Гаврилой.

– Жалко, что не познакомились раньше мы. Нашли бы места получше, – смотря на Штурман, проговорил Следопыт.

Тут из их палатки показалась голова Ветрогона.

– Ага голубки, с позараночку вдвоём воркуете! – насмешливо проговорил он.

– Выходи, выходи. Завтрак уже разложен, – весело ответила Штурман.

Ветрогон, потягиваясь, выполз из палатки, за ним вышел и Чайник, удивлённо осмотревшись вокруг. Пока Ветрогон и Чайник умывались, из другой палатки буквально выскочил Лом и начал бодро делать зарядку. За ним вылез длиннющий Дядя Стёпа, протирая ещё с просони глаза.

Лом разминаясь, начал делать боевые упражнения. Дядя Стёпа восхищённо смотрел на него. Ветрогон улыбаясь, воскликнул:

– Ну, всё! Лом готовится кого-нибудь замочить!

Лом, продолжая разминаться, шутя ответил:

– А как ты думаешь! Замочу всех подряд!

Он ещё говорил, когда легко побежал, делая утренею пробежку вокруг лагеря. Штурман весело смеялась. Ветрогон же прокричал Лому:

– Ты тренируйся, тренируйся! Гаврила как раз тебе достойным противником будет.

Жизнерадостный смех Штурман и шутки Ветрогона, заразили всех весельем, только Дядя Стёпа заметил:

– Гаврила то, Гаврила, а как насчёт Хана с пистолетом.

Тут из палатки начал выбираться Пончик. Ветрогон, только увидев его, сразу ответил Дяде Стёпе:

– Что там какой-то Хан и ещё с каким-то пистолетом! Посмотрите какой Пончик сердитый и голодный. Он проглотит и Хана с его пистолетом, и Гаврилу, смотрите только, как бы до нас не добрался!

Пончик, что-то бормоча себе под нос, направился прямо к еде. Ветрогон добавил:

– Вот видите, как к жратве тянется! Говорю вам, злой он голодный, прямо хищник кровожадный!

Пончик взял сразу кусище мяса с хлебом и огурец. Ветрогон не мог оставить его в покое:

– Эх, Пончик, Пончик, культуры в тебе не на мизинец. Хоть умылся бы, что ли, сперва. Куда жратва от тебя денется? Среди нас таких ненасытных больше не имеется.

– Конечно, умыться даже приятно, при таком утречке красивом, – с набитым ртом ответил Пончик. – Только какое умывание, если живот бурчит?

– Вы смеётесь всё, – шутя, но серьёзным голосом, проговорил Дядя Стёпа. – Но подумайте, каково мне было в палатке, с такими толстяками. Если вы думаете, что я прекрасно выспался, полон сил и прямо пышу энергией, то вы глубоко ошибаетесь.

Длинный и худой Дядя Стёпа и ещё с обиженной физиономией, выглядел ужасно потешно, так что все засмеялись.

Тут из палатки вышел Джигит, и настроение у всех сразу упало. Он, даже не пожелав всем доброго утра, молча направился умываться. За утренней трапезой уже не было так весело, когда он подошёл ко всем и начал молча есть ни на кого не смотрев.

После продолжительного унылого молчания, Ветрогон спросил у Следопыта:

– Так, когда же, мы в путь тронемся?

– Спешить нам пока некуда. Гаврила с Ханом должны первыми в путь собраться. Вообще-то я думаю, они уже тронулись, если намереваются дойти куда-то. Давайте, всё-таки и мы начнём не спеша собираться, и пойдём понемногу за ними.

Все сообща собрали палатки и остатки еды, сложили свои вещи и, прибрав всё за собой, тронулись в дорогу. Компания прошла и через то место, где ночевали Гаврила и Хан. Место это было великолепно обустроено для короткой остановки путников, но после ночлега Гаврилы с Ханом, бардака тут хватало. Было ясно, что Гаврила и Хан стоянку покинули уже давненько. Дальше компания могла продолжать слежку, не опасаясь, что Гаврила или Хан заметят их.

Следопыт, как и всегда шедший впереди, убедился ещё раз, что этот свой путь Гаврила проходил не раз и дорога выбрана очень удачно, если не хотеть быть замеченным. Но далее стали попадаться и довольно страшные места. Тут чувствовался сладкий вкус во рту, и становилась тяжёлой голова. Потом же они проходили места, где вроде бы всё опять было нормально, если не знать где находишься.

Работы вокруг шли вовсю. Иногда компания проходила места, где работы были особенно слышны. Раз даже с вершины холма, сквозь деревья были видны работающие солдатики. Они были в немного странной армейской форме, но без всякой специальной защиты.

Зловещие места, где признаки радиации были особенно отчётливы, стали всё чаще. Наконец они вошли в особенно жуткие, отчуждённые края. Тут было всё странным, даже для видавшего виды Следопыта. Штурман теперь шла, держась как можно ближе к Следопыту. Замыкал шествие Джигит, с кривой усмешкой посматривающий на своих попутчиков.

Все уже подустали, и Следопыт остановился на небольшой привал. Во время остановки никто не разговаривал. На всех давила окружающая обстановка. К тому же у всех начало ухудшаться самочувствие, хотя ещё терпеть вполне было возможно. Ещё не успел Атом дать знать о себе в полную силу. Здоровье ухудшалось у всех, только на диво, у Чайника, Следопыта и Штурман оставалось таким же крепким.

Наконец Следопыт прервал кратковременный отдых:

– Что ж друзья, идём дальше за Гаврилой и Ханом.

Он ещё не знал, что впереди на пути, ждёт их банда Самурая. Быть может, ждут так же, как говорил Чайник «Те».               
       

ГЛАВА VII


Здоровьишко Хана, идущего за Гаврилой, начало пошатываться и это ему очень не нравилось. Ему было уже трудней следить за окружением, хотя он старался, как мог, быть начеку и не утратить бдительности. Места вокруг, были по-настоящему жуткие, и ему всё время казалось, что кто-то следит за ними. Он озирался, не сводя пристального и хищного взора со всего, что вызывало у него хоть какие подозрения.

Они миновали уже то место, где их засекли Лопата и Снайпер. Хан, хотя и не заприметил их, всё же почувствовал всем своим нутром, что что-то тут не так. Всю жизнь он скрывался или выслеживал свои очередные жертвы, так что чувства грозящей опасности развились в нём необыкновенно остро. Наконец Хан, не выдержав накапливающегося в нём волнения и чувства тревоги, тихим голосом спросил Гаврилу:

– Долго ли нам ещё путь до места держать? Не нравится мне что-то тут.

– Как Леший бы ответил, рядом совсем, – беспечно сказал Гаврила. – Если идти быстрым ходом, то примерно ещё часик и будем в гостях у Лешего.

– Ох, не нравится мне здесь. Пасут нас, как пить дать пасут.

– Здесь и вправду чудные вещи случаются. Может, помнишь Дуба, так он прямо на глазах сгинул. Да сих пор мамаша с папашей ищут его, но никто не ведает, куда он подевался.

– Ты лазанки мне не три. Говорю тебе, секёт нас кто-то.

– Поначалу и мне так чудилось. Походил я тут не мало, но до сих пор свыкнуться не могу, с местами здешними. Кстати, странно выглядеть ты стал как-то, прямо «лица нет на тебе».

Хан сурово взглянул на Гаврилу и хмуро проворчал:

– Ладно, хорош базарить. Видно не будет от тебя толку, разве что, дорогу указывать. Веди дальше «Иван Сусанин».

Гаврила, с шутливыми искорками в глазах, заметил Хану:

– Не знал я, что ты такой учёный и Ивана Сусанина знаешь.

Проговорив так, он двинулся вперёд, ещё ухмыляясь про себя и, был страшно доволен своей репликой. Хан молчал, но думал себе:

«Да уж, правду люди сказывали, зловещие места здесь. Тюрягу и ту курортом считать можно, если сравнить с местом туташным. Ничего, потерпим, мы привычные. Только вижу, поскорей надо справлять задуманное, а то если побыть тут слишком долго и впрямь сгинуть можно. Только, чтоб не говорил Гаврила, кто-то точно приглядывает за нами, нутром чую. Ох, «востро надо глаз держать и ноздри пошире раздвинуть, чтоб всё не родное учуять»».

* * *

Снайпер и Лопата шли следом за Гаврилой и Ханом, не забывая помечать дорогу, чтобы Самураю с его бандой, было легче их найти. Пройдя некоторый отрезок пути, Снайпер заметил Лопате:

– Тропа действительно уж больно хорошо выделяется. Не нужны здесь и твои охотничьи навыки. Смел Гаврила, чересчур что-то.

– Кто же за ним ходить будет тут? Все нормальные люди мест этих, как преисподней боятся.

– Правильно поступают они, нас только чёрт дёрнул, сунутся сюда. Идти иду, но голова трещит и разрывается, словно вся сила нечистая пирует внутри неё.

– Ты думаешь мне лучше. Удивляюсь я прямо, как это Гаврила аборигеном здешним стал. Видал, и Хан с ним топает, знать есть ради чего, они так стараются. Ничего они прошли и мы пройдём.

–  Слышал я, что на атомных подводках вино дают. Говорят, от радиации помогает. Слышал также я, что чем крепче напиток, тем больше помогает.

С этими словами, Снайпер вынул из кармана небольшую фляжку и немного отпил из неё. Потом жутко сморщившись, подал её Лопате.

– На, отпей и ты. Это чистый спирт, аж челюсть свело. Только чувствую, спирт в голове свою музыку завёл, разгоняя пирушку нечистой силы.

Лопата пригубил фляжку. Только было ему даже очень не хорошо, поэтому он порешил, как надобно нарушить пир не чистой силы – он держал довольно долго фляжку у рта и, не дышав пил. Оторвав от губ флягу и всё ещё задерживая дыхание, проглотил весь, бывший во рту, спирт. Глаза его выкатились из орбит. Выглядел он, как рыба, вытащенная на берег. Наконец ему несколько удалось прийти в себя. Всё ещё не очень внятно говоря, всё ж попытался промямлить Снайперу:

– Да...! Вот как Гаврила и Хан выдерживают этот путь. Знаешь, хлебну-ка я ещё малость. Надо душу свою на место поставить.

– Ты смотри. Спиртяга, вещь коварная. Можешь и не заметить, как другие черти в голову влезут. Мне так вроде немного отлегло, так на этом и закруглюсь.

Лопата же всё же повторил ещё пару раз операцию с фляжкой, прежде чем вернул её Снайперу. Снайпер укоризненно взглянул на него и молча засунул флягу в карман.

Шли они довольно долго, да они и не спешили, боясь настигнуть Гаврилу и Хана раньше времени. Солнце давно перешагнуло за полдень. Лопата остановился и предложил Снайперу:

– Отдохнём и пообедаем. Кто знает, когда ещё перекусить удастся.

Снайпер не возражал, и они удобно устроились на пенёчках. Во время еды Лопата ещё пару раз брал у Снайпера флягу с чистым спиртом, он говорил это для здоровья в этих краях. Снайпер только качал головой, сам больше к спирту не притрагиваясь. Всё-таки здешний воздух был не слишком полезен. Снайпер и сам чувствовал не важно, поэтому ничего не говорил Лопате.

Пообедав, они прошли ещё некоторое расстояние и увидели, что дальше идёт не только одна тропинка, а места тут более обхожены. Они уже приближались к домику Лешего, хотя ещё не знали этого, а Леший со своим Бобиком обошли не раз всё вокруг своего жилища.

Снайпер указал Лопате на протоптанные дорожки вокруг:

– Ну вот охотничек, тебе и работёнка.

Лопата отсутствующим взглядом посмотрел вокруг. Снайпер усмехнулся:

– Э…, батенька! Дальше не тебе путь разыскивать, а мне для тебя ещё дорогу указывать придётся. Ладно, видно самому надо браться за дело.

Снайпер читать оставленные следы умел. Научился он этому в горах Афганистана. Он внимательно осматривал все встречающиеся тропки и вёл за собой Лопату, не забывая помечать пройденный путь.

Наступил уже вечер, хотя летнее солнце ещё ярко светило. Наконец с холмика сквозь деревья, показалась, стоящая в низине на маленькой поляночке, симпатичная избёнка с крохотным деревянным туалетом перед ней. В стороне, возле самого леса находился сарай. Снайпер залёг, чтобы осмотреться.

Он увидел, что перед крыльцом избушки, на траве, лежит что-то похожее на человеческое тело. Лежащий человек, а это был человек, несомненно был мёртв. Тело было страшно изуродовано, видно кто-то жутко пытал его. Чьё это тело, разобрать было не возможно, так оно было исковеркано. Снайпер сказал Лопате:

– Ты ложись здесь и «смотри в оба». Если кто появится, стреляй не задумываясь, на повал. Видишь кусок мяса на земле. Вот что они вытворяют. Они все в доме. Никого из него не выпустим, уложим сразу. Выйти не замеченными они не смогут. Так до прихода наших все в избе будут сидеть, или перестреляем всех. Я обойду вокруг и там укроюсь.

Снайпер ушёл, Лопата же залёг тут же на месте. Ему алкоголь несколько мешал сосредоточиться. Через некоторое время, дверь дома приоткрылась, и показался выходящий человек. Лопата поднял своё ружьё и громко щёлкнул, взводя курки. Взгляд его был замутнён, когда он прицеливался перед выстрелом.

* * *

Наступило обеденное время, когда Гаврила и Хан подошли к жилью Лешего. Спускаясь с холмика к избушке, Гаврила вспомнил о Бобике и подумал, что ему может, не понравиться присутствие Хана. Гаврила ничего не сказал Хану, но стал с тревогой осматриваться по сторонам, Бобика нигде не было видно. Гаврила знал, что если б было что не так и Бобик был бы на месте, он наверняка уже показался бы во всей красе. Хан заметил сомнения Гаврилы:

– Что крутишься?! Вижу по тебе, что-то не так!

– Смотрю, что-то Лешего не видать. Наверное, дома нет его.

– Так ты, что думаешь, он у порога нас встречать будет!? Почему сразу к дому не идёшь и в дверь не стучишься! Ох, темнишь ты что-то! Смотри у меня, со мной шутки шутить не советую!

– Кто же шутками занимается. Такой путь протопали, – ответил Гаврила, всё ещё думая о Бобике, которого Хан не знал. – Конечно, пошли к дому и посмотрим, там ли Леший.

Гаврила поднялся на крыльцо избушки и тронул ручку двери. Хан недоверчиво смотрел на него, сунув руку за пазуху. Гаврила распахнул двери домика и оттуда послышался голос Лешего:

– Гаврила! Ты что ль?! Кто это с тобой пожаловал?!

– Да вот компанией мы, – глупо улыбаясь, выговорил Гаврила. – Ну, милости просим, – сказал он уже Хану, делая гостеприимный жест рукой.

В замешательстве были и Хан, и Леший. Хан подозревал неладное, Леший же был сконфужен потому, что Гаврила не один, и ещё кому-то раскрыл его убежище.
 
Хан всё же, с оглядкой пошёл к дому, не вынимая руку из-за пазухи. Войдя, он увидел, выпучившего на него глаза, Лешего.

Хан несколько успокоился. Вынул руку из-за пазухи и протянул её Лешему:

– Здорово, лесной обитатель! Не ждал, сразу видно. Только соскучился, уж больно крепко, я по тебе. Вот и упросил Гаврилу, взять меня с собой, погостить у тебя. Так что принимай гостей непрошеных.

Леший, хотя и не пытался скрыть, что не слишком обрадовался появлению Хана, но чувствуя себя в своём доме как в крепости, пригласил всех в гостиную:

– Заходите, раз уж завернули ко мне. Сядем за стол, попируем немного. Гаврила, ты же тут как дома! Сходи в погребок, принеси что-нибудь, от туда.

Пока Гаврила ходил в погреб, Хан с изумлением смотрел на накопленные богатства в доме Лешего. Леший молча смотрел на Хана. Так они и просидели, пока вернулся Гаврила, неся в корзине яства и напитки. Он расставил всё это на столе и обратился к сотоварищам:

– Чего не весело так? Леший ты не сердись. Страшно мне одному по лесу шастать. Помнишь, что приключилось со мной в прошлый раз. На вот возьми, принёс денежек я тебе, – он подал Лешему пачку денег. – Не беспокойся, Хан не разболтает о твоём жилище.

Леший и не беспокоился, что Хан проболтается кому-либо. Зная Хана, он знал, что надо опасаться не его трепотни, а его самого. Хотя он беспокоился, но не очень сильно. Жил он в таких местах, о которых Хан ещё не ведает. Может, и прогулялся Хан немного тут с Гаврилой, но не знает ещё всего, чего можно здесь ожидать. Он заметил также, что Хану нездоровится, и подумал, что не желают его принимать края здешние.

Они молча сели за стол. Хан уже осмотрелся и сидел внимательно глядя на Лешего и думая о чём-то своём. Леший был как всегда спокоен, хотя чувствовалось, что он не совсем доволен. Гаврила налил всем самогона и поднял свой стакан.

– Давайте за встречу. Хватит дуться вам! Расслабимся, давно ведь знаем друг друга!

Все подняли стаканы. Чокнулись и выпили. Хан же думал:

«Накопил Леший тут всего не мало. Но не по мне здешний климат. Чую, тут и загнуться можно. Хотел я прошвырнуться по «зоне», а тут вона как у Лешего, набрано всего уж с остатком. Нечего мне, как Гавриле, курьером быть. Всё надо брать, сразу! Только узнать надо, где Леший денежки и золотишко прячет. Зуб даю, скопил он их полный короб!»

Гаврила наполнил опять стаканы самогоном и произнёс:

– Ну, по второй, на вторую ножку! А то шатко на одной стоять. На вторую выпьем, глядишь и, веселье нагрянет.

Гаврила залпом опрокинул свой стакан в глотку, Хан же, всё ещё держа его в руках, прошипел сквозь зубы:

– Веселье говоришь, нагрянет. Нагрянет оно, если Леший расскажет, где золотишко и денежки прячет.

Леший также ещё держал свой стакан в руке не выпитым. После высказывания Хана, он откровенно, во весь рот, засмеялся, глядя прямо в глаза Хану:

– Ну и даёшь ты Хан! Стоило тебе такой путь держать, чтобы такую некость меня спрашивать!

Хан свёл брови и процедил, смотря на Лешего:

– Что выставил свои не бритые зубы! Прячь быстро их, лохматое человекоподобие! А то вырву их и сдам в коллекцию «нарочно не придумаешь».

Гаврила опешил. Леший же заржал во всё горло. Хан выхватил из-за пазухи пистолет и направил его на Лешего, держа под надзором и Гаврилу. Гаврила растерялся ещё больше и застыл в страхе. Леший же спокойно произнёс:

– Что ты нервничаешь? Просишь показать, так покажу тебе. Просто смешно мне, что ты так сразу разошёлся.

– Покажешь, говоришь!? Так давай показывай и без дуростей!

– Хочешь увидеть, хорошо пошли, – Леший абсолютно не нервничал и поднялся из-за стола.

– Ты смотри, поаккуратней! Иди впереди! И ты тоже Гаврила, иди рядом с ним, – Хан повёл пистолетом в сторону Гаврилы.

Гаврила испуганно присоединился к Лешему. Леший направился к двери из избы. Хан злобно прикрикнул:

– Говорю тебе, без глупостей!

Леший спокойно обернулся к Хану лицом.

– Ты же хочешь увидеть, где зарыт мой сундучок с богатством, так идём, покажу тебе.

Хану не верилось, что Леший так легко покажет своё богатство, но зорко наблюдая за ним, зло выговорил:

– Хорошо иди, и ты Гаврила с ним! Смотри, если задумал что, так умолять будешь, чтобы прикончил быстрее тебя.

Леший, и Гаврила рядом с ним, вышли из избы. Хан, с нацеленным на них пистолетом, шёл следом. Леший направился к дальнему углу дома. Хан следил за каждым его шагом. Но тут Хан почувствовал, как что-то подкинуло его высоко в воздух. Не успел Хан опуститься на землю, как его подкинуло снова, причинив ему ужасную боль. Хан уже забыл о пистолете, и он выпал у него из руки.

Хан грохнулся на землю и увидел перед собой громадного, ужасного кабана. Пистолет его валялся невдалеке. Кабан смотрел на него налитыми кровью глазами. Хан потянулся к пистолету. Тут Леший тихо сказал кабану:

– Скушай его, Бобик.

Кабан спокойно всадил свои клыки в тело Хана и разорвал его. Он как бы сознавал, что Хану уже некуда деваться. Острая боль пронзила всё тело Хана, и невероятный ужас обуял его. О пистолете он уже не думал. Он думал только о страшном кабане. Бобик же принялся резвиться, рвя на куски тело Хана.

Гаврила в ужасе смотрел на происходящее. Леший взял его за руку, проговорив:

– Идём в дом. Не будем мешать Бобику, поиграть с новой игрушкой.

Когда они входили в дом, Гаврила обернулся и «волосы у него встали дыбом». Хан был ещё жив, а Бобик, как свинья громко чавкая, ел его. Гаврила не мог смотреть на это, он буквально влетел в дом, захлопнув дверь, и стоял с переполненными ужаса глазами. Леший попытался успокоить его:

– Не стой и не трясись так, как лист осиновый. Сам привёл гостя такого. Хотел этот гость порешить хозяев, да не подумал в какие края зашёл. Мы с тобой, можно сказать здешние и бояться нам, нет нужды.

Леший взял за плечи всё ещё трясущегося Гаврилу и подвёл к столу. Налил ему стакан самогона и дал выпить. Гаврилу от увиденного и хмель не брал. Леший долго ещё пытался успокоить его, когда, посмотрев в окно, увидел лежащее растерзанное тело Хана, но Бобика нигде не было видно. Он сказал Гавриле:

– Схожу посмотреть, что на дворе творится. Бобика, что-то не видно. Да и Хана надо в сторонку оттащить. Уж больно не эстетично его фигура на траве здесь смотрится.

Леший вышел во двор. В этот момент его увидел Лопата и навёл ружьё.

Но также и Бобик, отдыхающий в сарайчике, который служил для него хлевом, услышал своим несказанно острым слухом, взводимые курки ружья Лопаты. Он с необыкновенной стремительностью кинулся на звук. Хлев находился у леса и не Лопата, не Снайпер его не заметили.

У Лопаты перед глазами всё плыло, после выпитого спирта. Ему трудно было поймать на мушку Лешего. Когда он уже готов было нажать на курок, Бобик подбежал к нему и сходу начал рвать его своими огромными клыками. Лопата закричал, страшным криком. Ружьё выскользнуло у него из рук. Бобик же, в следующее мгновение прикончил его.

Леший услыхал крик Лопаты и остановился, подняв голову и смотря туда откуда раздался крик. Он расслышал также и свирепое урчание Бобика. Он стоял и пытался понять, что происходит.

Снайпер, лёжа в своей засаде, также увидел вышедшего из дома Лешего. Он спокойно в него прицелился и ждал удобного момента для выстрела. Тут он услышал страшный крик, с того места где лежал в засаде Лопата. Тогда он, недолго размышляя, выстрелил. Снайпер был меткий стрелок, и его пуля угодила прямо в висок Лешему. Леший рухнул замертво, словно подкошенный.

Бобик, услыхав выстрел, оставил мёртвое тело Лопаты и помчался к Снайперу. Хотя Бобик мчался как стрела, он успел только увидеть, как пуля поразила его хозяина Лешего. Подбежав к Снайперу, он со своим необычайно развитым, странным и жутким звериным умом, стремился теперь не просто убить Снайпера, но страшно отомстить ему за смерть Лешего.

Он ударил Снайпера своим рылом. Снайпер потерял сознание. Тогда Бобик своей гигантской пастью, отгрыз ему обе руки и ноги, обнажив кости на них и оставив висящими рваные куски мяса. Потом он тщательно зализал ужасные раны на теле Снайпера. Слюна у Бобика была особенная и обладала заживляющими свойствами. Кровотечение из открытых ран Снайпера остановилось. Как это не странно для кабана, но он понимал, на какие мучения он обрёк Снайпера.

Бобик ещё раз взглянул на лежащее бездыханным тело Лешего и умчался в чащу леса.

Снайпер скоро очнулся. Его ошеломила несказанная боль. Он попробовал шевельнуть рукой, но сразу понял, что у него осталось только туловище и голова. Он вообще не мог двигаться и стряхнуть наседающих насекомых. Он прямо обезумел и начал дико кричать. Вскоре он потерял сознание, но опять очнувшись, те же ужасы напали на него. Он так и терял сознание, потом опять приходил в него и тогда окрестности содрогались от его крика боли.

Гаврила, ещё не придя в себя от страшной смерти Хана, увидел, как был убит Леший. Он слышал страшный, разрывающий душу крик из леса. Этот страшный крик не прекращался. Иногда он затихал на какое-то время, но вскоре снова он пронизывал всё тело до корней. Это кричал от боли и обезумевший от ужаса Снайпер. Гаврила забился в угол комнаты. Уже никакие силы не заставили бы его выйти из дома наружу в страшный лес.       
               
               
ГЛАВА VIII


Товарищи Следопыт после небольшого провала, уже тронулись вслед за ним, как всех удивил стоящий и не двигавшийся с места Пончик. Пончик стоял, застыв как статуя. Поза его была несколько неестественна, видно он окоченел мгновенно, только начав выполнять какое-то движение. Ветрогон, у которого и так «раскалывалась» голова, окрикнул его:
 
–  Что это ты!? Вточ жирный индус, строящий из себя йога!

Пончик только медленно поднял руку, указывая на что-то. Следопыт пошёл по направлению руки Пончика. Он обошёл всё вокруг, но не было никаких следов, говорящих о присутствии ещё кого-либо. Пончик с испуганным взглядом наблюдал за Следопытом. Когда он вернулся, Пончик спросил дрожащим голосом:

–  Что это было?

–  Что, что, «чёрте, что и сбоку бантик»! –  пошутил Следопыт. –  Не знаю, –  уже серьёзно заметил он. –  Никого и ничего такого особенного нет там, если не считать, что тут всё вокруг особенное. Так если намереваемся дальше идти, то пошли.

Закончив говорить, он уже было, тронулся вперёд, но тут и ему показалось, что живой атом, наполняющий вокруг всё окружающее, начал и с ним заигрывать. Он вроде видел лесную тропу такой же, как и раньше, но перед его глазами возникло и странное видение. Перед ним в белом и синем сиянии вырисовывались черты человека. Сияние было мягким и не резало глаза. Человек же был ясно виден, но одновременно контуры его лица и тела были несколько расплывчаты.

Несмотря на кажущуюся спокойность, нервы Следопыта, были натянуты словно струна, и без этого всплывшего перед глазами образа. Но как не странно, необъяснимо показавшиеся очертания человека и неясного света, Следопыта ничуть не испугали, а даже успокоили. Можно было подумать, что это образ какого-то высшего создания встал перед его глазами.

Следопыт замер. Всё происходило словно во сне. Ему стало вдруг необычайно легко, и чувство абсолютного доверия к этому человеку сразу овладело всем его нутром. Следопыт был полностью зачарован. В настоящий момент для него не существовало ничего, кроме его собственной интуиции, скорее даже неожиданного прозрения над мучившими его сомнениями.

Озарение случается, проблескивает в человеке неожиданно и вдруг. Но в атомном лесу, и появившееся ясновидение на мучившие вопросы, было особенным. Этот неясный образ перед глазами околдовал Следопыта.

Следопыт уже не сомневался в существовании «Тех», о которых говорил Чайник. Он был убеждён – Чайник поведает ему о них, что сам знает. Следопыт понимал, что Чайник надеется и на него при встрече с «Теми» и ожидает от Следопыта каких-то скрытых в себе возможностей. Оправдаются надежды Чайника или нет, ответа Следопыт не имел, но нервы его уже успокаивались.

Следопыту стало ясно и присутствие среди них бывшего афганца Джигита, которого Ветрогон так необдуманно позвал с собой, и у Следопыта он сразу, при первом же своём появлении, вызвал подозрения. Следопыт теперь совершенно не сомневался, что им подстроена засада друзьями Джигита. Зачем они так поступают, Следопыт не знал, да он и не пытался рассуждать об этом. Только неизвестно почему, но был уверен в существовании засады. Как ни странно, засада не пугала его, а уверенность в ней делало его сильнее и действия становились целеустремлённее.

Тут Следопыт словно вышел из своего сна. Вокруг него был всё тот же жуткий атомный лес. Следопыт теперь снова слышал шелест рыжих листьев деревьев, но в блеске лучей летнего солнца, странного образа «загадочного человека в сиянии» уже не было.

Следопыт обернулся, все тронулись за ним в путь и ничего необычного их лица не выражали, как будто ничего не произошло. Он понял, что хотя его оцепенение и полёт его мыслей, показались ему не таким короткими, но на самом деле не отняли даже мгновения времени.

Следопыт никому ничего не сказал, но ясновидящие мысли свои не забыл. Дальше он пошёл уже намного осторожней. Он шёл не прямо по следу Гаврилы и Хана, а старался держаться в стороне от него, в этом ему помогало его необычайные умения в нахождении даже самых незаметных следов. Так они прошли довольно большое расстояние по страшному лесу. Джигиту не понравились такие петляния их теперешнего маршрута. Он недовольно заметил Следопыту:

–  Чего это мы на месте крутимся? Гаврилы и Хана давно уже и след простыл, а мы всё топчемся.

Следопыт оценивающе посмотрел на Джигита, но за него ответил Дядя Стёпа:

–  «Не лезь поперёк батьки в пекло» Джигит. Следопыт грамотно ведёт нас. Я даже и не ожидал от него такой сноровки. Хан бандит опасный, много о его делишках я знаю. Правильно Следопыт поступает, что идёт осторожно.

Джигит хотел ещё что-то сказать, но Следопыт прервал его:

–  Знаете что, Джигит прав! Слишком долго мы так идти будем. Прошли мы уже большой кусочек дороги, после нашей последней остановки. Так вот, вы остановитесь на привал и перекусите малость. Я же пройдусь немного вперёд один, осмотрюсь и вернусь за вами. Тогда быстрей и прямиком пойдём.

Джигиту эта мысль пришлась очень не по душе. Он хотел было возразить, но Дядя Стёпа остановил его:

–  Очень правильное решение. Так будет и осмотрительней и всем легче.

Дядя Стёпа, промолвив так, снял с себя свою поклажу и начал распаковывать продукты. За ним последовали и все остальные. Джигит зло смотрел на всех, но всё же молча снял с себя рюкзак.

Следопыт пошёл дальше один. Он умел ходить по лесу незаметно для других. Шёл он довольно быстро. Но тут ему как подсказал кто-то, что засада прямо перед ним.

Он залёг в кустах, пытаясь уловить какой-нибудь посторонний звук или движение. Все его чувства необычайно сильно напряглись и тут он, не смотря в ту сторону где находился Князь, увидел его сидевшим в засаде.

Он увидел, что Князь приметил его и навёл на кусты автомат. Следопыт не совсем поверил этому своему видению и, подняв голову, посмотрел туда, где, по его мнению, должен был быть Князь. Он, в самом деле, увидал Князя.

Дальше всё произошло очень быстро. Кто побывал в экстремальных ситуациях знает, как может растянуться самый короткий миг. Следопыт увидел вспышку выстрела. Он мгновенно распластался на земле за меленьким земляным бугорком. Над ним, как в замедленной съёмке, пронеслись пули. Когда они пролетели, его движениями дальше, будто кто-то управлял, иначе, разве смог бы он сам всё проделать так быстро. Он коротко высунулся из-за бугорка, направив своё ружьё на Князя, и выстрелил, зная, что его пуля попадёт ему точно в лоб. Он действительно видел, как пуля входит в голову Князя, и тот медленно опускается на землю.

Тут Следопыта что-то заставило обернуться. Он увидел перед собой Джигита, нацелившего в него ствол карабина. Следопыт понял, что ему не уйти от пули. Всё же он не стал просто ждать, когда пуля прошьёт его. Он попытался опередить Джигита. Но тут он увидел, что взгляд у Джигита вдруг стал не живой, и он начал безжизненно падать.

Следопыт видел, как опускалось ружьё Джигита, подкашивались его ноги, и он распластался на траве лицом вниз. Следопыт смотрел на Джигита и не мог понять, что убило его. Тут он увидел, как из его затылка вышла тонкая стрелка. Стрелка вышла сама из того места в голове, где она поразила Джигита и из ранки не бежало никакой крови. Она оставила только небольшой шрам на его затылке.

Стрелка, стелясь по траве, полетела к близ стоящим деревьям. Следопыт увидел стоящего возле них Чайника. Стрелка сама вошла в один из газырей у него на груди. Следопыт конечно удивился, но он был ещё во власти происшедших событий, поэтому его удивление не было слишком сильным, скорее как продолжением происходящего.

–  Должен признать, ты вовремя тут оказался, –  поблагодарил он Чайника.–  Но всё-таки твоё оружие, даёт право крепко задуматься о тебе.

–  Это правда. Приход смерти для человека зачастую бывает скрыт мраком неведомости. Латышские стрелки тоже наверно крепко задумались, когда немцы впервые применили против них отравляющий газ. Японцы тоже чесали головы, когда американцы сбросили на них атомные бомбы. Пожарники, первые сразившиеся с Атомом тут в Чернобыле, тоже лежат умирая, и думают.

–  Скажи всё ж, что это было.

–  Говорил я тебе, придёт время, и многое сам увидишь, не поверишь иначе. Толи ещё будет, если придётся сразиться с «Теми».

–  Ты говоришь всё время о каких-то «Тех», да и внутренний голос шепчет мне, что водятся они здесь. Так кто они такие эти «Те».

–  Скажу тебе только пока вот что. Люди много ещё чего не знают. Свою Землю совсем не знают, о других мирах и говорить нечего. Бывает, рассуждают об инопланетянах, но одновременно утверждают, что никакой человеческой жизни не хватит, просто долететь до иных миров, а возможно и жизни самой Земли будет не достаточно. Так откуда взяться инопланетянам тогда, если рассуждать по нашим знаниям.

–  Ты, что хочешь сказать, сюда инопланетяне пожаловали.

–  Как раз наоборот. Этого я совсем утверждать не желаю. Просто я говорю, что мало ещё всего мы знаем, чтобы сразу отрицать не ведомое. Хотя бы взять летающие тарелки. Они двигаются совсем по иным принципам, нежели другие летательные аппараты. Тарелки эти были созданы, ещё учёными Гитлера. Позже в Советском Союзе, также их создали. Не нашли они у нас использование из-за того, что не удалось улучшить их стабильность.

Следопыт уже несколько успокоился от только что происшедших событий и, вставляя новый патрон в своё ружьё, задумавшись, спросил Чайника:

–  Если существуют такие «Те», почему до сих пор никто о них ничего не знает?

Чайник хотел уже было ответить, но не успел. К ним спешно подошли остальные их товарищи. Штурман тревожно и поспешно спросила:

–  Слышали мы стрельбу! Что случилось!? Вы целы!? – она бросила взгляд вначале на Следопыта, потом на Чайника.

Тут она заметила Джигита, лежавшего уткнувшись лицом в траву.

–  Так что всё-таки произошло!? – взволновалась она. – Что с Джигитом?

Подоспевшие друзья также уставились на Джигита. Следопыт ответил, как мог спокойнее:

–  Устроили засаду на нас. Вон там подальше лежит, кто стрелял из автомата в меня. С ним мне удалось справиться. Джигит тоже был с ними, возможно, он и организовал засаду. Он хотел пристрелить меня сзади, хорошо, что Чайник вовремя здесь оказался.

Все застыли в немом удивлении. Первой пришла в себя Штурман:

–  Так я всё время и думала, что Джигит что-нибудь вытворит против нас! Неужели у тебя Ветрогон совсем разум помутнел, когда звал его с нами!?

Ветрогон стоял и молчал. Лицо его выражало и удивление, и раскаяние, и незнание как оправдываться. Пончик не пощадил его:

–  Слишком умный ты Ветрогон, да…! Великий организатор и руководитель непревзойдённый! Если делать что-нибудь собираешься, тебе надобно десять раз совета у друзей спросить. Я всегда так и думал, нет от тебя толку!

Следопыт, посмотрев на несчастную мину Ветрогона, попытался всех успокоить:

–  Никого он сюда за загривку не тянул. Сами мы дураки были и ничуть не лучше его. Давайте лучше думать, что дальше делать будем.

Дядя Стёпа мрачно заметил:

–  Шли мы за одним бандитом, а совсем рядом с нами были другие, ещё опаснее. Не знаю как теперь и поступить. Может всё-таки, продолжим путь дальше. Прошли мы уже много, а с этими вроде разобрались.

Следопыт посмотрел на мрачные лица товарищей и спросил у них:

–  Ответьте вначале, как вы додумались вслед за мной пожаловать сюда?

Ответила Штурман:

–  Закусываем мы все, только смотрю я, нет Джигита и Чайника. Никто из нас и не приметил, как они ушли. Неспокойно мне на душе стало, так собрались мы, и пошли вслед.

Дядя Стёпа заметил:

–  Это верно. Как обнаружила она, что двоих среди нас не хватает, так всех живо на ноги поставила, и помчались мы вслед. А как это ты додумался идти сюда? –  спросил Дядя Стёпа Чайника.

–  Не успели мы, как следует устроиться, как смотрю Джигит, незаметно для всех, за Следопытом направился, –  ответил Чайник. – Подумал я сразу, что неспроста он идёт. Мне ещё вначале было подозрительно, что Джигиту наш извилистый путь уж больно не по душе.

–  Надо было нам всем сразу сказать, –  заметила Штурман. – Но хорошо ещё, что подоспел ты вовремя.

Дядя Стёпа посмотрел на лежащего Джигита:

–  Интересно, как это ты без оружия так уложил его?

Следопыт подумал, что рановато пока друзьям о стрелках Чайника рассказывать. Он был ему благодарен, что тот подоспел вовремя и выручил. К тому же он видел, что Чайник замялся, не зная, что и ответить. Он ответил за него:

–  Вы лучше не спрашивайте, как он спас меня, а поблагодарите его. Если б не он, то лежал бы здесь не Джигит, а я.

–  Что ж не хочешь рассказывать, так и не надо, –  вмешался Лом. – Вижу, что ты Чайник боевые приёмы не хуже меня освоил. Может и мне надо кой-чему у тебя подучиться.

Не успел Лом, стоящий в стороне, ещё закончить свою фразу, как ему на спину запрыгнуло какое-то чудовище. Оно чем-то напоминало человека и зверя. Лом резким отработанным движением перебросил его через спину. Оно звучно хлопнулось о землю. Но тут из-за дерева показалось ещё такое же. Лом ударил его. Чудовище отступило.

Из лесной чащи стали выступать морды других человекозверей. Брошенное Ломом на землю существо начало подниматься, оскалив громадные клыки на своей морде, и выпустив длинные когти на пальцах ручищ. Следопыт, моментально вскинув своё ружьё, всадил заряд дроби в грудь поднимающегося чудовища и пулю в лоб стоящего рядом с Ломом зверя. Другие человекоживотные, не издав никакого звука, выскочили из чащи и, подхватив поверженных собратьев, также бесшумно и быстро скрылись.

Все стояли «разинув рты». Следопыт, перезаряжая ружьё, спросил у Чайника:

–  Это были «Те»?

– Да это одни из них, –  ответил он задумчиво. – Бывают среди них и пострашнее, и поопаснее. Могу вам только сказать, что по этой дороге возвращаться нам нельзя. Попадём прямо в лапы к ним. Надо идти в глубину леса.

–  Что ж пойдём, как ты говоришь. Только не по тропе Гаврилы и Хана. Там поджидают нас бандиты Джигита, –  ответил Следопыт, вспомнив разговор с «человеком в сиянии»

–  Откуда ты знаешь!? –  удивился Дядя Стёпа.

–  Нутром чую, –  ответил Следопыт. – Поверьте, лучше идти другой дорогой.

Все, за исключением Чайника, были перепуганы и не знали, что и сказать. Дядя Стёпа согласился:

–  Чудеса здесь творятся! Хорошо, может ты и прав. Идём, как ты знаешь. Возможно, в самом деле, нет другого пути.

Друзья молча и озираясь по сторонам, пошли вслед за Следопытом. Места вокруг были страшные, во всём чувствовалось тяжёлое дыхание от распространившего свою власть на округу Атома. По мере же продвижения вперёд, всё становилось ещё ужасней. Так прошли они уже не малый путь. Вдруг всех испугал Ветрогон. Он вдруг, «ни с того, ни с сего», запел:

–  «Как прекрасен этот мир, посмотри...»

Пел он громко, безголосно и совершенно не соблюдая мелодии песни. Все в изумлении остановились и с испугом уставились на него. Пончик воскликнул:

–  Рехнулся! Чего глотку дерёшь!?

–  А мне нравится, –  спокойно ответил Ветрогон. –  По мне, так очень даже красиво я пою.

–  Это у него здешний воздух задел медиаторы, –  сочувственно проговорил Лом.

–  Какие ещё медиаторы!? –  завёлся Пончик. –  Все вы тут с ума посходили!

–  Ты не кипятись, –  нравоучительно продолжал Лом.–  Есть такие, у каждого. Нервы, так те, мышцы наши дёргают, а медиаторы эти, нашу психику. Если у кого не в порядке с психикой, его правильней назвать медиаторный, а не нервный. Слово медиаторный я сам придумал, –  гордо похвастался Лом.

–  Сейчас самое время лекции читать! –  возмутилась Штурман. – Ветрогон, что с тобой.

Ветрогон прекратил петь и виновато смотря, промямлил:

–  Хорошо. Извините меня. Нервишки, в самом деле «ни к чёрту». Задумался я, вот и вырвалось.

Чайник снял с себя поклажу:

–  Не самое подходящее здесь место, но на этой поляночке, придётся нам лагерь разбивать. Дальше если идти, так кто-нибудь из наших, и вправду, из ума выйдет.

Все также сняли с себя рюкзаки. Следопыт обратился к Чайнику:

–  Ты видно знаешь натуру этих «Тех». Как думаешь, могут они на нас тут наброситься?

–  Я тебе ещё перед входом в «зону» говорил, что «Те» могут напасть где угодно и не обязательно в «зоне». Здесь их только особенно много. Климат здешних мест вреден нам и пугает нас, а их же, «как помазанный маслом» сюда тянет.

Чайник, глубоко задумавшись, продолжал:

–  Всё здесь быстрей вертится и не только атомы эти, вокруг нас крутятся, но и в нас всё перемешивается. Могут неожиданно всплыть, не веденные таланты и память может с самого дна подняться. Может тело наше припомнить из генных глубин разное. Может также, душа наша бессмертная припомнить, где побывала, пока вселилась в тело наше бренное. Таким образом, может воскреснуть сразу и неживое, от давно умерших предков наших и живое, от души бессмертной.

Следопыт посмотрел на Чайника:

–  Послушай, а лечить ты умеешь? Видишь многим друзьям нашим невмоготу.

–  Что же. Лечить людей дело благодарное. Вот если, к примеру, инженер мост плохо сконструирует, так он рухнет. Человек же, что там. Он, бог даст, и сам выздоровеет, а лекарю потом спасибо скажет. Но если серьёзно, то могу кое-чего излечить. Только по местам этим каждый должен сам пройти, если по дурости забрёл сюда.

Прошли сегодня они уже достаточно долгий путь, и день приближался к концу. Не зная другого лучшего решения, друзья поставили палатки и молча поужинали.  Чайник же, тоном не терпящим возражений, высказал своё предложение:

–  Хорошо чувствуют только трое из нас, это я, Следопыт и Штурман. Всем остальным нездоровится. Так вы четверо идите, и сразу ложитесь отдыхать в одну из палаток. Наша же палатка будет дежурной. Мы поочерёдно постоим на страже.

Все согласились и друзей, которым действительно нездоровилось, долго уговаривать не пришлось, они сразу направились в свою палатку. Чайник, Следопыт и Штурман остались, ещё немного посидеть на «свежем воздухе».

   
ГЛАВА IX


Самурай с членами своей банды, сидели в засаде, когда услышали выстрелы. Все в изумлении переглянулись. Самурай осторожно осмотрелся. Никого не было видно, а выстрелы слышались с того места, где остались Князь и Кацо. Выстрелы очень быстро прекратились и в наступившей тишине Проныра тихо прошептал:

– Видать заметил Следопыт наших, раз они стрелять начали.

– Да, наверняка заметил, – проговорил Самурай. – Выстрелы стихли. Значит, кончено всё уже. Полежим тихо, подождём, что дальше будет. Интересно, как там наш Джигит.

Пролежали они ещё достаточно долго, но никто не показался. Юла не выдержал:

– Если бы шли они сюда, то давно должны были уже показаться. Надо идти посмотреть.

Самурай согласился:

– Хорошо. Ты Юла и Проныра, идите в обход до Князя. Идите каждый с разных сторон.

Юла и Проныра начали с осторожностью двигаться к месту засады Князя и Кацо. Место, где пробирался Юла, было более скрытным, поэтому он двигался быстрее. Когда Проныра достиг цели, то увидел Юлу, стоящим во весь рост и с испуганным видом. Проныра встал и подошёл к Юле.

– Чего стоишь так открыто? – тихо обратился Проныра к Юле. – Что нашёл такого?

Юла молча указал в кусты, перед которыми стоял. Проныра посмотрел и увидел зрелище, которое могло ужаснуть кого угодно. В кустах лежали, начавшиеся разлагаться необычайно быстро, остатки тела Кацо. Его автомат лежал в стороне, было видать, что он им и не воспользовался.

– Кацо говорил, что мерзко чувствует, – заметил Проныра. – Только кто же мог знать, что он сгниёт так быстро. Видать, он и Следопыта не дождался. Князя ты нашёл уже? – спросил он у Юлы.

– Нашёл, он вон там лежит пристреленный.

Проныра подошёл к поодаль лежащему Князю и посмотрев на него, заметил:

– Да метко его Следопыт уложил. Прямо в лоб.

– Посмотри ещё чуть подальше, там найдёшь и Джигита, – указал рукой направление Юла.

Проныра направился к лежащему лицом вниз Джигиту. Он осмотрел его и проговорил, обращаясь к Юле:

– А этого как ухлопали? Посмотри ни следа пули, ни ножа, ни топорика и крови никакой нет.

– Всё так. Я уже осмотрел его. Странновато погибли они все. Князя, того из ружья прихлопнули. Кацо сам сгнил, аж разложиться уже успел. Джигита вообще не понятно, как замочили.

Проныра осмотрелся вокруг ещё раз и отметил:

– Никого здесь больше нет. Следопыта с его шоблой уж и след простыл. Только посмотри, потопали они не по тропе Гаврилы, а вглубь леса подались. Может обойти нас хотят. Хотя сомнительно это. О нас они ничего не знают. Да и пора бы им было уже показаться, если бы на нас нацеливались. Надо позвать Самурая с остальными.

Юла и Проныра вернулись к остальным членам банды и рассказали об увиденном. Самурай решил сам посмотреть на место гибели Князя и других его дружков. Все бывшие с ним, пошли также за Юлой и Пронырой, которые указывали дорогу.

Когда они пришли на место, всех содрогнул вид разложившегося трупа Кацо. Смерть Джигита у всех вызвало недоумение. Никто не мог даже предположить, как его прикончили. У всех в голове вертелся пугающий вопрос: – «Как поступать дальше?». Самурай, подумав, решил:

– Ты Юла пройдись до наших машин. Посмотри, как там дело обстоит. Мы же внимательно тут осмотримся и тогда порешим, что дальше делать будем.

Юла направился к месту укрытия их машин. Когда он подходил к ним, ему показалось, что одна из машин двигается из стороны в сторону. Голова у него «трещала» и он подумал, что это просто рябит у него в глазах. Тут он ясно увидел какого-то человека недалеко от машины.

Человек этот сидел на траве, повернувшись в противоположную от Юлы сторону. Юла нацелил на него ружьё, и тут человек обернулся. Юла обомлел. У человека не могло быть такого лица, как у этого создания. Оно было абсолютно белым и его черты выражали невероятную жестокость. К тому же лицо было не совсем человеческим, а скорей это было лицо змеи, принявшей человеческий облик.

Палец Юлы, державший курок ружья, уже готов был нажать его от неожиданности и страха, но не успел. Человек–змея молниеносно выбросил вперёд свою руку. Только руками его были длиннущие змеи. Эта рука – змея, оплетя ружьё Юлы, легко скомкала его, как будто это была тонкая хворостинка.

Юла успел ужаснуться, когда вторая рука этого жуткого создания оплела его самого и оторвала от земли. Тут и другая рука, бросив исковерканное ружьё, также оплела его, и жуткое создание поднесло его к своему лицу. Взгляд существа встретился с взглядом Юлы. У существа были глаза змеи, и они выражали змеиную алчность, когда жертва была уже схвачена.

Необычайный страх сковал Юлу, когда существо вытянуло свои губы хоботком и прижалось ими к лицу Юлы. Юла почувствовал, как существо начало вытягивать из него кровь и всю имеющуюся в нём жидкость. Тут руки–змеи существа, с необычайной силой, стянули тело Юлы и выжали всё из него, в свой сосущий хоботок.

Жуткое существо, закончив есть Юлу, далеко отбросило его исковерканное и выжитое тело. Затем, как бы довольно потянувшись, вытянуло свои руки–змеи и обхватило каждой из них по стоящей машине. Затем, стиснув свои страшные объятия, сжало машины. Кузова машин согнулись, и оси колёс искривились. На этих машинах ехать уже стало невозможно. Потом, страшное создание поднялось. У этого существа оказались человеческие ноги. Оно, свернув свои необыкновенные руки вокруг тела, не спеша, убрело в лес.

Самурай со своей бандой долго ждали Юлу. Все, за исключением самого Самурая и Ерша, хотели поскорее сесть по машинам и укатить домой. Наконец, не выдержав ожидания, они пошли к машинам, посмотреть, где там Юла запропастился. Самурай взял себе автомат Князя и Ершу дал автомат Кацо, карабин Джигита, он велел взять Красавчику.

Когда они подошли к месту, где оставили свои машины, у всех «глаза вылезли из орбит». Тело Юлы было трудно опознать. Было удивительно посмотреть на то, что осталось от его ружья. Машины были явно ни к чему не пригодны. Проныра проскрежетал:

– Вот это да! Какая это сука так! Что тут бульдозер, какой прошвырнулся!?

Банда Самурая стояла молча «разинув рты». Всем было невыносимо страшно. Наконец Самурай проговорил:

– Что ж, ехать нам не на чем. Возвращаться без транспорта уж слишком далеко. До наступления ночи точно не дойдём. Идти же за Гаврилой, наверняка намного ближе. К тому же ждут там нас и наши Снайпер с Лопатой. Так что, выбора у нас нет. Идём по намеченному пути. Следопыт же вообще странным путём побрёл. Может и с его компанией, приключилось что-нибудь. Да и смерть Джигита слишком не ясна. Факт только то, что по дороге за Следопытом, нам не по пути.

Красавчик проворчал:

– Куда это топать нам ещё? Что до меня, так я никуда идти не желаю.

Людоед угрюмо молчал. Взгляд у него был какой-то странный. Проныру заметно придавило случившееся с его другом Юлой. Он стоял печальный и как «пришибленный». Ёрш же заметил Красавчику:

– Ты что здесь навсегда жить останешься. Видишь, машины наши никуда не годятся. Смотри, с голодухи тут опухнешь и баб тоже не разыщешь здесь.

– Какие бабы и какая жратуха!? Если уж пойду я, то блевать буду направо и налево.

Самурай и Ёрш усмехнулись ответу Красавчика. Остальным было вовсе не до шуток, они с мрачными лицами последовали за Самураем, который уже тронулся в путь.

Прошли они уже довольно-таки много по хорошо помеченной Снайпером и Лопатой тропе. Начало уже вечереть. Самурай остановил своих сотоварищей:

– Наверняка мы уже не далеко от нужного нам места. Не будет же Гаврила по ночам здесь разгуливать. Давайте передохнём немного и перекусим малость. Надо собраться с силами, подходя к нашей цели.

– Какими силами можно ещё собраться? – проныл Красавчик, идя последним и немного подотстав. – Тут изо всех сил держишься, чтобы не сдохнуть, а ты ещё набрать сил собираешься.

Все обернулись на Красавчика. Но в этот момент произошло что-то необычное и необъяснимое. Стоявший в унылой позе Красавчик вдруг неожиданно утонул в земле. Он именно не провалился, а очень быстро, но плавно погрузился в землю. Земля над ним сомкнулась, вточь как вода над утопающим.

Никто не мог понять, что произошло. Ёрш подбежал к тому месту, где только что стоял Красавчик. Грунт в этом месте был твёрдый, и ничто не говорило о том, что кто-то здесь мог погрузиться в землю.

– Это ещё, что за диво! – удивился Ёрш, топая по земле. – Мне это причудилось, или вправду Красавчик только что был здесь?!

Никто ему не ответил, только взгляд Людоеда скорее походил на взгляд безумца, но никто этому не предал значения. Самурай промолвил задумчиво:

– Творится что-то не ладное и из вон выходящее. Надо уходить отсюда.

Но тут Людоед закричал страшным голосом:

– Ты же говорил, мы есть останавливаемся!

Он вдруг набросился на стоящего рядом Проныру и, рвя его зубами начал есть. Самурай и Ёрш опешили. Проныра визжал, как поросёнок и судорожно бился, пытаясь освободиться. Но хватка Людоеда была мёртвой, и вырваться Проныре, не было никакой возможности. Людоед же вырывал из лица Проныры куски мяса и пытался прожевать их, но куски вываливались у него изо рта и он вырывал новые.

Самурай пришёл в себя. Он подбежал к Людоеду и начал бить его прикладом автомата по голове. Но Людоед, как будто был бессмертный. Голова его была вся в крови от ударов Самурая, но он, не замечая этого, продолжал есть Проныру. Наконец удары приклада Самурая достигли своего. Людоед с проломленным черепом упал на траву.

Самурай и Ёрш подошли к распростёртому на траве Проныре. У того вместо лица был кусок страшного развороченного мяса. Кровь так и хлыстала, и было неясно, есть ли у него ещё глаза.

Проныра лежал без движений. Самурай с Ершом подумали, что он уже мёртв. Но тут Проныра начал мелко дрожать. Ёрш не выдержал:

– Давай пристрелим его. Не могу смотреть. Он всё равно уже не жилец.

Но тут, лежащий казалось мёртвым Людоед, неожиданно вскочил и опять накинулся на Проныру, и снова начал есть его, громко чавкая и урча. Самурай с Ершом начали бить Людоеда прикладами автоматов по голове. На голове Людоеда уже были видны разломанные кости черепа, но он не прекращал своего страшного пира.

Наконец Самурай выстрелил ему в затылок. Людоед безусловно был уже не живой, но всё же продолжал есть Проныру. Тогда Ёрш всадил в Людоеда целую автоматную очередь. У головы Людоеда уже не было всей задней части. Но челюсти у него ещё были, и они жевали куски мяса.

Самурай и Ёрш оба ещё раз выстрелили в Людоеда, у того фактически не было уже головы. Но какая-то сила Атома ещё поддерживала и Людоеда, и Проныру. Людоед ногтями рвал раскарёженное лицо Проныры, тот же будучи наверняка не живым, мелко дрожал.

Самурай, не смотря больше на Людоеда и Проныру, сказал Ершу:

– Идём отсюда. Проклятое здесь место. Чертовщина какая-то творится. Дойдём лучше поскорее до Снайпера и Лопаты, посмотрим как у них дела.

Самурай и Ёрш уже вдвоём пошли дальше.             


ГЛАВА X


Уже стемнело, когда Самурай и Ёрш подошли к избушке Лешего. Самурай подумал вслух:

– Интересно, где тут Снайпер и Лопата скрываются? Возможно, они уже в избушке сидят.

Ответом на его вопрос послышался страшный крик.

– Что это!? – испугался Ёрш. – Может и здесь творится неладное, что насмотрелись мы уже. Если правду говорить, то мне такого хватает уже с головой до самой гробовой доски.

– Не может тут такого быть, –  опять вслух подумал Самурай. – Гаврила видать сюда частенько наведывается. Если б творилось здесь такое, что испытали мы, то он сюда и на пушечный выстрел не приблизился бы.

Ужасный крик опять потряс всё вокруг. В этом крике было столько боли и отчаяния, что хватило бы всем на самые плохие моменты жизни.

– Слыхал!? – испуганно, едва шевеля губами и, весь дрожа, прошептал Ёрш. – Ох, не ладное и тут происходит.

– Ладное, неладное, а деваться нам некуда. Пришли уже. Надо осторожненько к дому подходить.

Они начали спускаться с откоса к дому. Перед домом стоял деревянный туалет. Они спрятались за него. Тут Ёрш неожиданно простонал:

– Ой, мама родная! Надо мне в этот домишек завернуть, – он указал на туалет. – Не могу прямо-таки. Сейчас в штаны наделаю!

Он даже не стал дожидаться ответа Самурая, а прямо влетел в туалет. Туалет был «типа сортира». В нём надо было большое дело делать «сидя орлом». Когда из туалета послышались, ужасно неприятные звуки, Самурай уже не мог стоять рядом и с отвращением сказал Ершу:

– Хорошо, как выйдешь, то осторожненько иди к дому. Я же обойду его с другой стороны.

Ёрш ответил что-то невнятное. Из туалета хватало других звуков, кроме голоса Ерша. Самурай, стороной, направился за дом. В темноте он не обратил внимания, что кто-то лежит перед крыльцом дома.

После упорных стараний в туалете, Ершу немного полегчало, но он не мог ещё встать. Он сидел и тужился. Тут он увидел, как дверь в туалет приоткрылась, и лунный свет заслонила чья-то фигура. Вдалеке опять послышался разрывающий душу крик. Ёрш, со спущенными штанами, с испугу упал прямо в дыру туалета и, его заднее место застряло в ней.

И тогда, прямо на него, полилась тёплая струя. Страшные крики вдали не прекращались. Ёрш тоже вскрикнул от неожиданности. Фигура, стоящая перед ним и из которой лилась на него струя, так же закричала со страху. Но струя продолжала литься.

Ёрш, в крике стоящей фигуры, узнал голос Гаврилы. Его возмущению не было конца.

– Ах ты гавнюк, Гаврила! Что ж ты делаешь! – Ёрш негодовал.

Гаврила, а это был он, с расстёгнутыми штанами, с испугу стремглав вылетел из туалета. Струя из него так ещё лилась. Он, запутавшись ногами, упал. Неуклюже пытался встать, но не мог остановить льющуюся струю. Вдали, всё ещё слышались ужасные вопли. Ёрш же, весь мокрый и перемазанный нечистотами, никак не мог вылезти из дыры туалета.

Самурай услыхал, что что-то происходит возле злосчастного туалета и осторожно двинулся посмотреть. Он увидел в сумерках потешно пытающуюся подняться с земли фигуру человека и из туалета услыхал невообразимую ругань Ерша.

Самурай понял, что прямой опасности здесь нет, хотя и слышались издалека душу раздирающие крики боли. Он подошёл к успевшему подняться Гавриле и наставил на него автомат. Гаврила стоял в крайнем изумлении. Он не спрятал ещё свой свисающий мужской прибор, из которого ещё лилась, видно в избытке накопившаяся жидкость. Самурай внимательно посмотрел на фигуру и узнал Гаврилу.

– Гаврила ты! С тобой был Хан, где он! – грозно проговорил Самурай.

Гаврила стоял окоченев, и не мог ничего произнести. Он даже не замечал, в каком виде он находится. Из туалета продолжались нестись страшные проклятия. Самурай ткнул Гаврилу стволом автомата и приказал идти к туалету. Гаврила, нечего не соображая, послушно пошёл.

Подойдя к туалету, Самурай заглянул в него. Из туалета так пахло, что могло замертво уложить даже слона. Что в нём происходит, в темноте не было видно, можно было только догадаться по гневным репликам Ерша. Самурай ещё раз пихнул Гаврилу автоматом.

– Ты Ерша в очко всунул! Теперь тащи его из него!

Гаврила, двигаясь как во сне, вошёл в туалет и протянул руку Ершу. Ёрш ухватился за неё и попытался выбраться. Тут из ещё не спрятанного мужского прибора Гаврилы, опять полилась ещё не успевшая полностью выбежать жидкость. Ёрш выпустил руку Гаврилы, опять провалившись в обмазанную нечистотами дыру туалета. Он заорал не своим голосом:

– Гаврила, гад ты последний! Утопить меня своей мочой задумал! Убирай быстро свою водяную помпу и тащи меня отсюда.

Самурай наверное умер бы со смеху, если бы не страшная обстановка вокруг и виденные недавно ужасы. Он потряс, ничего ещё не понимающего, Гаврилу:

– Прячь живо свои мужские достоинства и тащи Ерша оттуда!

Гавриле дошло, что надо скрыть своё «уязвимое место». Он судорожно запрятал его, не замечая даже, льётся ли из него ещё что. Затем опять протянул руку Ершу. Ёрш был так разгневан, что не рассчитал своих возможностей и с силой утянул Гаврилу на себя. Гаврила упал на него, всунув его в очко ещё глубже. Ёрш возопил страшным голосом, хотя звук приглушало извивающееся тело Гаврилы, придавившее его:

– Падла, ты падла Гаврила! Пришибу тебя, свинячья морда! Живо слазь с меня и тащи отсюда!

Гавриле кое-как удалось подняться. Ёрш схватил его за штанину и чуть было не опрокинул снова. Всё же ему удалось выкарабкаться из очка. Он ещё держался за Гаврилу и осыпал его проклятиями. Гавриле удалось вырваться и выскочить из туалета. За ним, со спущенными  штанами, весь перемазанный и жутко пахнущий, вывалился Ёрш.

– Убью гада! – ревел Ёрш, пытаясь встать, но падал снова, запутавшись в штанах.

Посмотрев на Гаврилу, можно было подумать, что это какое-то дрожащее приведение. Самурай, несмотря на всю потешность ситуации, оставался серьёзным, зная что, их могут поджидать большие опасности. Он встал между обомлевшим Гаврилой и катающимся по земле, со спущенными штанами, разгневанным Ершом.

– Угомонись! – повелительным тоном прокричал Самурай Ершу. – Неприятностей и так по горло. Лучше натягивай скорее штаны и не шуми больше. Надо разобраться в какое дерьмо мы ещё вляпались.

Он повернулся к Гавриле и, сурово смотря на него, спросил:

– С тобой был Хан. Где он?

Гаврила стоял с отсутствующим взглядом от потрясения и ничего не воспринимал.

– Да очнись ты! – Самурай потряс его за плечо. – Посмотри это я Самурай, а вон там Ёрш бесится. – Ёрш уже кое-как натянул перепачканные штаны на измазанную задницу и тихо «ругался, на чём свет стоит».

Гаврила никак не мог прийти в себя. Ёрш, ещё заправляя штаны, прокаркал:

– Сейчас я подойду, и он заговорит у меня!

– Успокойся, говорю я тебе, – сурово проговорил Самурай Ершу, и как мог ласковей, обратился к Гавриле: – Гаврила не волнуйся. Никто зла тебе не причинит. Скажи, где Хан.

Гаврила протянул руку в сторону изуродованного тела. Было темно, и только лунный свет озарял двор возле избушки. В сумерках, и к тому же отвлечённые неурядицами Ерша с Гаврилой, Самурай и Ёрш только теперь заметили два лежащих тела. Самурай подошёл к растерзанным останкам Хана.

– Кто его так!? – с отвращением глядя на разбросанные куски мяса, бывшие некогда Ханом, спросил Самурай Гаврилу.

Гаврила смотрел округлёнными от ужаса глазами и молчал. Самураю тоже стало не по себе. Ёрш перестал браниться. Невыносимый крик опять потряс окрестность. Возле крыльца лежал ещё кто-то. Самурай спокойно, как только он был ещё способен, обратился к Гавриле.

– Есть кто-нибудь в избе?

Гаврила ещё был не способен говорить, но отрицательно покачал головой, показывая, что дом пуст. Самурай взял его за руку.

– Пойдём в дом. Там успокоишься и расскажешь, что же произошло.

Они все троя направились к дому. Впереди Самурай вёл Гаврилу, за ними раскорячивая ноги, шёл Ёрш. Они обошли стороной, лежащие тела и вошли в избушку. На столе горела керосиновая лампа, и в комнате стоял полумрак.

Они сели за стол, который был ещё накрыт яствами. Это были остатки от трагической пирушки, когда были ещё живы Леший и Хан. Самурай налил всем самогону и все выпили. Тогда он налил ещё один стакан Гавриле.

– Выпей ещё, – сказал он ему. – Может, очнёшься тогда.

Гаврила взял стакан трясущимися руками и молча осушил.

– Так что произошло? – продолжил Самурай расспрашивать Гаврилу. – Кто это так разделался с Ханом?

Гаврила, едва шевеля губами, невнятно пробурчал:

– Его Бобик съел.

– Какой такой Бобик! – вытаращил глаза Ёрш. – Обезумел совсем Гаврила.

– А кто это ещё лежит у крыльца? – продолжал Самурай.

– Это Леший, – с отсутствующим взглядом ответил Гаврила.
Ёрш нервно воскликнул:

– Да! И того тоже Бобик съел!

– Нет, Лешего застрелили, – как во сне говорил Гаврила.

– Ну вот, это уже что-то на правду похоже! – заключил Ёрш. – Наверное, его Снайпер или Лопата пристрелили. Только где же они сами!? – он обратился к Гавриле: – Был ли кто-нибудь здесь ещё?

– Был Бобик. Наверное, он и тех, кто вокруг шастал, съел. Может, кого ещё ест понемножку. Уж больно кто-то кричит, надрывается.

Самурай с Ершом переглянулись. Одно было ясно, в доме больше никого нет. Самурай, как только умел ласковей, обратился к Гавриле:

– Гаврила, будь гостеприимный хозяин. Покажи нам хоромы, где мы оказались. Не бойся, мы теперь в одной лодке сидим.

Гаврила взял керосинку и словно дух, какой, пошёл по избе. Самурая и Ерша поразило, сколько всякого добра сюда натащено. Когда Гаврила обошёл все комнаты, Самурай спросил его:

– Какие ещё помещения здесь имеются?

– Есть ещё подвал и сарайчик невдалеке, – ответил Гаврила. – В сарайчике Бобик жил.

– Ну, в сарайчик мы не пойдём, если он Бобику принадлежал, – хмуро усмехнулся Самурай. – Покажи-ка нам подвал теперь.

Гаврила и за ним Самурай с Ершом спустились в подвал. Тут также было великое множество всякого добра. Ёрш тихо проговорил Самураю:

– Неплохо бы Гаврилу здесь запереть. Что-то не нравится он мне. Какой-то Бобик ему везде мерещится, да и взгляд «не от мира сего». Как бы не набросился он на нас, как Людоед на Проныру.

Самурай согласно кивнул ему и, стараясь не обидеть Гаврилу и не пробудить зверства в нём, похожие на буйства Людоеда, мягко сказал ему:

– Гаврила, смотрю я, здесь всё не плохо обустроено. И, похоже, тут самое безопасное место. Вижу, как натерпелся ты. Передохни и проведи эту страшную ночь в укромном месте. Мы же покараулим наверху. Когда рассветёт, решим, что делать будем.

Гаврила был так напуган, что уже и не знал, что делать. Он с керосинкой забился в угол подвала. Самурай, хотел было, взять у него керосинку, но Гаврила так посмотрел на него, что Самурай подумал, лучше оставить его в покое, а то, не дай бог, повторятся зверства Людоеда. Тогда, как показали прошедшие события, и автомат не поможет.

Самурай, оглядевшись вокруг, заметил полный ящик свечей, взял несколько и зажег одну из них, и тихо ступая, они с Ершом пошли наверх, освещая горящей свечой путь. Выходя из погреба, они на всякий случай закрыли его на засов. Ёрш усмехнулся:

– Обделается Гаврила в погребе.

– От тебя веет такими благовониями, что Гаврила вряд ли догонит тебя по душистости, – съязвил Самурай.

– Скотина этот Гаврила! Безумец несчастный! Людоед так тот, на Проныру набросился, чтобы сожрать его. Этот готов всех обделать, без пощады.

– Сам тоже хорош! В одной комнате с тобой я спать не лягу, так и знай! Насмерть своим ароматом удушишь!

Вдалеке опять послышался, берущий за живое, крик. Самураю и Ершу стало не до шуток. Они оба подумали о судьбе Снайпера и Лопаты. Сев за стол, Самурай наполнил каждому по полстакана.

– От здешней напряжённости, употребим немного, – заметил он. – Больше, я думаю, не стоит. Голова должна быть не задурманена.

– Что делать будем? – тревожно проговорил Ёрш. – По словам Гаврилы, какой-то Бобик тут бегает и пожирает всех, и крушит всё, что ни попадётся. Наши машины и в самом деле скомкал кто-то. Юлу, того так скрутили и выжали попросту. Джигит как-то не ясно концы отдал. Кацо, сгнил заживо. Ну Князя, так Следопыт или кто из его хебры, пристрелил. Красавчика, земля поглотила. Людоед сойдя сума, Проныру съел, но и мёртвые они оба ещё дёргались. Снайпер и Лопата пропали, но орёт кто-то жутко, может, кто-то из них мучается. Да и от Хана мало что осталось. Ко всему ещё Леший, здесь убитый лежит. И за Гаврилой нужно не спуская глаз присматривать.

– Припомнил всё правильно. Только идти куда-то ночью, полное безумие. Здесь в избушке, пока кажется спокойно. Вокруг такие чудеса, что не уследим мы за ними теперь и ничего не поделаем, – философски, рассудил Самурай. – Идём-ка мы спать. Нужно отдохнуть хорошенько. Завтра, будем предпринимать что-нибудь. Утро вечера мудренее.

Ёрш не мог, как Самурай, так спокойно пойти и лечь спать. Он с удивлением посмотрел на Самурая.

– Ну и нервы у тебя! Я теперь, как ни стараться, ни за что не усну. Если ты можешь так, то иди, отдыхай. Я же за столом ещё посижу.

– Смотри только не сдружись с бутылкой слишком крепко. Тогда, в самом деле, можешь пропасть. Здешние чудеса и мне не нравятся.

Самурай ушёл в соседнюю комнату и лёг на постель Лешего. Он много занимался упражнениями восточной гимнастики, и они помогли ему быстро уснуть. Только сон его был совсем не восточный и правдивый до жути. Ему снилось, что находится он в комнате пыток и палач надел на него «испанские сапоги». Палач вбивал клинья, и сапоги всё сужались, дробя кости его ног. Самурай никогда доселе не испытывал такой боли.

В это время Гаврила сидел, забившись в погребе в угол. Вдруг ему почудилось, что он не один. И тогда он почувствовал, что в погребе вместе с ним находится Леший. Гаврила знал, что Леший лежит мёртвый во дворе, но знал он также, что он находится здесь, возле него.

Гавриле не надо было даже разговаривать с Лешим, он и так прекрасно его понимал. Леший сам осудил себя, что ничего хорошего в жизни не сделал. Гаврила пытался возражать ему, хотя и без слов, которые были и не нужны. Леший пресёк возражения Гаврилы и сказал, что он, в отличие от Гаврилы, ни у кого на шее не сидел. Просто заботился сам о себе, как мог.

Леший сказал, что в общем, Гаврила нравился ему и был его последним, да и единственным другом. Леший сказал, что Гавриле надо научиться самому стремится к чему-нибудь, а не перекладывать это на плечи кого-то. Если он не подумает об этом и не научится заботиться также и о других, то пропадёт обязательно. Сгинет он в краях здешних, а если ему и удастся выкрутиться, то кончина его будет только ещё хуже, если не послушает Лешего.

Леший как-то незаметно пропал. Гавриле было несказанно жаль, что он больше никогда его не увидит. Но одновременно в нём появилась какая-то смелость, чего он в себе раньше никогда не замечал. За это короткое время, в погребе находился уже не тот Гаврила. Взгляд его уже не был затравленным и сам он начал верить, что способен ещё на что-то.   
      

ГЛАВА XI


Чайник, Следопыт и Штурман сидели молча в надвинувшихся сумерках на страшную Атомную страну, и каждый думая о своём. Самочувствие их друзей, на которых уже навеял своё дыхание Ядерный змей, вызывало сожаление. Тем уже с трудом удавалось выдерживать напряжения сегодняшнего дня, и они ушли отдыхать в свою палатку.

Штурман и Следопыта не покидали мысли о таинственных «Тех», уж больно казались не реальными всплывающие чудеса. Даже нападение банды Самурая, как-то заслонили другие, фантастические события. Наконец Следопыт решил поговорить с Чайником:

– Послушай. Начал расспрашивать я тебя, но ответить ты не успел. Почему об этих «Тех» никто ничего не знает, и откуда взялись они?

Чайник казалось, ждал этого разговора и ответил сразу:

– Никто об них не знает, потому как, они не желают этого, и не дают нам возможности узнать о них. Так это главная причина. Другая причина скрывается в том, что мы боимся говорить и мыслить о неведомых вещах. К тому же во всём мире, все, кто добрался до руля власти или выдвинулся в управление наукой, то строят из себя всезнаек. Если и обнаруживается что-нибудь непонятное, что нормально объяснить они не могут, то замалчивают об этом или отводят разъяснения в сторону. По их мнению, они должны быть безоговорочно правы.

– Так кто они всё-таки, эти «Те»? – присоединилась к расспросу Штурман.

От природы странно удивлённое лицо Чайника, вытянулось, будто он чем-то ещё больше изумился. Но было ясно, что это он, таким образом, собирается с мыслями, хотя ему пришлось самому признаться, как тяжело ему даются объяснения:

– Чётко всё объяснить и сформулировать доходчиво, что сам знаю или догадываюсь, я, пожалуй, не в силах, – пытался разъяснять Чайник. – К примеру, как можем замерить мы что-нибудь, если не знаем, что и чем надо измерять. Разве можем мы измерить радиацию или электромагнитные волны простым тестером, хотя и он может дать кой-какие показания. Тогда если мы больше ничего не знаем, чтобы красиво выглядеть, вполне возможно красочно и премудро расписать эти измерения и на том поставить точку, а ещё лучше попросить финансирование для дальнейших исследований показаний тестера.

– Говоришь ты всё вокруг да около. Поясни всё ж понятней, что знаешь о «Тех», – допытывался Следопыт.

– Уже давно витает мысль, что пространство вовсе не трёхмерно, – опять издалёка, начал Чайник. – Могу только добавить, что оно может иметь и гораздо больше измерений. Да и время, вовсе не однозначно связано с нашим бытиём. Это наверно каждый прочувствовал в своей жизни, когда за кратчайшее мгновение проносится буря событий или наоборот наше сознание словно засыпает. Почему мы также так категоричны, утверждая, что мир один. Вообще если так всё просто, то о жизни души и даже об инопланетянах можно сразу забыть. Хотя многие из нас, сталкивались с другими мирами. Это происходило, хотя бы попросту прислушиваясь к внутреннему голосу. Бывало, мы сами того не замечая, каким-то образом влияли и на простые предметы, когда своим желанием заставляли их портится или исправляться. Конечно, закономерности такие уловить трудно. Да и надо ли, всё равно всему мы не научимся.

– Ох, пудришь ты нам мозги, – усмехнулся Следопыт. – Хотя, в самом деле, иные вещи трудно понять, если не допустить, что как-то замешаны и потусторонние силы.

Чайник, хотел-было, продолжить разъяснения, но Следопыт, «весь превратившись в слух», остановил его:

– Вы слышали? В траве что-то движется, – он осторожно, без резких движений, указал направление, откуда его привычный к жизни среди дикой природы слух, уловил тихое шуршание.

Чайник и Штурман прислушались, но никакие звуки в траве уже не раздавались. Они все трое, тихо посидели некоторое время, только ничего не было слышно, кроме тревожной ночной темноты. Чайник вообще-то любивший пофилософствовать, решил вести разговор дальше:

– Моё мнение такое, что если опасность будет по-настоящему серьёзной, то никто издавать какие-либо звуки, нас предупреждая, уж точно не станет, – Чайник глубокомысленно посмотрел на Следопыта и Штурман.

– Ну что ж, «валяй, вешай нам лапшу на уши дальше», только постарайся и что-нибудь всё-таки доходчиво рассказать. Непонятность всего происходящего, мне сильно портит нервы, – Следопыт приготовился слушать Чайника, хотя не ослабил и своего внимания от того места, с которого ему послышалось осторожное движение.

Чайник продолжил разъяснения, только рассуждать коротко он не умел:

– Так вот, «Те» умеют двигаться и в других, ближних к нам мирах. Тот мир тоже, как и наш, имеет своё пространство со своими дорогами. Только поймите правильно, я вовсе не говорю о загробной жизни, а скорее о других измерениях. Надо просто научиться находить туда дорогу, тогда и предметы могут начать двигаться, соприкоснувшись с ещё одним измерением и как бы скользя там. Только одним людям даётся это легче, другим труднее. Предметы также ведут себя по-разному. Вот стрелки мои и газыри, сделаны из специального материала, которым управлять легче. Если другой материал использовать, тогда это было бы похоже на то, если б дерево попробовать магнитом притянуть. Ничего не получится. Стрелки же мои, управляемы мною. Газыри, близко от тела моего, потому меня только и слушают они.

– Говорить так легко, особенно если никто тебя не понимает, – с иронией заметил Следопыт. – Правда, я видал, как стрелки твои бегают.

Чайник улыбнулся:

– Нужно постараться немного и у вас тоже так управлять ими получится. Иные не то что стрелками, но и другими людьми легко управляют и зачастую не думают, что же будет. Вот бушует теперь недалеко атомный реактор. Надо его крышу очистить от ядерного хлама. Запустили роботов туда, так они сдохли в момент от радиации. Теперь, как я знаю, собираются туда людей послать. Для отмастки, дадут им свинцовые фартуки, которые и не закрывают ничего, и противогазы, будто от ядовитых газов защищаться, а не от ядерного излучения. Люди же не роботы, некоторые из них и выживут, в отличие от пожарников, которые первыми вступили в сражение с Атомной стихией, но только, как это ни печально, ещё больше раздразнили Ядерного Дракона.

– Да это правда, только «Тем» здесь и обитать, – проговорил Следопыт. – У нас тоже разума «ни на грош», что залезли сюда.

– Пожалеть себя вы ещё успеете, теперь же лучше постарайтесь разобраться в себе самих, – продолжал Чайник. – Здесь вообще всё быстрей происходит, только способным надо быть вынести всё это. Человек со многим может освоиться и даже привыкнуть, а в непривычной обстановке всегда чувствует неуютно. Вот выведи заядлого горожанина на свежий воздух, так у него голова закружится. «Тем» же здесь место благодатное, не то, что нам. Хотя и люди, и все живые твари как-то приспосабливаются и к здешнему климату, хотя и по-разному. Видите вы, что одни лучше чувствуют себя, другие сдают сразу. Чувства здесь также быстрей работать начинают. И даже духи наши, бывает, оживают. К счастью «Те» не способны душами нашими овладеть, они даже простого гипноза не знают. Вас же, может и завела сюда судьба не случайно, чтобы легче было научиться в другие миры проникать.

– Так ты думаешь, и нам получится управлять твоими стрелками? – засомневалась Штурман.

– Я и не сомневаюсь, что получится, – уверил Чайник.

Он взял нож и отпорол с рукава газыри со стрелками.

– Вот пришейте их к груди, поближе к сердцу.

Но в это время, с того же места которое ранее указывал Следопыт, послышался звук. Было ясно, что кто-то движется в траве. Теперь это услышали не только Следопыт, но и Чайник, и Штурман.

– Что это! – шёпотом, но встревожено вымолвила Штурман.

Звук затих, только теперь уже они все были уверены, что рядом кто-то ещё есть. Даже Чайник насторожился. Штурман же всю пробрал страх, хотя она не шумела, а только взволнованным взглядом вопросительно посмотрела на Следопыта и Чайника.

– Это «Те», снова дают знать о себе? – тихо спросил Чайника Следопыт.

Только посмотрев на Чайника, сразу было заметно, что и он не догадывается в чём дело. Следопыт поднялся и осторожно направился на звук. Штурман схватила его за руку.

– Подожди! Там возможно опасность! – встревожилась она.

– Чтобы там не было, но нужно знать, что нам ещё может грозить, – уверенно ответил Следопыт.

Штурман выпустила его руку и с опаской следила, как он начал медленно идти в ту сторону, где могли притаиться таинственные «Те». Вдруг Следопыт выпрямился и повернулся в сторону Штурман и Чайника.

– Мы все со страху, от фантазий твоих Чайник, уже успели с ума посходить, – с улыбкой сказал он. – Это же всего напросто простой ёжик.

Штурман подошла к нему.

– Ой, какой хорошенький малышка, – она попыталась дотронуться до зверька.

Ёжик свернулся в клубочек. Штурман передумала трогать его, зная, что ёжик может, защищаясь и уколоть своими иголочками.

– Оставим его в покое, пусть идёт своей дорогой, – она ещё посмотрела, как ёжик развернулся и быстро засеменил ножками, скрывшись в траве.

Чайник сидел, улыбаясь, когда Штурман и Следопыт вернулись к нему. Присутствие милого зверька всех как-то успокоило.

Штурман взяла у Чайника газыри и начала пришивать их к своей куртке и куртке Следопыта. Следопыт наблюдал за её работой. Когда газыри были пришиты, они оба надели куртки. Тогда они услышали голос Чайника, взглянув на него, они увидели, что он молчит. Всё-таки чудеса продолжались. Голос Чайника раздавался внутри их. Так он, ничего не говоря, сказал:

– Вот видите, как в этих краях легко открыть свои способности. Говорю вам, что мало кому даётся воспользоваться здешней, страшной радиацией на приобретение новых дарований. И дальше так будет, не во вред вам станет здешний климат, а придаст новые силы и раскроет новые возможности. Хотя злоупотреблять этим нельзя. Всё, что слишком много, уже во вред идёт. Ну-ка попробуйте, может и вас стрелки уже слушаются.

Штурман и Следопыт переглянулись и попытались сосредоточиться. Тут из газыря Штурман, вылетела стрелка. Она описала в воздухе круг и скрылась опять в газыре. Штурман радостно засмеялась от своей удачи.

Следопыт также почувствовал, что может заставить вылететь стрелку. Она, в самом деле, вылетела из его газыря, но упала рядом на траву. Следопыт с огорчением поднял её и засунул обратно в газырь. Чайник успокаивающе улыбнулся.

– Ничего страшного, немного потренируешься, и всё прекрасно получится.

Следопыт задумался и ещё спросил Чайника:

– Откуда взялись эти «Те»? Разумны ли они?

– Откуда взялись, не знаю. Может и вправду с другими планетами контакт имеют. В другом пространстве, это представляется уже в другом свете и вполне возможным. А может родина их, наша земля родная. Разумны они вне всяких сомнений. Не кидаются всюду, на кого ни попало, чтобы только о них и говорили. Аккуратно выбирают себе место и обстоятельства для нападений. В отличие от нас, они живут полной жизнью, где и сильное тело нужно. Мы же двигаться ленимся и сидим у телевизоров и появляющихся уже компьютеров. Работает у нас только мозг, а тело своё забываем, скоро оно будет не нужно. Может и души наши уже о «Тех» подумывают. Зачем душе вселяться в не пользуемую вещь, наше тело. Есть же и другой мир, заботящийся и о сильном теле. Он не хочет своё материальное тело отдавать машинам.

– Ну, это уже ты совсем загнул, – обиделся за человечество Следопыт. – Всё равно наш разум и память предков наших, не даст пропасть роду человеческому. Хорошо заболтались мы и наслушались всяких премудростей, что простому, но ещё здравому уму не доступны. Надо бы и нам отдохнуть. По всему видать и всерьёз «сильно пахнет», что завтра, а может ещё сегодня ночью, не избежать столкновения с твоими хвалёными, но всё ж по-видимому беспощадными «Теми». Идите отдыхать, я пока подежурю.

Чайник возразил:

– Нет, это вы отдыхать идите. Мне так, сон и не требуется, уж больно крепко. Я пока посижу, подежурю. Потом, если отдохнёте и сил наберётесь, можете тогда меня подменить.

Следопыт вместе со Штурман согласились. Они забрались в оставленную свободной для них палатку. События дня всё ещё не оставляли их в покое. Они знали, что где-то недалеко эти страшные «Те», и совершенно не представляли, что можно ожидать от них.

Штурман, как бы ища защиту у Следопыта, доверчиво прижалась к нему. Следопыт обнял её. Их обоих обуяло прекрасное и ошеломляющее чувство близости друг друга.

Они уже не могли скрывать своих желаний. Их губы соединились в страстном поцелуе. Руки их ласкали желанные тела, прочувствовав их нежность и теплоту. Наконец их руки ощутили под одеждой, самые сокровенные и милые части тела. Они сбросили одежду и, обвившись в объятиях, унеслись в сказочный мир небесных высот счастья. Они оба забылись в любовной страсти, и уже не существовало для них ни ужасов здешних мест, ни страшных «Тех». Весь их мир был только прекрасное чувство любви.

Когда утих их страстный пыл, то чувство глубокой нежности расплылось по их телам. Так и лежали они, обнявшись и с чувством, переполняющим всю их душу, ласкали друг друга. Наконец Следопыт тихо прошептал Штурман:

– Мне так хорошо с тобой. Я готов всю вечность провести в этой палатке. Но надо всё-таки посмотреть, всё ли в порядке с нашими друзьями.

Он поцеловал Штурман, оделся и вышел наружу. Чайник спокойно сидел на поваленном дереве.

– Что не спишь? – с лукавой улыбкой обратился Чайник к Следопыту.

Следопыт подсел к нему.

– Решил я удостовериться, что всё в порядке и не грозит ли нам беда, какая-нибудь.

– Пока что, всё спокойно. А беда всегда может нагрянуть и не только здесь, а даже в самом тихом месте и совсем нежданно-негаданно. Говорю тебе, иди, отдыхай, набирай энергию для будущих ненастий.

Следопыту всё-таки хотелось узнать, по возможности больше от Чайника. Он помнил ещё возникший перед ним образ «человека в сиянии» и свои чувства, которые помогли ему предвидеть и избежать подстроенной им засады. «Те», о которых Чайник упоминал ещё раньше, действительно объявились. Следопыт высказал Чайнику, свои некоторые сомнения, которые казалось, не имеют ничего общего с происшедшими событиями:

– Послушал я твои рассказы, перед тем как на отдых идти. Не всё понятно мне, но что странных вещей творится не мало, так это так. Вот ты говоришь энергию набирать. Но сам я был свидетелем, сколько этой энергии бывает в простых предметах. Ехали мы с друзьями из Латвии в Эстонию и, не доехав немного до границы, вышли на пляж Балтийского моря. Пляж этот в отдалении, и людей там вовсе не было. Песчаный берег был весь усыпан камнями. Я случайно взял один из камней и выпустил его из руки. Он упал на другой камень и отскочил выше, чем я держал его, в десять, а может и больше раз. Мы все удивились, какая внутренняя энергия в нём заложена. После мы пробовали, тоже проделать с другими камнями и разных размеров и это всегда повторялось. Нам было любопытно, на какую высоту камень может отскочить, если ударится о другой камень несколько раз. Только камни всё время прыгали в разные стороны, и нам только раз удалось, так его бросить, что он отпрыгнул и второй раз. Действительно он отскочил ещё дальше. Чем же это не «перпетум мобиле», в разрез всем представлениям физики.

Чайник понимал, что Следопыту непонятны и непривычны творившиеся чудеса. Поэтому он попытался просто показать ему, что мир полон чудесами:

– Странных вещей множество, я много раз это повторял, – поддержал Следопыта Чайник. – Вот, об неопознанных летающих объектах знают все. Не раз их локаторы засекали, бывали случаи столкновения их с самолётами. Любопытно также их исчезновение, как в никуда. Вообще необычных исчезновений, разных предметов и даже с людьми, зафиксировано достаточно много, вспомни хотя бы чудеса «Бермудского треугольника».

Слушая Чайника, Следопыт понял, что на сегодня всяких рассуждений уже предостаточно. И их дальнейший разговор, может превратиться в простую болтовню о разных диковинах. Поэтому дослушал последнее высказывание Чайника Следопыт уже не столь внимательно, и беспокойно крутя головой. Когда Чайник замолчал, он поднялся.

– Хорошо с тобой тут рассуждать о всяких всячинах, – было заметно, что Следопыт стремится вернуться к Штурман. – Только если ты согласен ещё подежурить, так я пойду и Штурман успокою. Она тоже ведь думает, как дела у нас обстоят.

Чайник не возражал, и Следопыт уже намеревался вернуться в палатку, ставшую теперь такой милой его сердцу. Но его остановили какие-то неясные изменения всего пространства вокруг палатки и её самой. Следопыт протёр глаза, и всё опять стало на свои места. Он решил, что это ему только почудилось, и ему совсем не помешало бы хорошенько отдохнуть.

Когда Следопыт влез в палатку, то Штурман лежала, уже полностью одевшись и надев даже свою куртку, с нашитыми на ней газырями со стрелки, которые уже слушались её.

– Ну как, всё спокойно вокруг? – спросила она у Следопыта. – Как Чайник на посту держится?

– Всё хорошо, – заверил её Следопыт. – Отдохни немного. Мы и вправду забрались в не добрые места, и силы нам ещё понадобятся.

Штурман нежно прижалась к нему, и казалось, уже задремала. Следопыт, ощущая близость милой, тоже незаметно уснул. Счастье спокойного сна в объятиях любимого, могло бы быть безграничным, но находились они в палатке, стоящей в страшном атомном лесу.


ГЛАВА XII


Оживший Атом страшного леса был способен всколыхнуть, и оживить память человеческой души, которая пережила и видела несказанно много, и была запрятана в самые глубины подсознания. Поэтому Штурман и Следопыту привиделись странные сны, в которых было всё словно наяву, также как это уже происходило со многими в этих краях.

В сознании Штурман возникла картина из далёкой древности. Она чувствовала себя находящейся в древней Руси, где она была женой Следопыта. Русь тогда была раздираема внутренними раздорами, после смерти Ярослава Мудрого и конца его Великого правления. Следопыт, в её видении, был дружинником и со своим войском был направлен на напрасную и никому не нужную битву, откуда он уже не вернулся. Её горе было безгранично. Но кроме этого горя, в ней в тоже время было ощущение, что Следопыт рядом. Это горе во сне, переросло в страх пережить вновь потерю любимого. Она, спя, машинально ещё ближе прижалась к Следопыту.

Следопыт во сне ощущал себя, в одно и то же время, сразу тремя разными людьми, находящимися в разных местах.

«Первый он», был Русский дружинник из сна Штурман. В этом обличье, он был бывалый воин, прошедший много сражений, защищая Русь от бесчисленных врагов. Но на свою последнюю битву, он шёл понурив голову, понимая её ненадобность. Глубокая тоска застилала его мысли, когда он оставлял свою любимую жену. Его женой была Штурман, но в обличии женщины того времени.

«Второй он», был суровый рыцарь ордена меченосцев. Этот «Следопыт – Рыцарь» знал, что пришёл сюда, по велению сердца, во имя Христа. Знал он также, почему вступил в орден меченосцев. Ему был, не приемлем лозунг богатого и процветающего Тевтонского ордена крестоносцев, «Огнём и Мечом». Но его привлёк лозунг ордена меченосцев, «Добром и Трудом». Хотя всё-таки рыцари были не миссионеры и были они вовсе не сладким языком Христа, а его жестоким карающим мечём, для всех кто не признавал и не соблюдал учений Христа. Невзирая на страшную жестокость того времени, «Следопыт – Рыцарь» был верен заповедям рыцарства. У него была женщина его грёз, несмотря на принадлежность к воинственному монашеству. Этой женщиной также была Штурман.

«Третий он» был воином Земгалов. Здесь, в этих местах, что видел во сне Следопыт, были его «третьего я» родные края. «Следопыт – Земгал» привык к обычаям своих предков, придерживался их и уважал. Вторгшиеся на его родину рыцари, и он же сам в образе рыцаря, для него были захватчиками и смертельными врагами. Он вовсе не считал их носителями культуры и заповедей бога. У предков его и у него самого, были другие традиции и спокон веков чтимые божества. «Следопыт – Земгал» тогда ещё не знал, что потомки его значительно позднее, станут Христианами, хотя и не забудут множество своих древних обычаев. Он, в своём сне, готов был не жалея жизни защищать свою родную землю и свою семью, где в образе любимой жены, также представала Штурман.

Следопыту было, особенно тяжело представлять себя сразу в трёх лицах, но образ дорогой его сердцу Штурман везде присутствовал и поддерживал всё его существо. Следопыт открыл глаза. Он не сразу осознал, что находится в палатке, рядом со своей милой. Штурман, также открыв глаза, с любовью смотрела на него.

– Какой странный сон, мне привиделся, – тихо прошептал Следопыт. – Я до сих пор не уверен, проснулся ли я или ещё сплю.

Штурман обняла Следопыта.

– Мне тоже любимый не верится, что я проснулась и ты рядом. Я так страдала во сне, что потеряла тебя.

Неожиданно палатку стала наполнять странная серая мгла. Она была заметна даже сквозь ночную темноту. Следопыт и Штурман начали ощущать, что всё вокруг проницаемо. Казалось, что атомы, составляющие всё окружающие, расступаются, словно отдельные мельчайшие пылинки и сквозь них можно легко пройти.

– Нет, мы, наверное, всё-таки ещё спим, – Штурман теснее прижалась к Следопыту.

– Сон был, в самом деле, настолько реален, что меня не удивляет, если он ещё продолжается, – Следопыт ответил с волнением в голосе.

Серая мгла становилась всё гуще, и чувство раздвижения пространства были всё более осязаемы. Следопыт хотел было подняться и выяснить что происходит, и сон ли это. Он не совсем ещё пришёл в себя, как почувствовал, что его и Штурман схватили какие-то руки, обхватив со всех сторон, и стремительно потащили куда-то. Он не понял, что произошло, только его оторвало от Штурман, и несло, словно он совсем не имел веса.

* * *

Штурман охватила паника и ужас, этот, как она думала сон, был невыносим. Множество чьих-то рук схвативших её и Следопыта, пытались вновь разлучить их. Они тащили их куда-то в неизвестность. Штурман как могла, пыталась отбиваться от этих страшных и цепких лап. Она старалась изо всех сил держаться за Следопыта, но руки оторвали её и понесли в сторону. Ей было ужасно страшно и больно, что от неё отнимают её любовь, по-настоящему вошедшую в её душу.

Штурман не владела собой, когда её стремительно несли в непроницаемой серой мгле. Она только опомнилась, когда почувствовала, что её прижали к жёсткому и холодному полу. Вокруг было всё отчётливо видно, и она увидела своих похитителей. Это были какие-то странные люди или существа похожие на людей. Их тёмно-серые лица были неимоверно жестоки и не отражающие никаких чувств и эмоций.

Похитители распластали Штурман на полу, держа за руки и ноги. Она пыталась звать Следопыта на помощь, но он не слышал её. Она извивалась и старалась вырваться, но похитителей было слишком много. Штурман почувствовала, как похитители расстёгивают её штаны. Она поняла, что они намереваются изнасиловать её.

* * *

Следопыт сразу пришёл в себя, когда он ударился, свалившись на твёрдый грунт вместе с теми, кто утащил его в недра неизвестного мира. Все они упали, свалившись кучей. Кто-то оказался поверх Следопыта, лежа поперёк него. Следопыт моментально перекувырнулся назад, оказавшись сверху, и сразу поднялся на ноги, отскочив немного назад.

Где он оказался, у него не было времени рассматривать. Он увидел, что утащили его какие-то люди или существа уж больно похожие на людей. Следопыт не стал разбираться, кто и зачем его похитил. Не стал он раздумывать, что это, сон или реальность. Он знал только, что утащили его против его воли. Он помнил, как утаскивали и Штурман, и его больше всего беспокоила её судьба.

Следопыт сразу, и совершенно не раздумывая, пошёл в атаку на похитителей. Кто их них ещё только начал подниматься, того он уложил обратно ударами ног. Уже успевшие подняться и оказавшиеся ближе к нему, почувствовали его железные кулаки. Если кто-то пытался обхватить его, был сразу жёстко брошен на землю.

Движения и приёмы Следопытом были отработаны, и он расправлялся с похитителями без жалости и с силой и быстротой, которая неизвестно откуда многократно усилилась в нём. Сколько было похитителей, Следопыт даже не пытался сосчитать, он только яростно нападал на них и сокрушал всех, кто попадался ему под руку.

Следопыт остановился, только когда послышался приближающийся страшный рык. Похитители, которые ещё могли держаться на ногах, поспешно и необычайно быстро убежали.

Следопыт огляделся. Перед ним была огромная скала, напоминающая каменную стену. Вся скала была словно окрашена светящейся в темноте краской, но только светилась странным неярким бежевым светом. Этот свет освещал и пространство возле скалы, где и стоял Следопыт. В скале было множество пещер и террас, на разных высотах каменной стены. Дальше от пещеры стояла абсолютная темнота. Видать, в этом кошмарном сне или странной и пугающей действительности, была ночь. На чёрном небе даже кое-где проглядывали звёзды.
Тут из ночной темноты, с сотрясающим всё вокруг ревом, вышел громадный зверь. Он был ужасен, у него была свирепая с огромными клыками львиная морда. Шёл он на необыкновенно развитых и мощных задних кошачьих лапах, мягких, но скрывающих в себе львиные когти. Передвигался зверь легко и уверенно. Его передние лапы были с острыми громаднейшими когтями, каждый из которых был словно серпообразный кхопеш – грозное оружие древних египтян. (Понятием кхопеша и служило – передняя лапа животного. Позднее, усовершенствовав кхопеш для человеческой руки, родилось оружие янычар – ятаган). Когти эти были способными в момент разорвать кого угодно. Кроме того, на тыльной стороне передних лап у него были плоские копытца словно кастеты, удар их мог раздробить самый крепкий череп. Корпус зверя был покрыт не шерстью, а панцирем, сложенным из крепчайших отдельных частей, что не мешало его кошачьей гибкости. Этот зверь, безусловно, был из львиной породы, только он был намного больше обычного льва, и необычность его сложения вводила в трепет.

Появившийся зверь начал рвать и пожирать напоминающих людей созданий, которые ещё не успели подняться и убежать. Следопыт не стал дожидаться, пока зверь доберётся до него, а также укрылся в одной из пещер каменной стены. Пещера уходила вверх, и он поспешно начал подниматься по её крутому склону, удаляясь от места, где ещё слышалось грозное рычание страшного хищника и жалобные стенания его жертв. Его и в этот момент не покидало волнение за судьбу Штурман, но оставаться вблизи страшного зверя было полным безумием.

* * *

Когда похитители расстегнули у Штурман её штаны и стянули их, она впала в панику. Она только нашла свою настоящую любовь и вдруг, какие-то противные и страшные создания хотят осквернить её и лишить всплывшего прекраснейшего чувства. Ужас охватил всю её душу. Она поняла, что помощи не дождётся, её любимый Следопыт унесён гадкими существами и неизвестно, что стало с ним.

Тут стрелки из её газырей пришли в движение. Они почувствовали её мысль и управлялись ею, хотя даже она сама не ощущала этой своей власти над ними. Кокая-то сила свыше, направила её мысль и стрелки вылетели из газырей. Они первыми поразили похитителей с приспущенными штанами, и уже было готовыми выполнить свой замысел. Вылетев из их тел, стрелки безжалостно расправились и с другими человекообразными существами, которые даже не успели понять, в чём дело. Затем они плавно влетели на свои места в газырях на груди Штурман.

Штурман не могла прийти в себя. Если это был сон, то уж больно реальны были её чувства. Она лежала придавленная трупами человекообразных существ. Наконец когда до её сознания дошло, что произошло, она, с чувством омерзения, выбралась из-под груды тел, лежащих на ней. Затем поспешно надела снятые с неё трусики и штаны, и поправив одежду и растрепавшиеся волосы, со страхом огляделась вокруг.

Она находилась на плоской террасе каменной стены. От камней этой странной скалы исходил свет, освещающий всё вокруг. Штурман подошла к краю террасы и увидела, что находится на большой высоте. Она посмотрела вниз и увидела у подножия скалы, лежащие растерзанные тела. Это были останки похитителей Следопыта. Страшного Льва и Следопыта она не увидела. Они уже успели скрыться в пещерах каменной стены.

Дальше за пределами каменной стены была абсолютная темнота. Она отошла дальше от края террасы и всмотрелась в пещеру, вход в которую был прямо перед ней. Конца пещеры не было видно за каменными глыбами, свисающими со свода и поднимающимися со дна.

Штурман было очень страшно. Ей были омерзительны лежащие человекообразные существа. Царящая тишина и необычность окружения, заставляли всё её сознание с трепетом содрогаться от ужаса. Она очень хотела, чтобы Следопыт был рядом с ней. Только где его искать и что случилось с ним.
Штурман попыталась позвать Следопыта и стала громко кричать его имя. Только ответом на её зов, была мёртвая тишина. Даже эхо не откликалось ей. Штурман не могла решить, как ей поступать дальше. Входить в таинственную пещеру ей было жутко. Она хорошо умела лазить по скалам и начала уже подумывать, что лучше, попытаться спуститься вниз или подняться на самую вершину. Всё внутри её говорило, что если это сон, то скорее бы проснуться.

Наконец Штурман решилась вскарабкаться вверх на эту странную скалу, но неожиданно из глубины пещеры, услышала странный голос, растяжно повторяющий имя её возлюбленного:

– Следопыт, Следопыт...

Она замерла, стараясь проникнуть взглядом туда, откуда шёл этот странный голос. Голос этот пугал её. Никакой человек не мог бы так говорить. Но судьба её милого, её сильно волновала, и она стояла, не шевелясь и затаив дыхание.

Тут из-за камней в глубине пещеры показался необычайно высокий старец. Он был весь белый, с длиннющей бородой, прямо как вещий старик из картинки. Всё-таки в нём было что-то не человеческое. Кожа его лица и рук, а также борода и мантия были будто склеены из множества отдельных частей.

Лицо старца выражали добродушие, и на ней появилась сочувственная улыбка. Только и вроде доброе выражение лица, и его улыбка, у Штурман, вызывали необъяснимое чувство страха и тревоги.

Старец опять повторил своим невообразимо странным голосом:

– Следопыт, Следопыт.
Затем сделал движение рукой, зовя Штурман за собой, и начал удаляться в глубину таинственной пещеры.

Штурман ещё некоторое время стояла, не шевелясь. Сомнения и чувство грозящей опасности окутывали её. Но она всё-таки, наконец, решилась пойти вслед за старцем. Её желание найти Следопыта было бесконечно сильным, и если Старец знал что-либо о нём, то она не простила бы себе, если б упустила, эту возможность разыскать его.

Старец медленно шёл, углубляясь, всё дальше и дальше в недра пещеры. Штурман держалась от него на расстоянии, но старалась не упустить его из виду. Наконец она не выдержала и окликнула Старца:

– Кто ты!? Что знаешь ты о Следопыте!? Куда ты меня ведёшь и что это за место!?

Старец, не останавливаясь, шёл дальше и только произнёс своим необычным голосом:

– Следопыт, Следопыт.

– Послушай, кто бы ты ни был, я дальше не пойду за тобой! Если ты не ответишь, что-нибудь вразумительного, – Штурман остановилась.

Старец, даже не обернувшись на неё, медленно шёл дальше, и только повторил:

– Следопыт, Следопыт.

Штурман постояла некоторое время, но затем всё ж, с опаской, пошла за старцем. Так они углубились довольно далеко в глубины таинственной скалы. Пещера так расширилась, что за выступающими каменными глыбами, невидно было её конца, куда ни посмотри. Штурман уже трудно было сориентироваться, в каком направлении они движутся и куда надо идти, чтобы вернуться.

Она остановилась.

– Всё хватит! – решительно сказала она старцу. – Дальше, в самом деле, больше не пойду, если ты не объяснишься.

Старец упрямо шёл вперёд, повторив ещё несколько раз:

– Следопыт, Следопыт.

Штурман не двигалась с места и смотрела на удаляющегося старца. Старец уже скрылся за каменными столбами, а она всё стояла. Тут она увидела, что старец возвращается. Он странными движениями помахал ей, чтобы она шла за ним, но Штурман упрямо стояла на месте.

Тогда старец медленно пошёл к ней. Чем ближе он подходил, тем его вид всё больше поражал и пугал Штурман.

– Если ты ещё хоть немного приблизишься и не скажешь ничего, то я побегу назад! – Штурман уже была готова бежать от странного старца.

Но вдруг, к ужасу Штурман, Старец прямо на её глазах, разложился на несколько чудовищ с множеством тонких щупальцев. Эти чудовища были так сложившись, что из своих щупальцев создали вид старца. Поэтому он и выглядел, будто склеенный из множества кусочков.

Чудовища эти были омерзительны. Видны были только их щупальца и ужасающие клювы, расположенные прямо на них. Щупальцев было так много, что они скрывали тело и голову чудовищ, если только они у них были. Но эти чудовища способны были повторять звуки или даже слова. Так они повторяли слова Штурман, когда она звала Следопыта, надеясь, что он откликнется. Как они это делали, оставалось тайной. Возможно, звуки исходили из их жутких клювов, или ещё от куда-то, что было скрыто щупальцами.

Штурман стояла, остолбенев от страха и отвращения к этим комкам щупальцев. Она ещё не успела опомниться от ужаса, когда чудовища стремительно кинулись на неё. Но неожиданно из-за камней выскочили человекообразные звери, те самые, что напали на неё с друзьями ещё днём в лесу. Одни из них подхватили Штурман и куда-то понесли. Другие попытались сразиться с чудовищами, но Штурман успела заметить, что безуспешно. Эти человекообразные звери, надеялись разорвать этих тварей, но сами оказались их жертвами. Штурман видела, что жуткие чудовища оплели своими щупальцами двух человекообразных зверей и скрылись с ними в далёких недрах пещеры.

Человекообразные звери несли, испуганную и пытающуюся освободиться Штурман, через широкие просторы недр таинственной скалы, уверенно огибая каменные столбы. Наконец впереди показалась стена, этой огромнейшей залы. Из-под стены вытекала стремительно несущая свои воды река, потоки которой скрывались за высокими камнями. В стене, среди выступающих каменных глыб, выделялось отверстие. Звери внесли Штурман в это отверстие, и они оказались в отдельной, довольно просторной пещерке. Они поставили её в середине, а сами расселись вокруг стен.

Штурман была растеряна, она не знала, что может ожидать от этих зверей, похожих на «снежных людей», но имеющих вид более устрашающий, чем принято изображать этих таинственных созданий. Тут она заметила, что все звери вокруг были самцы, и все они похотливо смотрят на неё. Только они, хотя и были покрыты звериной шкурой, не бросились сразу все на неё, в отличие от тех существ, которые похитили её и были одеты словно люди. Всё-таки если это был, в самом деле, сон, то такого кошмара ей видеть ещё не приходилось.

Размышления Штурман прервал поднявшийся шум создаваемый зверями, сидящими вокруг Штурман. Звери, похоже, спорили друг с другом. Общались они между собой каким-то тявканьем и грозным рычанием. Они с яростью смотрели друг на друга и были кулаками себе по груди. Часто звери бросали взгляды на Штурман, от которых её прямо тошнило.

Наконец звери кончили спор, похоже, договорившись о чём-то между собой. Они все с гадким вожделением уставились на Штурман. Рты их были раскрыты и они возбуждённо и часто дышали через них. Они откровенно показывали руками друг на друга и указывали на Штурман. Сразу бросалось в глаза, что они создали очередь на неё и своими плотоядными взглядами и указаниями рук возбуждали себя.

Когда Штурман поняла, что её ожидает, то всё её существо обуял безграничный страх. Она даже не знала, что было бы ужасней, смерть в щупальцах тех чудовищ или надругательства целой стаи этих зверей.

Тут один из зверей поднялся и направился к ней. О его намерениях говорило и огромное его «достоинство» как самца, которое уже выглядело крайне «неприлично». Все самцы вокруг подняли невообразимый гам.

Штурман начала в панике оглядываться по сторонам, ища какого-нибудь чудесного спасения. Но вход в пещеру был только один, и вся она была заполнена этими омерзительными зверями.

Тут идущий к ней зверь неожиданно стремительно побежал на неё. Штурман вспомнила о своих стрелках, и они уберегли её от его нападения, все сразу вылетев из газырей и поразив мерзкого насильника. Зверь замертво упал. Стрелки вернулись к ней, на свои места. Другие звери замолкли и в замешательстве смотрели на поверженного собрата.

Но их оцепенение длилось не долго, придя в себя, они все разом вскочили и бросились на Штурман. Их было так много, что и стрелки уже были бесполезны.

* * *

Следопыт поднимался всё выше по крутому склону пещеры. Он продвигался очень быстро, всё время почти бежав. По его разумению, он уже скоро должен был достичь вершины таинственной скалы. Он уже еле переводил дыхание, когда коридор пещеры сильно расширился и впереди, на достаточно большом расстоянии друг от друга, были два входа в другие туннели.

Один из входов был весь оплетён необычайно крупной паутиной. Этот путь Следопыту очень не понравился, и он направился к входу в другой туннель. Тут послышался страшный, разрывающий душу крик страха и отчаяния. Этот крик, в царящей до этого тишине, был особенно ужасен. Следопыт увидел как из какой-то дыры, высоко в своде туннеля, выползает мерзкий спрут, с длиннющими щупальцами по виду напоминающими гнилые сучья деревьев. Страшный спрут, в своих щупальцах, тащил какого-то несчастного, похожего на человека, вроде тех их похитителей из палатки.

Спрут со своей жертвой вполз как раз в тот вход, куда Следопыт чуть было не вошёл. Следопыт осторожно заглянул в это каменное отверстие, и ему стало не по себе. Его взору предстал обширнейший зал, полный зелёным крупным кустарником. Колючие ветви этих кустов оплетали и цепко держали множество жертв. От большинства жертв, удерживаемых растениями в своих объятьях, уже почти ничего не осталось, и они напоминали развороченные остатки мяса и костей. Другие были ещё живы, об этом говорило судорожное подёргивание их мышц.

Среди этих кустов и по стенам, и куполу зала ползало множество страшных и омерзительных спрутов. Они спокойно поедали своими не большими клювами несчастных, неспособных даже пошевелиться в сплетении колючих ветвей кустарника. Новая жертва была среди них. Это подобное человеку существо пронзительно визжало, а несколько спрутов подползли к нему и тихо поедали.

Пол зала был усеян высохшими костями и рваным тряпьём, бывшим когда-то чьей-то одеждой. Растения удерживали свои жертвы до смерти, и трупное мясо удобряло каменистую почву. Спрутов растения не трогали, словно договорившись с ними о взаимодействии.

Следопыт поспешно отошёл от входа в этот зал. Ему теперь только оставалось повернуть назад или войти в оплетённый паутиной вход. Следопыт жалел, что с ним не было его надёжного ружья. Стрелками, которые дал ему Чайник, он ещё не умел пользоваться и не мог им доверять в минуту опасности. Он не сомневался, что если это даже всё ещё сон, но опасных неожиданностей можно ожидать в любую минуту. Об этом говорило всё. Ему уже «с головой хватило» только виденных здешних обитателей. Да и само это место, ничего хорошего не сулило.

Следопыт был совершенно один и, хотя он привык находиться в незнакомых местах, но необычность окружения, тяжело давила и на него. Возвращаться назад Следопыту не хотелось. Ему казалось, что если он поднимется на вершину скалы, то у него будет больше шансов найти Штурман, которую вырвали из его объятий. К тому же, его не радовала перспектива, если страшный Лев надумает погнаться за ним.

С волнением и затаённым страхом посмотрев на вход, оплетённый паутиной, он вошёл в этот туннель. Коридор становился всё более не уютным. На стенах и прямо перед ним висела толстая паутина. Он шёл, еле разрывая её. Наконец он вышел в обширную скалистую пещеру. Вдали, спиной к нему, сидел чёрный человек.

Следопыт, увидав незнакомца, остановился. Он чувствовал, что ничего хорошего эта встреча не предвещает.

Тем временем чёрный человек почувствовал, что кто-то ещё находится в пещере, и привстал обернувшись. Тут Следопыт испугался не на шутку. Это был невиданных размеров паук. Только из отвратительного волосатого тела паука, поднимался как бы торс человека с плечами и руками. Стояло это безобразное чудовище, на отвратительных паучьих лапах, с колючей чёрной щетиной, торчащей из них словно иглы. На человеческом торсе, выходящем из тела паука, сидела огромная и страшная паучья голова, с глазами паука и паучьим ртом.

Следопыт только теперь заметил, что в пещере множество оплетённых паутиной коконов, в которых были какие-то высосанные остатки тел. Паук всем своим видом показывал, что готов к нападению. У Следопыта был охотничий нож. Он вытащил его, хотя и понимал, что толка от ножа будет не много.

Следопыт медленно, чтобы паук не бросился на него, начал отступать. Следопыт чувствовал, если паук кинется на него, убежать ему не удастся. Тут сзади него послышалось страшное рычание. Следопыт медленно повернул голову и увидел, идущего на задних лапах необыкновенного и огромного льва, того самого, что рвал и пожирал его похитителей и от которого он скрылся в коридорах таинственной скалы.

Теперь несчастья подстерегали его со всех сторон. Следопыт понял, что это конец. Он теперь только желал умереть в бою и надеялся, что его кончина не будет так мучительна, как у виденных им чьих-то тел в паучьих коконах или, в сплетении колючих веток кустов живых искромсанных кусков мяса и костей, бывших когда-то полными сил существами и людьми.

Вдруг, сорвавшись с места, страшный паук молниеносно побежал прямо на него. Но стоящий за ним, грозно рычавший лев, оказался ещё быстрее. Он, пронёсшись мимо Следопыта, накинулся на паука и мигом разорвал его на множество неприятно нервно дёргающихся и отвратительно воняющих частей.

Следопыт позади себя заметил узкое отверстие и не стал дожидаться, пока лев, покончив с пауком, кинется на него. Он проскользнул в это отверстие и кубарем покатился по крутому откосу. Как-то приостановиться или понять, куда его ещё несёт, не было никакой возможности.

Так скользя и кувыркаясь, Следопыт окунулся в стремительно несущийся водяной поток. Поток был так стремителен, что Следопыт хотя и был не плохим пловцом, но оказался полностью в его власти. Потоки несущейся воды захлёстывали его, и он еле успевал вздохнуть воздуха, чтобы вслед за этим опять погрузиться под воду. Мимо проносились скалистые стены пещеры и просто чудо, что Следопыта не разбило о попадающиеся на пути камни.

Тут Следопыт, сквозь водные брызги, увидел, что бурлящий поток скрывается под каменной стеной. Водяная сила была столь велика, что Следопыту не было никакой возможности вырваться из неё. Он набрал в лёгкие воздуха и нырнул, чтобы не разбиться о камни. Следопыт начал уже задыхаться, а поток всё мчался под каменным навесом.

Следопыт готов был уже сдаться, когда поток вырвался из каменного плена и  резко повернул в сторону. Следопыта выкинуло на твердую почву. Он встал и увидел, что находится в необозримо большом пустом пространстве, внутри таинственной скалы. Перед ним была каменная стена, из-под которой, бурля, вытекал нёсший его поток. Что было дальше в этой огромной зале внутри скалы, скрывалось за каменными валунами.

Следопыт посмотрел на стену и увидел в ней отверстие, из которого неожиданно послышался невообразимый гам. Следопыта словно что-то подтолкнуло кинуться к этому отверстию. Он стремглав вбежал через него в просторную пещеру и увидел в центре неё беспомощно стоящую Штурман, на которую наседала целая ватага озверевших человекообразных зверей.

Следопыт с криком, перекрывающим другие звуки, кинулся на зверей. Неожиданно для него самого он почувствовал власть и над стрелками, находящимися в его газырях. Стрелки вылетели из них и «затанцевали в бешеном вальсе», входя в тела зверей и вылетая из них в «головокружительный танец», ища новых жертв.

Звери, опешив, остановились, и Следопыт подбежал к перепуганной Штурман. Но тут звери начали приходить в себя. Их жизненная сила была необыкновенно велика, и требовалось не одно попадание стрелки Следопыта, чтобы поразить их. Стрелки Штурман вылетели на подмогу кружащимся в смертельном вихре стрелкам Следопыта, но оба они поняли, что их усилий будет не достаточно, чтобы одержать верх над полчищем этих зверей.

Звери уже полностью пришли в себя, после неожиданного нападения Следопыта на них и, озверев ещё больше, готовы были опять всем снопом накинуться на влюблённых. Но тут вход в пещеру заслонила громадная фигура ещё более страшного зверя. Это был всё тот же кровожадный Лев, преследующий Следопыта.

Человекообразные звери не испугались и с яростью набросились на грозного льва. Но льву разделаться с ними было «детской забавой». Он рвал и терзал человекообразных зверей, иногда откусывая от них куски мяса и сразу проглатывая их.

Следопыт и Штурман ошеломлённо смотрели на кровавую страшную картину, расправы над человекообразными зверями. Оба они понимали, что их стрелки бессильны против облегающего Льва панциря.

Штурман прижалась к Следопыту. Следопыт печально посмотрел на неё и на кровавый пир Льва. Штурман ответила ему влюблённым, но грустным взглядом и тихо прошептала:

– Сон ли это или явь, но здесь мы умрём вместе. Может наши души ещё когда-нибудь повстречаются. 


ГЛАВА XIII


Друзья Следопыта спокойно спали в своей палатке и не слышали ничего, что творилось вокруг. Исчезли уже Штурман и Следопыт, а они себе лежали и посапывали. Неожиданно, среди ночи, их разбудил голос Ветрогона:
–  Что-то с памятью моей стало! Всё, что было не со мной, помню…! – запел он, путая и мотив, и слова.

– Ах, ты! Чтоб тебя! Певец самозваный проснулся! – сонно и невнятно, еле выговаривая, но рассерженно пробурчал Пончик.

– Ты не возникай! Я такое видел, будто взаправду всё, –  совсем проснувшись, протараторил Ветрогон. – Какой бой шёл, прямо страсть! Под Бородином это было. Я пушкарём был. Следопыт также там воевал. Он командовал казаками. Наверное, какой-нибудь его предок из них. Хотя это я и так точно знаю, он сам рассказывал. Известно мне и высказывание Наполеона, что он завоевал бы весь мир, если б имел казаков. Я тоже не давал маху. Пулял из пушки, «будь здоров» как!

– Развоевался вояка! – проснулся Дядя Стёпа. – Итак, голова трещит. Еле уснул, слава богу. Так на тебе! Разбушевался совсем балда, на ночь глядя!

–  Вы Ветрогона оставьте лучше, –  подал голос Лом. – «Медиаторный» он.

– Ты это брось со своей философией, –  возмутился Пончик. – Лох какой-то несчастный, спать никому не даёт. Так лежите все, дескать, спокойненько, «медиаторной» кукушке петь вздумалось.

– Эх, чтоб вас побрала нечистая, –  поднимаясь, процедил Дядя Стёпа. – Надо «до ветру» пройтись, что ли.

Дядя Стёпа еле выполз из палатки, со своим длинным ростом и неуклюжестью «словно жердь проглотивший». Он увидел Чайника, идущего к палатке где отдыхали Следопыт и Штурман. Чайник тоже заметил вышедшего на «свежий воздух» Дядю Стёпу и остановился.

– Что это не спится тебе? – Чайник спросил Дядю Стёпу.

– Прогуляться треба мне недалече. А ты, небось, подустал уже? Решил подмену позвать и тоже вздремнуть маленько. Понимаю тебя, хватает уже приключений на сегодня, да наверно и тебе тоже не как со здоровьем. У меня так всё зудит и разламывается.

Чайнику показалось, что произошло что-то неладное в палатке Следопыта и Штурман, но уверен он в этом не был. Поэтому он повернул назад к поваленному дереву, не желая понапрасну пугать Дядю Стёпу и всех остальных, которые и так не понимали всего происходящего. Чайник не желал поднимать тревогу, если же всё спокойно. Он рассудил, что если без причины, поднимется паника, то им всем несдобровать.

– Да ничего. У меня всё в порядке, –  уверил он Дядю Стёпу. – Я только так, ноги поразмять прошёлся.

– Ну, тогда желаю тебе, счастливо охранять наш покой, –  сказал Дядя Стёпа, удаляясь в лес.

– Ты смотри далеко не уходи, –  предостерёг его Чайник. – Кто его знает, что скрывает лесная тьма.

Дядя Стёпа, уже зашёл было за деревья, но взглянув в темноту, что стояла в лесной чаще, ему стало очень страшно. Он обернулся на Чайника. Тот спокойно сидел и смотрел на него. Малая нужда донимала Дядю Стёпу, а облегчить её при глазевшем на него Чайнике ему было всё-таки стыдно. Он, поёживаясь, зашёл в непроглядную лесную темноту.

Справляя своё дело, Дядя Стёпа, всё ж испуганно оглядывался вокруг. Тут ему толи почудилось, толи действительно кто-то летал вокруг него. Дядя Стёпа стал отмахиваться одной свободной рукой. Водя рукой вокруг себя, он и вправду задел какое-то уж больно большое насекомое, а может даже ночную птицу, если судить по её размерам.

Дядя Стёпа испугался не на шутку. Его охватила необъяснимая, но всеобъемлющая паника. Он забыл, каким серьёзным делом занят и начал неистово размахивать сразу обеими руками. Его руки неоднократно наталкивались на это кружащее и наседающее на него «паршивое» создание. Он закрутил также головой и всем корпусом и, отмахиваясь от нападавшего «кого-то», выскочил из-за деревьев.

Но наседавшее гадкое создание, не желало так легко его отпустить. Он почувствовал, как оно село ему на спину. Дядя Стёпа начал весь извиваться и безуспешно пытаясь смахнуть, «этого кого-то», у себя со спины. Тут он почувствовал невыносимо болезненный укус. Дядя Стёпа вскрикнул от боли. То зловредное создание нападающее на него, ужалив его вспорхнуло и улетело в лесную чащу.

Дядя Стёпа выл и причитал, пытаясь дотянуться до спины и почесать место укуса. Из палатки высунулась голова Лома.

– Что здесь творится!? – взволнованно выпалил Лом.

– Укусила меня падла какая-то, –  всё ещё извиваясь, простонал Дядя Стёпа.

Лом, удивлённым взглядом, посмотрел на Дядю Стёпу и с отвращением заметил ему:

– Ты бы, заправился бы, всё-таки, сперва.

Дядя Стёпа теперь и сам заметил, что выглядит «не как» и, продолжая причитать, судорожными движениями заправил свою неприличность. Чайнику, с удивлением смотревшему на Дядю Стёпу, было вовсе не до смеха.

– Ты Лом не набрасывайся на него, –  серьёзно проговорил Чайник. – Ну-ка, покажи Дядя Стёпа свою спину, –  он поднялся, и направился к Дяде Стёпе.

Тут из палатки высунулась голова Пончика.

– Что такое приключилось!? – заспанным голосом и, прищуриваясь, пробормотал он. – Небось, Дядя Стёпа не «до ветру» прогулялся, а «супротив ветру».

Чайник уже подошёл к Дяде Стёпе.

–  Говорю вам, ничего потешного тут нет, –  урезонил всех Чайник. – Сними-ка куртку и рубаху, –  озабоченно велел он Дяде Стёпе. – Посмотрю, что у тебя на спине творится.

Дядя Стёпа разделся, всё ещё охая и кряхтя. Чайник увидел у него на спине действительно жуткий след укуса. Это место сильно вспухло и в середине его виднелось, оставленное глубоко в теле, жало. Спина вокруг укуса начала синеть и дальше расплывалось покраснение.

– Да… Дело с тобой не шуточное, –  задумался Чайник. – Жало, нужно вытащить непременно.

Чайник вынул тонкий и острый нож. Достал флягу, в которой был спирт, и полив им на нож поджёг, потом ещё раз обтёр нож спиртом.

–  Ну, Дядя Стёпа! Ложись на живот, спиной вверх. Буду операцию тебе делать.

– Что это ты задумал!? – Дядя Стёпа испугался и попятился с широко раскрытыми глазами.

–  Ты не противься, –  Чайник наседал на него. – Тебе только добра желают. Спина и так уже посинела, если жало не вынуть, дело будет дрянь. Я примерно знаю, кто это укусил тебя.

– Кто это был, за паразит такой!? –  испуганно глядя на лезвие ножа, пробормотал Дядя Стёпа. – Что этот гад, на редкость какой поганый, так конечно ясно! Но всё ж, что там было за пакость!?

– Нечего время терять и раздумывать, что это было. Укус у тебя всё синее становится. Подставляй спину скорее.

Дядя Стёпа лёг на живот и закрыл лицо руками. Лом и Пончик смотрели, молчав и вытаращив глаза. Ветрогон из палатки не показался.

Чайник уверенно надрезал место укуса. Дядя Стёпа завопил, и хотел было перевернуться и уползти подальше. Чайник сел на него и начал выдавливать из надреза чёрный яд, попавший вместе с жалом, не обращая внимания на вопли Дяди Стёпы и его попытки выскользнуть. Чайник довольно долго мучил Дядю Стёпу, но наконец, ему удалось выдавить и само жало.

Кровь из раны бежала ручьём. Дядя Стёпа выл и ругался. Лом и Пончик смотрели на операцию с отвращением и содроганием. Чайник достал какуе-ту мазь и помазал ей рану на спине Дяди Стёпы. Затем приложив на рану тампон с той же мазью, обвязал рану через всё туловище.

– Ну, вот и всё, –  он посмотрел на Дядю Стёпу. – Теперь одевайся и иди отдыхать. Бог даст, всё хорошо будет.

Дядя Стёпа, всё ещё постанывая набросил на себя рубашку и куртку, и весь как-то изогнувшись, побрёл к палатке из которой всё ещё торчали головы Лома и Пончика.

Когда Дядя Стёпа подошёл к палатке, Лом и Пончик уже не подшучивали над ним, а заботливо помогли войти и улечься. Дядя Стёпа прилёг на спину, но вскрикнув, перевернулся на живот.

–  Что болит так сильно? – участливо спросил Лом.

–  А ну его нафик! Какие пакости, здесь летают! –  выругался Дядя Стёпа.

–  Да уж! Лучше я в штаны наделаю, но до рассвета в лес не сунусь, –  серьёзно заметил Пончик. – А ты Ветрогон, что такой тихий лежишь.

–  Я серьёзные вещи обдумываю.

– Какие это всеобъемлющие и глобальные проблемы ты решаешь? – удивился Пончик.

– Вот думаю я шипко. Что же первым было курица или яйцо? Надо мне обязательно этот вопрос решить.

–  Да… Ветрогон наш совсем «медиаторным» стал, –  заключил Пончик.

Друзья больше не разговаривали и вскоре в палатке слышалось только их мерное посапывание.            


ГЛАВА XIV


Штурман и Следопыт одновременно раскрыли глаза и поняли, что лежат на траве в лесу ночью. Они были прижавшись друг к другу в крепких объятиях, словно от этого зависела жизнь близкого человека.

Первое чувство у них было изумление. Они оба прекрасно помнили свой страшный сон, но всё ж не могли поверить, что это был только сон. Они, хотя ещё не выпускали друг друга из своих рук, но держали дорогого человека уже не настолько сильно. Им было странно, что лежат они не в своей палатке, а просто на траве. Они огляделись и обнаружили, что находятся в своём лагере, который они разбили вместе со своими друзьями на ночлег. Их палатка также стояла на своём месте, но только они почему-то лежали вдалеке от неё.

  Они увидели идущего к их палатке Чайника, и лицо его выражало сильную обеспокоенность. Штурман и Следопыт не могли понять, что же произошло, и окликнули Чайника. Чайник изумился, услышав их голос в стороне от палатки и подойдя к ним, с волнением проговорил:

– Вы в порядке!? Мне показалось, что у вас произошло что-то страшное. Но как вы смогли незамеченными выйти из палатки и почему вы лежите здесь на траве!?

Штурман и Следопыт встали и взволнованно, перебивая друг друга, рассказали о своём ужасном и странном сне, который им приснился сразу обоим. Вначале Чайник удивился, но по мере рассказа его удивление сменилось задумчивостью, и когда Штурман и Следопыт закончили своё повествование, он спокойно произнёс:

– Пойдём, присядем на моё любимое лежащее дерево, там и поговорим.

Следопыт и Штурман были ещё сильно взволнованы и Чайник, решив им дать время немного успокоиться и собраться с мыслями, поведал им о злоключениях Дяди Стёпы. Штурман, уже почти своим сознанием вернувшаяся в реальный мир, с участием спросила у Чайника:

– Ну и как твоё мнение Чайник, у Дяди Стёпы не будет никаких осложнений? Да и Ветрогона жаль, что с его головой приключилось!? Может и мы, теряем разум понемногу? Почему мы ничего не слышали, что с вами происходило? Неужели мы так спали крепко и не могли вырваться из страшных снов? Да и как оказались вне палатки? Уж больно невероятные вещи творятся.

– Насчёт Дяди Стёпы не беспокойтесь. С ним будет всё в порядке, – говоря, Чайник внимательно смотрел на Штурман и Следопыта. – С вашим разумом тоже всё хорошо. Только теперь выслушайте меня, не волнуясь. Не сон вам приснился, а всё что произошло с вами, было правдой.

Следопыт и Штурман остолбенели. Следопыт не выдержал:

– Что ты говоришь такое! Как могло это всё быть взаправду!? Да и если всё это было наяву, то как мы здесь оказались целы и невредимы!? Каким чудом спаслись мы от того льва и почему оказались спящими на траве в нашем лагере!?

Было заметно, что Чайник старается изо всех сил подобрать нужные слова для объяснений и, наконец, он начал пытаться разъяснять:

– Мы уже все повидали человекообразных зверей. Откуда они появились, никто не догадывается. Если бы не существовало других миров, то их давно бы люди заприметили. В иных мирах существа обитают разные. Я и называю «Теми» тех, кто способен из них, переступать грань слияния миров. По-видимому, и вам удалось грань эту перейти. Только силы человеческие границы имеют, посмотрите хотя бы на злополучного Ветрогона. Переход ваш этот первый, он отнял у вас все силы, потому и оказались вы здесь спящими, и даже не припоминаете деяний вашей души и мысли, когда среду переплетения двух миров сумели перешагнуть.

Следопыт хотел было что-то сказать, но Чайник продолжал:

– Могу вам поведать о тех человекообразных зверях и существах похожих на людей или как мы их называем «подземными людьми», потому как живут они и поступают, словно обитатели преисподней. Начну, пожалуй, с «подземных людей».

Штурман всю передёрнуло при воспоминании о тех мерзких созданиях. Чайник, словно ничего не заметив, рассказывал дальше:

– Этот «народ» уже давно приобрёл способность пользоваться связью наших миров. Своей культуры они не создали, и всё что имеют, является их добычей из нашего мира. Жить в нашем мире они бы не смогли. Род человеческий развит много больше, и безжалостные и коварные «подземные люди» были бы уничтожены. Они всегда очень осторожны и их хищные набеги остаются неприметны уже много веков. Разум и желания «подземных людей» своеобразны. В алчном и разленившемся понятии людей, «подземные люди» очень не прихотливы. Но для достижения желанных стремлений, по своим наклонностям и вкусам, границ для них не существует. «Подземные люди» имеют очень большую проблему, в продолжение своего рода. Потомство от связей одноплеменников совсем иное, чем они сами. Рождаются у них злобные карлики, неспособные сами находить места слияния наших миров. «Подземные люди» выводят их в наш мир, и карлики, живя тайком, добывают для них необходимые вещи. Взамен карлики получают особые продукты, из другого мира, без которых они не могут жить. Карлики могут проживать в любых условиях, поэтому они могут оказаться где угодно. К тому же и карлики, и «подземные люди» полиглоты, и могут понимать человеческую речь в различных уголках земли. Полноценные «подземные люди» рождаются при их связях с людьми. Зная это, «подземные люди» затаскивают людей в свой мир и держат у себя пленниками. Семей «подземные люди» не имеют, а пленники у них живут взаперти, терпя надругательства похотливых похитителей. «Подземные люди» похищают в основном женщин. Самцов у них намного больше и их желания ненасытны. Хотя в их темницах есть и мужчины, для удовлетворения прихотей самок и предоставления им возможности родить настоящих «подземных людей».

Штурман слушала с отвращением. Следопыт также начал выдавать своё недовольство. Чайник же увлёкшись, продолжал:

– Расскажу теперь о человекообразных зверях. Они живут стадами и имеют постоянные семьи из особей одного стада, причём самец зачастую имеет несколько жён. Все заботы за станищем и их детёнышами выполняют самки. Самцы же хищные охотники. Они охотятся, как в своём мире, так и крайне осторожно заглядывая в наш мир. Свои жертвы человекообразные звери съедают, утаскивая в своё логовище. Пребывая в нашем мире, они стараются не оставлять никаких следов. Если их сородичи погибают в нашем мире, они уносят их назад в свой мир. Погибших сородичей, они также как и добычу, принося в своё стадо, поедают. Самцы человекообразных зверей необыкновенно похотливы. Если их добычей является живая женщина, из нашего мира, или же самка «подземных людей», то самцы вволю тешутся с ней, перед тем как разорвать и съесть. Захватив же самок, из чужих подобных им стад, они приводят их к своим. Там она становится женой, одного из самцов.

Следопыт разволновался. Он не мог скрыть своего возмущения разъяснениями Чайника и успокоиться:

– Что это за такое, ты Чайник нам в мозги втираешь! Видали мы вначале странные сны из прошлого, где тоже всё вроде наяву. Потом кошмара всякого насмотрелись, так ты выбираешь самое ужасное и говоришь, что это уже не сон, а вправду. Места и воздух здесь действительно такие, что не порадуешься. Так к чему нас ещё больше запугивать!

Чайник понимающе и сочувственно посмотрел на Штурман и Следопыта:

– Конечно, вы взволнованы до сих пор и измотались вашими небывалыми приключениями. Я обещал, что места неслыханные увидите. Так не судите строго, а примите лучше за правду, что сами оба видели и пережили.

Следопыт взглянул на широко раскрытые и испуганные глаза Штурман. И подумал, что возможно Чайник правду говорит. Тогда ему надо быть готовым, чтобы уберечь дорогую Штурман, да и друзьям помочь. Чтобы собраться и подготовится к возможным неожиданностям, он решил поверить словам Чайника. Он уже настроился, что всё происшедшее было реальность, и тогда его возмущение только усилилось:

– Ну и мирок рядом с нами существует! Мало того, что чудища ужасные там обитают, ещё он и сексуальными маньяками полон! Ты Чайник тоже хорош! Знал, небось, какая пакость там водится! Как мог ты Штурман вовлечь в такую переделку! Почему не предупредил и не отговорил её?!

– Что ж, твоё право корить меня, – Чайник сконфузился. – Я могу только склонить голову и оправдаться тем, что справится с «Теми» могут только «Те».

– Так пускай «Те» и воюют между собой! – не унимался Следопыт. – Мы-то тут причём!

Чайник пристально посмотрел на Следопыта и Штурман, и проговорил, чётко выделяя каждое слово:

– Так вы оба и есть эти «Те».

Следопыт и Штурман обомлели.

– Ты говорить говори, да не заговаривайся! – Следопыт возмутился ещё больше. – Ты что! Нас в чудища уже успел записать!

– Вы оба спокойно послушайте, не волнуясь, – Чайник говорил, как мог разборчивей, хотя было заметно, что он и сам нервничает. – Не научился я примечать места слияния миров. Но дано мне чувство, распознать людей с такими дарованиями, что остаётся их только подтолкнуть малость, и они раскроют себя. Я ещё перед походом нашим говорил, что нужны мне только чистые сердца. Вы сами можете представить, что могут натворить злодеи, обладая такими талантами. Простите меня, но необходимы мне вы были.

– Если ты так уж рассуждаешь, то мог бы «подталкивать» нас и без того, чтобы тащится сюда, – Следопыт всё ещё был сильно раздражён. – Не объяснив ничего и без всякого предостережения, что вокруг такие выродки шастают, утянул нас в самое их логовище.

Чайник на своей, от природы удивлённой физиономии, постарался изобразить ласковое выражение.

– Оправдываться я не стану. Должен признать, что выпало вам много испытать. Только не мог я иначе. Как не печально это, но помогли вам и зловещий оживший Атом, и силы высшие, беду почуявшие. Здесь и есть то место, где ваши таланты способны раскрыться.

– Хорошо тебе рассуждать. Ну а нас спросил хотя бы, желаем ли мы воевать с этими погаными «Теми», – страсти недовольства ещё кипели у Следопыта, но бросалось в глаза, что он начал успокаиваться. – Да и почему ты так уж уверен, что сердца у нас такие чистые. За себя могу только сказать, что успел натворить дуростей «с целый короб».

– За вас я спокоен. Никто и не намерен искать святых среди людей. Что касается «Тех», так они могут появиться везде, я это уже много раз повторял, – Чайник пытался быть убедительным. – Если не вы, то кто ещё совладает с ними. Я живу уже долго. Вам и представить трудно, сколько мне лет в действительности. Всю свою жизнь я только и делаю, что ищу вам подобных.

– Ну и много ли нашёл нам подобных? – Следопыт язвительно усмехнулся. – Может нам уже свою армию создавать и полководца выбирать.

– Вот именно этого делать и не следует, – Чайник сделался серьёзным. – Вы не должны стать богами на земле или повелителями всего рода человеческого. Люди должны жизнь свою прожить, как им всевышним предначертано. С вашими возможностями вы должны быть земными архангелами. Нельзя создавать грозную силу только из избранных, что может быть пагубно для Земной жизни. Не забывайте, что мы всё-таки просто люди и каждому из нас нужно не очернить свою душу.

– Говоря по честному, ты меня пугаешь, – не удержалась Штурман. – Таких страхов мы насмотрелись, и вовсе меня не тянет столкнуться с теми маньяками ещё раз. Если ты думаешь, что я какая-то героиня, то ты очень ошибаешься.

– Это верно, – Следопыт вторил ей. – Заварил ты кашу Чайник, нам же её расхлёбывать.

– Не один я во всём виновник, – Чайник смотрел на обоих своим изумлённым взглядом. – Судьба вас сюда завела, а от неё, как известно не убежишь. Могу ещё вам сказать, что всё в этом мире крепко между собой повязано. Вы может, только пальцем пошевелите, так и то свой отголосок находит. Тут же такой Атомный тарарам прогремел. Так что «сидите вы в омуте по самую макушку», и никуда от этого не денешься.

Штурман и Следопыт сидели задумавшись. Штурман прильнула к Следопыту, и он нежно обнял её за плечико. Чайник продолжал свои размышления:

– Вы только не думайте, что кроме нашего, ещё только один мир существует. Если есть один, то есть ещё и другие миры. Вовсе не обязательно, что они только страшилищами полны. Бывает, что живут там конечно не ангелы, но вполне приличные обитатели. Кроме всего не думайте, что наша жизнь стирается без следа. Всколыхните воду, так она не сразу успокоится. Наверняка и жизнь наша где-то отголоски имеет, перемешиваясь, с другими волнами жизни, как и затронутая вода.

Никто Чайнику не ответил, и было вовсе не ясно, слушает ли кто-нибудь его. Казалось, что мысли Штурман и Следопыта витают вместе, но где-то далеко отсюда. Чайник, словно не замечая этого, продолжал:

– Душа человека сразу чувствуется. Бывает, войдёт в комнату, может даже и незнакомый человек, так ему и промолвить ничего не надо, как поднимется настроение всех или же наоборот, его появление всех угнетает.

Чайник видя, что сидящая рядом с ним парочка совсем не обращает на него внимания, и он всё-таки решил потревожить их:

– Эй, вы, два героя! Удостойте вниманием умного дядю. Понаберитесь уму разуму от него.

Штурман и Следопыт с удивлением посмотрели на него.

– Ну, чем ты ещё хочешь нам мозги запудрить, – недовольно проговорил Следопыт. – Итак голова уже вся забита твоими нравоучениями. По горло мы уже сыты и кровожадными новыми знакомыми, и разбирательствами где мы живём, и где ещё кто-то обитает.

Чайник посмотрел на него с укором.

– Вы всё-таки послушайте меня пока не поздно. Понял я, что вы не только в миры иные способны заглянуть, но и во много опаснейшие миры наших душ. Будьте особо осторожны с этим. Всем известный гипноз, так это просто детский лепет, по сравнению с похождением душ. Скоро вы будете способны и другие души затрагивать. Не забывайте, что это только Господу нашему дозволено. Старайтесь не пользоваться этим своим умением.

Следопыту уже окончательно надоели нравоучения Чайника. Ему также «уже с головой» хватало и сегодняшних приключений. Он видел что, и Штурман тоже утомилась. Поэтому он решил закончить премудрые дебаты:

– Слушай Чайник. Шёл бы ты отдыхать лучше. Дежуришь без отдыха, устал уже, небось. Вот и тебе пришлось отгонять летающих «Тех» от Дяди Стёпы. Давай переставим палатку подальше, про всякий случай. Может на том месте, эти твои миры скрещиваются. А то, не доведи Господи, поналезут туда всякие паразиты, что мало не покажется. Так давай поднимайся, дело сделаем, и залезай в палатку поспать.

Чайник понимающе посмотрел на уставших новоиспечённых «Тех». Он понял, что наставлений на сегодня уже хватает, и сказал, соглашаясь:

– Хорошо, кончаем посиделки. Палатку мы, конечно, переставим, только спать в неё пойдёте вы. Я вполне могу и без сна обойтись. Вам же силы ещё понадобятся. Кто, как не вы, будет нас от «Тех» защищать. Кстати на Дядю Стёпу вовсе не «Те» напали, а мутант какой-то неладный. Здесь в Атомной стране всего можно ожидать.

Следопыт и Штурман действительно сильно устали. Поэтому они не стали возражать Чайнику, а стали переставлять палатку, чтобы отдохнуть в ней. Философски настроенный Чайник, всё ещё не мог успокоиться. Он высказался напоследок, вслед уже идущей в свою палатку на покой парочке:

– Эй вы, не бойтесь принять за правду то, что произошло на самом деле. Добавлю ещё, что разбираясь, почему это произошло, не злоупотребляйте своей правдой. Сделанные выводы, из происшедшего, покажут силу вашего ума. Не забывайте только, что всё гениальное просто и стоит задуматься, надо ли лезть в абсолютные дебри непостижимого великого разума.

Только его никто уже не слушал. Штурман и Следопыт были уже в палатке и, наконец, остались только вдвоём. Какое счастье было находиться рядом с любимым, особенно когда кончились сегодняшние потрясения, и всё это время, каждого из них снедало несказанное волнение за судьбу дорогого человека.

Ощущая близость желанного тела и жгучих губ, которые волновали и заставляли трепетать всё внутри, они забыли и наставления Чайника, и страшных «Тех», которые нежданно могли нарушить их счастье. Что готовила им судьба впереди, они не знали, но это мгновение было только для них.

Их чувства и тела слились воедино. Ничего не могло быть прекрасней этой радости любви их молодых сердец. Пылкая и всеобъемлющая страсть унесла их в дивные грёзы любовной сказки. Для них существовали только их чувства и желанная близость любимого тела.

Когда их пылкая страсть утихла, то несказанная нежность овеяла прижавшиеся тела, проникая в самые глубины души. Так они могли лежать забывшись, наверное всю вечность. Но все случившиеся ужасы и, их переживания и волнения истощили их силы. Они, прижавшись друг к другу, и переплетясь телами в чарующем прикосновении, погрузились в ласковые объятия сна. И все треволнения оставили их, была только радость близости любимого человека.

Чайник в это время старался быть бдительным, охраняя покой своих друзей. Он сидел, размышляя о «Тех», но не забывал осматривать освещённую лунным светом полянку со стоящими на ней двумя палатками. Внимательный взор Чайника, казалось, не опускал нечего, но и он не заметил в ночном полумраке, как среди растущей травы появилась вереница странных моллюсков, похожих на улиток, только передвигающихся намного быстрее.

* * *

«Подземные люди», после своей последней встречи со страшным львом и попыткой похищения Штурман и Следопыта, потеряли много своих соплеменников. Но, они были необычайно настырны в достижении своих целей и удовлетворения желаний. Кроме всего, их желания соответствовали продолжению и стремлению не угаснуть их жестокому и страшному роду-племени. Путешественники, так неосторожно вошедшие в «зону», где их никто не будет искать, были для них «лакомым кусочком».

Всё же сразу повторить своё нападение, «подземные люди» были не готовы. Им нужно было оправиться после их ночного набега. Кроме этого они приметили, в лабиринтах недр таинственной светящейся пещеры, суету и движения человекообразных зверей. Сталкиваться с ними «подземные люди» особого желания не испытывали. Они украдкой проследили за человекообразными зверями и поняли, что они намереваются подкарауливать компанию Следопыта, в том же месте, где уже однажды неудачно встретились с ними.

«Подземные люди» решили собраться и поджидать Штурман с друзьями вблизи домика покойного Лешего. В этот поход отправлялись особи мужского рода «подземных людей», и Штурман их особенно интересовала. В нападениях и похищениях заключалась жизнь «подземных людей», и они готовились к вылазке, надеясь на свою удачу.   
 

ГЛАВА XV


Ёрш, оставшись один за накрытым всевозможными яствами и напитками столом, весь дрожал от пережитых сегодняшних испытаний. Он не мог понять, как это так Самурай мог пойти и запросто улечься спать. Он налил себе полный стакан самогона и мигом опрокинул его себе в глотку. Жгучая жидкость пробежала по нему, но он даже ничего не почувствовал. Крепчайший первач, был ему сейчас как простая вода.

За окном опять послышался, тот разрывающий душу крик боли и отчаяния. Этот страшный крик теперь звучал не переставая. Ершу стало не по себе. Он налил и выпил подряд сразу несколько стаканов самогона. Хмель начал разбирать его. Хотя он явственно ощущал всё происходящее вокруг, и себя одиноко сидящего за столом в этом страшном месте, куда он сам по своей же воле забрёл.

Ёрш попробовал немного поесть, но куски не лезли ему в горло. Его едва не стошнило. Ему представился кровожадный Бобик, шастающий вокруг. Ему не довелось увидеть настоящего Бобика и этот Бобик, в его воображении, представился милой собачонкой, которая неизвестно откуда набралась невообразимой силы и хищной ярости.

Он вспомнил, как уже мёртвый Людоед всё ещё рвал ногтями и пожирал лицо Проныры. Когда Ёрш шёл сюда, то надеялся встретить здесь Снайпера и Лопату, а теперь был только этот ужасный крик. Возможно тот милый с виду Бобик, возникший в его воображении, также как Людоед из Проныры, вырывает у Снайпера и Лопаты, своей маленькой пастью, кусочки мяса и ест их живьём. А какая-то неизвестная сила не позволяет им пошевелиться, и они могут только кричать от боли и ужаса, видя, как их поедают.

Ёрш уже и сам не замечал, как наливал себе ещё самогона и пил его. Алкоголь на время придал ему бодрости, но сознание его замутилось. Правда, ему казалось, что он в здравом и полном сознании, и мысль его работает безошибочно. Тут ему привиделось, как из пола избушки вырастает Красавчик, похоже, вроде его погружения в землю, только в обратном направлении. Красавчик был настолько правдив, что Ёрш заговорил с ним и ничуть не испугался, так как сам пребывал в хмельном тумане.

– ¬¬Как это тебе удалось проскользнуть прямо в хату? Молодец, что добрался. Мне одному уж больно не уютно. Иди к столу. Выпьем с тобой.

Представший, перед хмельным взором Ерша Красавчик, стоял и молчал. Ёрш налил самогона себе и Красавчику.

– На возьми, это добрая саманя, – Ёрш протянул Красавчику стакан.

Красавчик же, не двигался. Вдруг он начал противно и громко хохотать. Ершу его смех очень не понравился.

– Издеваешься!? – Ерш тупым и мутным взглядом посмотрел на Красавчика. – Ну как хочешь! Не желаешь пить со мной и не надо! Я и сам один выпью.

Ёрш мигом опрокинул в рот свой стакан с самогоном, и поднял дурацкий и самодовольный взор на Красавчика. К его удивлению Красавчика уже не было, а вместо него стоял Бобик из его воображения. Бобик этот был вточ, как он и представлял. Только это была не маленькая собачонка, а громадный, но добродушный пёс.

– А это ты пугаешь здесь всех! – Ёрш храбро и сурово посмотрел на пса. – Сейчас я всыплю тебе так, что мало не покажется!

Громадная собака, казалось, испугалась и присела, прижав уши.

– Ага, боишься! – Ёрш чувствовал себя полным хозяином положения. – Зачем безобразничаешь и пугаешь всех! Куда Снайпера и Лопату подевал!? Отвечай быстро, когда я с тобой говорю!

Собака казалось, совсем перепугалась. Она съёжилась ещё больше.

– Ах, тварь ты такая! – Ёрш замахнулся на неё, но заметил в своей руке полный стакан, который он наполнил Красавчику.

Ёрш с удивлением посмотрел на стакан и, медленно приложив к губам, выпил. Когда он, поставив стакан на стол, поднял глаза, то к его удивлению и Бобика уже не было.

– Ну, ты поганка, убежала! – выругался Ёрш. – Ничего! От меня не скроешься!

Ёрш попытался подняться, но это ему не удалось, ноги уже не держали его. Ёрш повертел головой и сердито пробормотал:

– Надо подкрепиться ещё самогончиком и, тогда держись. Живо порядок тут наведу!

Ёрш не спеша выпил ещё пару стаканчиков и тогда ему, не на шутку, приспичило. Он сидел и сомневался, идти ли. Нужда его уже невыносимо донимала, и он решил всё же, сходить до туалета. Он уже забыл и о лежащих трупах Хана и Лешего, и о запертом в подвале Гавриле. Ему показалось, что он легко поднялся и зашёл в туалет.

Ему стало несказанно легче, когда он облегчился. Но тут он увидел перед собой Гаврилу.

– Что опять задумал мочиться на меня!? – со злой усмешкой проговорил Ёрш. – Сейчас я голову твою в дерьме искупаю!

Только Гаврила почему-то не испугался. Он, протянув руки, всунул Ерша прямо в «очко».

– Ну, гад! – Ёрш рассвирепел. – Ты у меня запоёшь сейчас!

Ёрш попытался встать и схватить Гаврилу, но тот, железной рукой впихнул Ерша ещё глубже в «очко». И откуда только взялась такая сила у Гаврилы.

– Ешь всё там, – каким-то загробным голосом прогудел Гаврила. – Не выпущу тебя, пока всё не вылежишь и, яма чистой не будет.

Ёрш с испугом поднял глаза на Гаврилу. Гаврила засмеялся страшным и злорадным смехом.

– Вот тебе ещё для привкуса! – Гаврила блеванул и затем гадко высморкался, прямо на Ерша.

Ёрш впал в панику.

– Ой, помогите! Гаврила совсем обезумел! – Ёрш визжал не своим голосом. – Он меня обделает так, что вздохнуть не смогу! Спасите, в дерьме утопаю!

Что произошло дальше Ёрш уже не чувствовал, и очнулся только когда услышал восклицание Самурая:

– О, мать честная! Какая гадость!

Ёрш почувствовал, что лежит, уткнувшись лицом в тарелку с салатом и его собственной рвотой. Ёрш был весь обделавшись, это ему только показалось, что он вышел в туалет. На самом деле он не отходил от стола. Ерш еле поднял свою несказанно тяжёлую и мерзко перепачканную голову. Перед глазами у него всё плыло.

– Не знаю, как ты отмоешься, – сурово проговорил Самурай, – только к тебе такому, я близко не подойду. Уже рассветает. Время думать, что сегодня предпримем.



ГЛАВА XVI


Следопыта и Штурман хотя и несказанно утомили, и необыкновенно взволновали недавние бурные, таинственные и страшные события, но проснулись они, когда только начало рассветать. Им, будучи полными сил и здоровья, вполне хватило только нескольких часов сна для отдыха. В палатке ещё не было видно утреннего солнца, но они, привыкнув к походной жизни, почувствовали его ласковое пробуждающиеся дыхание.

Они осторожно раскрыли глаза, чувствуя радующую близость любимого человека. Спали они, крепко обнявшись, будто боясь опять потерять друг друга. Вокруг них кружилась страшная и непонятная опасность, а сладкие и прекрасные чувства к дорогому человеку, заполняла тревога за их дальнейшую судьбу. Штурман тихо прошептала:

– Мне страшно милый. В какой жуткий лес мы забрались. Странные вещи здесь творятся. Я не хочу выходить из палатки.

– Не бойся любимая. Когда мы вместе, ничего плохого с нами не случиться, – Следопыт ещё крепче обнял Штурман. Он понимал, что его слова слишком банальны, но надеялся, что Штурман поймёт его настоящие и крепкие чувства. К тому же его и самого раздирали сомнения в реальности вообще всего вокруг, и волновало, что же может ещё произойти ужасного.

Они некоторое время лежали молча и были словно зачарованные нежной теплотой и возбуждающим трепетом желанного тела любимого. Губы их сами нашли жаждущие губы возлюбленного. Руки и тела уже не могли обойтись без прикосновения и ласки дорогого человека. Грозящие страхи только усилили их желание любви сейчас, когда они были вместе, и никто не мешал им наполнить себя бездонной и чарующей страстью. Эти прекрасные небесные блаженства, пронеслись как мгновение и как вечность. Когда сказка любви закончилась, и они всё ещё были опьянены её сладостным очарованием, Штурман, отдавая себя непрекращающимся ласкам Следопыта, тихо проговорила нежным голоском:

– Всё-таки мне ужасно страшно. Меня пробирает мороз, как вспомню тех маньяков и чудовищ. Неужели они были в самом деле, и наше счастье может быть таким коротким. Что ещё ужасного может принести наступающий день!?

– Что бы ни случилось, нас уже ничто неспособно будет разлучить. Но ты права, нужно выбираться из этого коварного леса. Хотя Чайник и рассуждает, что этот атомный кошмар помог нам раскрыть себя, но главное уже случилось, мы уже в самом деле нашли себя, найдя друг друга.

Следопыт и Штурман, с величайшим сожалением выпустив друг друга из чувственных объятий, одевшись, вышли из палатки. Чайник так и сидел на своём поваленном дереве, как Штурман со Следопытом и оставили его.

– Небось, устал вечным дежурным быть? – посочувствовал ему Следопыт. – Без сна ты этой ночью. Трудненько тебе сегодня придётся.

– За меня не беспокойтесь. Я же говорил, что могу долго бодрствовать. Тяжело вот тем нашим друзьям будет, – Чайник указал на вторую палатку. – Вчера им от здешнего климата нездоровилось, сегодня ещё тяжелее будет.

При этих его словах, из палатки показалась опухшая голова Пончика.

– Ой, что верно, то верно. Ох, хренова-то сегодня, что ни говори, – Пончик, потягиваясь, вылез наружу их палатки. – Надо бы перекусить что ли, а иначе и поблевать будет нечем.

Штурман, с сочувствием, но и с улыбкой посмотрев на Пончика, начала готовить не хитрый походный завтрак. Следопыт помогал ей. Тут из палатки выполз Ветрогон, с угрюмой миной на лице. Было жалко на него смотреть. Всегда такой весёлый и острый на язык Ветрогон, теперь был словно привидение. Страшно было даже и подумать, что сделал с ним атомный лес.

Ветрогон молча уселся рядом со всеми и сидел молча и задумчиво. Пончик взглянул на него с удивлением, как будто видел впервые.

– Это ещё что за статуя такая мыслителя, уселась рядышком! – Пончик попытался растормошить Ветрогона. – Поделись-ка с нами, что так гложет тебя. Порешим, может совместно, твою проблему.

– Не мешай думать мне, – было видно, что Ветрогон не шутит. – Всю ночь размышляю, что же первым было, в конце-то концов, яйцо или курица.

– Э…, батенька! «Шарики за ролики у тебя совсем заехали», – сконфужено проговорил Пончик. – Скажу тебе, что проблему эту, уже много веков умнейшие умы решают, и додуматься не могут. Ну а тебе-то на что она сдалась.

– Да, она мне даже очень «сдалась», – Ветрогон пугал всех своими рассуждениями. – Буду сидеть и думать. И есть ничего не стану, и с места не сдвинусь, пока не додумаюсь.

Все с испугом на него посмотрели, Пончик даже рот раскрыл. Завтрак был уже разложен и Пончик, уже успев взять в руку здоровенный кусок мяса, так и застыл с ним. Пауза несколько затянулась и Пончик, видать с усилием воли, «оторвал от себя» аппетитно пахнущий окорок мяса и протянул его Ветрогону.

– Не трави душу, – Пончик буквально молил Ветрогона. – Возьми, скушай его пожалуйста. Ты что, всех доконать хочешь!?

Но Ветрогон даже не посмотрел на жертву Пончика. Он продолжал, задумчиво молча сидеть.

– Послушай, а если я разрешу тебе эту задачу, тогда ты успокоишься и есть будешь, и с места сдвинешься? – неожиданно удивил всех Следопыт.

Ветрогон посмотрел на Следопыта и утвердительно кивнул головой. Пончик не скрывал своего сомнения:

– Что ты ещё придумал? – сказал он Следопыту. – Эту проблему никто решить не мог. Разве не видишь, Ветрогон совсем сдвинулся!

Следопыт укоризненно взглянул на Пончика.

– Почему ты так суров к Ветрогону? – заметил он ему. – Человек размышляет. Что плохого в этом? – и продолжил, обращаясь уже к Ветрогону. – Ответь Ветрогон. Ты веришь в Бога?

Все изумились ещё больше, Ветрогон же набожно перекрестился. Следопыт продолжал:

– Ответь тогда Ветрогон. Сказано ли в святом писании, что Господь сотворил зверей и птиц?

– Сказано. Воистину это правда, – ответил Ветрогон.

– Тогда ответь ещё. Птица ли курица?

– Ну, если курица не птица, тогда уж прямо и не знаю, что за диковиной она является, – лицо Ветрогона уже не было таким пугающим.

– А теперь ответь мне вот ещё что, – Следопыт улыбался. – Говорится ли в писании, что Бог сотворил яйцо?

– Вот ещё что за нелепица! – Ветрогон возмутился. – Где это видано, Господа за наседку принимать! Грешно и говорить, и думать так!

– Вижу, что ты хорошо рассуждаешь, – Следопыт улыбался ещё шире, глядя на Ветрогона. – Так если Господ сотворил курицу и не творил яйца, а курица может сотворить яйцо, то ответь как истинный христианин, что же первым было?

Ветрогон весь просиял.

– Слушайте! А ведь он прав! – радость так и играла на лице Ветрогона. – Как это я сразу о святом писании не подумал! – Ветрогон ещё раз перекрестился. – Стоило же мне голову всю ночь ломать! Ну и поделом мне! Надо всегда наперво о Всевышнем помыслить. Конечно, курица была вначале.

Ветрогон прямо полыхал радостью, Следопыт же подумал:

«Как легко «втереть очки» человеку и даже вовсе необязательно, чтобы его голова перестала исправно служить ему».

Вдруг неожиданно для всех Ветрогон жизнерадостно запел:

– «Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко…»

Его пение опять всех перепугало. Все подумали, что Ветрогону, в самом деле, Атом здоровья не принёс. Но на всех также навеяла грусть и затаённая мысль о далёком будущем, звучащая в словах песни как прекрасное. Все задумались, что же их ждёт дальше в Атомной стране. Только Пончик возмутился самим пением, как таковым.

– Тоже мне музыкальная душа! Орёшь, да надрываешься всё время! Если уж вундеркинд такой, то на пианино играть хотя бы умеешь?

Ветрогон серьёзно посмотрел на Пончика и внушительно ответил ему:

– На пианино говоришь? Не знаю. Наверное, умею. Просто никогда не пробовал.

Всех друзей ошарашило, когда они услышали высказывание Ветрогона, произнесённое очень глубокомысленно и видно от всего сердца. Ветрогон же продолжал увещевать Пончика:

– Да и на что тебе это пианино, где его найти здесь!? Ты подумай немного, прежде чем рот раскрывать! Лучше послушай, как пение моё, эхом отдаётся в этих замечательных лесах!

Речь Ветрогона всех встревожила ещё больше. Он же намеревался продолжать голосить, совсем забыв о мелодии песни. Но тут, в том числе и Ветрогон, обратили внимание на вылезающего из палатки Дядю Стёпу. Дядя Стёпа с великим трудом выкарабкался из палатки, и лицо его было неимоверно насуплено и выражало необычайные страдания. Пончик сразу высказался:

– Вот ещё, всем на удивление, «рыцарь печального образа» объявился! Просим любить и жаловать, за мину вашу обваражительную!

Дяде Стёпе было вовсе не до шуток. Видно было, что он действительно страдал. Чайник сразу забеспокоился:

– Ну-ка Дядя Стёпа, покажи то место, куда тебя ночью та нечисть укусила.

Дядя Стёпа, сутулившись, подошёл к Чайнику, который встал и ждал его возле облюбованного им поваленного дерева. Чайник помог Дяде Стёпе раздеться до пояса и снял с него повязку.

Место укуса выглядело отвратительно. На спине у Дяди Стёпы была вздувшаяся огромная фиолетовая шишка. Жало, ночного летающего гада, Чайнику по-видимому удалось полностью удалить. В середине фиолетовой вздутости была чёрная впадина, с запёкшейся кровью и вокруг был виден проступающий гной. Но сама спина бала уже вполне нормальной, без пугающего начавшегося посинения, что было сразу после укуса.

Чайник остался довольным осмотром своей работы ночью по очистке места укуса, и сказал Дяде Стёпе:

– Что ж, видок не какой, но жить будешь! Теперь потерпи немного, надо ещё почистить ранку от яда той гадости, тогда тебе сразу полегчает.

С этим словами, он сильно надавил на опухоль. Дядя Стёпа взвыл, словно сирена милицейской машины. Из опухоли потёк гной, вперемешку с черной кровью. Чайник безжалостно выдавливал все остатки заразы, пока не начала бежать красная кровь. Дядя Стёпа вертелся, пытаясь выскользнуть, и выл не своим голосом. Всех наблюдавших за этой операцией, её вид и возгласы Дяди Стёпы, «брали за живое». Но наконец, Чайник закончил, и Дядя Стёпа вздохнул с облегчением.

– Ох, изверг несчастный, – проныл Чайнику Дядя Стёпа, состроив страдальческую, но потешную гримасу.

– Ты не бурчи, а лучше скажи мне спасибо, – расплывшись в улыбке, ответил Чайник. – Ну как, полегчало!? Теперь совсем героем будешь!

– Будешь тут героем, как же, – иронизировал Дядя Стёпа. – Самочувствие дрянь и ломит все кости. Хотя всё ж спасибо. Вправду полегчало, и на душе светлее стало.

Между тем Следопыт, уже заканчивая завтракать, обратился ко всем присутствующим:

– Вы перекусывайте, да и Лома пора бы поднимать. Нужно до дому собираться. Ты Чайник не запугивай нас больше твоими «Теми». Их тут везде полно и видать не убудет. Так что нечего нам их здесь дожидаться, надо постараться назад через них пробиваться или хотя бы дойти до солдат, что в «зоне» работают.

Ответить ему никто не успел, поскольку всех удивил встревоженный вид Чайника, который сосредоточенно и не отрываясь, смотрел куда-то. И тут все увидели, как в конце поляны начал собираться густой жёлтый туман. Он становился всё гуще и был сосредоточен в одном месте.

Следопыту, без всякой причины, стало очень тяжело на душе, будто собралось множество кошек и все вместе «заскреблись там». Он посмотрел на Штурман и увидел, что она, широко раскрыв свои красивые глаза, доверчиво смотрит на него. Следопыт взял её за руку и тут где-то в глубине своего сознания он увидел опять таинственного прорицателя, находящегося в расплывчатом неярком белом свете. Это очевидно высшее создание или образ его непроизвольно созданный воображением самого Следопыта, уже появлялось перед ним и подтолкнуло его интуицию к догадке о банде Хана, подстерегающих их. Оно также предостерегло о существовании «Тех», с которыми им пришлось столкнуться.

Следопыт, как и тогда, почувствовал бесконечное доверие этому видению. Только теперь никакие мысли не наполняли душу Следопыта. Он просто видел «человека в сиянии» и чувствовал от него великую поддержку.

Неожиданно всех удивило поведение Дяди Стёпы, Пончика и Ветрогона. Они словно лунатики, с отсутствующими взглядами, направились к густому жёлтому туману и медленно вошли в него.

Следопыт не раздумывая, выпустил руку Штурман и кинулся за друзьями, успев прокричать Чайнику:

– Что это за напасть такая! А ты ещё говорил, что «Те» гипнотизировать не умеют!

Он вбежал в стоящее на поляне жёлтое туманное облако. Тут он почувствовал, что и Штурман вбежала туда же, вслед за ним. Она схватилась за него и оба они услышали голос Чайника:

– Остановитесь! Возвращайтесь быстрее назад! Выходите из этого туманного исчадия ада и спасайтесь от него!


ГЛАВА XVII


Самурай, собираясь в путь назад, не надеялся на помощь Ерша, увидев в каком состоянии он находится. Он тщательно осмотрел своё оружие, ибо ему очень не нравилось всё происходящее вокруг, и был сильный повод призадуматься о пропаже и смерти членов его банды, а также Хана.

Подойдя вновь к Ершу, Самурай увидел, что тот пытается поправить своё самочувствие остатками самогона на столе. Самурай не стал церемониться с ним и, невзирая на своё отвращение и протесты Ерша, схватил его за шиворот и вытащил на улицу к стоявшей там бочке, полной мутной воды. Он всунул голову Ерша в бочку и несколько раз окунул её.

Ёрш фыркал и пытался сопротивляться. Тогда Самурай надолго погрузил его голову под воду, и вытащил её, только когда Ёрш уже чуть было совсем не захлебнулся.

Самурай, держа за волосы, отплёвывающегося и ловящего ртом воздух, Ерша, посмотрел на мёртвого Лешего и растерзанные останки Хана. Он повернув голову Ерша в их сторону и прокричал ему:

– Смотри, смотри! Хочешь рядышком прилечь! Приводи себя в порядок, не то, брошу тебя здесь! И останешься ты только в их обществе, ожидая, когда пожалуют те, кто так позабавился с ними.

Ёрш, всё ещё задыхаясь, выпучил глаза. И тогда его прорвало ужасающей рвотой. Самурай выпустил голову Ерша. Он упал на траву и, скорчившись, извергал изо рта нескончаемый поток тошноты. Самураю было гадко возиться с Ершом и он подумал:

«Да ну его ко всем бесам, этого идиота! Нужно быстрее собираться и «сматывать отсюда удочки». Очухается Ёрш, его счастье! Если будет ещё пьян в дрезину, пусть на себя пеняет! Брошу его здесь, к чёртовой матери»!

Самурай больше не смотрел на Ерша. Он вернулся в избу. Нацепил на себя всё своё вооружение и, осмотрев оружие Ерша положил его аккуратно в сторону. Затем он решил спуститься в подвал, посмотреть, как Гаврила там себя чувствует.

«Может от него, будет какая польза», – подумал он.

Войдя в подвал, Самурай увидел Гаврилу спокойно спящим. Самурай потеребил Гаврилу за плечо. Гаврила проснулся и к удивлению Самурая, совершенно спокойно, без доли беспокойства в глазах, смотрел на Самурая.

– Гаврила, ты помнишь, что произошло здесь? – спросил Самурай, сам волнуясь больше, нежели Гаврила, судя по выражению его лица.

– Конечно, я всё помню. Бедный Леший. Мне действительно очень жаль его. Дураком я был, взяв Хана с собой! Только вот интересно кто стрелял в Лешего? Да и как вы тут оказались!? Может это ваших рук дело, что Леший мёртвый у крыльца лежит?

Самурай изумился, что Гаврила так трезво размышляет. Своё беспокойство Гавриле, Самурай выдавать не желал, рассказывать правду он также не намеревался. В это время послышался опять, разрывающий душу крик. В подвале, где находились Гаврила и Самурай, его отголоски наводили ещё большей жути. Крик этот не мог не взволновать всех слышавших его, но Самураю дал возможность уйти от прямого ответа.

– Странные вещи здесь творятся, – Самурай задумчиво поднял голову, словно пытаясь понять откуда исходит этот крик неописуемой боли. – Мы с Ершом, страшным и необъяснимым образом, потеряли своих друзей. Сгинули они на наших глазах, но в то же время, невозможно понять как. К этой хате, загнали нас преследующие непонятные ужасы. Тут тоже что-то неладное творится. Видим два трупа. Один из них неимоверно растерзан на части. Ещё этот постоянно раздающийся, разрывающий душу крик, от которого «сердце уходит в пятки». Ты вчера тоже странный был какой-то. Так, что ни говори, не знаю я чего и подумать.

Гаврила с сомнением посмотрел на Самурая:

– Не такой ты человек Самурай, кого можно на ниточке притянуть сюда. Если забрёл в эти края, то цель имел какую-то. Подручных у тебя «хоть отбавляй», а тут появляешься собственной персоной.

– Ты Гаврила, что же думаешь. Сижу я в своём садике, а мне всё на подносике приносят? Если сам не буду вертеться, то меня, мои же хлопцы, быстро в землю закопают. В «зоне» все мы прибыль имеем. Не ты один здесь хозяйничаешь, у меня тут тоже дела имеются.

– Может и правду, ты говоришь, – Гаврила почесал затылок. – Чудес в этих местах действительно «хватает по уши», – Гаврила вспомнил свою первую встречу с Лешим и исчезновение бывшего рядом с ним Дуба.

– Вот видишь Гаврила, ты и сам понимаешь, как паршиво всё может здесь сложиться. Мы все попали тут в передрягу. Сообща нам надо и действовать. Уходить отсюда нужно, и чем быстрее, тем лучше. Кстати, Гаврила, хибара эта принадлежала Лешему, как я понимаю. Лешего уже нет в живых, так ему ничего уже не понадобится. Может ты знаешь, было ли у него золотишко и деньжата припрятаны? Если найдём их, то поделимся по братски. Теперь ведь в одной лодке сидим и держаться нам надо друг друга, пробираясь до дому.

Самурай хотел полностью использовать Гаврилу. Кроме всего прочего, Гаврила не раз наведывался сюда, и Самурай предполагал, что возможно дорога в его обществе будет безопасней. Если же Гаврила собирался показывать зубы, то Самурай намеревался с ним не церемониться.

Гаврила пристально посмотрел на Самурая, но смотрел он на него без малейшего страха, что было ему совсем не свойственно. Голос Гаврилы был также на удивление спокойным:

– Смотрю я, ты вроде Хана, только о золоте и помышляешь. А если найдём его, то сразу уложишь меня, чтобы Лешему веселее было на том свете.

Главным для Самурая, в настоящий момент, было вернуться назад. Избу эту и дорогу к ней, Самурай уже знал. Если надо, то сюда можно было наведаться ещё разок, но подготовившись уже специально. Для этого можно было и со знакомыми в милиции потолковать. Заставить замолчать Гаврилу, было не трудно, но сперва надо было добраться до дому. Поэтому Самурай попытался успокоить Гаврилу:

– Что ты говоришь такое Гаврила!? Я вовсе не босяк какой-нибудь, который за ломаный грош может пришить кого угодно. Не желаешь рассказывать, так и не надо! Давай тогда сразу, в дорогу назад собираться!

Самурай Гаврилу озадачил. «Пустым» Гавриле тоже возвращаться не хотелось. Лешего больше не было. Гаврила был уверен, что всё уже не останется по-прежнему, и маловероятно, что доведётся ещё когда-нибудь наведаться сюда. Он понимал, что Самурай и Ёрш уже приметили это место. Подумав, он сказал Самураю:

– Скажу тебе правду. Леший давал мне вещички для продажи. Только выручку я ему приносил. Свои сбережения мне показывать, у Лешего даже в мыслях не было. Что ж, давай поищем вместе. Надеюсь, если найдём чего стоящего, то ты меня в обиде не оставишь.

– Вот теперь ты дело говоришь, – Самурай не сомневался, что Гаврила не лжёт.

– Кстати, а где Ёрш!? Куда он запропастился!?

– Ёрш твой, перебрал вчера «и за себя, и за того парня». На него не рассчитывай. Валяется он во дворе и «с уборной ругается».

Гаврила с Самураем больше не тратя времени на выяснения отношений, взялись за тщательные поиски сокровищ Лешего в его доме. Иногда они перекликались и обменивались мнениями, где лучше искать.   
               
* * *

Ершу было ужасно плохо. Когда он пытался поднять глаза и осмотреться, то всё вокруг него «водило вихревой хоровод». Он не мог вынести это «плавающее кручение земли» и его вновь всего «выворачивало». Ему казалось, что внутренности у него лопнут, и он задохнётся в своей рвоте.

Были моменты, когда ему было уже всё равно, что делается вокруг и хотелось скорее умереть, а не мучится в судорогах тошноты и мучительно нудного «верчения» его мозгов. Потом, на короткое время ему становилось легче. Тогда он еле успевал поймать воздух, неровным и поспешным дыханием. Но передышки эти были не долгими, и он снова впадал в адские муки страшного похмелья.

Когда «всё что только было в нём и ещё больше» вылилось из него наружу, он смог наконец поднять глаза, которые были неимоверно тяжелы, словно веки его были свинцовые. Его взгляд остановился на жутких трупах, лежащих на траве.

Взор у него всё ещё застилала пелена, но то, что он увидел, мигом подняло его на ноги. Из-под земли вылезли толи ужасные щупальца, толи корни или заплесневелые ветви какого-то растения и оплели лежащие трупы, и разбросанные куски тела Хана.

Ёрш с нескрываемым ужасом глядел, как эти щупальца утянули останки Лешего и Хана под землю, не оставив никакого следа о присутствии тел и своём мерзком вторжении. Ёрш стоял, остолбенев от страха. Тут его одолел бесконечный и панический ужас, потому что он ещё находится в этом месте, где как ему казалось цепкие щупальца могут снова вылезти из-под земли и схватить его.

 Он, озираясь, стремглав кинулся в дом. Ему всё время чудилось, что что-то происходит за его спиной. Если бы он мог, то поднялся в воздух и полетел. Ощущение под ногами земли, из-под которой могли снова показаться щупальца, его сводило с ума.

Ёрш шумно влетел в избу. Вид его был страшен и гадок. Его грязные волосы «стояли дыбом» на искажённом ужасом лице. Неимоверная вонь, исходящая от него, заполнила всё помещение. Вразумительно говорить он был не в состоянии. Он только, наполненным страхом голосом, громко выкрикивал какие-то непонятные фразы.

Самурай и Гаврила были поглощены поисками «сокровищ» Лешего, но распространившаяся по избе вонь и шум создаваемый Ершом, не могли оставаться не замеченными. Оба они бросили своё занятие, и вышли в переднюю комнату, где стоял и ревел не своим голосом Ёрш. Самурай удивлённо прикрикнул на Ерша:

– У тебя что, белая горячка началась!? Ну и видок у тебя! Да и вонища, какая! Проваливай-ка ты из хаты на улицу! Невозможно здесь находиться, когда ты в доме находишься!

Но выйти во двор, Ерша уже никто не заставил бы, у него всё ещё стояли перед глазами жуткие, покрытые плесенью щупальца, вылезающие из-под земли. Он не слушая Самурая, подбежал к столу и залпом выпил, прямо из горла бутылки, остатки самогона в ней. Его тут же стошнило и вырвало прямо на пол у стола. Самурай вознегодовал:

– Ах ты, мерзкая скотина! Вон отсюда! Если слов не понимаешь, то вышвырну тебя как помойную тряпку!

Самурай уже хотел было привести в исполнение свою угрозу, но его неожиданно смутил взгляд Ерша. Ёрш смотрел на Самурая испуганно, но в его глазах мерцало безумство, и было видно, что он будет отчаянно сопротивляться, если кто-нибудь посмеет тронуть его. Самурай вспомнил Людоеда и Проныру, и у него отпало желание приближаться к Ершу.

– Ёрш, что с тобой!? – встревожено, спросил Самурай. – Ты в своём уме!? Ответь что-нибудь!

Ёрш, весь трясясь, протянул руку в сторону двери на улицу. Он, еле ворочая языком, невнятно проговорил:

– Лешего и Хана нет...! Они утянули их под землю…!

Гаврила также смотрел на Ерша с нескрываемым удивлением. Самурай не совсем понимал, что хочет Ёрш сказать.

– Что ты говоришь!? – Самурай был озадачен. – Как так нет Лешего и Хана!? Они не могли сами уйти! Кто это утащил их под землю!?

Самурай кинулся к входной двери и выглянул во двор. В самом деле, во дворе трупов не было. Самурай сам ещё сегодня видел их, но не могли же они взять и так просто исчезнуть. Самурай почуял неладное. Он уже с волнением и интересом спросил Ерша:

– Кто ты говоришь, утащил их под землю? Соберись Ёрш! Постарайся толком рассказать!

– Жуткие щупальца…, – бросалось в глаза, как безумно напуган Ёрш. – Они вылезают из-под земли и утягивают туда всё. Они и до нас доберутся. Им, наверное, человеческое мясо нужно.

Гаврила как-то спокойно слушал Ерша, но на Самурая, которого ещё волновали непонятные события, слова Ерша произвели большое впечатление. Первым успел высказаться Гаврила:

– У тебя Ёрш от выпитого самогона, ещё и не такие щупальца вокруг зашевелятся. Ничего. У меня тоже иногда с похмелья, всякое перед глазами встаёт.

– Нужно оставлять всё и уходить отсюда! – Самурай взволновался не на шутку.

– Да ты что Самурай! – изумился Гаврила. – Похмельный дурак свой бред рассказывает, а ты и веришь всему сразу! Мы только поиски начали, а ты всё бросить намереваешься!

– Я сказал, идём отсюда! Идём сразу, не теряя времени и ничего не беря с собой! – Самурай был, не умолим и настроен решительно.

– Ну вы как хотите, а я уже привык к этой избёнке и пустым уходить не желаю, – Гаврила повернулся и направился в другую комнату, где он рылся в вещах Лешего до появления Ерша.

Самурай твёрдо решил взять Гаврилу с собой. Во-первых, он не желал, чтобы Гаврила присваивал что-либо из богатств Лешего без его ведома, считая уже всё своим. Во-вторых, он не изменил своего мнения, что идти с Гаврилой назад будет безопасней. Он считал, что недаром Гавриле даётся свободно путешествовать в этих краях уже столько времени и столько много раз. Поэтому так запросто распрощаться с Гаврилой, Самурай не собирался.

– Я не шучу. Уходим все отсюда, – Самурай сказал тихо, но таким тоном, что Гаврила сразу остановился.

Но неожиданно для всех запротестовал Ёрш:

– Вы с ума спятили! Что касается меня, так я и носа на улицу не высуну!

Самурай хладнокровно и безразлично посмотрел на Ерша:

– Поступай, как твоей душе угодно. Вон там я твоё оружие положил, – Самурай указал на стоящее в стороне кресло. – Гаврила, ступай за мной! – Самурай твёрдым шагом направился к выходу из избы.

Гаврила понял, что возражать Самураю небезопасно. Он знал жестокость Самурая и прекрасно видел его автомат, висящий у него на плече. Гаврила, не ища себе приключений на голову со стороны Самурая, побрёл за ним, глубоко сожалея, что ничего не прихватил с собой из хаты Лешего. Ёрш, ошарашено глядя им в след, прокричал:

– Вы что!? Так запросто и бросаете меня здесь одного!?

Ершу было боязно переступить порог дома на двор, где из-под земли вылезали страшные щупальца. Но оставаться одному в этой жуткой избе, о существовании которой никто не знал, было совсем гиблым делом. Поэтому, невзирая на страх и тошноту подступающую к горлу, он быстро подбежал к своему оружию лежащему на кресле, и нацепив его на себя, кинулся вслед за Самураем и Гаврилой.

Выйдя из избы, Самурай уверенно направился в ту сторону, откуда время от времени раздавался страшный крик. Гаврила удивлённо спросил его:

– Почему ты собрался идти в ту сторону? Нам вроде бы надо идти в другом направлении, – Гаврила указал рукой путь, по которому сюда пришли и сам Самурай, вместе с Ершом.

– Ты слышишь постоянный жуткий крик от туда? Так вот, если имеется там что-либо угрожающее нам, я не желаю оставлять это за спиной. Дорога нам через лес, и не близкая, а неприятные неожиданности по пути, мне вовсе не нужны. Необходимо выяснить, что там происходит.

Гаврила только пожал плечами, хотя идти на этот страшный крик у него не было никакого желания. Всё же он покорно пошёл вслед за Самураем, надеясь, что в случае опасности автомат Самурая защитит их.

Ёрш тащился за ними, еле переставляя ноги от слабости во всём теле и тошноты от похмелья, которую также дополнял безграничный страх. Ёрш даже не особенно разбирался, куда они идут, он просто шёл вперёд, боясь остаться в одиночестве.

Все трое быстро пересекли поляну, служащую двором перед избой покойного Лешего, и подошли к возвышенности заросшей лесом, откуда они раньше слышали раздающийся крик. Самурай, вскинув автомат, легко и быстро взбежал на возвышенность.

Гаврила, не спеша и неохотно последовал за ним. Ёрш не отставал от Гаврилы, боясь оставаться на поляне, где из-под земли могли показаться жуткие щупальца. Гаврила и Ёрш почти одновременно поднялись на возвышенность и увидели Самурая, который стоял, опустив автомат, и напряжённо со страхом смотрел на землю.

Гаврила и Ёрш подошли к нему и у них от ужаса «зашевелились волосы на голове». На земле лежало что-то, что когда-то было человеком. Но теперь это был только торс человека, без рук и ног, и лицом до неузнаваемости изъеденном насекомыми.

Лицо, этих остатков человека, зашевелилось, и он попытался что-то сказать, но вместо слов раздались хриплые булькающие звуки. Но тут лицо этого человека исказилось в гримасе боли, и раздался уже слышанный ими страшный крик.

Все стояли, обомлев от жути, влезшей каждому в самое сердце. И тут Ёрш узнал Снайпера. Он хотел что-то сказать Самураю, но посмотрев на него, понял, что и Самурай знает, кто это лежит перед ними.

Ёрш был больше не в состоянии вынести это зрелище. Он не мог смотреть на Снайпера в таком виде. Ершу представилось, какую боль должен испытывать Снайпер и какие мучения. Ершу стало жаль Снайпера, но ещё больше ему стало жаль себя, видящего такую жуткую картину и находящегося в страшном Атомном лесу, где его участь может статься ещё печальней. Ёрш вскинул автомат и выпустив в Снайпера всю обойму, положил конец его мучениям.

Самурай и Гаврила смотрели на Ерша, ничего не говоря. Ёрш был в экстазе и видно не способен разговаривать. Когда патроны в автомате закончились, Ёрш ещё делал попытки стрелять дальше. Наконец, несколько придя в себя, Ёрш опустил автомат и выпустил его из рук.

Самурай намеревался что-то сказать Ершу, но тот вдруг начал бороться с кем-то не видимым. Самурай и Гаврила удивлённо смотрели на него. Они не понимали, что происходит, но по видимости пришедший в себя Ёрш, боролся отчаянно.

Тут оба и Самурай, и Гаврила приметили, что воздух вокруг Ерша имеет странный сероватый оттенок, отличающийся от окружения. Ёрш находился, словно в неясном пятне, похожем на то, которое бывает на фотографиях и иногда необъяснимым образом появляется на фотоплёнке даже при повторном фотографировании, но в том же месте.

К изумлению Самурая и Гаврилы, рядом с Ершом начали проясняться контуры какого-то существа, от которого Ёрш пытался вырваться. Черты этого существа становились всё более отчётливы. Самурай и Гаврила видели теперь то, что случается, запечатляет та же фотоплёнка. На фотографиях бывают какие-то повторяющиеся неясные тени, иногда даже образы людей, которые глаз человека не приметил.

Вокруг Ерша уже отчётливо обрисовывалось серое туманное облако. И Самурай с Гаврилой увидели напавшее на Ерша чудовище, во всей своей красе. Чудовище обхватило Ерша необыкновенно мускулистыми руками, с виду словно человеческими, но вместо ногтей на них были длинные когти, впившиеся в тело Ерша. Ноги у чудовища были без волос, только словно у животного или чёрта с коленами назад, и длинными когтисты пальцами как у динозавра, три пальца были впереди ступни и один шёл от пятки. Изо рта чудовища вылез необыкновенно длинный язык, скорее даже щупальце, с присоской на конце. Этот «язык» обвил горло Ерша, и оно пило из него кровь.

Гаврила, увидав такое зрелище, громко закричал, и совершенно обезумев от страха, кинулся бежать прочь, не разбирая дороги. Самурай мгновенно вскинул свой автомат, но к его удивлению автомат продолжил своё быстрое движение и с силой вырвался из его рук. Самурай был опытный боец. Он не испугался и, сосредоточившись, но расслабив мышцы, чтобы они были быстры и не потеряли своей эластичности, ждал нового нападения. Он не двигался, так как не знал, с кокой стороны его настоящий противник.

Чудовище, высосавшее кровь из Ерша вдруг исчезло, и он бездыханный упал на траву. Тут из земли показались мерзкие щупальца, о которых говорил Ёрш, и утянули его под землю. Они утянули и останки Снайпера. Серый туман вокруг Ерша неожиданно исчез.

Страх уже начал закрадываться в душу Самураю, но он всё же не ослаблял своего внимания. Он знал, что если впадёт в панику от страха, то ему конец. Он чувствовал, что враги ещё не все скрылись. Очень осторожно Самурай повернул голову, пытаясь приметить своего противника. И тут ему показалось, что он увидел своего врага.

Возле одного из деревьев было что-то похожее на растение, но Самурай чувствовал, что это и есть его враг. Самурай не двигался, он прекрасно знал, что если перед ним животное, то оно, прежде всего реагирует на резкие передвижения. Может поэтому, стремительно вскинутый автомат и послужил ему приманкой, только было не понятно, как животное смогло дотянуться до него.

Самурай пригляделся внимательней и к своему удивлению понял, что перед ним невиданно огромный богомол. Насекомые богомолы известны хорошо, но чтобы оно было таким большим, втрое выше самого Самурая, было жутко, отвратительно и необъяснимо странно.

Самурай боялся пошевелиться и думал, как ему добраться до своих пистолетов. Движения богомолов могут быть необычайно быстры, и Самурай не сомневался, что он опередит его. Лапы у богомола были длинные и он мог легко дотянуться до Самурая.

Так они и стояли, не двигаясь, богомол и его жертва перед ним. Самурай понимал, что долго это продолжаться не может. Он уже было, решился осторожно вытащить свои пистолеты, но богомол неожиданно повернулся и исчез в лесной чаще. Самурай вздохнул с облегчением, хотя был изумлён таким поведением богомола.

Но расслабиться Самураю не довелось. Его со всех сторон обступили какие-то странные люди. Роста они были среднего, и их одежда ничем не выделялась. Так одеваются и множество прочих обычных людей. Только их лица были застывшие словно маска и тёмносерого цвета. Выражение жестокости на лицах было особенно пугающим.


ГЛАВА XVIII


Следопыт и Штурман, держась за руки, были в густом жёлтом тумане. Вокруг ничего не было видно, только непроницаемая жёлтая дымка. Их друзья растаяли где-то здесь в этом тумане. Чайник кричал им вдогонку, что здесь не стоит ожидать чего-либо хорошего, и они вполне верили этому.

Было не разумно стоять на месте, и ожидать, что кто-нибудь накинется на них. У них было две возможности, повернуть назад или же, невзирая на предостережения, продолжать путь вперёд. В ушах у них обоих ещё стоял настойчивый крик Чайника, чтобы они вернулись, но они зашли сюда, чтобы спасти друзей, и были полны решимости не бросать их на произвол судьбы.

Они ещё крепче сжали друг другу руки, чтоб не разминуться в необыкновенно густом тумане, и побежали вперёд. Вокруг них была непроницаемая мгла, и нечего не было видно кроме жёлтого цвета. Вскоре туманная дымка начала понемногу рассеиваться, и они увидели в ней своих друзей, медленно бредущих словно лунатики.

Сквозь жёлтый туман, впереди виднелись неясные очертания какой-то незнакомой местности. Просматривались также какие-то люди в скафандрах и что-то вроде антенн, направленных прямо на Штурман со Следопытом и их друзей.

Неожиданно в голове Штурман и Следопыта, мысли, не слушаясь своих хозяев, закрутились ураганом. Перед их глазами начали проноситься необъяснимые видения их самих, в образе незнакомых людей, но они всё же связи с нынешней реальностью не потеряли. Следопыт обнял Штурман за талию, и она прильнула к нему.

В этот момент главным чувством наполняющим их, было великое чувство встреченной любви, делавшее их необыкновенно сильными. Если бы не близость дорого человека, то ураган нахлынувших видений мог бы и им вскружить голову. Они, также как и их друзья, могли бы стать послушными куклами в одурманивающем эфире, исходящем из непонятных антенн.

– У меня всё плывёт перед глазами и мысли разбегаются в разные стороны, – странным, но милым сердцу Следопыта голосом, проговорила Штурман.

Следопыт, видя, что и Штурман становится трудно осознавать происходящее, огромным усилием воли попытался остановить вихрем вертящуюся карусель своих собственных мыслей. Но не так легко ему было приостановить бешеную пляску видений. Хотя Следопыту и Штурман, хватило сил не превратиться в послушно бредущих зомби, как были зачарованы их друзья, всё же кто-то очень сильно давил на их сознание и манил в незнакомый мир.

Но тут в голове Следопыта, в сумятице его дум, неожиданно ярко возник не объяснимый, но уже виденный им образ высшего существа в неярком белом ореоле. Этот образ затмил все остальные сменяющиеся и переплетающиеся между собой картины разных событий. Не было уже вертящегося хаоса видений в его мыслях и Следопыту сразу стало легче. И когда этот таинственный и охраняющий его образ исчез, Следопыт был уже самим собой.

Он внимательно посмотрел на Штурман и увидел, что ей всё ещё не легко, но она с любовью глядя на него, вовсе не собирается последовать примеру их друзей и послушно идти на магический зов. Следопыт понял, что Чайник вовсе не напрасно говорил, что разных миров великое множество. Этот же открывшийся им мир, с цивилизацией видно намного превышающей нашу Земную жизнь, ничего хорошего им не предвещал.

Следопыт сказал Штурман, чтобы она стояла и не двигалась с места. Видя, что она понимает его, он, быстро насколько был способен, побежал к друзьям, пока они не успели выйти в чужой мир из рассеивающегося жёлтого тумана. Он скоро настиг их и, не впадая в бесполезные увещевания, грубыми пинками и толчками погнал их обратно. Его друзья совершенно не сопротивлялись и видно не понимали, что происходит.

Когда он поравнялся со Штурман, то взял её за руку. Штурман, как и Следопыт, также уже пришла в себя. Они вместе, держась за руки, пинками ног и толчками свободной рукой вели друзей назад, словно послушное стадо овец.

Войдя назад в густой жёлтый туман, они ничего не могли разглядеть. Всюду была жёлтая мгла. Крепко держа друг друга, особенно боясь потерять близкого человека, они наугад с силой толкали друзей, не думая, куда попадают их удары. Так продвигаясь вперёд, они уже начали замечать сквозь туманную дымку, силуэт страшного атомного леса.

* * *

Чайник только успел крикнуть Следопыту и Штурман, чтобы они спасались от этого жёлтого заклятия, как сразу, словно ответом на его призыв, из туманного облака кубарем выкатились Дядя Стёпа, Пончик и Ветрогон. Они сидели, и взгляд их ничего не выражал, было видно, что они ничего не соображают. Вслед за ними вышли Штурман и Следопыт.
 
Жёлтый туман неожиданно быстро рассеялся. Чайник был сильно взволнован, но увидав Следопыта и Штурман, начал понемногу успокаиваться и проговорил, обращаясь к возвратившейся парочке:

– Хорошо, что вы меня услышали и сразу вернулись назад. Видал я, как люди скрывались в таком жёлтом тумане, но не видал ещё, чтобы кто-нибудь вернулся. Ещё удивительней, что наши друзья вылетели из него словно пробка, и сидят теперь обалделые, и какие-то помятые.

Штурман и Следопыт с нескрываемым удивлением взглянули на Чайника.

– Что ты говоришь? Сколько времени мы отсутствовали по твоему мнению? – попытался уточнить у Чайника Следопыт.

– Как это сколько времени! Мгновение, пожалуй, не прошло. Вы только вошли и, я вам крикнул, чтобы возвращались. Вы сразу же и вернулись, и я рад и несказанно удивлён, что и все остальные также вернулись, хотя должен признать, несколько странным образом. Вон они до сих пор глазами ворочают, нечего не соображая.

Штурман со Следопытом переглянулись, и Следопыт задумчиво сказал Чайнику:

– Долго мы конечно в той мгле небыли, но всё ж точно, не одно мгновение. Скажи лучше, что ты думаешь об этом вторжении другого мира. Что нам ещё угрожать может с их стороны?

Чайник ответил с задумчивым выражением на лице:

– По моему разумению и опыту, столкнулись вы с миром, ушедшим далеко вперёд по своему развитию. Для них мы просто дикари и подопытные кролики. То, что превратились наши друзья в зомби, удивительного ничего нет. Такие эксперименты и у нас учёные пытаются проводить. К примеру, известно какое воздействие на человека оказывает звук сверхнизких частот. Вот шторм в море, недаром волнует всех, так как и он, кроме рокота волн и свиста ветра, такие же звуковые колебание излучает, но которые слух не воспринимает. Вообще нужное излучение можно точно направить на кого-либо, и человек тогда способен вытворить что-нибудь неожиданное. Например, ни с того ни с сего, встать подойти к окну и выпрыгнуть из него. Ваши же души видать оказались сильнее всей их техники. Не ошибся я в вас.

– Ты нам лекции не читай! – Следопыт был ещё наготове к неожиданному нападению. – Лучше подумай, могут ли они опять нами заняться.

– Мы им были нужны для опытов, как люди из атомной зоны. Ушли вы от них и если бы они решили не оставлять нас в покое, то жёлтый туман не развеялся, а напали бы они сразу. Всё-таки они также «Те», и своего умения раскрывать связь миров, открывать никому не намерены. Даже если они делают это, благодаря своей развитой техники, а не своими личными внутренними способностями.

Следопыт слушал длинную речь Чайника с нетерпением. Рядом с ним стояла его любимая Штурма, и возможно предстояло уберегать её от новой опасности. Спокойное разглагольствование Чайника, казалось Следопыту, в данный момент, совсем неуместным. Он хотел было что-то сказать, но в это время начали приходить в себя их друзья. Они удивлённо озирались, пытаясь осмыслить, что же произошло.

Первым опомнился Ветрогон. Его взгляд был не блуждающий и выражал вновь обретённую ясность ума. Он утёр кровь, сочившуюся из разбитой губы, посмотрел на избитых, и пытающихся подняться с земли, Дядю Стёпу и Пончика, и изумлённо заметил:

– Кто это отделал нас так!? Мне это только кажется или мы в действительности только что мирно сидели на поваленном дереве? Как это мы так вдруг, побитые кем-то, валяемся вдалеке от него?

– Тебе ли ещё, «медиаторному» певцу, рассуждать что-либо! – заметил Пончик, хотя также с изумлённым видом потирал ушибленные места.

– Что это ты за выражения такие выдумал? – удивился Ветрогон. – Есть надо меньше тебе, а то желудок навсегда в голову переместится, и рот с задом, местами поменяются.

Пончик вытаращил на Ветрогона глаза и замер с открытым ртом, ничего не понимая. Дядя Стёпа, не выдержав пререкания Пончика с Ветрогоном, жалобно простонал:

– Что это вы чушь какую-то молотите! Оба вы «медиаторные» балбесы! Ох, Господи! Кто же это нас так, и за что!?

Штурман и Следопыту, хотя было вовсе не до веселья, но они не могли не улыбнутся, потешному виду и удивлению своих друзей. Следопыт, осознавая вовсе не радостное их положение в стране Атома, прервал разбирательства друзей:

– Хватит вам строить мыслящие физиономии! Мы, кажется, намеревались в обратный путь собираться! Пончик иди буди Лома, а мы здесь все манатки поукладываем.

Ветрогон, у которого «мозги встали на своё место», был ещё очень даже не доволен:

– Нас здесь до полусмерти избивают, что даже никто не может припомнить, что да как! Ты же нам собраться с мыслями не даёшь, да и разобраться, в чём же дело обстоит, мешаешь!

– Так вот знай! – Следопыт был не умолим к Ветрогону. – Кошмары страшные, тут всплывают на наши головы. Нет времени у нас на выяснения, а то не до полусмерти достанется всем нам, но на веки вечные сгинем мы все в этих проклятых краях. Давайте все поторапливайтесь, что не так, по пути поговорим! Может быть…

Штурман и Чайник уже начали складывать вещи, Следопыт присоединился к ним. Дядя Стёпа с Ветрогоном, бурча, но всё же стали им помогать. Пончик влез в палатку, будить Лома и вдруг, неожиданно для всех, из неё раздался его страшный вопль.

Пончик вылетел из палатки, словно ошпаренный. Глаза его выкатились из орбит. Он широко раскрыв рот, вдыхал им воздух словно рыба выброшенная на берег. Говорить он был не в силах. Он что-то пытался показать руками, но объятый им ужас, сковывал его движения.

Следопыт кинулся в палатку. Открывшееся в ней зрелище, действительно могло ввести в трепет кого угодно. Всё лицо Лома облепили странные улитки, и оно представляло страшную, гнойную рану, будто было выжжено огнём. Было заметно, по колыханию его одежды, что улитки расползлись и по всему телу.

Следопыт схватил Лома за ноги и вытащил наружу. Все опешили, увидав несчастного Лома. Чайник подбежал к, казалось не живому, Лому и, выхватив нож, начал сбрасывать им улиток с лица Лома. Улитки оказались необычайно проворны, и только оказавшись на земле, начали быстро разбегаться в стороны. Чайник пытался их настигнуть и растоптать. Он крикнул всем остальным:

– Топчите их все! Не дайте ни одной ускользнуть! Смотрите, чтобы они не влезли вам под одежду!

Все начали истерично топтать ускользающих улиток. Следопыт, вытащив нож, стал помогать Чайнику, сбрасывать их с лица Лома. Чайник крикнул:

– Теперь будьте готовы! Остерегайтесь, чтобы они не влезли на вас!

И Чайник, своим острым ножом, распорол куртку и рубашку Лома. Улитки так и посыпались с тела Лома. Все с неистовством растаптывали их. Одна из улиток влезла Пончику под одну из штанин. Он заорал не своим голосом и заплясал на месте. Чайник закричал ему:

– Скорее сбрасывай с себя штаны!

Пончик, нервными движениями, скинул штаны и отбросил их в сторону. Следопыт подскочил к нему и скинул ножом с его ноги улитку, и сразу растоптал её. На ноге Пончика, где проползла улитка, остался сильнейший ожог. Пончик от боли продолжал выть и пританцовывать.

Обжигающих улиток, на теле Лома, оставалось ещё не мало. Чайник продолжал сбрасывать их. Все остальные, кроме пляшущего и стонущего от боли Пончика, топтали их. Чайник распорол Лому штаны и с его ног также стали разбегаться улитки.

Чайник разрезал у Лома шнурки ботинок и стянул их. Теперь Лом лежал совершенно голый, и на его тело было жутко взглянуть. Но разглядывать его никто не имел времени. Все были заняты ужасными улитками.

Слыша стоны и причитания Пончика, все понимали, как опасно прикосновение этих невиданных доселе моллюсков. Друзья изо всех сил старались уничтожить странных и на диву проворных улиток, при этом, со страхом и отвращением остерегаясь их. Пританцовывая, топча гадов, все крутились и извивались до изнеможения.

Друзья пролили немало пота и приложили много усилий, пока живых паразитов нигде больше не было видно. Всё же, все ещё с опаской разглядывали траву, надеясь приметить, скрывающуюся в ней, недобитую опасную улитку. Ветрогон пробормотал, еле переводя дыхание:

– Что это за пакость такая осадила нас! Вначале отдубасят всех, «как положено, по всем статьям», потом сжечь живьём намереваются, всякую жгучую нечисть натравливая!

– Ты ещё рассуждать что-то способен! – Пончик всё ещё корчился от боли. – Ой, ой, мама родная! – он теперь не только топал ногами, но и дул на руки, которыми потёр следы улиток и они у него также прямо-таки горели.

Чайник, видя, что угрозы со стороны улиток больше нет, опустился на колени перед Ломом, чтобы осмотреть его ужасные раны. Пончику же он заметил:

– Ты танцуй, кричи и прыгай, но не дотрагивайся до тех мест, где жжёт. Руками своими тоже ничего не трогай. Я Лома должен осмотреть, ему похуже, чем тебе. Потом и тобой займусь.

– Ай, яй, яй! Лом ничего не чувствует и не заметил ничего мертвецки спя! – от боли Пончик впал в беспредельный эгоизм. – У меня же всё горит жгучим пламенем! – Пончик упав, стал кататься по траве.

Только теперь на Пончика никто не обращал внимания. Все обступили Лома. Его раны были жутки и омерзительны. Живой кожи нигде не было видно, из-за в изобилии сочившегося гноя. Но свежо сочившийся гной, давал надежду, что Лом ещё жив. Штурман, с сочувствием проговорила:

– Что же будет с нашим богатырём?

– Не знаю, не знаю…, – задумчиво ответил Чайник. – Может его могучий организм и справится. Ну-ка подайте мне мой рюкзак.

Ветрогон побежал к вещам и принёс Чайнику его рюкзак. Чайник вынул из него флакон с мазью и тонкие резиновые перчатки. Надев перчатки, он обмазал всего Лома пахучей мазью. Мазь у Чайника, в самом деле, была чудодейственная, раны у Лома начали затягиваться прямо на глазах. В сознание Лом всё же не приходил и лежал словно мёртвый.

– Больше ничем я помочь ему не могу, – смотря на Лома, проговорил Чайник. – Мазь ему должна помочь, но я не волшебник и должен признать целитель никакой. Нужно его, скорее к врачам доставить. Следопыт верно говорил, что лучше всего к солдатам подойти, что в зоне работают. У них должен быть доктор.

– На врачей у солдат не надейтесь, – Дядя Стёпа почесал затылок. – В зону везут работать всех без разбору. Может случиться, что их доктор знает только, как гребки с ногтей удалять, а больше ничего не умеет. Но всё же добраться до них не плохо. Транспорт у них имеется. Довезут до настоящей больницы.

– А про меня вы забыли все! – заныл Пончик. – Ой, ой! Пропадаю я, как всё болит!

– Хорошо. Я быстро носилки из палатки сделаю, – не теряя времени, сказал Следопыт. – Ты Чайник, подсоби Пончику, если Лому больше ничем помочь не можешь. И в путь. Идя сюда, мы видели работающих солдатиков, но может кто дорогу ближе знает.

– В этом лесу в настоящее время, мы только благодаря чуду можем кого-нибудь встретить, – ответил Дядя Стёпа. – Им заняться ещё не настал черёд. Все только вокруг этого леса бегают и соображают, что делать. Если другую дорогу искать станем, только заплутаем, вот и всё. Веди нас Следопыт по старому маршруту назад. Выйдем из этого проклятого места, там может, и наткнёмся на кого. Тогда скрываться не станем, а попросим помощи.

Сборы в дорогу были не долгими. Следопыт очень быстро сварганил совсем даже приличные носилки, употребив две жерди из лесных палок и палатку. Вещи все уже были сложены. Палатку, в которой странные жгущие моллюски насели на Лома, оставили на месте, опасаясь следов улиток. Друзья не взяли с собой и большую часть оставшихся продуктов, надеясь на скорое возвращение домой.

Вся компания тронулась в обратный путь по уже пройденному маршруту. Следопыт с Чайником шли впереди, неся носилки с Ломом у его головы. Дядя Стёпа и Ветрогон шли за ними, держа жерди носилок у ног Лома. Рост Дяди Стёпы и Ветрогона сильно различался. Нести носилки им было очень неудобно. Они с укором посматривали друг на друга, словно обвиняя товарища в неумении правильно идти с ношей. Их выручало только, что им досталась более лёгкая часть носилок.

За носилками, кряхтя и охая, плёлся Пончик. Он неуклюже переставлял свои толстые ноги, выделяющиеся в его виде, разукрашенном «семейными» трусами. К своим штанам, под которые были залезши улитки, он боялся даже притронуться, опасаясь возможно оставленного на них их жгучего следа. Замыкала шествие Штурман, внимательно осматриваясь по сторонам. Она не забыла о «Тех», которые могли повстречаться им по пути.

Следопыт, свободной рукой придерживал своё надёжное ружьё. Он также помнил о «Тех» и, хотя он уже вполне доверял стрелкам в газырях на груди, всё-таки его надёжное ружьё придавало ему уверенности.            


ГЛАВА XIX


Самурай мгновенно выхватил свои пистолеты, увидев вокруг себя необычных людей, облик которых, мог кого угодно заставить затрепетать. Ужасающие картины  и страшные события, которыми он был свидетель только что, не давали ему повода думать о чём-нибудь хорошем. Он намеревался сразу же стрелять в этих странных людей, только его пистолеты «заговорить» не успели.

Самурай открыл глаза и понял, что он лежит на траве. Он не сразу сообразил, что произошло и где он находится. В его глазах всё вокруг него ещё некоторое время расплывалось. Но постепенно очертания окружающего прояснялись, и Самурай понял, что лежит на спине в том же месте, где был до этого и те же люди стоят вокруг него.

Самурай вспомнил все недавние события и эти воспоминания надежд на лучшее, ему не прибавили. Он дотянулся руками до кобур своих пистолетов и убедился, что они пусты. Тогда он медленно приподнялся и уселся на траве. Необычные люди, также опустились на траву и сели перед ним. Самурай смог сосчитать, их было шестеро. Их мрачные лица – маски, были очень схожи между собой, и различать их было легче по их разной одежде.

Мрачные странные люди и Самурай сидели молча, почти не двигаясь, и смотрели друг на друга. Самурай умел выжидать и он даже не мог предположить, что же можно ждать от этих людей. Его мысль несколько утешало, что ничего плохого для него пока не произошло, хотя у необычных людей было множество возможностей, что-либо предпринять пока он был без сознания.

Тихое наблюдение друг за другом, казалось, тянулось целую вечность. Вся эта ситуация, как местность вокруг, испускающая мёртвое дыхание ожившего Атома, так и творившиеся жуткие чудеса, могли свести с ума кого угодно. Выдержке Самурая можно было только удивляться, но он также как и странные люди не выдавал никаких чувств. Наконец первым заговорил один из необычных людей, одетый в модные джинсы:

– Не бойся. Я думаю, мы сговоримся и поладим, – его голос звучал, словно из могилы и интонация могла содрогнуть любого, слышавшего его.

– Почему вы считаете, что я должен бояться вас? – Самурай говорил совершенно спокойно. – Сидим мы мирно и так душевно любуемся друг другом.

Рты необычных людей раскрылись и из них послышались какие-то хрипящие и присвистывающие звуки. Они, по-видимому, безудержно хохотали. Смех их, также как и весь облик, был не жизнерадостный и не отдавал весельем, он мог только наполнить ещё большим ужасом видевших их. Лицо Самурая оставалось непроницаемым, казалось он тоже надел на него свою маску.

Когда приступ безудержного, но жуткого веселья у странных людей прекратился, та же страшная персона в джинсах опять заговорила:

– Видать, ты не ведаешь кто мы такие. Хорошо, представимся тебе. Некоторые люди в вашем мире, по непонятным нам причинам, называют нас «подземными людьми», хотя у нас и мысли такие не рождаются, у вас под землю зарываться.

– Вы что, инопланетяне? – спросил Самурай, совсем не удивляясь.

– На других, далёких от Земли планетах, конечно обстановочка иная, нежели у вас. Всё-таки правильней сказать, что живём мы в другом мире, – «подземный человек» пытался говорить доступным и, как ему казалось, лёгким жаргоном, но звук его голоса был страшен, чтобы он не говорил.

Самурай продолжал спокойно и молча сидеть, «не поведя даже бровью». Сказать по правде, он не знал, что и подумать на не совсем понятные ему разъяснения «подземного человека». «Подземные люди» также некоторое время посидели молча, они предполагали, что дождутся каких-нибудь слов или проявлений эмоций от Самурая. Молчание снова затянулось, наконец «подземный человек» в джинсах решил продолжить разговор:

– Почему ты молчишь? – спросил он Самурая.

– А что ты хочешь услышать? Ты говорил, что мы можем о чём-то сговориться. Значит, вы имеете какие-то предложения мне. Так ты и говори, а я послушаю и решу, что вы за птицы такие.

Рты «подземных людей» снова раскрылись, и их обуяло веселье, которое могло испугать любого нормального человека. Насмеявшись вдосталь, тот же «подземный человек» в джинсах, продолжил разговор:

– Вижу, ты хочешь казаться очень умным и крутым. В данном положении тебе стоит быть даже очень сговорчивым. Хотя «давить» на тебя, пока в наши планы не входит. Мы думаем, что дружба наша будет долгой. Покажу тебе кое-что и это, может, будет доходчивей, чем всякие другие аргументы.

«Подземный человек» достал из-за пазухи мешочек. Раскрыв его, показал Самураю. Мешочек был полон золотыми монетами. Даже одна из этих монет могла быть состоянием в глазах нумизмата. Самурай откровенно удивился:

– Смотрю я, что бедными вас не назовёшь и переговоры вы вести умеете.

«Подземные люди» опять немного повеселились своим пугающим смехом.

– Ну, вот видишь, как легко мы можем договориться, – «подземный человек» говорил, ещё веселясь, но от этого его голос был только ещё более ужасающим.

– Ты не просто так клад мне сулишь, – Самурай смотрел на «подземных людей» без боязни. Свою душу он давно «продал нечистому» и был удивлён, что ему могут заплатить за это ещё и «чистой монетой». – Вы, может быть черти, и хотите душу мою взамен.

– Сдалась нам твоя душа, как «в телеге пятое колесо», – «подземный человек» продолжал пугать своим «весёлым» голосом». – В нашем мире золото цены не имеет. Ты имел уже удовольствие видеть некоторых из его обитателей, которые проскользнули в ваш мир, когда мы ворота слияния миров раскрыли. Им деньги не предложишь. Мы тебе кое-что ценное для ваших ненасытных обитателей дадим, а ты достанешь, что у нас ценится. Можно сказать, будем проводить нормальную торговую сделку.

Самураю предложение «подземных людей» понравилось, всё же ему было интересно вначале выяснить, кто же они такие всё-таки, на самом-то деле, и о каком таком мире они твердят.

– Может я, не совсем хорошо понимаю, о каком таком потустороннем мире вы толкуете, – Самурай пытался теперь, немного напрячь извилины своего мозга. – Должен признать, что пришлось столкнуться с невиданными чудищами. И откуда взялся такой огромнейший богомол, который едва не слопал меня?

– Огромнейший богомол говоришь? – прошипел всё тот же «подземный человек» и как он считал, язвительным тоном, но его замогильный голос звучал, словно призыв в царство мёртвых душ. – Что ты знаешь о большом и малом!? Возможна вся ваша вселенная, только атомы в необъятной навозной куче.

Самураю такое сравнение очень пришлось не по душе. Он сердито ответил, ведущему с ним разговор «подземному человеку», все же остальные «подземные люди» сидели молча без каких-либо выражений на их злобных физиономиях:

– Вы жуки навозники, из другого вонючего мира, по себе не равняйте. Не замешивайте нашу жизнь в вашем помёте.

На «подземных людей» опять напало безудержное и жуткое веселье. Понадобилось немало времени, пока они успокоились. Наконец «подземный человек», сквозь присвист и брызгающие изо рта слюни, промолвил своим заутробным голосом:

– Ну конечно! Ты белый лебедь, плавающий в канализационных трубах.

Вначале Самурай намеревался воспринять слова «подземного человека», как оскорбление, но рассудив, решил не ссориться с ними.

– Ты вроде хотел какую-то сделку со мной провернуть? – примирительным тоном сказал Самурай. – Так давай лучше не будем нервировать друг друга, а то путного у нас нечего не выйдет.

– Молодец! Ты сразу к делу приступаешь. Только пришло ли тебе в голову как выбраться отсюда и избежать чудищ, что проникли в ваш мир вслед за нами.

– Я полагаю, что вы знаете как, если хотите дело со мной иметь. Чудища же эти ваши, вы сами это говорите.

– Вообще-то ты рассуждаешь правильно. Без нас тебе туго придётся. Только не буду скрывать от тебя, что случается и нам от них достаётся. Говорю это, чтобы ты, почуяв их и сам не плошал.

– Хорошо что вы говорите правду, и признаётесь не всесильными. Такой подход к сотрудничеству, только укрепляет доверие и понимание. Скажите теперь, что вы хотите от меня?

– Хотим мы от тебя совсем немногого. Но вначале намекну тебе о наших наибольших интересах в вашем мире. Нас заботит продолжение и распространение нашего рода в своём мире и это напрямую связано с вашим миром. Могу тебя заверить, что это, ко всему прочему, доставляет нам и великое удовольствие. Наши заботы нам нравятся. Вы все в вашем мире также ищете развлечений и если по совести, то без забот жизни не представляете. Хотя и заботы у вас зачастую бывают пустые, к примеру, достать модную шмутку или ещё какую-нибудь ерунду. Бывает, что ваши заботы и того лучше. Вы иногда отдаёте все силы и здоровье в накоплении богатств, но мёртвым или больным деньги не доставят такой радости, как жизненная сила. А случается, вы полные фанатизма боретесь за ваш вымысел, который иногда разрушается на конце жизненного пути. Правда, в этом случае, люди не всегда понимая куда теперь ветер дует, всё-таки плюют против него, наперекор родившегося нового фанатизма, и будучи героями в расцвете своих сил, на старость лет остаются брошенными и никому не нужными. И этот замкнутый круг впоследствии многократно повторяется. Если же вы не имеете, о чём заботится или ваша забота бесследно исчезает в никуда, то вы готовы и руки на себя наложить. Мы, в отличие от вас, хотя бы знаем чего хотим, хотя и живём попроще, по вашим понятиям.

Закончив свою речь, «подземный человек» уставился своим злым и пронизывающим взглядом на Самурая. Самурай, так толком и не поняв, что же хотят от него, нетерпеливо, но надменно спросил «подземного человека»:

– Ты чего взялся за философию какую-то непонятную? Говори прямо, что от меня хочешь!

– Не нравится тебе размышлять, – «подземный человек» смотрел на Самурая. – Это хорошо, что ты не чувствительный. А то бывает, люди расчувствуются и про дело забывают. Некоторых из вас, вообще их чувства, разума лишают и иногда до самоубийства доводят.

– Короче, – Самураю не понравилось, что какой-то «подземный человек» считает себя умнее всех, и он совсем не намеревался слушать его умозаключений. – Говори толком, что тебе надо! Умников, которые только «языком чесать умеют» и без тебя «хоть пруд пруди»!

– Ладно. Скажу, за какое конкретное дело мы тебе заплатим хорошо и до дому проводим, чтобы по пути ты не нарвался на какого-нибудь выродка. Ты знаешь, что забралась в этот лес, кроме вас, ещё компания людей. Мы хотим, чтобы ты похитил имеющуюся среди них женщину и отдал нам.

– Вы что, за какую-то бабу готовы столько денег отбашлять!? Хотя это ваше дело. Мои услуги тоже не дёшевы. Но мне всё-таки интересно, давно ли вы в нашем мире промышляете? – Самурая начали разбирать сомнения. – Располагая такими «бабками», вы могли бы шикарно тут устроится.

– У нас свои виды на жизнь. Ваши соображения, что удобно или паршиво, для нас непонятны. Вам также не понять, что мы считаем хорошо, а что плохо. У вас, и на своих-то, взгляды предвзятые. Скажи, к примеру, знаешь ли ты хоть одного президента цыгана, хотя и среди цыган имеются вполне добропорядочные Земные жители.

– А вы в президенты или короли метите? Что, быть мелким боярином и иметь не всеобъемлющая власть, вас уже не устраивает?

– Пастухом быть, тоже работа не лёгкая, за стадом ходить. А что уж говорить, как за толпой людей присматривать, где каждый повыпендриваться норовит. – «Подземный человек» ужасал своим видом и тоном голоса, но всё ж он продолжал наслаждаться своим «лёгким» жаргоном: – Играть вы любите и артисты непревзойдённые. Если кто, что-нибудь в своих руках держит, то зачастую в такой надменной и «надутой» позе пребывает, что «ёлки зелёные». Мы же были сами собой, и будем. Под ваших дебилов подстраиваться не собираемся.

– Смотрю я, в вашем мире жизненный идеал прямо-таки.

– Если хочешь, можем и тебя к нам прихватить. У наших самок ты будешь большим спросом пользоваться.

Самурай посмотрел на страшные рожи «подземных людей», и это предложение показалось ему совсем не заманчивым, всё же он ехидно спросил:

– Вижу вам кроме секса, другой радости и вовсе не надобно. Только как старикам или больным быть? Какие вы им развлечения предлагаете?

– Некоторых обитателей нашего мира, ты уже повидал. Они не только тебя, но и нас пугают. Но имеются в нашем мире и такие звери, которые защищают нас иногда. Если бы ты их увидел, то могу сразу догадаться, что они тебе не понравились бы. Зверей этих тоже ублажать нужно. Так мы их нашими стариками или немощными подкармливаем. Если кому-либо из вашего мира, попавшего к нам, наши порядки не понравятся, то мы и их этим зверям отдаём.

Самураю теперь совсем отпало всякое желание, погостить у «подземных людей». Он счёл нужным, что настало время узнать подробности, как «подземные люди» представляют себе его участие в деле и каким образом они защитят его от чудовищ иного мира. Он, не показывая своего недовольства повадками «подземных людей», приступил к делу:

– Вы, если следили за нами и знаете, кто ещё вблизи находится, то наверно обдумали план похищения той бабы? Кроме всего прочего меня интересует, как намерены вы оберегать меня, если сами своих чудищ побаиваетесь?

– Ты прав, – «подземному человеку» разговоры тоже поднадоели. – Время к сути дела переходить. Что беспокоишься о себе, это правильно. Нам тоже не нравится, когда нас живыми кушают. Ты видал, как гигантский богомол ушёл? Ему запах, вот этих «духов» не понравился, – «подземный человек» показал флакончик с жидкостью. – Ты этот запах даже не почувствовал, но должен знать, что к примеру, ваш обычный слезоточивый газ на собак не действует и есть особый газ для них, который человеку не так страшен. Каждой особи свой яд нужен, – «подземный человек» вынул ряд флаконов.

Самурай уставился на небольшие бутылочки.

– Это и есть весь ваш секрет спасения от врагов? – Самурай был доволен, что всё так просто. – И благодаря ему можно всех ваших чудищ не опасаться?

– Не спеши радоваться. Далеко не от всех выродков нашего мира, так просто избавиться. Много разных страшилищ у нас есть, против которых мы не знаем, как бороться. Поэтому и жутких зверей подкармливаем, чтобы уберечься.

– Вы что и тех своих зверюг с собой захватили? Да и говоришь ты, что вместе с вами проникли в наш мир различные уроды. Как обратно их загнать, если вы к ним и подступиться боитесь? Почему никто не приметил их до сих пор, если вы давно к нам наведываетесь?

– Зверюги наши в ваш мир не сунуться. Эти же выродки, что попали сюда, очень редко вслед за нами стремятся. Ваш же Атомный лес, им уж очень приглянулся. К тому же они чувствуют, что не у себя дома и показываться не стремятся. Выбирают места необитаемые. Но есть и на них охотники. Будь спокоен, всех подчистят. На нас они смотрят «сквозь пальцы» только благодаря нашей бдительности.

– Какие это ещё охотники!? – Самурай встревожился.

– Тебя это не должно удручать. Скорее всего, что охотников этих ты никогда в жизни своей не увидишь. Давай лучше вправду к делу перейдём.

Самураю, всё это, нравилось всё меньше. Он встревожился не на шутку:

– Темните вы. Мне это не по душе. Скажу вам прямо. Так дело дальше не пойдёт!

– Ты что, уже познаниями всего необъятного заняться намерен! Мы знаем, что человек ты смелый. Мы понимаем, что в дураках оставаться, не в твоём духе. Постигай и вникай в непостижимое, если душе твоей угодно. Мы тебе уже почти всё рассказали. Но ты же человек дела. Так давай делом и займёмся.

Тугодумом Самурая нельзя было назвать. Он прекрасно понимал, что в «это болото» уже влез полностью. Сотрудничество с «подземными людьми» сулило огромную выгоду, но к тому же он понимал, что и спастись без них ему вряд ли удастся. Он обратился к ним, стараясь сделать свой тон, как мог более суровым и сухим:

– Ну! Что вы задумали!? Выкладывайте, а там посмотрим!

«Подземный человек» усмехнулся своим неестественным смехом, остальные его сотоварищи сидели словно жуткие мумии.

– Возможно, та другая человеческая компания двинется в обратный путь, – «подземный человек» говорил без какой-либо интонации, но можно было понять, что он размышляет по ходу своей речи. – Мы тебя до них «подбросим». Видели мы, как один из твоих друзей дал дёру (Самурай понял, что «подземные люди» говорят о Гавриле). Бегство твоего приятеля мы направим к пути, той компании. Ты присоединишься к ним, сразу после появления твоего испуганного приятеля. Люди идиоты и сентиментальны. Они должны и тебя принять, спасающегося от чудовищ, особенно после «яркого» выхода твоего перепуганного приятеля.

– Загибаете вы чего-то! – Самурай недоумевал, как «подземные люди» реализуют свой план. – Идея, в общем, может и годится, только исполнение чересчур туманно.

– Как мы выполним своё дело, ты не «крути» себе головы, а лучше «на ус наматывай», что тебе делать придётся. Женщина та, конечно сама за тобой «в припрышку» не побежит. Утащить тебе её придётся.

– Бабу утащить дело лёгкое. Только, что с её товарищами делать? Они точно не будут в восхищении, что их «от хвоста с юбкой» избавляют.

– Ты не надейся, что тебе даже с одной той женщиной будет легко справиться. Мы недавно попытались её сцапать, так она всех наших намертво уложила.

– Вот это да! Что это за баба у них, и что в таком случае прикажете делать?!

– Дадим мы тебе одну вещичку, – «подземный человек» достал большую, толстую и длинную иглу. – Вот если этой иголочкой уколоть человека, то он на некоторое время сознание потеряет и будет словно мёртвый. Ты на себе такую иголку уже попробовал, хотя зелья в ней поменьше было. Ты знаешь, что есть у вас такая игра, где стрелки в мишень бросают. Так эта игла, если её бросить, не хуже тех стрелок летает, несмотря на то что она без пёрышек.

Самурай осторожно, боясь уколоться, взял иглу в руки, но сомнения его не улеглись:

– Хорошо, иглу я имею, но неужели ты мне предлагаешь носиться с ней, среди той компании, и колоть всех подряд. Должен заметить, что у них и ружья имеются. Уложат меня вмиг и как зовут не спросят, если я поведу себя таким образом.

– Будет у всех тех людей занятие, – «подземный человек» оскалился и что значил его оскал, ему одному было ведомо. – Им будет не до тебя. Той компании подстроили засаду, другие жители нашего мира, человекообразные звери. Когда они нападут, то настоящий переполох начнётся.

– Вот уж спасибо! Значит вы меня прямо в лапы каких-то озверелых чудовищ суёте! Почему вы не подумали, что те прожорливые олухи вашего мерзкого мира не сцапают меня первым!

– Наброситься они на тебя конечно могут. Они могут и на нас накинутся, но сделают это, если другой приманки не будет. Ты забыл, что мы имеем несказанно вонючие для них духи, аромат которых им очень не по вкусу. Полностью уберечься от них, благодаря своей пахучести, не получится, но должен тебя заверить, что если и кинутся они на тебя, то в последнюю очередь. Всё же тогда, как заваруха начнётся, времени тебе терять нельзя. Нужно будет быстро усыпить ту женщину иглой, хватать её и «делать ноги». Пока человекообразные звери будут заниматься её товарищами, они даже обрадуются, что ты унесёшь подальше свою образину, такую вонючую для них.

– Да, без риска, конечно не обойтись, – Самурай задумался. – Но что же поделаешь, «где наша не пропадала»! Заработок даром не даётся и без риска мне всё равно отсюда не выбраться.

– Вижу, ты всё хорошо понимаешь, – «подземный человек» был доволен. – На вот, возьми свои пистолеты, – он подал Самураю его оружие. – Только когда повстречаешься с теми людьми, советую тебе их им отдать. Пистолеты тебе не помогут, а жестом этим, их доверие завоюешь. Кстати, мы можем тебе часть денег дать прямо сейчас, чтобы ты не сомневался.

– Нет не надо. Та компания может обыскать меня и монеты только лишнее подозрение вызовут, да и отобрать они их у меня могут. Мне почему-то кажется, что наша дружба на этом деле не закончится. Наш товарообмен может неприметно и успешно продолжаться и дальше. Вернувшись домой мне будет даже легче всё организовать.

– Смотрю, ты очень разумно рассуждаешь и поступаешь. Что ж, приготовься теперь к тому, что может показаться тебе чудесами, а для нас обычное занятие. Пора нам трогаться на дело.      


ГЛАВА XX


Необычный серый туман стелился в Атомном лесу, над местом недавних событий, где Следопыт с друзьями столкнулся с членами банды Самурая. В этом же месте произошла и их первая встреча с одними из «Тех» – человекообразными зверями.

Туман этот был не простой – белый или синеватый с серым оттенком. Серый цвет в нём затмевал все другие цвета. Хотя густой туман занимал небольшое пространство, но его, уже рассеянные следы, тянулись и несколько дальше. Лесные обитатели, ненароком попавшие в следы этого тумана, бывали ошеломлены и теряли ориентацию. Их путь или места пребывание смешивались, что перед этим казалось далеко, оказывалось совсем рядом, что же было рядом, удалялось или вообще затеривалось в бесконечной дали.

В глубине самой густоты этого тумана, находилось целое стадо самцов человекообразных зверей. Они своим великим умением раскрыли связь наших миров, в месте их перекрещивания. Они были способны сосредоточить безграничные способности своей энергии и души для раскрытия ворот между нашими мирами.

Разум и душа, любого живого создания, поистине обладают всеобъемлющими возможностями, полностью раскрыть которые, дано наверно одному лишь всевышнему. Не существует такой вычислительной машины, которая могла бы сравниться с ними. Бывает, нас удивляет прекрасная ориентация и интуиция животных, а случается, что и у людей она проявляется ещё во много большей степени. Даже простые способности счёта иногда у людей бывают уникальны, когда вместо ими же созданных цифр, в их голове рождается целый разноцветный клубок и дающий уникальные результаты.

Густота необычного серого тумана была почти не проницаема, но не настолько, чтобы нельзя было прочувствовать его достаточно широкое пространство, гораздо большее, нежели видимое на земле облако.

Человекообразные звери приметили в туманном мраке нескольких спрутов, с длинными щупальцами, похожими на заплесневевшие ветви растений. Но они не обращали внимания на этих жутких многоногих животных. Они знали, что спруты могут напасть только на Земных обитателей и к тому же, разве что, на «подземных людей». Но их спруты боялись, зная, что любой из человекообразных зверей может легко одолеть их и удовлетворить ими свой безграничный аппетит.

Человекообразные звери знали и нравы этих спрутов. Они, попав в Земной мир, скроются под землёй и каким-то образом довольно быстро там передвигаясь, будут искать живую или недавно умершую добычу на её поверхности. Кроме всего спруты не удаляться далеко от человекообразных зверей, чтобы вместе с ними и своей добычей вернуться назад в свой мир. Если спруты умудрились примкнуть к «подземным людям» и с их помощью пробраться к нам, то они не тронут и «подземных людей», ожидая от них помощи в возвращении назад. Хотя в своём мире, спруты охотились на «подземных людей» и затаскивали их в пещеры, с растущими там растениями, которые схватывали и удерживали всё живое. Там они свои жертвы медленно, не торопясь, поедали.

Путешествие человекообразных зверей, сквозь раскрывшееся пространство слияния миров, уже подходило к концу. Они почти было вышли из густоты серого облака в его туманные отголоски, которые были уже в нашем мире. Но неожиданно они заметили в серой мгле существо, появление которого их очень встревожило. Существо это двигалось из их мира, в направлении Земного, также как и человекообразные звери. Окутанное густым туманом это существо было похоже на человека небольшого роста.

Вся стая человекообразных зверей, ускорила свой полёт в межмировом пространстве насколько была способна. Но две туманные нити, во мгле похожие на длинные облачные перья, настигли их. Это были змеи, служившие руками странного существа, очертания которого виднелись сквозь густую серую дымку. Как не было стремительным паническое бегство человекообразных зверей, но каждая из рук – змей нашла свою жертву. Они оплели, своими мёртвыми объятиями, двух человекообразных зверей и утянули их назад в мир, из которого они вышли. Существо с руками - змеями скрылось из виду.

Уцелевшие человекообразные звери, стремглав вылетели в Земной мир и рассыпались по близстоящим деревьям, дрожа от страха. Уже развеялось серое туманное облако, но человекообразные звери ещё некоторое время не решались спуститься с деревьев. Наконец они все собрались вместе, возле лежащего на траве трупа Джигита.

При своей предыдущей вылазке в наш мир, они поспешно скрылись и вернулись в свой мир. Так как тогда, получив неожиданный для них отпор, им было важнее всего не раскрыть себя в нашем мире. Ко всему прочему, они унесли с собой и своих убитых, и тяжелораненых сотоварищей. Человекообразные звери не брезговали и мясом сородичей, так что, вернувшись к своим одноплеменникам, кой-чего съестного, они всё ж с охоты принесли.

Человекообразные звери посмотрели на труп Джигита. Они были охотники и вошли в наш мир, ища особое лакомство для себя, человеческое мясо. Трупниками они не были, но Джигит умер не своей смертью от болезней или старости. К тому же погиб он совсем недавно и человекообразные звери не побрезговали его уже застывшим телом.

Они, от ненасытной жадности, урчащей хищной стаей поели его останки. Оставив обглоданные кости Джигита, они рассыпались по округе, внимательно осматривая местность. Несколько человекообразных зверей заметили показавшиеся из-под земли жуткие щупальца, которые затягивали под землю тело Князя.

Человекообразные звери кинулись к останкам Князя и быстро разгребая землю вырвали его тело из цепких объятий спрутов. К ним присоединились и другие члены их стаи.

Борясь со спрутами за добычу, они разорвали Князя на части и человекообразные звери пытались ещё рыть землю, ища остатки «вкусненького». Но спруты уже скрылись, утащив с собой мяса, сколько смогли удержать у себя, сопротивляясь человекообразным зверям.

Осмотревшись вокруг, человекообразные звери приметили и труп Кацо. Они подошли к нему, но его уже разложившееся и сгнившее тело не было приманкой даже для спрутов.

Теперь человекообразные звери начали готовиться к своей основной охоте на примеченную ими компанию людей. После своей первой неудаче, они были уже осмотрительней, но упускать тех людей, о присутствии которых в этом запретном месте никто не знал, они не намеревались. Ко всему прочему их подталкивало и то, что эти люди уже видели их и могли раскрыть их существование.

Вначале человекообразные звери намеревались поджидать возвращения людей в том же месте, где они проникли в наш мир и впервые напали на Следопыта, Штурман и их друзей. Они собрались вместе, и по всему было видно, что они совещаются между собой.

Посовещавшись, они все двинулись вперёд по вчерашнему следу прошедшей компании. Человекообразные звери не стали надеяться на случай, что люди вернутся по тому же пути. Передвигались вперёд человекообразные звери крайне осторожно. Они всё же предполагали, что друзья будут возвращаться той же дорогой. Человекообразные звери намеревались вначале выследить людей и напасть на них неожиданно, выбрав подходящий момент. Жуткие спруты, передвигаясь под землёй, не удалялись от человекообразных зверей.             
            

ГЛАВА XXI


Вереница людей шла по необычному и жуткому лесу страны Атома. В самодельных носилках, которые они несли, лежал Лом, без проявления каких-либо признаков жизни. Шествие было унылым, но всё же Следопыт, Штурман и Чайник старались быть максимально бдительными, предвидя великую опасность, царящую вокруг. Процессию, в которой все брели понурив головы, оживляло только непрекращающиеся причитания Пончика, страдающего от ожогов оставленных следами странных улиток.

Неожиданно в лесной чаще отчётливо послышалось какое-то движение. Друзья остановились, пытаясь всеми своими чувствами проникнуть сквозь деревья и кустарник, чтобы выяснить, что же там происходит. Шум приближался, словно кто-то стремглав пробирался сквозь лесные заросли и приближался к стоявшим в напряжении путешественникам.

Треск ломаемых сучьев и шелест веток раздавался теперь совсем рядом. Друзья опустили носилки с Ломом на землю, и Следопыт нацелил своё ружьё в сторону слышимого из леса шума.

Неожиданно из леса выбежала простая косуля. Следопыт не стал стрелять в безобидного зверя. Но всё ж вид и поведение косули были не обычны. На теле косули было множество отвратительных гноящихся ран, и шкура была покрыта лишаями. Странным был и бег косули через лес, когда осторожное животное производило столько шума.

Косуля, выбежав из леса, с разгону наскочила прямо на Пончика. От столкновения, косуля присела на задние лапы, Пончик же звонко грохнулся на спину и с испугу громко завопил:

– Убивают! На меня силы нечистые насели! Спасайте меня все, кто может!

Все с изумлением смотрели на происходящее. Косуля так и продолжала сидеть на задних лапах. Взгляд Ветрогона снова стал каким-то неестественным. До этого он угрюмо нёс носилки с Ломом и был крайне задумчив, уже не бросая осуждающие взгляды на Дядю Стёпу, за неудобства ходьбы с ношей в паре с ним, из-за его роста. Пончик же никак не мог успокоиться:

– Не стойте как пугала! Спешите на помощь мне! Разве не видите, что зверюга стоит передо мной!

Тем временем косуля медленно поднялась и стояла, вся дрожа. Пончик заорал со страху, голосом похожим на горн, трубящий тревогу:

– Зверь встал! Он сейчас нападёт на меня! Чего вы ждёте! Меня сожрут сейчас!

Косуля сделала неуверенный шаг, потом повернула в другую сторону. Так она медленно вертелась на месте, пока не дотронулась до толстых голых ног Пончика. Он, потешно и неуклюже дёргаясь, пополз на спине прочь, подальше от косули.

– А...! – Пончик заорал ещё громче, хотя и до этого казалось, что его глотка уже больше вытянуть не в состоянии. – Скорей ко мне! Чего разявились! На ваших глазах меня живьём пожирают!

Косуля отпрянула, но было видно, что она не знает куда бежать. Тут все, кроме Пончика, поняли, что косуля слепая. Её ужасающий вид и слепота содрогнули всех. Все поняли, что косуля неимоверно страдает и вряд ли долго протянет. У всех буквально «переворачивало всё внутри» смотря на страдания беспомощного зверя, и как помочь ему никто не знал.

Неожиданно у косули подкосились ноги, и она навзничь упала на траву. Штурман и Следопыт увидели, как из головы косули вышла тонкая стрелка и, стелясь по земле, вошла в газыри Чайника.

– Ты правильно поступил, – Следопыт сказал Чайнику. – Незачем животному зазря мучится.

Штурман молча отвела глаза. Дядя Стёпа был удивлён:

– Что такое ты говоришь Следопыт!? Как это Чайник смог, без ничего, убить лесного зверя!?

Пончик, съёжившись, сидел на земле и всё ещё с испугом смотрел на косулю. Взгляд Ветрогона ничего не выражал и был необъяснимо странным. Штурман и Следопыт тоже ничего не ответили Дяде Стёпе, и стояли понурившись. Только Чайник тихо проговорил:

– Это оживший Атом захватил тело косули. Уже никто не смог бы ей помочь.
Неожиданно из леса, откуда выбежала косуля, опять послышался треск ломаемых сучьев деревьев. Все снова «превратились во внимание». Следопыт опять поднял своё ружьё.

* * *
   
Самурай уже успел насмотреться на всяческие чудеса, происходившие вокруг. Казалось, уже ничего не способно его удивить ещё больше. И раньше вся его жизнь состояла из множества экстремальных и чрезвычайно жестоких событий. Теперь же, кроме привычной для него опасности и пролитой крови, вся другая необычность происходящего, ему уже припоминало то, что он когда-то спокойно слушал в научно-популярных рассказах о различных тайнах природы и удивительных открытиях. Он любил слушать и читать о разных диковинах, хотя и не задумывался «о какой-то несчастной лирике» и близко к сердцу неясности не принимал, а воспринимал тайны мира, как должное.
 
К примеру, ему было вполне естественно знать о существовании чёрных дыр в космосе, которые способны проглотить целые солнечные системы или любой свет касающийся их. Но ему было «до лампочки», как в чёрных дырах всё исчезало уже навсегда, и никто уже не мог даже предположить, куда всё пропадало. Рождение звёзд и, вроде из ничего, появление сложной структуры планет и возможной жизни на них, также звучало для него вполне естественно. Разговоры об инопланетянах, живущих на планетах удалённых от Земли на миллионы световых лет и возможности контакта с ними, тоже было вроде нормально, и его не беспокоило, что люди ни до чего быстрее света пока не додумались. Ему было наплевать и на непонятную теорию Дарвина, правда, которая и не претендовала на изначальное происхождение всего живого. Самурая не трогали и различные религии, со своей во многом противоречащей сущностью, которую людям и не дано, полностью понять своим разумом.

Но происшедшее дальше, ввело его в смятение, хотя виду он не подал. Вся атмосфера, окружающая его и находящихся с ним «подземных людей», стала какой-то не такой, как была до этого. Вообще кругом чувствовалась какая-то ненатуральность. Хотя вроде и лес был тот же, и тяжёлый воздух дышащего Атома, ничуть не изменился. Только дневной свет, проникающий сквозь кроны деревьев, должен был быть не таким и отбрасываемые тени от предметов находились не там, где им следовало быть.

Как «подземные люди» смогли осуществить такой переворот всех непоколебимых законов природы, оставалось загадкой. Хотя кто способен разгадать множество тайн, скрывающихся в возможностях духовной силы всего нас окружающего и в нас самих?

Неожиданно Самурай, в конце ещё различимой части леса, увидел панически бегущего Гаврилу. Видно было, как Гаврила мечется в разные стороны. Он, видать, не понимал, в каком месте находится и куда ему бежать. Всё же крылья страха не давали ему остановиться. Он летел на них, не осознавая, что происходит. Вообще-то Гаврила был не способен что-либо соображать, от пережитого ужаса. Он бежал, чтобы просто бежать от чудовищ и страхов, которые и не предполагал когда-либо в жизни увидеть.

Было странно наблюдать, как Гаврила, меняя направления, бежал всё время в одну и ту же сторону. Можно было бы посмеяться над его бесполезными стараниями и перепуганным видом, если бы, всё не было на самом деле так страшно.

Всё тот же «подземный человек» посмотрел на Самурая свирепым взглядом, но в его представлении это, видать, должно было означать усмешку:

– Ну как? Впечатляет? – голос «подземного человека» ничего не выражал, он, как обычно говорил без какой-либо интонации, звуком, словно идущим из могилы. – Как твой приятель старается! Любо-дорого смотреть! Но выскачет он всё ж, прямо на тех людей, куда мы и направляем его.

– Если вы такую уловку знаете, то почему бы вам желаемого человека просто взять, да и к себе бы не направить? – сухо ответил вопросом на вопрос Самурай.

– Уж больно деловой ты. Нет, чтобы удивиться и восхититься нашими возможностями, так наставлениями ещё занимаешься. Что мы можем, то делаем. Ты не знаешь всего, так помолчи лучше, а то напоминаешь собой умников, которые ни в чём не разбираясь распоряжаться любят.

Самурай подумал, что пока, в самом деле, лучше не соваться, куда не следует. Нужно наперво разобраться во всём, если он не желает потерять свой авторитет. А «подземные люди» может и правы. В такой неразберихе, что теперь вокруг Гаврилы творится, может только насмерть перепуганный человек или пьяный в дрезину не осознать, что что-то не так. Нормальный человек насторожится, и его уже неожиданно «голыми руками» не возьмёшь. К тому же наверняка, не во всех местах, у «подземных людей» такие фокусы вытворять получается.

Самурай был вполне начитанным, и если это требовалось свои знания и догадки «на полке не складывал», а старался применить к делу. Он слыхал об энергетических зонах Земли и её структурных аномалиях. Он к тому же прекрасно знал и о значении окружающей среды на любые процессы, а также на самочувствие и возможности любого живого организма. А среда вокруг была не обычная, она во многом зависела от оставленных следов живого Атома. Самурай подозревал, что планеты и звёзды тоже чего-то значат. Он рассуждал, что ведь Луна и Солнце оказывают такое сильное влияние на все Земные природные явления и человеческое здоровье, и кто его знает, какое светило сопутствует фокусам «подземных людей». Но в этом уравнении, составленным Самураем для себя, было слишком много неизвестных, чтобы его решить, и ещё в придачу таких неизвестных, о которых он даже не догадывался.

Но Самурай был не философствующий теоретик. Он был практик преступного мира, хотя размышлять умел, но его раздумья не удалялись далеко от дела. Поэтому Самурай разрешать эту головоломку, составленную им самим, и не собирался. Он просто хотел выяснить слабые места «подземных людей», чтобы в дальнейшем «быть на коне». И он уже без удивления, просто наблюдал за происходящим.

«Подземный человек» напомнил Самураю:

– Ты не забыл, о чём мы договаривались? Будешь готов, когда настанет твой черёд «выхода на сцену»?

– За меня будьте спокойны, – холодно ответил Самурай. – Смотрите только, чтобы вы не подкачали.

* * *

Когда шум кого-то бегущего через лес слышался уже совсем рядом, то не только Следопыт поднял ружьё, но и Дядя Стёпа вынул свой пистолет. Пончик же, не выдержав, и так и не поднявшись с земли, завопил:

– Все звери леса сейчас накинутся на меня! Ой, мама родная, теперь мне больно будет! Убивают! Спасите, помогите! – он весь съёжился, словно хотел влезть сам в себя и стелящуюся траву.

Тут из леса выскочил Гаврила, с выпученными глазами, наполненными безумного страха. Увидев людей, он даже, с перепугу, не узнал знакомые ему лица. Но ружьё Следопыта он приметил. Он увидел, что дуло ружья направлено на него.

От охватившей его паники, Гаврила сам не понимал, что делает. Повернуть назад он не за что бы ни отважился, позади него остались неслыханные ужасы, перед ним же было направленное на него ружьё. Гаврила упал на землю и, с выпученными глазами и жутко вопя, пополз прямо на лежавшего съёжившись Пончика. Пончик не понял в чём дело, но не на шутку испугался и заорал:

– Ай-яй! Всё, конец мне настал! Лесные безумцы, теперь меня жрать хотят! Все скорее ко мне! Спасайте меня, быстро!

Гаврила, в беспамятном страхе, даже не заметил лежащего и вопящего Пончика. Крика Пончика он также не слышал, вой самого Гаврилы заглушал все звуки. Он, ползя, влез прямо на дёргающегося и отбрыкивающегося Пончика. Пончик, слыша нечленораздельные громкие звуки издаваемые Гаврилой и видя его бешеный взгляд, закричал, надрывая голосовые связки:

– Ой-ёй! Меня уже едят! А…! Тащите с меня людоеда!

Тут и Гаврила понял, что лежит на ком-то, извивающемся из последних сил и голосящем «на всю Иванушку». Разум Гаврилы, со страху, совсем улетучился. Он вцепился мёртвой хваткой за Пончика и, ещё шире раскрыв свои глаза, завыл ещё громче и страшнее. Пончик испугался ещё сильнее. Голос свой, он уже надорвал и теперь только сипло хрипел:

– Вай, вай! Пропадаю, что зазря! Меня среди живых уже трудно разыскать! Спасите, спасите!

Друзья Пончика ошеломлённо смотрели на странную картину его встречи с Гаврилой. Гаврилу все узнали, и Следопыт опустил своё ружьё, Дядя Стёпа тоже уже не выставлял свой пистолет. Но тут Следопыт, несмотря на отвлекающее единоборство Пончика и Гаврилы, почувствовал как из леса сейчас ещё кто-то выйдет. Он со вниманием уставился на лесные заросли и неожиданно из них выскочил Самурай.

Самурай выбежал легко, он даже совсем не запыхался. Вид его поспешного бега и учащённое дыхание были скорее наигранными, нежели говорили об его действительной усталости.

Следопыт, помня о роли Самурая в их злоключениях, наставил на него ружьё и сурово проговорил:

– Где твои дружки Самурай? Это ты Гаврилу в такой страх вогнал?

Самурай попытался изобразить на своём лице озабоченность и волнение. Все, кроме орущих и борющихся между собой Пончика и Гаврилы, уставились на Самурая. Дядя Стёпа снова поднял свой пистолет и направил его на Самурая. Самурай попытался всех успокоить:

– Какие там дружки мои! Все кто был со мной не живы уже! Мы с Гаврилой вместе, от чудовищ убегаем! Всех, кто ещё был со мной, эти чудовища съели уже!

– Ох, темнишь ты Самурай! – Дядя Стёпа направился к нему. – Ничего лучше придумать не смог, как сказочки нам рассказывать?! – Дядя Стёпа был уже просто милиционером, каковым и являлся. Он забыл в этот момент вчерашнее нападение человекообразных зверей и утром обнаруженное нашествие обжигающих улиток, он даже не чувствовал укус ночного паразита.

– Что такое ты говоришь?! – Самурай, с наигранным волнением, попытался возразить Дяде Стёпе. – Спросите у Гаврилы, чего мы натерпелись, – он указал на шумный клубок тел Гаврилы и Пончика. – Вот возьмите моё оружие, – он хотел достать свои пистолеты, но Дядя Стёпа остановил его и сам вынул их у Самурая и всунул себе за ремень.

Чайник тихо наблюдал за происходящими событиями встречи Самурая, и тем временем пока с ним занимались Следопыт и Дядя Стёпа, он решил подойти к Пончику и Гавриле, ещё не способным разобраться в своём паническом ужасе. Чайник, протянув руки, схватил за плечо каждого из вопящего и дёргающегося воплощения страха, и сильно встряхнув их, прокричал им прямо в лица:

– Спокуха! Взгляните, с кем вы воюете! Вы что, не узнаёте друг друга!

Пончик и Гаврила, дикими глазами, посмотрели один на другого. Утихомирится сразу они были не в состоянии, но надрываясь голосить перестали. К ним подошла Штурман.

– Ребята, заканчивайте войну друг с другом, – нежный голосок Штурман звучал убедительно. – Вокруг настоящих проблем полно, а вы между собой сцепились.

Пончик с Гаврилой уже более осмыслено уставились каждый на своего воображаемого противника. Пончик проговорил сиплым голосом, надорванным от своих стараний показать мощь своей глотки:

– Гаврила, ты впрямь из ума выжил!? Или одичал совсем и местным людоедом заделался? Чего это ты на меня так набросился?

Гаврила тоже понемногу стал приходить в себя:

– Такие вещи творятся в последнее время, что нет ничего удивительного «если шарики за ролики зайдут», – голос Гаврилы ещё дрожал.

Рядом слышались разбирательства Самурая со Следопытом и Дядей Стёпой. Только Ветрогон стоял возле носилок с Ломом, безучастный ко всему. Самурай же старался изо всех сил доказать, что и он едва не стал жертвой невиданных чудовищ:

– Я же отдал вам всё своё оружие, если хотите то обыщите меня, – он уже вошёл в свою роль, и казалось, говорил искренно. – За нами ужасные и кровожадные обитатели этого страшного леса охотятся! Нужно как можно скорее бежать отсюда! Когда выйдем их этих страшных краёв, тогда и разбираться будем кто кому как «насолить» успел!

Гаврила услыхал последнюю фразу Самурая и поддержал его:

– Он правильно говорит! Надо скорее бежать из этого места!

Гаврила поднялся с земли и испуганно оглядывался по сторонам. Но тут все услышали, как Лом что-то произнёс. Лом еле говорил, что он сказал, никто не слышал, но его голос услыхали все. Друзья подошли к показавшему признаки жизни Лому, только Гаврила остался стоять на месте и испуганным взором, внимательно смотрел на окружающие их деревья. Самурай подошёл к Лому вместе со всеми и держался вблизи Штурман. Штурман же, участливо и с беспокойством посмотрев на Лома, спросила его:

– Как ты? Болит всё, наверное? Ничего, ты потерпи немного. Мы тебя постараемся скорее до доктора донести. Всё будет хорошо, ты только держись.

Вид Лома был ужасен. Всё его тело и лицо, представляло одну обожённую рану. Только глаза были открыты и смотрели на обступивших его друзей. Лом заговорил едва шевеля губами и с застывшей мимикой лица:

– Вы не спешите. Дайте мне на земле полежать. Я чувствую, что и Земля тоже живая. Мы только не понимаем её жизни, ровняя всё по себе. Если Землю любить, она тоже помочь может. Она, как и все живые создания, чувствует как мы к ней относимся.

Глядя на богатыря Лома находившегося в таком состоянии, настроение у его друзей было мрачное. У Чайника пронеслась мысль, что Лом если б был бы здоров, то вполне мог бы тоже стать одним из «Тех». Лом же продолжил свою речь дальше, непонятно для всех:

– Вокруг меня сплошное «де жа вю» витает.

Все удивлённо и печально смотрели на него. Лом, передохнув немного, заговорил опять:

– Вы не думайте. Моя мысль пока хорошо работает. «Де жа вю» любой знает, кто психологией человека интересуется. Это когда ярко представляешь и вспоминаешь то, что не было с тобой в действительности. «Де жа вю» бывает у всех, только иные не берут её в голову и забывают быстро. Ну да бог с ней, я вовсе не об этом хочу поговорить.

Лом замолчал снова, словно решаясь на что-то, что хотел сказать. Все молча ждали, пока Лом заговорит. Наконец он начал тихо нашёптывать, еле выговаривая слова:

:– Вы припоминаете Лену, что живёт в нашем городке и в нашем кругу общается?

Его землякам представилась хрупкая весёлая девушка. Она не была яркой красавицей, но была мила и симпатична. Лом помолчав ещё немного, продолжил дальше:

– Когда увидите её, то передайте ей, что я любил её. Мне приятно знать, что она узнает об этом. Мне было боязно ей признаться. Вы не смотрите, что я героем таким был. В своих сокровенных мечтах, мы часто бываем неимоверно скромны. Я боялся, что она посмеётся надомной. Все мы страдаем такой глупостью, что боимся насмешек. Теперь я знаю, что надо быть выше их, но уже поздно.

Лом опять замолчал и только широко раскрытыми глазами смотрел на друзей. Каждый из его друзей хотел возразить и сказать, что Лом ещё сам скажет Лене эти слова, но никто не решался на это. Тут Лом, глубоко выдохнув воздух, сам закрыл свои глаза. Все поняли, что он умер. Пончик заплакал.

* * *

Все друзья Лома молча и в унынии стояли возле его тела. Они помнили, каким бесстрашным силачом был Лом, и их всех потрясло, каким скромным он был на самом деле. Пончик плакал, не в силах удержаться от нахлынувших чувств горя. Только Ветрогон выглядел очень странно, казалось, он совсем не понимает, что творится вокруг.
 
Гаврила перестал озираться по сторонам и уставился на печально стоявших друзей. Самурай же напротив, превратился во внимание и настороженно осматривался вокруг. Он намеревался быть особенно бдительным, помня о предостережении «подземных людей», что их в любой момент может ожидать нападение человекообразных зверей.

Штурман, вопросительно посмотрев на друзей предложила:

– Послушайте, донесём Лома до городка. Расстояние возможно и большое, но не настолько уж. Мы же намеревались нести его. Будем знать хотя бы, где его могила находится.

За всех ответил Дядя Стёпа:

– Донесём конечно. Я берусь все формальности в городе устроить.

Было видно, что Следопыт и Чайник одобрили это решение. Что было на уме у Ветрогона, понять было не возможно. Все догадались, что с его головой снова что-то неладно. Пончик утопал в слезах, но было ясно, что он Лома не захотел бы хоронить здесь, в этом страшном и заброшенном лесу, бесконечно далёком от жилых мест. Мнения Гаврилы и Самурая никто спрашивать не намеревался. Если они хотели идти со всеми, то должны были помочь.

Друзья уже намеревались отправиться в облечённый трауром путь. Но они не успели даже решить, кто и с кем в паре понесёт носилки с телом Лома. Неожиданно из-под земли показались жуткие щупальца, похожие на заплесневелые корни деревьев и оплели тело Лома. От неожиданности все отпрянули, только Следопыт и Чайник, не растерявшись, сразу выхватили охотничьи ножи и начали резать эти мерзко шевелящиеся и вылезающие из-под земли щупальца. Но щупальца уже показались и в других местах. Они оплели ноги Дядя Стёпы и ужасным голосом закричавшего Пончика, и потащили их под землю.

Гаврила, вновь увидав страшные щупальца, совершенно обезумел от страха. У него отнялись ноги и он упал на траву, уткнувшись в неё лицом. Он начал безудержно и нелепо бить руками по земле и жутко выть.

Ветрогон, спокойно стоявший до этого и только пугающий всех своим непонятным взором, повёл себя как настоящий умопомрачённый. Он начал расплясывать, странно размахивая руками, и совершенно неуместно, надрываясь петь:

– Эх, жить будем, гулять будем! А смерть придёт, помирать будем…

Гадкие и страшные щупальца, казалось, заполнили всю поляну, как в это же самое время, на людей, словно бешеный ураган, накинулись «человекообразные звери». Они вырвали из цепких объятий щупальцев, принадлежавшую им добычу – тело Лома, Дядю Стёпу и Пончика. При этом они, борясь со спрутами, разорвали тела несчастных на части. Но человекообразные звери, по неясной причине, сторонились вышедшего из ума Ветрогона, который танцевал и пел среди начавшейся кутерьмы. Гаврилу они также, почему-то обходили стороной.

Стрелки, словно сами собой, вылетели из газырей Следопыта и Чайника. Они кружились и поражали, необыкновенно живучих «человекообразных зверей». Штурман своими стрелками не успела воспользоваться. Самурай ждал этого момента и сразу, как только показались «человекообразные звери», уколол Штурман иглой, полученной от «подземных людей». Штурман сразу потеряла сознание и Самурай, вскинув её к себе на плечи, побежал прочь в лесную чащу. «Подземные люди» сказали правду, данные ими вонючие духи, помогли Самураю избежать нападения на него «человекообразных зверей».

Следопыт, несмотря на наседавших на него «человекообразных зверей», заметил, что Самурай похищает его любимую Штурман. Он уже намеревался направить свои стрелки и в сторону Самурая, но Самурай опередил его.

Самураю было много легче, чем Следопыту, на него никто не нападал благодаря его запаху, и действия его никто не затруднял. Самурай, своим подсознанием почувствовал, что Следопыт не даст ему так просто украсть Штурман, и он бросил свою иглу в его сторону. Игла летала стремительно, и точно достигая своей цели. Когда она воткнулась в Следопыта, то у него сознание сразу помутилось, хотя его стрелки ещё зависели от данных им ранее указаний их хозяина, и были послушны им, продолжая виться над ним и отражая нападения «человекообразных зверей», но сам он, уже ничего не видя, рухнул на землю.

Потерявший сознание Следопыт и Чайник не смогли бы отбиться от множества «человекообразных зверей», но в этот момент, неожиданно выбежал страшный зверь. Это был необыкновенно огромных размеров кабан. Он с яростью набросился на «человекообразных зверей», безжалостно рвя их своими клыками.

«Человекообразные звери», почувствовав на себе силу громадного и страшного кабана, поняли, что им не справиться с ним и скрылись также быстро, как и появились. С собой они уносили своих убитых и раненых собратьев, а также добычу – растерзанные тела Лома, Дяди Стёпы и Пончика.

На месте недавнего сражения остались только: лежащий без сознания Следопыт, уткнувшийся лицом в траву и причитающий Гаврила, танцующий и бессвязно поющий Ветрогон и  стоящий со своим неизменно изумлённым взглядом на лице Чайник.

Вокруг бегал огромнейший ужасный кабан. Он своими клыками разрывал землю, ища остатки щупалец спрутов, которые они потеряли в бою. Найдя остатки тел спрутов, кабан, громко чавкая, пожирал их. Он также вылизывал с земли оставшиеся следы крови погибших друзей и «человекообразных зверей». Штурман же, в лапы «подземных людей» уносил на своих плечах Самурай.
   

ГЛАВА XXII


Айболит и Умник собрались пообедать вместе в том же ресторанчике, где раньше Ветрогон, в обществе своей жены и Штурман, встретился со Следопытом, и уговорил его принять участие в их злополучном путешествии в «зону». Айболит с Умником, проводив вчера друзей в страну Атома, завтра, по их договорённости, должны были встретить всю компанию с микроавтобусом.

Посетителей в ресторане было уже порядочно, хотя до вечера было ещё далеко. В те времена зайти в ресторан было почти «всем по карману» и под вечер, когда в нём играла живая музыка, было трудновато найти свободное место.

Айболит и Умник уже успели съесть почти всю поданную им еду и поговорить между собой просто так, об ни о чём. Наконец Умник завёл разговор об их завтрашней поездке:

– Так как Айболит, ты уже настроился на встречу с друзьями?

– Конечно! Что за вопрос такой? Как договорились, так и сделаем. Поедем завтра встречать их.

– Ну вот и отличненько, что ты уже настроенный, – взгляд Умника показывал, что он чего-то не хочет договаривать, в нём проскальзывала затаённая плутоватость. – Зачем нам двоим тащиться!? Ты и один великолепно справишься!

– Я-то конечно поеду! А ты что ж, шипко такой занятый? Поехали вместе, веселее будет!

– Занятый я вправду завтра. Неабессуть, но поезжай один, – Умник был не силён во лжи, и было заметно, что он просто, по какой-то причине, не хочет ехать.

– Может свидание у тебя завтра назначено? Тогда рад за тебя! А то ходишь, очками поблескивая и с рожей разумного идиота, нужно тебе бабу с помелом, чтоб порядок в твоей башке навела.

– Эх, что правда, то правда! Прилетела бы ко мне девка хоть на метле, я и это за обиду не принял бы! Видать мой умный вид всех распугивает, почище чем костяная нога какая-то!

Айболит рассмеялся и с высокомерным видом заметил Умнику:

– Ты лучше научись красиво врать «с три короба». Девкам это по душе придётся. Не смотри, что уши у них маленькие, но они умеют летать на них получше, чем в ступе.

Умник покраснел. Айболит же, сменив тон, серьёзно спросил у него:

– «Макароны навешивать» ты вправду не умеешь. Скажи правду, почему ехать со мной не желаешь?

Умник замялся, но всё же решил рассказать другу настоящую причину:

– Я просто-напросто боюсь.

Айболит удивился. Он не ожидал такого ответа и не знал, что и сказать. Но ответ Умника его заинтриговал, и он спросил его напрямую:

– Давай рассказывай! Какие страхи тебя пугают? Ты что ж, зная что-то, меня в неведении в дорогу отсылаешь!

Умнику стало стыдно. Они были всё-таки друзья, и бояться было одно дело, а не предупредить об опасности уже другое. Он решил уже «не отмазываться» от поездки, не выдавая в себе трусости, а рассказать всё, что ему стало известно. Для него уже, эта простая вещь которую он был и обязан сделать, но была уже подвигом при его «заячьем» сердце. Он состроил на лице таинственную мину и стал делиться с Айболитом тем, что услышал сегодня на местном базаре от знакомых:

– Ветрогон много людей с собой собрал, но не с одним Ханом и лопухом Гаврилой они могут встретиться. Огромная вооружённая банда Самурая узнала об них, и намеревается их подкараулить. С этой бандой им точно не совладать и Самурай может и нас прихлопнуть, когда встречать друзей поедем.

Айболит так и подскочил на месте.

– Ты что же, узнав такое, сразу «в колокола не забил»! – Айболит был крайне возмущён. – Нужно предпринимать что-нибудь! Может на работу к Дяде Стёпе сходить и милиция чем-нибудь поможет!

– Да чем нам милиция поможет! Если что и случилось, то вчера это было. Ко всему прочему, они все в самую атомную заразу залезли. Туда никто не пойдёт.

Айболит задумался и попытался рассуждать вслух:

– Ну а если свою хебру собрать, и пойти по их пути. Хотя желающих в этот лес идти много не наберёшь, чтобы со сворой Самурая справиться. Да и где их искать там. Недаром Следопыт пошёл с нашими друзьями, чтобы дорогу они найти смогли.

– Вот видишь! А я, что тебе толкую! – Умник уже уверился в своей правоте, оправдывая, сам для себя, свою трусость. – Ничего мы не можем поделать! К тому же, вчера это было.

– Постой-ка! Вчера говоришь. Может, ты знаешь, а вернулся ли сам Самурай назад? Банда Самурая в «зону» на машинах катается, я это точно знаю. Так тогда, если вчера они с нашими столкнулись, они уже должны бы вернуться.

– Нет. Насколько я знаю от знакомых, то Самурай, со своей ордой, поехал в «зону» на наших приятелей напасть, но чтобы вернулся кто, пока не слыхать.

– Странно всё это, – Айболит потёр лоб. – Если мы ничем нашим в «зоне» помочь не можем, то завтра нужно обязательно ехать их встречать, как договаривались. Возможно, им удалось разминуться с бандой Самурая. Самурай же со своими головорезами, возможно теперь тоже просто по «зоне» катается, и наших разыскивает.

– Вот, вот! Самурай с вооружённой бандой катается, а мы, как дураки, к нему сами подадимся!

Умник Айболита всё больше раздражал.

– Скажи прямо, что ты только о себе думаешь и тебе на друзей ровным счётом наплевать, – своё недовольство умником Айболит уже не мог скрывать.

– Ты думай, как хочешь. Тебя я предупредил, и я никуда не поеду, ни завтра, ни сегодня и ни послезавтра, – Умник говорил, опустив глаза, но весь его вид выражал тупое упорство.

В это время в ресторан зашла жена Ветрогона Наталья. Она подошла к столику, за которым сидели Айболит и Умник, и подсела к ним на свободный стул. Поздоровавшись с ними, Наталья обратила внимание, что оба они странные какие-то и смотрят друг на друга словно только что поссорившись.

– Почему вы нюрые такие? – Наталья обвела обоих вопрошающим взглядом. – Случилось что?

Ответить ей никто не успел, так как к столику подошёл официант, и Наталья заказала чашечку кофе и сразу расплатилась за неё. Айболит попытался возражать и присчитать всё к общему счёту, но Наталья не стала его слушать, а просто взяла и заплатила за себя.

Когда официант отошёл, Наталья продолжила расспрашивать друзей:

– Может быть, о наших что-нибудь слышно? Мне не спокойно на душе. Зря они за Гаврилой и Ханом потащились. Пыталась я моего Ветрогона отговорить, да разве он послушает. Я сразу поняла, что все отговоры бесполезны. Ему эта идея настолько сильно засела, что «хоть кол на голове чеши».

Айболит предупреждающе посмотрел на Умника и ответил Наталье:

– Да нет. Ничего пока о них не слыхать. Но что же может быть известно пока о них? Никто же не знает, что они в такое путешествие отправились. Ты Наташа не волнуйся. Ничего с ними не случится. Твой Ветрогон, ведь такую большую компанию собрал.

Умник сидел уж больно напряжённо, да и в голосе Айболита чувствовалась наигранность. В душу Натальи закрались сомнения, и она почему-то думала, что развеять их ей не удастся.

– Нет, ребята, вы что-то знаете! Не лгите, скажите правду!

Умник насупился ещё больше, Айболит же попытался успокоить Наталью:

– Что же мы можем знать о них такого, очень интересно! Мы тут в тепле и удобстве, далеко от них. Завтра мы договорились встречать их, так я поеду и только тогда новости, вместе с ними, привезу.

Наталья чувствовала всем сердцем, что её друзья что-то не договаривают, и наверняка знаю больше, но ей по какой-то причине не желают рассказывать. Она заподозрила, что им известна какая-то очень плохая новость, и они не хотят волновать её.

– Умник, ты сидишь сильно озабоченный, – Наталья понадеялась «выкачать» из него правду. – Скажи ты, что вам известно о наших. Будь настоящим другом, не утаивай от меня правду, какой бы она не была.

Умник насупился ещё больше, но Айболит не дал ему и рта раскрыть.

– Наташа, говорю тебе, что нечего волноваться. А Умника ты оставь в покое, у него личная трагедия. Его любимая девушка бросила. Он теперь в глубочайшем трауре, ничего не соображает. Я даже завтра без него наших друзей и твоего муженька встречать поеду.

Наталья удивлённо посмотрела на Умника. Она даже и не подозревала, что он подругу сердца имеет. Всё же она, сомневаясь подумала, как может бросить его девчинка, которой у него нет. Но может он и вправду любит девушку, которая даже не знает об этом или зная не желает быть с ним. А теперь он вовсе потерял всякий шанс. Но ей всё это казалось очень уж сомнительно. Она хорошо знала эгоистичную натуру Умника, который по настоящему, любил только себя.

«Нет, они явно лгут», – подумала Наталья. – «Причина здесь другая и они точно что-то знают вовсе не радостного, о Ветрогоне и всех остальных».

На Наталью нахлынули воспоминания об их совместной жизни с Ветрогоном. Она крепко любила его, и он отвечал ей взаимность. Жизнь их нельзя было назвать лёгкой, но без никогда не унывающего и весёлого Ветрогона, она не представляла своего существования. Ветрогон был заботливым и не плохим мужем, хотя имел множество причуд и был до невозможности упрям.

Воспоминания у Натальи вызвали грусть. По щекам её покатились слёзы. Она хотела бы вытянуть правду у Айболита и Умника, но поток слёз всё увеличивался и уже застилал ей глаза. Наталья не выдержала. Она вскочила с места и выбежала на улицу, успев перед этим осуждающе, сквозь слёзы, выговорить Айболиту и Умнику:

– Не хотите мне ничего о моём Ветрогоне сказать! А ведь знаете что-то! Тоже мне, и ещё друзья называетесь!

Айболит кинулся за Натальей, перед этим бросив деньги на стол и со злостью сказав Умнику:

– Вот тебе за обед, чтобы не говорил, что угощал меня! Мне от тебя ничего не надо! И завтра можешь не спешить и никуда не собираться! Не нужен ты мне! Я один без тебя великолепно справлюсь, и один поеду! А тебя, чтоб глаза мои больше не видали!

Умник сидел, остолбенев и не в силах что-либо выговорить. Он был противен сам себе и безгранично презирал себя.               


ГЛАВА XXIII


Чайник стоял на небольшой полянке, где только что произошла трагически закончившаяся встреча с «человекообразными зверями». Трудно было понять по его лицу, что выражали его чувства. Его вечно удивлённый взгляд был совсем не уместен и не говорил о том, что Чайнику в этот момент, на самом деле было очень тяжело и грустно.

Ветрогон же, в это время, ходил кругами, не обращая внимания на страшного кабана, который пировал остатками найденных им тел и крови. Ветрогон раскинул руки, словно крылья и, покачиваясь из стороны в сторону напевал:

– Левая, правая, где сторона? Улица, улица, ты брат пьяна…

Походя немного таким образом, он сел на траву и начал беспрестанно повторять одну и ту же фразу:

– Пончик, Пончик, ты не плачь. Я куплю тебе калач.

Гаврила, так и продолжал лежать, уткнувшись лицом в траву, и было неясно, воет он или просто рыдает.

Чайник подошёл к лежащему навзничь Следопыту и увидел, что из его плеча торчит длинная игла. Чайник знал, что значит эта игла и знал, что ей пользуются «подземные люди». Действие яда, что был на игле, Чайник также отлично представлял, и он не сомневался, что Следопыт должен скоро прийти в себя. Ему было только не ясно, как это оружие «подземных людей» угодило в Следопыта.

Чайник наклонился и вытащил иглу из тела Следопыта. Он присмотрелся к нему и понял, что Следопыт хотя и не двигается, но его душа или неисчерпаемая энергия жизненной субстанции, живёт и без его тела. Чайник уже повидал за свою жизнь подобные возможности людей и предостерегал Следопыта, чтобы он не злоупотреблял этим своим даром. Чайник ещё ранее почувствовал, что у Следопыта появятся эти способности.

Подобные способности известны людям давно. Ими пользуются талантливые шаманы и различные способные колдуны. Некоторые великие гипнотизёры также бывало, могли оказывать своё влияние на расстоянии, когда их энергетическая сила управляла разумом и поступками. У многих простых людей также иногда бывает такое, что они могут вдали чувствовать или подать сигнал о себе другим человеческим душам, но не все замечают это. Но эти известные случаи направления своей души, были ни что, в сравнении с возможностями Следопыта. Чайник это понимал уже тогда, когда Следопыту и Штурман удалось самостоятельно вернуться из иного мира, хотя они сами не понимали тогда, как это произошло.

Чайник, когда вспомнил о Штурман, то ему стало несказанно жаль её. Он был занят боем с «человекообразными зверями» и не заметил, что стало с ней. Он мог теперь только предполагать самое плохое.

Чайник, наблюдая Следопыта, был абсолютно прав в том, что его душа, или присущий каждому свой «неведомый букет энергии духа», осознанно жил, независимо от его неподвижного тела. Когда игла «подземных людей», брошенная в него Самураем, воткнулась в его тело, то он не окунулся в небытие, как это ранее произошло с самим Самураем, а видел всё происходящее вокруг, но наблюдая словно со стороны. И более того, у него было чувство, что он может принять участие в виденных им событиях.

Следопыт видел и себя лежащим на земле и хотя он чувствовал, что это его тело и оно живое, только управлять его движениями он пока был не способен. Он также видел, как его стрелки продолжали защищать его, хотя полностью владеть ими, он тоже ещё не мог. Он видел и главное, что Самурай похищает Штурман. И он всем своим сознанием тянулся за ней, но ещё был не в силах последовать вслед, не своим телом, не своей освобождённой внутренней энергией.

Душа Следопыта разрывалась от бессилия помочь любимой Штурман. В этом всеобъемлющем чувстве беспомощности, душу Следопыта окутали различные «де жа вю» событий, как выражался перед своей смертью Лом. Наконец его внутренний осознанный сгусток энергии или душа, неизвестно почему, выразилась в его воображаемом представлении рыцарем средневековья.

Эта душа рыцаря, почувствовала свою силу, и не могла оставить без помощи его даму сердца – Штурман. Необъяснимым образом Следопыт видел теперь не себя лежащего без движений на бывшем поле брани с «человекообразными зверями». Его осознанная жизненная энергия, перенеслась в особо притягивающее его место. Он был теперь возле Самурая и видел, как он несёт на плечах Штурман и поспешно старается удалиться как можно дальше.

Следопыт не был способен схватить Самурая и вырвать Штурман из его рук. Но он, напрягая все свои возможности, почувствовал, что может воздействовать на дух Самурая.

Представленная в мысленном образе Следопыта, его рыцарская душа и вся её сила, обволокла Самурая, проникая через его тело, словно сквозь воздушную массу. Теперь Следопыт попытался управлять движениями Самурая, но он неожиданно встретил сильнейшее сопротивление.

Следопыт, по воображаемому представлению его самого, видел теперь гораздо больше, чем в обычной своей жизни. Он увидел в Самурае его дух, в расплывчатом виде война самурая, каким выразили его, свои собственные сокрытые мысли.

«Следопыт – рыцарь», собрав все свои силы, вступил в бой с этим воином самураем. Только это была не настоящая битва, а схватка душ.

Дух Самурая имел один большой недостаток. Он не только боролся, но и заботилась о своём производимом впечатлении, что было свойственно Самураю и сидело в нём глубоко и «крепко». Самурай не был настоящим воином из древней Японии и его душа, также как и он сам, пыталась сохранить и запечатлеть свои особо красивые боевые позы, так чтобы они были замечены его противником и самой также насладится ими, даже хотя это был только духовный бой.

Рыцарская же душа Следопыта, руководствовалась заветами Христа, как и пристало настоящему рыцарю. Она знала, что если вы уже успели чем-то произвести впечатление на кого-либо, то этим вы свою награду уже получили и больше, на ещё какую-нибудь поддержку свыше, уже можете не надеяться.

Рыцарская душа Следопыта, заботясь не о себе, а думая только о спасении Штурман, сумела полностью завладеть духом Самураю. Она, оставив тело Самурая, вытянула из него и его безнадёжно сопротивляющуюся душу.

Самурай не понимал, что с ним происходит. Голова его помутнела, и он совершенно потерял всякую ориентацию. Он не мог уже удержать Штурман и выпустил её из рук. Она упала на мягкий мох и осталась лежать на нём без движений. Ноги у Самурая начали подкашиваться, и ему стало тяжело дышать. Он сам медленно осел на землю и потерял сознание.

Душа Самурая была во власти Следопыта, но она рвалась назад в принадлежащее ей тело. Следопыт чувствовал, что если ещё немного удержит её, то Самураю придёт конец. Следопыт, всей силой своей внутренней энергии, ещё не был готов к спокойному убийству, чтобы держать кого-либо до прихода смерти. Поэтому пока его терзали сомнения, душа Самурая смогла вырваться и возвратиться, куда ей в настоящий момент и следовало.

Следопыт теперь представлял свой дух, в образе самого себя. Он наблюдал, как Штурман лежала совсем без движений. Самурай же стал тяжело приходить в себя. Душа Следопыта затрепетала, в беспокойстве, что же будет дальше.

Следопыт видел, как Самурай открыл глаза. Взгляд его был замутнённым. Он начал двигаться и через некоторое время сел, смотря вокруг и ещё не понимая, что с ним произошло и где он находится.

Всё это время, внимание Следопыта, было приковано к Самураю, из которого он чуть было не вырвал его душу уже навеки и не лишил его жизни. Следопыт припомнил предупреждения Чайника, что с такими появившимися возможностями надо обращаться очень осторожно. Он хорошо представил себе, что так можно загубить и свою душу. И было далеко не известно, как повела бы себя душа Самурая, если б не смогла вернуться назад. И что бы стало с душой самого Следопыта, вторгнувшейся в ей недозволенные просторы.

Теперь Следопыт, все ещё не раскрытые возможности своей неведомой энергетической субстанции, попытался направить на помощь Штурман. Он готов был отдать и саму всю свою душу, только бы Штурман успела очнуться и спастись, пока Самурай был ещё беспомощен.

Любовь способна на многое, она помогла Следопыту в раскрытии своих скрытых способностях, о которых Чайник ранее предрекал. Видя свою возлюбленную в опасности, данные ему дарования управлять заложенной в нём жизненной энергией, вылились в его настоящую силу. Следопыт и теперь чувствовал душу Штурман. Он осязал, что и она стремится к нему и чувствует близость его души. Но даже совместные усилия их душ, были не способны преждевременно рассеять действия яда, проникшего в тело Штурман. Она продолжала, без движений лежать на мягком мху.

Следопыт видел, как взор Самурая стал уже осмысленным. Он, почти что, уже пришёл в себя. Следопыта разрывали сомнения, он был уже готов рискнуть своей душой и опять привести Самурая в бездейственное состояние, но уже навсегда. Но в это время лес, впереди лежащей на мху Штурман и ещё сидящего Самурая, принял очень странные очертания. Сразу бросалось в глаза, что приблизились деревья, кусты и все предметы, которые ранее были далеко вдали. Казалось, что изменилось всё видимое пространство и даже солнечный свет освещающий всё вокруг стал другим.

Следопыт увидел идущую группу «подземных людей». К его удивлению Самурай спокойно смотрел на их приближение, будто ожидал их. Следопыт, при появлении такой компании, не мог надеяться на ничего хорошего. Он отчаянно прилагал все свои усилия, чтобы Штурман очнулась. Он явно чувствовал, что она понимает его, и пытается ему помочь, стремясь к нему. Только все их усилия были тщетны.

Следопыт тогда попытался проникнуть своей душой в жуткие тела «подземных людей», новых более страшных врагов, нежели Самурай. Но его жизненная энергия или душа, совсем не чувствовала их. Они, видать, были «из другого теста слеплены». Дух Следопыта, не мог также проникнуть в образовавшееся искривлённое пространство, ударяясь об него словно о каменную стену.

Неожиданно для Следопыта, один из «подземных людей» заговорил с Самураем. Следопыт впервые услышал такой жуткий голос, и ему стало ещё более страшно за судьбу Штурман. Тем временем «подземный человек», не чувствуя близости души Следопыта и живой, трепещущей души Штурман, монотонно проговорил, обращаясь к Самураю:

– Что сидишь, «словно не свой»? – выражения в разговоре «подземного человека», были вроде бы простыми и не наводящими страха, но звучание его замогильного голоса и застывшая ужасная маска лица, могли испугать кого угодно.

– Видим, что своё задание по нашему уговору, ты отменно выполнил, – «подземный человек» продолжал разговор с Самураем. – Так чего ты «кислый» такой?

Следопыт вознегодовал на Самурая. Он знал, что Самурай негодяй, но чтобы он со всякой нечестью сошёлся, этого Следопыт даже не мог представить. Если бы душа Самурая была теперь в его власти, то она бы так просто от него не вырвалась. Но Следопыта, в настоящее время, Самурай заботил меньше всего. Перед ним теперь, были более серьёзные противники, от которых Штурман грозила гораздо большая беда.

Самурай тем временем, тяжело поднялся и сквозь зубы зло пробурчал «подземным людям»:

– Вы своими погаными выходками, могли меня жизни лишить! Нет чтобы просто подойти, так вы повыпендриваться хотите, всю округу переворачиваете! У меня внутри тоже всё перевернулось и не помню, как на земле растянулся! Надеюсь и вы, наше соглашение не подзабыли? Вот вам ваша баба, а меня, с обещанным вознаграждением, просим до дому доставить, как и договаривались!

Следопыт дрожал от бешеной злости на Самурая и своей беспомощности в желании хоть как-то помочь Штурман. Он понял, что Самурай и не подозревал о возможности близости от него ещё какой-нибудь живой души. Но что Следопыт мог поделать? Он только чувствовал свою возможность расплатиться с Самураем, за его подлость. Но это мщение никак не могло избавить Штурман от «подземных людей».

«Подземный человек», также как и Самурай, не ведавший, что кто-то слушает их разговор, спокойно продолжал говорить своим жутким голосом:

– Что ж! Договор, есть договор!

Он достал уже виденный Самураем мешочек и открыв его, показал, что он полон обещанными золотыми, коллекционными монетами, и протянув его Самураю сказал:

– Мы слово всегда держим. На, бери. Ну, так что, мы квиты теперь.

Самурай взял деньги, но сердито смотря на «подземных людей» процедил:

– Наш уговор не таким был. Или я недопонимаю чего-то, или вы меня «надуть» вознамерились. Что мне с этими побрякушками в этом лесу делать прикажите? – Самурай помахал полученным им мешочком с золотом и продолжал: – Здешних паразитов я этим добром не отпугаю. Не вы ли обещали меня благополучно проводить до дому!?

«Подземные люди» открыли рты и начали производить жуткие звуки, что называлось у них смехом. Всё тот же «подземный человек» в джинсах, еле ворочая языком от своего ужасающего веселья, сказал Самураю:

– Вот и ты начинаешь понимать, что не всё в этих золотых безделушках заложено. Не бойся! Мы с тобой ещё и в будущем подружим. Поможем тебе выбраться отсюда.

– Вы мне байки не рассказывайте! – Самурай возмутился издевательством «подземных людей». – Я свою работу выполнил как надо. Вы же не языком чешите, а доводите до конца наш уговор, если хотите и дальше со мной дело иметь.

– Ладно. Мы получили что хотели, в «аккуратной упаковочке». Тебя же, сейчас выведем из этой округи. Только когда приблизим твой городишко, не грохайся больше без памяти, словно барышня целомудренная.

Следопыт понял, что он сейчас также окажется в искажённом пространстве, находившемся за «подземными людьми». Он не знал, радоваться этой возможности или начать беспокоиться. Он безуспешно пытался сам проникнуть в него своей душой и теперь, если наконец попасть туда, то была возможность потерять самого себя навеки. Хотя появлялась надежда помочь своей Штурман, и Следопыт не мог упустить этого шанса и дать своей энергетической субстанции исчезнуть из этого опасного места.

Только «подземные люди» не успели что-либо предпринять. Неожиданно из-под земли показались страшные щупальца ужасных спрутов, которые схватили Самурая. «Подземные люди» были не «человекообразные звери» и они боялись этих спрутов, поэтому они в испуге отшатнулись. Самурай закричал, в безумной панике, но спруты почти мгновенно утянули его вниз и земля над ним сомкнулась. Самурай исчез и его крик безграничного страха, утонул в скрывшихся мерзких объятиях щупалец спрутов.

Большего мщения Самураю трудно было придумать, подумав о его теперешней участи, когда он окажется в сплетении ветвей растений, держащих его мёртвой хваткой, и спруты будут медленно поедать его. Остатки его тела пойдут на удобрение почвы, в страшном зале смерти иного мира.

«Подземные люди», забыв об Самурае, поспешно схватили Штурман и скрылись с ней в исчезающем за ними кривом пространстве. Душа Следопыта, была не способна последовать вслед, и его отчаяние не имело границ. Ему было даже страшно представить, что ждало Штурман в руках этих маньяков.             
 

ГЛАВА XXIV


Душа Следопыта металась в отчаянии, осознавая свою беспомощность освободить любимую Штурман из плена ужасающих маньяков, какими были «подземные люди». Он, со страхом за любимую, представлял их отвратительные похотливые рожи и гадкие лапы.

Его угнетало стоящее перед его взором всё тоже место, но теперь уже пустое. Ему было больно вспомнить, как здесь только-что лежала на мху его возлюбленная, одурманенная ядом от иглы жутких обитателей иного мира.

Следопыт был свидетелем и печального конца Самурая. Но он думал не о нём, его мысли следовали за скрывшимися в неизвестности «подземными людьми», и в его воображении всплывали страшные картины надругательств над милой Штурман.

Душа Следопыта рвалась в недоступную ему бездну слияния миров, на помощь любимой. Его душу охватывало непреодолимое желание направиться туда всем своим существом, вместе со своим телом, пока ещё находящимся под воздействием того же яда, как и Штурман.

Повинуясь этой благородной силе – желания отдать всего себя для спасения любимой, жизненная энергия Следопыта оказалась возле своего недвижимого тела, чтобы соединиться с ним и уже вместе действовать всеми возможными средствами.

Он вновь увидел себя лежащего на траве. Его душа легко проникла назад в принадлежащее ей тело. Мысли в его голове закрутились ураганом, но преждевременно прекратить действие яда, было отнюдь не лёгкой задачей.

Всё же крепкому и здоровому телу Следопыта, и великому желанию его души, удалось справиться с проклятым ядом намного раньше, нежели его воздействие начало бы ослабевать само собой. Возможно, помогли ему в этом и ещё какие-то высшие силы.

Следопыт чувствовал, что и его силы к нему постепенно возвращаются, но он, не дожидаясь их полного восстановления, вскочил на ноги, как только почувствовал, что владеет своим телом. Но он сразу же рухнул обратно на землю, его силы ещё небыли достаточно крепки. Всё-таки он не обращал на это внимание, и пытался вновь и вновь подняться, но снова падал на траву.

Чайника, стоящего рядом и наблюдающего за Следопытом, не удивило, что он очнулся, так как ждал этого, но его безуспешные попытки встать, Чайника испугали. Он попытался остановить Следопыта и, положив руки ему на плечи, проговорил как мог спокойнее, надеясь что Следопыт слышит и понимает его:

– Успокойся, всё хорошо. «Человекообразных зверей» нет здесь уже. Отдохни и набери силы.

Следопыт слышал Чайника, и видел, что он хочет помочь ему, но у него не было времени разбираться с ним. Он помнил, что его Штурман в страшной опасности и ему нужно было спешить.

Следопыту, наконец, удалось подняться на ноги, хотя он ещё еле держался на них. Говорить он также ещё не мог. Но в какую сторону он должен идти, это он, необъяснимым образом, хорошо чувствовал. Поэтому Следопыт, даже не оглядевшись вокруг, мягко отстранил Чайника и пошёл заплетаясь ногами, по пути подхватив своё надёжное ружьё.

Чайнику показалось, что Следопыт не понимает, чего он делает, и он попытался его удержать. Он придержал его и внятно проговорил:

– Говорю тебе, успокойся. Скоро силы к тебе вернуться, я это знаю. Пока посиди на траве немного.

Следопыт настойчиво вырвался от удерживающего его Чайника и сказал ему, еле шевеля губами:

– Не задерживай меня. Я знаю, как нужно поступать. Штурман в опасности и я знаю, где она.

Чайник понял, что Следопыт владеет собой и своим разумом. Он понял также, что его бесполезно уговаривать, чтобы тот немного отдохнул. Ко всему прочему, действительно нужно спешить, если Следопыт действительно знает, где теперь Штурман. Поэтому он больше не трогал Следопыта, а стал поторапливать оставшихся в живых сопутчиков, чтобы держаться всем вместе и идти вслед за Следопытом.

Чайник подошёл к Гавриле, который ещё лежал уткнувшись лицом в траву, и перевернул его на спину. Гаврила продолжал закрывать лицо руками. Чайник потрепал его взъерошенные волосы и сказал:

– Гаврила поднимайся! Мы уходим! Надеюсь ты не хочешь один здесь оставаться! Тогда поторапливайся!

В это время к Чайнику подбежал странный и жуткий кабан, до этого наслаждавшийся своей кровавой трапезой. Кабан неожиданно стал хрюкая льститься к ногам Чайника. Гаврила, увидав кабана воскликнул:

– Это же Бобик! Бобик, где ты раньше был!? Почему бросил меня и не уберегал от опасности!?

Только страшный громадный кабан, не обращал на Гаврилу никакого внимания. Он продолжал крутиться возле ног Чайника. Чайник удивлённо заметил:

– Так ты Гаврила знаешь этого зверя? Говоришь это Бобик? Ну хорошо, Бобик так Бобик! Только смотрю, он не к тебе, а ко мне больше стал привязываться. Конечно он зверюга ужасный и видать кровожадный, но если к нам добр, да и помог недавно, пускай рядом идёт. От него вправду может подмога быть, когда вновь с чудовищами повстречаемся.

Гаврила, при нападении «человекообразных зверей» и до того времени когда Чайник подошёл к нему, лежал уткнувшись головой в землю и закрывал лицо. Он только теперь обернулся и заметил Бобика, это подтолкнуло его подняться. Чайник, видя встающего Гаврилу, занялся Ветрогоном, который всё ещё сидел на траве, и видать не понимал, что происходит. Чайник окликнул его:

– Ветрогон! Мы все уходим уже! Вставай и иди за нами!

Ветрогон ошалело посмотрел на Чайника и встал. Он осмотрелся вокруг и увидал свою собственную тень. Эта тень его ужасно испугала. Он начал носиться по поляне, крича не своим голосом:

– Вампиры, вампиры! Они хотят меня со спины взять! Спасайтесь, они и на вас всех сейчас накинутся! Пончик, Пончик, ты куда замастырился! Беги Пончик! Вампиры в твою жирную задницу нацеливаются!

Чайнику едва удалось поймать носящегося галопом Ветрогона. Он схватил его и прокричал ему прямо в ухо:

– Кончай резвиться! Посмотри, как Следопыт уже далеко ушёл! Идём скорее, а то отстанем и не найдём его уже!

Ветрогон, перестал впрыть скакать и, поспешно побежав вслед за Следопытом, прокричал ему:

– Эй, Следопыт, Следопыт! Подожди! Почему нас одних бросаешь?! Может, обиделся ты, что теперь один в лес топаешь?!

Ветрогон быстро догнал, еле идущего Следопыта, и возбуждённо спросил его:

– А где Пончик? Он что в прятки с нами играет и в кустах где-то засел? Ну а ты почему невесёлый такой, и впрямь может обиделся?

Следопыту было больно слушать несвязную речь Ветрогона. Но в данный момент ему было совсем не до него. Силы понемногу возвращались к нему, но идти ему было ещё трудно. Он даже не посмотрел в сторону Ветрогона, а упрямо продолжал идти вперёд, как только мог быстро.

Ветрогон суетился, бегая вокруг Следопыта, и пытался уверить его, что он ни в чём не виноват и Следопыт напрасно на него сердится. Но наконец их догнали Чайник и семенивший трусцой позади всех Гаврила. Страшный кабан бежал рядом с еле переводящим дыхание Чайником. Чайник обеспокоено посмотрел на Следопыта:

– Ну как тебе, уже немного полегче? – заботливо спросил он у него. – Скоро ты совсем здоровым станешь, – заверил Следопыта Чайник. – Знаю я этот яд, что в тебя угодил. Он недолго действует и никаких последствий не оставляет. Ты говоришь, что знаешь, где Штурман? Может, можешь сказать, что с ней приключилось?

Следопыту было всё ещё трудно разговаривать, он все свои силы отдавал на то, чтобы быстрее идти вперёд. Но Чайнику он всё же ответил:

– Штурман «подземные люди» утащили, и как я понимаю в свой проклятый мир. Не знаю как, но я каким-то ранее неведомым мне чувством ощущаю, где находится то место, через которое они связь наших миров раскрыли. Извини, но мне идя, пока тяжело разговаривать. Станет получше, поговорим. Меня и твоё мнение интересует. Ты имеешь опыт в этих странностях. Теперь же, просто идём как можно скорее.

Чайник замолчал. Он не противоречил напрасно Следопыту. Чайник понял, что Следопыту, скорее всего удастся самому раскрыть ворота в иной мир. Он, по всей видимости, уже дорос до раскрытия в себе этого таланта. Только Чайнику вовсе не хотелось, чтобы Следопыт сломя голову кинулся в пропасть другого мира. Чайник боялся, что Следопыт пропадёт там, как пропала уже Штурман. Хотя он сам постарался, чтобы Следопыт и Штурман стали одними из «Тех», но на необдуманные и неподготовленные действия он не хотел их подталкивать, и надеялся сохранить хотя бы одного «Того» из человеческого рода. Пока же он решил молча идти следом за Следопытом и дождаться когда его здоровье полностью восстановится.

Ветрогон, тем временем, начал доставать Гаврилу и цепляться к нему:

– Гаврила, как ты узнал, что мы ищем тебя? – Ветрогон вопросительно смотрел на Гаврилу. – Молодец ты, что сам нашёл нас! Интересно куда ты Хана подевал? Мы так беспокоились, что он может нам неприятности доставить. Ты вообще-то «хороший гусь», сам от того бандюги избавился. Ну, Гаврила, не таись! Расскажи свои приключения, как сам один нас нашёл.

Гаврила брёл насупившись. Ему была не по душе назойливость Ветрогона. Ветрогон рассердился, видя, что Гаврила не хочет общаться с ним и строго сказал ему:

– Ты Гаврила лучше будь сговорчивей! А то вот покажутся, наши Лом и Дядя Стёпа, они тебе покажут где «раки зимуют»!

Гаврила не выдержал, и выпалил Ветрогону:

– У тебя что, «совсем шарики за ролики заехали»! Ты разве не видал, какие чудища здесь обитают!?

Ветрогон, казалось, растерялся, но собравшись с мыслями, ответил Гавриле:

– Ты что инопланетян тут повстречал!? Ты не думай, я всё об них знаю. Недаром в туристической фирме работаю. Знаю, как свидетели, будто видавшие их, рассказывают, что выглядят они словно рахиты недоразвитые. Одним словом гуманоиды, они и есть гуманоиды. Знаю я также, что им пришлось до нас далече добираться. Возможно, не одно поколение на их космических кораблях сменилось, пока они до нас долетели. Поэтому ясно, почему у них, в конце концов, такие недоделки начали рождаться. Хотя говорят, что среди них попадаются и большие, и здоровенные. Так это я полагаю, они уже у нас на Земле начали свой род поправлять. Поэтому люди и замечают, что похищениями наших жителей, среди гуманоидов занимаются в основном хилики.

Ветрогон был сам бесконечно рад своему умному рассуждению, и уже успокаивающе сказал Гавриле:

– Ты Гаврила не бойся! Выйдет наш Дядя Стёпа и так свиснет в свой милицейский свисток, что у гуманоидов тех, перепонки в ушах лопнут. А не поможет, так Лом их на место поставит. Вот лучше я тебе песню спою, чтобы веселее было.

Ветрогон затянул опять «свой вой, который у него песней назывался»:

– Однажды Смерть старуха, пришла к нему с клюкой. Её ударил в ухо, он рыцарской рукой…

Гаврила в изумлении смотрел на Ветрогона. Он раньше знал его как разумного и «не лезущего в карман за словом» хлопца. Речь Ветрогона о гуманоидах была и вправду очень правдивой, только причём здесь были пришельцы с нарисованной картинки. Гаврила не понимал, неужели Ветрогон не замечал тех ужасных созданий, которые были рядом и которые чуть его самого не слопали. Гаврила не думал, что Ветрогон настолько упрям, что не может признать очевидных вещей, которые все видели. Хотя среди многих людей такое упрямство очень часто бывает, но только не когда смерть в глаза смотрит. Гаврила ещё сам не мог полностью прийти в себя, поэтому не понимал, что с разумом у Ветрогона творится. Если говорить по правде, то и у Гаврилы, от пережитого, в голове всё разложено было не так как надо.
До этого Ветрогон не замечал идущего среди них Бобика. Хотя как можно было не заметить такое громадное страшилище, но в настоящее время Ветрогону всё выглядело в его надуманном виде, так как в его голове всё переворачивалось в настоящую катавасию. Но в этот момент Ветрогон приметил огромнейшего кабана семенящего рядом. Его взгляд выразил ужасный испуг от вида Бобика, и Ветрогон отшатнулся в сторону.

Гаврила заметил это и успокоил Ветрогона:

– Не бойся! Это Бобик.

– Ах так это твоя собачонка! – Ветрогон изумился. – Большая она какая! И видок же у ней, кто хочешь, может «в штаны наложить», когда она покажется! Теперь я не удивляюсь, что Пончика не видать. Драпанул он только увидав её, и теперь наверное запрятался где-нибудь, и весь дрожит, портки очищая.

Гаврила усмехнулся:

– Своих, Бобик не трогает, но чужакам лучше ему и вправду на глаза не попадаться. Проглотит их мигом, что «и ахнуть не успеют».

– А меня он своим или чужим считает? – с опаской спросил Ветрогон. – Если что, так я бегать быстро умею!

– Своим, своим! – у Гаврилы начал проходить свой страх, видя потешный испуг Ветрогона, и он продолжал наставительно говорить. – Я этого зверюгу тоже боялся вначале, но к своим он хороший и добрый. Видишь, смирненько бежит перебирая ножками, и ни на кого бросаться и не помышляет.

Так вся компания шла уже довольно-таки долго, и прошли они немалый путь без каких-либо приключений. Ветрогон с Гаврилой беседовали и обменивались репликами, одновременно удивляясь друг другом, что собеседник не всегда понимает, чего от него хотят и не всегда ведает, что же, по его мнению, твориться вокруг. Следопыт уже успел полностью оправиться от действия яда, но шёл не разговаривая, поспешая к намеченному месту. Чайник тоже молчал и задумчиво посматривал на Следопыта. Страшный Бобик бежал мелкой трусцой возле Чайника, опустив до земли свою голову с огромными клыками.

Действие яда на Следопыта хотя уже не влияло, и организм его был полон сил, но мысли его были очень тяжёлыми. Он всё время представлял себе, что могло статься с его милой Штурман, находящейся в руках похотливых выродков. Картины её судьбы, которые он рисовал в своём воображении, были одни страшнее других. Но неожиданно его вывело из задумчивости, и всех остальных тоже заставило остановиться, громкое восклицание Гаврилы:

– Постойте-ка! Эти места мне очень даже знакомы! Мы же почти подошли к избушки Лешего!

Ветрогон сразу среагировал на реплику Гаврилы, даже невзирая на то, что его разум давал сильные перебои:

– Почему ты Гаврила уверен, что здесь избушка Лешего стоит? А может тут Баба Яга проживает?

Гаврила не обратил внимания на замечание Ветрогона и возбуждённо продолжал:

– Ну конечно, так оно и есть! Вон за теми деревьями будет крутой откос, и в низине на полянке, мы увидим его домик!

Но неожиданно возбуждённое настроение Гаврилы переменилось. Весь его облик обволокла тень печали, и он грустно промолвил:

– Этот домик пустой теперь. Убили Лешего, на моих глазах. Все в этом месте погибли и Хан, и Ёрш, и ещё какой-то несчастный, у которого оторвали и руки, и ноги, оставив только туловище, он от боли всю ночь кричал. Вокруг этого места страхи ужасные происходят. Я еле ноги унёс отсюда. Нехорошее это место, зачем мы в него забрели. Уходить нужно скорее отсюда.

Никто ему ничего не ответил. Следопыт выглядел очень удручённым, Чайник внимательно наблюдал за ним. Ветрогон же выпучив глаза, просто смотрел на всех. Но взгляд Следопыта вдруг оживился, и по нему было видно, что он готов к действию. Чайник осторожно обратился к нему:

– Мы пришли? Здесь то самое место?

– Да Чайник! Я ясно чувствую это!

Чайник знал, что Следопыт говорит правду, и так оно и есть. Теперь Чайник был полностью уверен в том, что Следопыт уже может ощущать места слияния миров. В этих местах была не только, усиленная живым Атомом, особо выраженная криволинейность пространства, о которой говорится в теории выдвинутой ещё Эйнштейном, но в них была также и неоднородность пространства, по многим до сих пор неизвестным параметрам, и Чайник понимал, что Следопыт чувствует их. Он тихо сказал Следопыту:

– Послушай, то, что ты собираешься предпринять, совсем не выход. Ты наверняка пропадёшь в том другом мире. Ты сможешь отомстить за Штурман, только оставаясь здесь. «Подземные люди» сюда ещё не раз наведаются. Кто сможет распознать время их появления и справится с ними? Если не ты, то кто же!?

Следопыт спешил на помощь любимой и не собирался рассуждать с Чайником. Вначале он хотел услышать от Чайника, всё, что тот знал о другом мире, но теперь он понял, что Чайник будет вначале долго отговаривать его, а времени у него на трепотню не было, его чувства не могли ждать. Поэтому Следопыт просто сказал Чайнику:

– Гаврила говорит, что здесь есть пустая теперь избёнка. Вы все идите туда. Даст бог, и мы вместе со Штурман к вам пожалуем. И не тяните время, идите незамедлительно.

Чайник хотел ещё что-то сказать, но посмотрев на Следопыта, понял, что все слова будут бесполезны. Он знал, что оставаться здесь, когда раскроются ворота связи миров, совсем не безопасно, но перед уходом он сказал Следопыту:

– Отдай мне своё ружьё. Оно хорошо стреляет в нашем мире. Только никто не знает, как будет стрелять твоё ружьё там, куда ты собираешься направиться.

Следопыту такая просьба Чайника совсем не понравилась. Он вспомнил грозного льва и гадкого жуткого паука, и подумал, что ещё неизвестно какие твари могут там повстречаться, поэтому с сомнением ответил:

– Странно как-то ты о нас беспокоишься. Можно подумать, что ты больше волнуешься о чудовищах, обитающих в том мире, нежели обо мне и Штурман.

– Ты, с выводами о моих переживаниях, не спеши делать выводы. Замечу только, что «подземные люди» никогда не таскают с собой огнестрельного оружия. А ты что думаешь!? Они не смогли бы его достать у нас!? Или, может быть думаешь, что у них ума не хватит курок нажать!? Сам ты рассказывал об огромной светящийся скале, со множеством бесконечных туннелей и залов в её недрах. Тогда вспомни хотя бы, о шахтах у нас на Земле. И какие в них ужасные взрывы случаются, только от одной неосторожной искры. Поэтому говорю тебе, что никто не гарантирует о благополучном  исходе, после твоего даже одного выстрела. У тебя имеются мои стрелки, они там будут надёжнее. К тому же ты уже имел случай, их испробовать в том мире.

Следопыт мгновение подумав, отдал ружьё Чайнику, но с сожалением сказал:

– Возможно, ты прав. Мне с моим привычным ружьём было б уверенней, но может и вправду от него только беда будет. А теперь уходите.

Чайник окликнул Гаврилу и Ветрогона, но те оба продолжали стоять и недоумённо смотрели на Следопыта и Чайника, не понимая, о чём они толкуют. Чайнику помог Бобик, было похоже на то, словно ему было ясно всё происходящее. Громадный Бобик, легко подталкивая Гаврилу и Ветрогона, погнал их вниз по крутому склону, вслед за Чайником к дому покойного Лешего.

Чайник идя, всё время оглядывался назад, туда, где остался Следопыт. Уже подходя к избушке, Чайник увидел как на возвышенности, среди деревьев, начал расплываться густой серый туман. Чайник понял, что Следопыту действительно удалось проникнуть в иной мир. Тревога Чайника ещё сильнее усилилась, что теперь навсегда уже потеряны, не только Штурман, но также и Следопыт.   
   

ГЛАВА XXV


 Чайник, открыв скрипучие двери, вошёл в избушку покойного Лешего. Его ошеломил застоявшийся воздух в ней и запах перегара, рвоты и всякой гадости, так что уличный туалет, по сравнению с букетом запахов в избе, был оазисом свежего воздуха.

Вслед за ним, подталкиваемые Бобиком, ввалились Гаврила и Ветрогон. Ветрогон, возмущённый принудительному сопровождению, обернувшись, погрозил кулаком закрывшейся за ним двери и Бобику за ней.

– Вот видал! – сказал Ветрогон, выставляя кулак. – Знаешь, что значит он, и чем пахнет!? Могила, это его настоящее имя!

Чайник же, открывая все окна в доме, удивлённо и зло спросил Гаврилу:

– Что же это вы вытворяли здесь!? Продохнуть невозможно, от вашей радости со зловониями благоухающими порезвиться!

Гаврила повёл носом и промычал с гримасой на лице, выражающей отвращение:

– Это Ерша работа. О покойных может плохо говорить, и не принято, но нагадить здесь, он старался на совесть.

– Ладно! Чья бы «весёлая попинс», тут бы так не резвилась, а порядок наводить нам всем вместе придётся!

Гаврила и Чайник, с энергией принялись за уборку, с трудом приобщив к ней и Ветрогона. Хотя пользы от его помощи было немного. Ветрогон больше мешал, чем работал. Он ходил с мокрой тряпкой, держа её двумя пальцами от неприязни и несуразно разглагольствовал.

Когда комнаты стали уже походить на человеческое жильё, Гаврила и Чайник присели передохнуть. Ветрогон же ещё строил вид, что усердно трудится, и своими стараниями развозил новую грязь по комнате. Гаврила, видя это, заметил Ветрогону:

– Садись и ты «на перекур»! Хватит уже драить углы! Всё и так чистотой сияет, что глаза слепит!

– Да я такой! – с гордостью проговорил Ветрогон, присаживаясь на табурет. – У меня всегда, под руками любое дело бурлит! Хвалится не стану, только все всегда в изумлении пребывают от моей работы!

Чайник же, сидя рядом с Гаврилой, заметил ему:

– Знаешь что Гаврила! Ты не обижайся, но в избе чистого воздуха не будет, пока и ты хорошенько не помоешься! Ты извини, только находясь рядом с тобой, берёт сомнение в твоих разговорах о Ерше и кажется, что ты напрасно его оговариваешь. Конечно, если разве только, он и тебя принял за обстановку этих комнат, и очень постарался перепачкать вместе со всем остальным.

 Гавриле и самому было неприятно ходить в таком виде, когда к нему всё липло и воняло. Он знал, где у Лешего в комнатах было всё разложено, поэтому он без труда нашёл себе чистую одежду и вышел во двор умыться.

Чайник остался один со своими мыслями, если не считать Ветрогона, который сидел напыщенно довольный, и его взор показывал, что разум у него путешествует где-то вдалеке от самого Ветрогона.

Чайник корил себя за то, что не смог уберечь Штурман и Следопыта. Ему было жаль и других членов их злополучной экспедиции, но утрат за свою долгую жизнь Чайник повидал не мало, и хотя смириться с ними было тяжело, всё ж он успел к ним привыкнуть.

Невзирая на облик вовсе не пожилого человека, Чайнику было по настоящему, уже много лет. Найти среди людей, способных стать «Теми» было вовсе непросто. Ко всему прочему, Чайнику приходилось быть очень осмотрительным, чтобы не помочь в раскрытии своих возможностей настоящим злодеям. Иначе, они могли стать опасней пришельцев из другого мира, и с ними необходимо было безжалостно бороться. Теперь же, когда он нашёл сразу двух «Тех», они пропали уже навечно. В этом Чайник нисколько не сомневался.

Его грустные размышления прервал Гаврила, который вернулся уже умывшийся и переодевшийся. Гаврила сел на табурет возле Чайника, и взгляд его был удручённым. Чайник подумал о Гавриле, что он всё-таки личность весьма интересная. Чайник вспомнил, что хотя вёл себя Гаврила вовсе не подобающим образом, но человекообразные звери и спруты почему-то его не трогали. Бывал Гаврила в этом месте не раз. И случалось, люди вокруг него пропадали, но он, даже не всегда замечал этого, и оставался цел и невредим.

Гаврила, сидя и смотря вокруг отсутствующим взглядом, печально проговорил:

– Пусто как-то в этой избёнке без Лешего. Леший, конечно не был добропорядочным гражданином, только нелегко он жил с самого малолетства. К тому же всё общество не приняло его, таким каким он есть, и жил он здесь один, будучи сам себе хозяин.

Чайник не стал расспрашивать Гаврилу, что же тут произошло, принеся смерть в этот дом. Какая, в сущности, была разница, кто больше постарался в этой трагедии, или «Те», или же банда Самурая. Было ясно, что и одни, и другие здесь побывали. Гаврила же задумчиво продолжал:

– Таким как Леший, одним только и жить надо. Никакое общество их никогда не примет. И особенно трудно приходится отщепенцам, вроде Лешего, ещё по той причине, что одно дело, когда просто трудности встречаешь, но ещё трудней, когда все на тебя косо смотрят и даже не пытаются понять.

Чайник ничего не сказал, он просто слушал Гаврилу. Ему было интересно, как Гаврила способен рассуждать. Гаврила тихо посидел некоторое время и заговорил опять, даже и не надеясь на ответ Чайника:

– Вот Чайник посмотри! Сколько Леший понатаскал всякой всячины! Зачем ему всего столько надо было!? Но он, видать надеялся на что-то. Разве может человек прожить в полном бездействии и без надежды. Так и Леший наверняка, что-то представлял в будущем. Любил он со мной порассуждать и философом себя строил. Давал он мне вещи, чтобы я продал их, только задолжал я ему уже порядочно. Но он меня не очень сильно упрекал, знать не деньги ему самым главным были.

Гаврила поднял глаза на Чайника и, запинаясь проговорил:

– Ты Чайник, возможно посчитаешь, что я выжил из ума, только могу тебя заверить, что Леший приходил ко мне уже после своей смерти. Случилось это тогда, как Самурай с Ершом заперли меня в погребе. Леший признался, что я был его единственным другом, и хотя он при жизни сам далеко не был идеалом, всё ж пытался меня наставить на путь истинный.

Гаврила замолчал. В комнате воцарилась тишина. Чайник и Гаврила думали каждый о своём. И Ветрогон тоже не производил никакого шума, что вертелось в его не здоровой голове никто не знал, не знал наверное даже он сам. Но через некоторое время, Гаврила снова стал тихо говорить:

– Ты знаешь Чайник, если по совести, то жизнь Лешего была ничуть не более одинокой, чем моя. Если хорошо подумать, то перед кем я всё время стараюсь показаться в лучшем свете. Ведь всем на меня «наплевать по большому счёту», и всё равно меня никто не уважает.

Неожиданно тишину разорвал громкий голос Ветрогона. Он говорил настолько громко, что его речь можно было назвать скорее криком, а не разговором:

– Гаврила, ты не унывай! Я тебя даже очень уважаю! Вот наши все вернутся, я им скажу, и они тоже тебя уважать будут! Дядю Стёпу попросим, и он всех, кто тебя не уважает, в кутузку посадит!

Гаврила печально поднял глаза на Ветрогона. Ему стало ещё более грустно после его слов. Ветрогон же, не замечая, какое впечатление производят его слова, не унимался:

– Следопыта, что-то не видать! Он точно сильно обиделся, что даже показываться не желает!

Гаврила поддержал Ветрогона:

– В самом деле, Чайник! Где Следопыт?! У меня тоже в голове хороший каламбур, уж больно необычные события одни за другими следовали. Да и Ветрогон ещё «масла в огонь» подливает, чтобы можно было понять, что же вокруг твориться. Я уже совсем запутался, где правда, а где только моё воображение.

– Успокойся Гаврила, мозги у тебя в порядке, – заверил Чайник. – Поверь своим глазам. Что наяву видел, то и было в действительности, хотя печального, и непонятного но ужасного, лучше бы не было. Только куда денешься, когда всё это было.

– Мне уже теперь вовсе ничего не понятно, – удивлённо рассуждал Гаврила. – Когда я ещё к живому Лешему наведывался, то сны у меня бывали такие реальные, что наяву меньше прочувствовать возможно. Теперь явь, ещё более диковинная, нежели сны. Так в каком месте сплю я, а в каком всё взаправду?

– Поверь мне, в настоящий момент, ты не во сне, – Чайник грустно улыбнулся. – Что во снах правдивых видал, возможно, тоже когда-то было, но не теперь. Хотя кто его знает, как переплетения волн судьбы складываются, возможно, что те события твоих снов тоже теперь происходят, и была у тебя возможность ощутить жизненные трагедии других людей, в другом измерении, по незатухающему течению волны жизни, которая безостановочно бежит сквозь все времена и эпохи.

– Говоришь ты мудрёно, вроде как Леший любил разговаривать, – Гаврила почесал затылок. – Трудно мне всё понять, такое нереальное, и полагаю я, что никогда не удастся.

Гаврила не успел закончить выразить свою начатую мысль, как его прервал Ветрогон:

– Слушайте вы! Спокойно болтаете о чём-то, чего сами не понимаете! Может мне кто-нибудь ответить, куда Следопыт, обидевшись, ушёл!?

Гаврила, также как и Ветрогон, вопросительно уставился на Чайника. Чайник грустно ответил:

– Как это ни печально, но мы по всей видимости, больше никогда не увидим Следопыта, как и всех остальных наших приятелей.

Ветрогон возмутился:

– Ты Чайник, говорить говори, да не заговаривайся! Скоро все наши охламоны объявятся, и мы с Пончиком снова поспорим, у кого из нас руки не на спине проросли, и нос не на затылке вырос.

Гавриле и Чайнику стало ещё грустнее от таких речей Ветрогона. Наступило тяжёлое молчание, только Ветрогон выжидающе смотрел на Чайника. Наконец Гаврила, не выдержав напряжения наполнившего комнату, поднявшись с места сказал:

– Не кажется ли вам, что сегодня мы забыли перекусить? У Лешего в погребе припасено полным-полно всяческой провизии. Схожу-ка я и принесу чего-нибудь.

Сказать по правде Чайнику, да и самому Гавриле, совсем не хотелось даже думать о еде, после всего того, что приключилось сегодня, но Чайник одобрил предложение Гаврилы, чтобы хоть как-то разрядить обстановку печального напряжения:

– И в самом деле! – с наигранным оживлением сказал Чайник. – Нужно обязательно подкрепиться! Тогда всё в другом цвете будет казаться.

Ветрогон также не возражал:

– Давай, тащи Гаврила всё что имеешь! Пончик, так тот обязательно на запах съестного прибежит! От него, что повкуснее, не спрячешь!

Только перед уходом Гаврилы в погреб за продуктами, Чайник добавил:

– Ты Гаврила, во время обеда, порасскажешь мне о своих похождениях в «зону». Мне действительно интересно, как ты всё время выходил «сухим из воды», когда и ранее вокруг тебя, с другими людьми случались беды, похожие на наши теперешние невзгоды.

Гаврила остановился и, задумавшись, посмотрел на Чайника. Ему самому было непонятно, отчего всё шло так ладно и вдруг открылись такие страсти, что он теперь и вправду не знает, как быть дальше, и как унести из страны Атома кости целыми. Но ничего пока не сказав, он развернулся и пошёл в погреб, оставив на время Чайника одного, с его грустными мыслями и с полным надежд Ветрогоном и его больным рассудком. 


ГЛАВА XXVI


Каким образом Следопыту удалось, воздействием заложенной в нём его сокровенной, необъятной и непостижимой внутренней энергией, раскрыть связь между мирами, он ни очень-то и сам представлял. Да он и не задумывался над этим. Его Штурман была в ужасной опасности и в руках жутких маньяков, и все стремления его души, были направлены к ней. Следопыт только ярко чувствовал нужное место, и он, необъяснимым образом, заранее знал, что у него получится пройти сквозь эти таинственные ворота миров.

Когда клубы густого тумана окутали Следопыта, им овладело уже знакомое  чувство невесомости, и ему, также как в нереальном приключении сегодняшней ночью, опять казалось будто всё вокруг него проницаемо, и молекулы составляющие все вещества, как бы расступаются перед ним. Всё вокруг застилала серая мгла, только теперь Следопыт и знал, и чувствовал, что за ней откроется страшный и неведомый мир другой жизни.

Следопыт осязал, как он легко и быстро, словно паря, двигается в густом сером тумане. Наконец туман начал рассеиваться и Следопыт уже видел перед собой чужой неизведанный мир.

Следопыт ещё находился в туманном облаке, но перед ним всё отчётливей открывались виды того мира, хотя проглядывались они в необычном криволинейном пространстве. Это было похоже на то странное явление, которое он видел на Земле во время похищения Штурман «подземными людьми». Он сознавал, что в данный момент виденная им чужая страна, представлена в искажённом виде. И расстояния между наблюдаемыми им объектами, в действительности другие, чем он видел в это время.

На этот раз в чужом мире был день, также как и на Земле, в месте их пребывания. И хотя мир был другой и в настоящий момент всё представлялось в искажённом виде, Следопыт всё же мог уже представить, что окружение вокруг похоже на Земную, но только где-то в экзотическом крае.

Он видел странную светящеюся скалу, в недрах которой скрывался целый мир, полный опасностей, и странных и опасных её обитателей. Только днём, всё свечение скалы было незаметно. Она была бежевого цвета, и выделялись только входы в её пещеры, из которых даже днём проскальзывал свет.

Из-под скалы вытекала широкая река и дальше спокойно текла по покрытой травой равнине расстилающейся перед скалой, и скрывалась на изгибе, за высокими деревьями леса, растущего несколько дальше. За лесом виднелись холмы и хребты довольно высоких гор.

Следопыт подумал, что стремительный водяной поток, в который он попал в недрах светящейся скалы, соединялся с этой тихой рекой. Но разглядывал незнакомый мир Следопыт очень не долго. Ему нужно было спешить, и искать его любимую Штурман.

У Следопыта было странное чувство, так как, ещё не полностью выйдя из загадочного тумана, он был также в необычном криволинейном пространстве, и мог быстро выйти из него в любом виденном им месте. Следопыт решил, что Штурман, скорее всего, нужно искать в светящейся скале, и он направился к ней.

Сознание Следопыта окутывала тень необычности своего нынешнего положения, так как, уже оказавшись возле скалы, он также осознавал, что может выйти из переходного искажённого пространства между мирами, на любой из её террас.

Загадочность всего происходящего и трепет всех его чувств, усугублялись и тем, что по мере его продвижения в сером тумане, изменялись и предстающие перед его взором открывающиеся виды иного мира. Неожиданно, когда он был уже рядом со скалой, ему открылась новая картина, представленная в странном и нереальном виде, который открывался из таинственного облака связи миров. Происходившие события, что были теперь перед его глазами, его сильно взволновали, потому как, он также увидел и Штурман у подножья скалы, в том же месте, где он сам впервые попал сюда. Следопыт приблизился ближе к этому месту.

Он ещё не вышел из перехода миров, и его никто, бывший в этом ином мире, не видел. Он же видел всё, но он мог только наблюдать. Чтобы принять участие в событиях, он должен был вступить в тот мир.

Зрелище, открывшееся перед Следопытом, ужаснуло его, и наполнило страхом за его любимую. Штурман сидела, прислонившись к скале, и Следопыт понял, что сознание уже полностью вернулось к ней. Перед ней лежали растерзанные трупы шестерых «подземных людей», и среди них находился, уже виденный Следопытом, страшный и необычный лев. Лев своими огромными клыками рвал тела «подземных людей» и ел их.

Следопыт не раздумывал ни мгновения, чтобы выйти из своего недоступного укрытия, пока находящегося вне этого иного страшного мира. Хотя он понимал, что ему, с его стрелками не справиться с грозным и кровожадным львом. Маловато шансов было и на то, чтобы успеть увести Штурман от когтей льва в туманное облако, бывшее безопасным местом, но упустить этот шанс и оставить Штурман в смертельной опасности, Следопыт не мог.

«В мгновение ока» Следопыт оказался рядом с любимой, и встретился с её радостным взглядом, когда она увидала его. Лев же, также оказался необычайно быстрым. Он сделал только один лёгкий прыжок, и уже стоял напротив влюблённой пары. С его оскаленной львиной морды, с необычайно большими клыками, капала кровь, от его жуткой трапезы несчастными «подземными людьми».

Следопыт не желал сдаваться без боя, хоть и сознавал, что все его усилия будут бесполезны. Всё-таки смерть в бою, защищая свою любимую, была гораздо лучше, чем долгие годы укора и угнетения самого себя за бездействие, когда на его глазах любимая погибала мучительной смертью, живьём поедаемая ужасным львом.

Но тут Следопыт почувствовал, как Штурман нежно обняла его. Ему была приятна и радостна её близость, только в этот момент она мешала ему сражаться со львом. Даже если эта схватка с хищником была и обречена на поражение, всё же Следопыту не хотелось дожидаться пока лев начнёт их рвать, не встретив даже малейшего сопротивления.

Грубо оттолкнуть Штурман, Следопыту также вовсе не хотелось. Ведь, скорее всего, это было их последнее прикосновение друг к другу. Следопыт попытался ласково отстранить Штурман, но неожиданно услыхал её нежный и вовсе не испуганный голосок:

– Успокойся любимый. Лев нас не тронет.

Следопыт удивленно посмотрел на Штурман. Свирепый зверь, перепачканный кровью своих жертв, вовсе не казался миролюбивым. Следопыт, с опаской поглядывая на кровожадного хищника, засомневался:

– Мне что-то слабо верится в его добродушие. Хотя в прошлый раз, каким-то непостижимым образом, нам и вправду удалось избежать его когтей.

– Смотря на него, мне тоже страшно, – тихо проговорила Штурман. – А видя, что он делает с теми, – Штурман указала на «подземных людей», – совсем тошно становится.

Следопыт поднял взгляд на огромного льва, стоящего на задних лапах. Вид его был страшен и ничего хорошего не предвещал. Следопыт осторожно освободился из объятий Штурман и медленно подошёл ко льву. Хищник стоял, не двигаясь и в зловещей «мёртвой тишине». Его же жуткие когти и свирепая кровавая морда с клыками, вызывали непреодолимый страх.

Не отрывая глаз от ужасного зверя, Следопыт тихим, но взволнованным голосом, спросил Штурман:

– Почему ты так уверена, что он не набросится на нас?

Штурман волновалась не меньше, чем Следопыт. Ей было жутко всё происшедшее с ней, и омерзительна кровавая расправа льва с её похитителями. Всё же она сказала Следопыту с уверенностью:

– Нас он не тронет. Я знаю это.

– Почему ты так думаешь? Скажи, что случилось с тобой?

– Я начала приходить в себя, когда те маньяки тащили меня, ещё не войдя в свой проклятый мир. Перед этим я чувствовала, что ты пытаешься мне помочь. Только тогда, я лишь своим сознанием чувствовала это. Я не могла пошевелиться, и даже открыть глаза была не в силах.

Штурман замолчала, переживая вновь жуткие мгновения её похищения. Грозный лев, стоял всё также не двигаясь, и похожий на пугающую статую невиданного чудовища. Следопыт всё же решился отвести свой взгляд от зверя и спросил Штурман:

– Ну и что же произошло дальше?

– Когда я только смогла, хоть немного пошевелится, то сразу попыталась вырваться. Но всё ж, силы мои были слишком слабы. «Подземные люди» несли меня, даже не обращая внимания на моё сопротивление. Я не могла воспользоваться и стрелками, которые нам дал Чайник. У меня не было сил всколыхнуть их, на помощь мне.

Штурман снова умолкла. Бросалось в глаза, насколько ей тягостны её воспоминания. У неё на глазах выступили слёзы. Следопыт, позабыв о находящемся рядом хищнике, подошёл к Штурман и прижав её к себе, попытался успокоить:

– Не переживай. Мы теперь вместе и всё самое страшное уже позади. Чтобы не случилось, нас теперь уже никто не разлучит.

Фразы, произнесённые Следопытом, вроде были обычны. И подобные монологи, звучали во многих мелодрамах. Только в их теперешнем страшном положении, смысл слов был гораздо глубже, и Штурман, с благодарностью держась за Следопыта, продолжила свой рассказ:

– Когда мы пересекали связь миров, то у меня были точно такие же чувства, как и в прошлую ночь. Тогда меня тоже похищали, и я помнила, что было, когда мы оказались в их мире. Только в прошлый раз, у меня хватило сил воспротивиться им, теперь же я была в беспомощном состоянии.

Слёзы полились из глаз Штурман. Она была уже не в силах их удержать. Следопыт не находил слов, чтобы утешить её. У него самого к горлу подкатывал ком негодования и ненависти к «подземным людям». Штурман, немного успокоившись, продолжила свой рассказ:

– На этот раз было светло, и я успела увидеть, как выглядит их мир. «Подземные люди» вместе со мной, вошли в свой мир возле той же светящейся скалы, что и ночью. Только тогда они, таща и меня, оказались на террасе скалы, а теперь у её подножья. Я приготовилась уже к самому плохому. Ты не можешь себе представить, что я чувствовала будучи в руках этих маньяков, и не в силах хоть сколько-нибудь противиться им.

Штурман опять залилась слезами. Ненависть Следопыта к «подземным людям» возрастала всё больше. Штурман долго не могла успокоиться, но через некоторое время она снова начала говорить, рассказывая, что было дальше:

– Я уже была способна, хоть немного сопротивляться им. Только мои ещё не восстановившиеся силы, были им не помехой. Я не знаю, чтобы могло произойти ещё. Может быть, они бы уволокли меня в свою пещеру, где бы я была им забавой для их пошлых и гадких утех. Возможно они бы, как и в прошлый раз, не стали бы сдерживать своих мерзких желаний и довели бы до конца, что не удалось им этой ночью. Сразу изнасиловали бы меня всей своей оравой чудовищ, и только потом бы уволокли к себе, чтобы сделать из меня куклу для своих похотей и бывшую всегда под рукой.

Штурман уже не плакала и с отвращением смотрела на растерзанные тела «подземных людей». Следопыт не мог больше находиться в неизвестности. Он нетерпеливо спросил у Штурман:

– Так что же всё-таки случилось?! Расскажи всё до конца! Не томи мою душу неведением!

– Неожиданно из пещеры в скале, выскочил этот лев, и мигом разорвал всех моих похитителей. Я ему несказанно благодарна за это, только потом начался настоящий кошмар. Лев стал пожирать «подземных людей». Я не могу больше смотреть на это.

– А не думаешь ли ты, что он может теперь и за нас приняться? – с опаской посмотрев на льва, сказал Следопыт.

– Нет, нас он есть не станет. Он несколько раз прерывал свой пир и подходил ко мне, и внимательно смотрел на меня своими звериными глазами. Так он поступал до тех пор, пока силы окончательно не вернулись ко мне. Тогда он в последний раз подошёл ко мне, и убедившись, что я уже совсем окрепла, он отошёл доедать остатки тел «подземных людей», и больше ко мне не подходил, пока не появился ты.

– Да, но теперь он очень даже быстро подскочил! Что-то меня берут сомнения в его хороших намерениях. Ко всему прочему, как бы он поступил, если бы ты вознамерилась бежать?

– Мне некуда было бежать, – ответила Штурман. – Уйти от опеки льва, я и не помышляла. Одной здесь оказаться, значило обречь себя на нападение других маньяков или ещё каких-нибудь чудовищ. Кстати, и на тебя лев тоже сразу не накинулся, а мы уже и вместе видели, что со своими врагами он не церемонится.

– Возможно ты и права. Я действительно был свидетелем того, как быстро он разделывается с неприятелями. Может быть, он и ночью вовсе не гнался за мной, а уберегал меня. Только очень странно, почему он это делает!?

Следопыт подошёл к страшному льву. Зверь же продолжал стоять не шевелясь. Следопыт попробовал спросить у него:

– Ты действительно оберегаешь нас? Отчего ты так поступаешь?

Лев только стоял, и смотрел на Следопыта глазами дикого зверя. Было вовсе не ясно, понимает он человеческую речь или нет. Следопыт, всё же попытался ещё поговорить с грозным хищником:

– Не знаю, что в голове у тебя сидит. Только спасибо тебе, что выручил Штурман! За себя тоже благодарю тебя! Этой ночью мне туговато бы пришлось, если б не ты! Извини, что мы не сразу поняли твои намерения.

Лев продолжал стоять, словно жуткое изваяние. Следопыт повернулся и приблизился к Штурман.

– Не знаю, насколько мы правы насчёт этого льва, – покачав головой, сказал Следопыт. – Только моё мнение такое, что нужно как можно скорее возвращаться назад, в наш, может и не самый лучший мир.

– Я полностью согласна с тобой, – Штурман доверчиво смотрела на Следопыта. – Этот мир ужасен. Уведи меня скорее отсюда.

Следопыт оглянулся, но серый туман уже развеялся. Теперь он и сам начал сомневаться, что ему удастся снова раскрыть ворота связи миров. Он задумчиво сказал Штурман:

– Мне вышло проникнуть сюда, но я и сам не знаю, как это у меня получилось. Теперь, когда ты рядом, я уже несколько успокоился и право не представляю, каким образом необходимо сосредотачиваться.

– Главное, ты же сумел найти меня. Попробуй ещё разочек найти дорогу назад. Я уверена, что у тебя получится.

Следопыт огляделся вокруг. Он, в самом деле, не представлял, как это у него вышло перескочить через все преграды, чтобы найти любимую. Его окружал, полный страшных тайн чужой мир и перед ними спокойно стоял свирепый хищник, со своим звериным кровожадным взглядом. Следопыт молчал, не зная, что предпринять. Но наконец, он решился:

– Послушай милая. Нам этой ночью удалось вместе открыть путь назад в наш мир. Одному мне, я думаю, не выйдет сделать это. Давай снова попробуем вместе.

Штурман продолжала смотреть на Следопыта, с верой в его силы. Она сразу согласилась с его предложением. Они обнялись и закрыли глаза. Мысли их соединились. Вначале они думали только о подстерегающих их ещё опасностях, которые вовсе не закончились, о чём говорила и близость опасного хищного зверя. В их головы также вкрадывались прошедшие ужасы, которые были совсем недавно и пережитые горести были ещё свежи.

Так они простояли очень долго, и их мысли теперь витали только лишь в несказанном желании вернуться назад в свой мир. Эти думы заполнили всё их существо, и настолько сильно, что в своём воображении они уже переносились из иного мира в родные края, подальше от страшных чудовищ и невероятных ужасных событий.

Им уже стало вправду казаться, что они раскрыли врата соединения миров. И более того, что они уже находятся на Земле, но не в страшном Атомном лесу, а далеко от всех опасностей и среди дивной природы.

Неожиданно оба Штурман и Следопыт почувствовали необыкновенную лёгкость в своих телах. Им казалось что они парят, словно лёгкие пёрышки, несённые нежным еле веющим ветерком. Они боялись раскрыть глаза, даже когда почувствовали, что их полёт уже закончился, и они твёрдо стоят на ногах. Теперь они поверили, что им и вправду удалось перейти загадочное пространство связи миров. Но они опасались, что всё это им только показалось и, раскрыв глаза они увидят необыкновенную светящуюся скалу и трупы «подземных людей» лежащих у её подножья, и страшного льва, с его зловещей оскаленной мордой и сверкающими злобными глазами безжалостного хищника.

Они ещё стояли, как завороженные, когда Штурман отважилась произнести:

– Где мы? Я не могу открыть глаза. Я боюсь, что раскрыв их, всплывут все ужасы, а всё что было хорошего, окажется только сладкой выдумкой.

Услышав слова Штурман, Следопыт открыл глаза. Его поразило, что был уже не день, а неожиданно наступили вечерние сумерки. Он осмотрелся и понял, что они стоят в Атомном лесу, в том месте, откуда ему удалось пройти сквозь врата связи миров. Следопыт не смог удержаться от восклицания:

– Штурман оглядись! Мы на Земле! Но как всё-таки несопоставимо время в разных мирах! Здесь уже поздний вечер!

Штурман, как и Следопыт, стала озадаченно осматриваться.

– Мы вправду на Земле, – проговорила она. – Но только в каком месте мы, ты представляешь?

– Да, я узнаю это место.

Следопыт указал рукой направление в окружавших их слабо просматриваемых сумерках, и сказал:

– Сразу за теми деревьями будет крутой склон, и мы спустимся прямо к домику, где нас ждут Чайник, Гаврила и Ветрогон.

Хотя Штурман и Следопыт, проходя межмировое пространство, и перескочили на несколько часов обычный Земной ход времени, но невероятное напряжение их духовных и физических сил выжало из них «все соки». Поэтому Штурман сразу сказала Следопыту:

– Если ты так хорошо знаешь куда нужно идти, и мы вправду возле дома, где нас ждут, то пойдём скорее туда. Я очень устала. Мы сможем передохнуть там.

Следопыт не возражал, и они направились к избушке покойного Лешего. Они никем не замеченные спустились с откоса и прошли через полянку к домику. Бобик в это время дремал в хлеву. Он учуял идущих Штурман со Следопытом, но не счёл нужным даже высунуться из своего хлева. Он только приподнял голову и сразу опять улёгся спать.

Входная дверь в дом была не закрыта и Штурман со Следопытом, не стучась, открыли её и вошли внутрь. Войдя, они увидели удручённого Чайника, сидевшего возле стола и видно мыслящего о чём-то печальном. Когда Чайник поднял голову, чтобы посмотреть кто вошёл, то его и без того удивлённая физиономия, выразила такое сильнейшее изумление, что Штурман и Следопыт невольно усмехнулись.

Чайник ещё сидел с открытым ртом от неожиданности, но Следопыт сразу заговорил с ним:

– Похоже на то, что обманул я Штурман, говоря будто ждут крепко нас в этом домишке. Ты вместо радости, увидев нас, впал в величайшее изумление, словно не мы порог переступили, а невесть диковина какая-то.

Чайник опомнился. Он подбежал раскрыв объятия к Штурман и Следопыту, и обнимал их, и просто ощупывал, чтобы удостоверится, что это действительно они и ему их появление вовсе не привиделось. Говорить Чайник, был ещё не способен от радости, что не сбылись его самые плохие предчувствия. Следопыт попытался угомонить, чрезмерно радующегося Чайника:

– Ладно, хватит тебе лобызаться. Скажи лучше, где Ветрогон и Гаврила? Они вроде с тобой должны были быть.

Чайник, не переставая радостно вертеться, протараторил:

– Спят они оба уже. Не лёгкий денёк выдался, и измотал вконец их нервишки. Ветрогон, и вам постель постелил в отдельной маленькой комнатушке. Он был уверен, что вы оба скоро покажитесь.

Чайник на короткое время умолк, но вскоре продолжил свою речь дальше, только уже с интонациями печали в голосе:

– Жаль Ветрогона. С его мозгами творится что-то неладное. Он не сомневается в том, что и все остальные наши друзья вскоре объявятся.

Штурман скорбно посмотрела на Следопыта, но он также увидел в её взгляде ещё и то, что насколько сильно истощились её силы. Поэтому он сказал Чайнику:

– Ты извини нас, только и мы несказанно устали. Поэтому, если ты не возражаешь, то обо всём поговорим завтра. Теперь же мы пойдём отдохнуть. Спасибо Ветрогону, что постель нам уже застелил. Кстати, и ты иди передохнуть. Ведь ты, всю прошлую ночь не спал.

Чайник не стал их удерживать, и Штурман со Следопытом пошли отдыхать, в подготовленное им место. Чайник также устроился поспать, в этой же комнате где и был, на стоящем у стены диване.   
 

ГЛАВА XXVII


Айболит, стремглав выбежав из ресторана, и оставив там Умника с его грызущей совестью, догнал Наталью уже поворачивавшую в соседний переулок. Айболит удержал её за руку и попытался ещё раз успокоить:

– Что ты так разволновалась!? Насмотрелась на того обормота, что за столом остался. Разве не знаешь, что Умник способен не то, что слона из мухи сотворить, а целого мамонта, большего, чем самый огромный кит. Завтра я, как мы и договаривались, спокойненько поеду и встречу всех наших. Выеду с самого утречка, чтобы их не прошлёпать. Сам я в машине прикорну, пока ждать их буду.

Наталья плакала и, не желая выставлять свои слёзы на показ, вырвала свою руку из удерживающего её Айболита и, ничего не ответив, поспешно пошла дальше. Айболит обогнал её, и встал впереди, преграждая ей дорогу.

– Ну чего ты, в самом деле!? – Айболит старался, как мог успокоить Наталью. – Льёшь слёзы, когда ничего страшного вовсе не произошло. Вернётся твой Ветрогон живёхонек и здоровёшенек, и будет как всегда озорным и весёлым. Сама опосля посмеёшься, что убивалась так без надобности.

Наталья делала вид, будто не желает слушать Айболита. Она отвернулась от него, хотя уходить больше не порывалась. Айболит, хотел было, ещё произнести какой-нибудь успокаивающий монолог, но к ним неожиданно и непрошено, подошёл один из приятелей Гаврилы, по прозвищу Шустряк.

Шустряк был мелким и хилым, но вреднющим малым. Он был труслив, только на своём языке летал словно на помеле, и встревал всюду назойливо и зловредно как заноза. Наталья и Айболит вовсе не просили его вмешиваться и общаться с ним не желали, но они, даже не заметив его появления, услыхали его ехидный голос:

– Смотрю, Наталья убивается по своему ненаглядному Ветрогону и Айболит ей сладкую лапшу на уши вешает. Смешно на вас глядеть, как сами влезши в болото хотите чтобы не воняло от вашей хебры. Незачем было нашему Гавриле, своей сворой загон устраивать! Теперь небось о поминках толкуете, после того как Самурай со своими орлами ваших псов затравили. Нашего же Гаврилу, Хан наверняка обережёт!…

Наталья, услышав такие слова, перестала плакать и застыла обомлев. Айболит, недолго думая, ринулся с кулаками на Шустряка. Только Шустряк не стал дожидаться пока ему все кости пообламают, а припустил наутёк так, что «ветер в ушах засвистел». Айболит пробежался немного за Шустряком, но поняв, что ему не догнать дающего дёру Шустряка, злобно крикнул ему вдогонку:

– Я до тебя ещё доберусь, аппендицит ты общества! Прямую кишку из тебя вытащу и съесть заставлю!

Айболит вернулся к Наталье, которая уже не плакала, а вопросительно смотрела на Айболита:

– Шустряк что-то о Самурае и наших говорил, – голос Натальи был серьёзен. – Вот что вы пытаетесь от меня скрыть! С моим Ветрогоном и с другими, беда приключилась!

– Что ты слушаешь, этого хама недорезанного! – вспылил Айболит. – Ему и в психушке, голову из унитаза нужно запретить вытаскивать! С операционного стола ему никогда нельзя подниматься!

Наталья не слушала Айболита, у неё закружилась голова. Все её мысли перепутались. Она теперь не сомневалась, что приключилась беда. Она не знала, что теперь делать и как ей поступать. Она хотела помочь своему мужу, но абсолютно не представляла как. Её окутало настоящее горе и казалось, что ничего хорошего в жизни уже не будет. Она, сама не сознавая что делает, молча повернулась и пошла, даже не замечая крутящегося вокруг неё Айболита.

Айболит не отставал от Натальи. Он дошёл с ней до самого её дома. Но войдя в свою квартиру, Наталья захлопнула дверь перед самым его носом. Она не соображала что делает и не понимала что творится вокруг неё. Ей хотелось поговорить о Ветрогоне и о том, что могло с ним случиться. Только в то же самое время, её голову окутывало смятение, и она никого не хотела в этот момент видеть.

Айболит немного постоял возле двери, но вскоре пробурчав проклятия на головы Умника и Шустряка, пошёл к себе домой, настроенный на то, чтобы утром поехать встречать друзей, назло всем недобрым слухам и предостережениям Умника.

Уже почти дойдя до своего дома, он надумал сходить на базар, и поговорить по душам с барменом пивного ларька. Он решительно развернулся и зашагал к базару, решив, что ему удастся разузнать все новости о своих друзьях и Гавриле, которые витают по их городишке, и о которых каждая собака лает – это так он подумал о Шустряке.

Когда Айболит дошёл до базара, то он уже был закрыт, но пивной киоск работал и посетителей в нём хватало. Айболит, заказав бокал пива, остался стоять возле его бара, и медленно потягивая освежающую жидкость, дожидался, когда возьмут свой заказ другие посетители и отойдут к столикам.

Вскоре возле окошка ларька никого не было, кроме него и бармена. Айболит спокойно обратился к бармену:

– Ты в нашем городишке все сплетни знаешь. Расскажи-ка мне, что слыхать о теперешнем походе Гаврилы в «зону» и о Ветрогоне, а также какое участие в этом всём принимает Самурай.

– Я здесь пиво разливаю, а не в справочном бюро работаю, – холодно ответил бармен.

Бармен уже намеревался удалиться в глубину киоска, не удостоив Айболита особым вниманием, но Айболит удержал его:

– Подожди не спеши прятаться. У меня к тебе интерес имеется.

– Ну чего ты хочешь!? – бармен был очень не дружелюбен. – Я устал на ногах целый день стоять. Пока нет надобности бокалы пойлом пополнять, хочу посидеть немного.

Айболит подумал:

«Бармен должен всё знать, что вокруг твориться. Он наверняка и о банде Самурая знает. Он может сколько угодно строить из себя неприступную скалу, но всё-таки он был и будет продажной шкурой».

Айболит подал бармену червонец. В те времена за червонец можно было упиться пивом и друзей также упоить, а ещё взять закуски к пиву и обожраться ей «до туалетной необходимости».

Бармен взял червонец как должное, и мигом всунул его в карман:

– Ну ладно, – возвышенно проговорил он, чувствуя своё достоинство, «сидя на денежном месте». – Давай, выкладывай свой интерес.

– Мне нужно, всего-то, узнать всю правду о Гавриле, Ветрогоне и Самурае, и их теперешних злоключениях в «зоне».

– Я тебе не прорицатель, и не могу рассказать то, что никто не знает, – толстая физиономия бармена, выражала удивительное самодовольство. – Могу только сказать, что Гаврила дурак неслыханный. Нашёл такого попутчика себе, как Хан. Хан наверняка прихлопнет Гаврилу, и его останки в «зоне» навсегда останутся лежать и разлагаться.

– Что Гаврила олух, я это и без тебя знаю. Ты о Ветрогоне и Самурае расскажи.

– Ветрогон, что пошёл с друзьями вслед за Гаврилой, так это скорее на счастье самому Гавриле. У Гаврилы, хоть какой-никакой шанс выжить остаётся. А если Дядя Стёпа и «упечёт» Гаврилу в карцере, так того родители быстро на свободу вытащат, и будет Гаврила опять вольно в Атомную заразу хаживать, и пакость всякую по нашему городу разносить.

– Ты мне не морали читай, а скажи, что стало с Ветрогоном и его друзьями, и Самурай тут причём.

– Откуда я могу знать, что с ними со всеми стало. Донёс только до меня ветерок, слушок о том, что Самурай взял крепких ребят и надумал со всеми разделаться. А войско у Самурая что надо. Все его хлопцы, молодцы как на подбор. К примеру, Снайпер и Князь, уже только те чего стоят.

Айболит помыслил:

«Бармен точно связи в городе Самурая имеет. Оттуда и ветерок подул, что вести принёс. Если не он, то никто лучше не знает, что случилось на самом деле».

Пока Айболит не узнал ничего нового, поэтому он спросил бармена:

– Имеются ли какие-нибудь сведения о Самурае, после того как он уехал в «зону»? Может они уже вернулись? Или известно, что в «зоне» произошло?

– Вот это действительно странно, – бармен потёр подбородок. – Самурай с хеброй, на машинах поехали. Должны бы уже вернуться, только пока ещё никто не возвратился. Самураю нет никакой нужды так долго в той радиации околачиваться. Он вполне мог уже расправиться со всеми, а имея такие силы, ещё и организовать всё что надо, и запросто укатить домой. Если б понадобилось, он со своими связями, может всегда прокатиться туда-обратно.

– Значит, ты говоришь, что фактически ничего неизвестно, что со всеми сталось?

– Я тебе об этом всё время толкую. Никто ничего не знает. Меня и самого любопытство разбирает, как там всё поворачивается.

Айболит стал про себя размышлять:

«Если уж бармену не известно ничего, значит всё остальное пустая болтовня и вымыслы. По настоящему, никто ничегошеньки не знает. Мои друзья тоже «не лыком шиты», их так просто не возьмёшь. Значит, вопрос решён – надо завтра ехать с самого утра».

Айболит допил своё пиво и спросил напоследок у бармена:

– Может быть, ты знаешь, где Шустряк околачивается. Мой кулак чешется, и скучает по его морде.

Бармен усмехнулся:

– Не тебе одному он насолить успел. Уже стоит очередь, ему сопли утереть. Только он быстро бегать умеет и подлизаться, когда надо. А бывает, такие слюни распустит, что гадко притронуться к нему, и выскальзывает он из рук, словно слизняк.

Айболиту возле пивного киоска больше нечего было делать. Если бы он и намеревался отдохнуть с бокалом пива в руке, то выбрал бы не эту ландину. Поэтому он подал свой пустой бокал в окошко киоска бармену и, пожелав ему хорошей торговли, пошёл домой отдыхать, твёрдо решив завтра ехать встречать друзей.

* * *

Наталья оставшись одна в своей квартире, не находила себе места. Она уже жалела, что отпустила Айболита. Она понимала, что он от всего сердца желает ей добра и хочет помочь. Но вместе с тем она чувствовала, что желая уберечь её от лишних волнений, правды от него не добьёшься. А его увиливания от возможно страшной правды, она не могла вынести.

Как помочь своему мужу или хотя бы узнать всё что происходит, она не представляла. В настоящий момент она ничего не способна была предпринять. У неё возникали мысли, идти куда-то и чего-то делать. Только в голове у неё всё путалось, и она просто металась по комнате.

Наталья, чтобы успокоиться занялась уборкой квартиры. В доме всё уже блестело, но она продолжала переставлять всякие безделушки и протирать их. Она приготовила себе чай и молча села выпить его. Никакая еда «в горло ей не лезла», и она только, попивая чай, думала:

«Айболит наверняка знает гораздо больше, но рассказывать не хочет. Всё-таки он завтра едет наших встречать, по их уговору. Может быть, ничего страшного вовсе и не случилось. Но что-то творится наверняка и это ему известно. Как бы то ни было, надо дождаться завтрашнего дня. Тогда всё и проясниться».

Такие мысли Наталью вовсе не успокоили, но она сознавала, что ничего сегодня не сможет предпринять и ничего не разузнает до завтрашнего дня. Она всё-таки надеялась на Айболита и питала надежду, что он принесёт ей завтра хорошие вести и вернётся её дорогой муженёк.

Так она промыкалась одна в квартире, до самого вечера. Улеглась спать она довольно-таки рано. Только сон не шёл к ней. Она пыталась почитать книгу, но и это она не могла. Буквы расплывались перед её глазами, и её совершенно не интересовал острый сюжет интересной книги. Ей лезли в голову разные тревожные мысли о её муже.

Наталья даже не почувствовала, как она забылась в тревожном и неспокойном сне. Неожиданно она почувствовала острый укол в руку. Наталья открыла глаза, но не могла понять, проснулась она или ещё спит. Она не могла пошевелить «даже мизинцем», но только видела всё, а также всё слышала и ощущала.

Вопреки её воле, взор её оставался неподвижен и был направлен в одну и ту же точку. Но то, что открылось перед её взглядом, было непонятно и страшно. Вся обстановка комнаты расплывалась и в ней находились ужасные существа. Они были похожи на людей, но только застывшие маски их лиц были необычайно страшны и наполнены мрачной жестокостью.

Наталья, напрягая все свои возможности, попыталась поднять руку, но ей было не под силу даже закрыть глаза или отвести взгляд. Она не догадывалась, что через укол, который она ощутила, в её тело попало вещество, превратившее её в неподвижную мумию, хотя сохранились все её чувства.

Такое вещество хорошо известно и в нашей Земной цивилизации. С его помощью было совершено немало жесточайших преступлений, когда жертва полностью ощущая всю боль и наблюдая за своими палачами, ничем не могла воспротивиться им.

Тут Наталья услышала голоса этих страшных созданий, находившихся в комнате. Эти монотонные и зловещие голоса доносились, словно из могилы, но Наталья понимала всю жуткую речь этих тварей, хотя ей только всё же казалось, что это всё-таки неимоверно жуткий сон.

Тем временем существа из рода «подземных людей», а это были они, вели между собой разговор:

– Столько веков мы проникаем на Землю, и всё племя наше существует благодаря людям которых мы к себе уводим. Почему бы нам не попробовать «пустить свои корни» прямо здесь на Земле? – сказал «подземный человек» в цветастой рубашке.

– Ты разве не знаешь, что много лет назад мы пробовали сделать такое? Только всё кончилось тем, что наше потомство, которое родилось здесь, люди сожгли. Да и само наше присутствие тут, они едва не раскрыли, – ответил другой, в грязной и рваной одежде.

Третий «подземный человек», в спортивном тренинге, поддержал первого:

– Люди и правда сжигали других людей, но только много лет назад. Теперь же, особенно после того, как Атом на многих свой отпечаток наложил, они не разберутся в чём суть да дело. Я полагаю теперь самое время попробовать ещё разок. Тогда будем здесь иметь не только карликов недоделанных, а полноценных наших «подземных людей».

Ещё семеро других «подземных людей» согласно закивали головами. «Подземный человек» в грязной и рваной одежде, попытался возразить:

– Разве вы не хотите её в любое время у себя иметь и пользоваться ей в любой момент, когда пожелаете?

Но другие «подземные люди» не слушали его. Они, отталкивая друг друга и борясь за первенство, уже стаскивали трусики с недвижимой Натальи. Возражающий «подземный человек», спеша присоединился к ним.

Наталья всё видела и чувствовала. Она надеялась, что это всё-таки она бредит во сне. Разве же может быть такое, реальностью. Но чувствовала она в этот момент всё и с содрогающей ясностью – и омерзение, и боль, и ужас от этих страшных тварей. Этот кошмар продолжался очень долго, пока не насытил целую свору отвратительных и похотливых чудовищ.

Наталья даже не полностью сознавала, когда надругательства над ней закончились. Она не поняла, когда и как гадкие существа исчезли. Только уже к концу этой ужасной ночи, она почувствовала, что владеет своим телом. Она попыталась встать, но ноги не держали её.

Наталья пыталась уверить себя, что это ей только всего лишь приснилось. Уж больно неправдоподобно было всё происшедшее. Только пронизывающая боль и чувство необыкновенного омерзения к своему телу, говорили ей, что всё-таки этот ужас был наяву.


ГЛАВА XXVIII


Штурман и Следопыт уже вторую ночь проводили вместе, в страшной Атомной стране. Все происшедшие события и неожиданное для них самих, обретение ими удивительных способностей, о которых они ранее даже не помышляли, истощили все их силы. Они уснули сразу, как только, наконец, добрались до постели. Сон их был лёгок и, невзирая на все невзгоды, сладок как у младенцев. Они легли и прижались друг к другу, с благодарностью подумав о Ветрогоне, который заранее побеспокоился подготовить им удобное ложе.

Всё же они не забыли свои привычки походной жизни и проснулись на заре. Ощутя рядом себя радость близости любимого, они забылись в объятиях и счастье любви. Но наконец, в их сознание вернулись и прошедшие ужасы, и неясность их нынешнего положения.

Они оделись и вышли из своей комнаты. Чайник также уже проснулся и даже успел накрыть стол для утреннего завтрака. Штурман и Следопыт пожелали ему доброго утра и, похвалив за столь ранние хлопоты, вышли во двор умываться.

Бобика не было нигде видно, по всей вероятности он ещё был у себя в хлеву. Следопыт достал из колодца ведро с холодной водой, и они оба освежились её щемящей, но благодатной прохладой.

Вернувшись в избушку, Штурман и Следопыт увидели, что Чайник уже налил каждому по чашечке кофе. Штурман с восторгом поблагодарила Чайника:

– Ты надумал радовать нас сегодня! И кофе подано, и завтрак уже на столе!

– Вы раньше времени не радуйтесь! Вот домой вернётесь, тогда можете и жизнью понаслаждаться, – с улыбкой ответил Чайник.

Штурман и Следопыт сели за стол напротив Чайника и с наслаждением стали попивать кофе. Чайник, также довольно держа в руках чашечку, спросил у рядом сидящей парочки:

– Можете вы теперь рассказать мне, как вам вчера всё так благополучно и удачно удалось. Я, по правде говоря, уже оплакивал вас.

– Ты знаешь Чайник, – ответил ему Следопыт, – каким образом мне вчера удалось сквозь миры пройти, я и сам недоумеваю. Только сегодня ясно чувствую, что если захочу, то смогу это повторить, особенно если мне Штурман поможет. Вчера я бы, без её подмоги, не смог бы вернуться. Кстати, что это за зверюга нам вчера подсобила, когда человекообразные звери напали на нас, а потом к тебе льнула. Я вчера, как не свой был, и не обращал особо внимания на него.

– Ты о Бобике говоришь? – Чайник проговорил, словно о каком-либо пустяке. – Так это кабанчик, как кабанчик. Только большой уж очень и кровожадный необыкновенно. Лучше расскажи о ваших приключениях в том другом мире.

Следопыт, вторя Чайнику, ответил таким же безразличным тоном, как и он:

– Штурман и мне благополучно всё закончилось, так как оказалось у нас там есть союзник, пострашнее твоего Бобика, – перед Следопытом и Штурман всплыл образ огромного и страшного льва.

Чайник довольно посмотрел на Штурман и Следопыта, и сказал:

– Я сразу чувствовал и знал, что из вас настоящие Земные «Те» выйдут. Это видать, в ваших генах заложено.

Следопыт задумался и возразил Чайнику:

– Послушай Чайник. Ты всё говоришь о генах человека и их памяти. Но я всё же полагаю, что душа человека, и её память и возможности, стоят на первом месте. Недаром родственные души зачастую намного ближе друг другу, чем любые родственники. Да и бывает часто, что в слабом от рождения теле, вырастает настоящий богатырь и только благодаря его душе. А если о генной памяти вспомнить, то не редко именно душа приносит её в новое тело, наполняя его своей энергией.

Чайник удивился:

– Как ты всё интересно поменял местами, – сказал он Следопыту. – Но я должен признать, что ты, скорее всего, прав. Энергия жизни и впрямь неистощима и память у неё превосходная. Бренному же телу человека, суждено со временем угаснуть.

Следопыт продолжил расспрашивать Чайника, пользуясь случаем, пока Гаврила и Ветрогон спали:

– Старая память в последнее время ярко оживала в наших умах. По выражению Лома, вечная память ему, «де жа вю» из древних времён представляла нас в различных образах. Значит ли это, что мы способны вспомнить всё, что раньше было?

– На это я никак не могу ответить. Одному всевышнему известно, что дано вспомнить вам. Только почему вы настолько уверены, что эти образа приносились из прошлого? Может, некоторые из них представлялись из будущего.

На лицах Штурман и Следопыта выразилось недоумение. Чайник немного помолчал и продолжил высказывать свою мысль:

– Помните, я говорил вам о бегущих волнах по воде. Плывя по гребню своей волны жизни, вы возможно увидали другую волну, повторяющую ту, на которой вы находитесь. Но кто может ответить на вопрос. Какая из волн бежит впереди, ваша или волна ваших видений.

– Если нашу жизнь сравнивать с волнами, то всё-таки жаль, что со временем они всё же затихают, – заметила Штурман.

Чайник ответил сразу:

– Волна может и угасает, но море никогда полностью не успокоится. Что энергия сохраняется и только переходит в разные свои состояния, так это известно всем, ещё с уроков физики на школьной скамье.

Следопыт подумал и спросил Чайника:

– Так если наша жизнь похожа на волны моря, то если суметь отличить волны что бегут впереди нас и за нами, так можно и свой рок дальнейшей судьбы увидеть? Это и будет предначертанность нашей всей жизни? А может, можно перескочить на гребень другой волны, и побывать в прошлом и будущем?

– Возможно, вам и удастся когда-нибудь заглянуть в волны других времён, – Чайник начал увлекаться. – Волны конечно похожи, этим можно объяснить и предсказания, когда наблюдают волны будущего. Но должен заметить, что они только похожи. Если волна столкнётся с другой волной, то её бег и она сама совершенно изменяются. Поэтому идти наперекор судьбы вполне возможно, если ваш дух будет настолько силён, что сможет справиться с бегущей волной. Но волны жизни это всё-таки не волны моря, а ты знаешь, что может случиться, если волны сбегутся в своей повторяемости или совпадут их частоты бега в резонансе?

– Да это я знаю, – сказал Следопыт. – Даже солдаты идут по мосту не в ногу, чтобы от резонанса мост не рухнул.

– Любая энергия имеет свою резонансную частоту, – продолжал Чайник. – Нужно только уметь поймать его. Ты сам привёл пример с мостом, как иногда резонанс бывает опасен. Недаром эфир космоса и Земли полон шума, и только иногда, в этом хаосе, можно уловить постоянные повторения.

Штурман улыбнулась и заметила Следопыту и Чайнику:

– Вы оба сами рассуждали, что не стоит залезать в дебри непостижимого. Теперь же так разумничались, что уже наверняка сами не представляете, о чём договорились.

Следопыт засмеялся.

– Ты любимая как всегда права. Нам, наверное уже и сам Сократ «и в подмётки не годится».

Чайник также улыбнулся и сказал:

– Леший пока жив был, множество всякой всячины в эту избушку понатаскал. А хотите увидеть, сколько золотых и других драгоценных вещичек запрятал он здесь?

Штурман и Следопыт удивились, и Следопыт спросил Чайника:

– Откуда ты можешь знать такое? Ты что успел обсмотреть всё, и уже грандиозный обыск вокруг устроил?

– Для того, чтобы клад найти, мне много усилий прилагать не требуется. Вы оба своими способностями обладаете, у меня же другой талант имеется. Я и не искал ничего пока, но куда Леший своё богатство запрятал, точно знаю, и я уверен, что моё чутьё меня не подводит.

Штурман и Следопыт переглянулись, Чайник же поднявшись, позвал их идти за ним. Все трое вышли во двор, и Чайник направился к хлеву. Штурман и Следопыт молча следовали за Чайником.

Когда все вошли в хлев, то Бобик, спавший в нём, поднялся и смотрел налитыми кровью глазами на вошедших. Штурман, впервые увидала Бобика и, испугавшись, взяла Следопыта за руку.

– Кто это!? Опять к нам гости из другого, страшного мира пожаловали!? – взволнованно проговорила она.

– Не волнуйся. Это тот самый Бобик, о котором мы только что, во время завтрака беседовали, – успокоил её Следопыт.

– Да уж, он внимания действительно заслуживает, – Штурман всё ещё с опаской поглядывала на Бобика. – Чайник вроде бы сказал, что он необычайно кровожаден. Смотря на него, представленного во всей своей красе, я вполне этому верю.

Чайник подошёл к Бобику и ласково потрепал его за страшную морду.

– Бобик отойди в сторонку, – сказал он огромному кабану.

Бобик, урча, попятился в угол хлева, и стоял там, грозно ощетинившись. Чайник подозвал подойти Штурман и Следопыта, к тому месту, где до этого лежал страшный кабан и, напустив на себя таинственный вид, сказал им:

– Покажу я вам теперь ещё один мой чудесный талант.

Бобик сердито заворчал. Следопыт заметил Чайнику:

– Не дразни зверя. И нам нервы не порть, они и так уже перепорчены. Если хочешь показать чего-то, то «не тяни резину».

Чайник усмехнулся и спокойно проговорил:

– Хорошо, теперь вы увидите ещё одно, казалось бы чудо. Но вовсе ничего удивительного в моём теперешнем фокусе не будет. Люди уже умеют притягивать любые, даже диэлектрические материалы, электростатическим полем, пользуясь им словно электромагнитом. Но это всё ничто по сравнению с энергией самого человека, способной дать ему гораздо большее чудо – саму жизнь. Что иные люди перемещают взглядом мелкие предметы, вы конечно слышали. Чудеса, в которых вы уже участвовали, намного большие, чем эти, которые я сейчас вам покажу, и их вы со временем конечно освоите. Ну, теперь наблюдайте.

Перед ними, земля смешанная с сеном, неожиданно закружилась в невысоком столбике смерча. Стоящий в углу хлева Бобик, заворчал ещё более сердито. Но быстро поднятая земля осела, и перед ними открылась неглубокая яма, в которой стояли две трёхлитровые банки.

Чайник достал их из ямы. Одна из банок была напрессована бумажными купюрами денег, другая была полнёшенька набита золотыми драгоценными украшениями.

– Вот поглядите, как Леший на совесть старался, чтобы разбогатеть, – Чайник произнёс это, без всякого выражения в голосе.

Штурман и Следопыт разглядывали банки с сокровищем, но Чайник приметил, что после всего пережитого, смотрят оба без особого энтузиазма и с безразличным видом. Чайник заметил им:

– Разве вас не вдохновляет, что за ваши старания, вы можете вознаграждение сполна получить?

– Что с этих денег!? – с грустью в голосе сказал Следопыт. – Разве могут оживить они Лома, Пончика и Дядю Стёпу, или вернуть самого Лешего. Здоровья и рассудка голове Ветрогона они также не добавят.

– Мне на эти банки смотреть, тоже радости не доставляет, – поддержала Следопыта Штурман, утирая слёзы, выступившие из её глаз.

– Вы очень правильно рассуждаете, – Чайник посмотрел на них. – Всё это добро проклято. В нём засел живой Атом. Если кто-нибудь надумает носить эти украшения, то за его здоровье я вовсе не гарантирую. Пускай всё это так в земле и остаётся.

Чайник опустил банки с деньгами и драгоценностями назад в яму, перед этим даже не сняв с них крышки, чтобы заглянуть внутрь. Вокруг ямы снова поднялся земляной вихрь, возникший благодаря воле Чайника и повинуясь ей. Вскоре от ямы не осталось и следа. Чайник подгрёб к этому месту немного разбросанного вокруг сена и сказал стоявшему в углу хлева огромному кабану:

– Бобик, можешь располагаться на своём пригретом местечке.

Кабан словно понял его. Он хрюкнул и улёгся на прежнем месте и больше не обращал внимания на присутствующих. Следопыт хотел было, возвращаться назад в избушку, но Чайник задержал его.

– Подождите, – обратился он к Следопыту и Штурман. – Мне нужно с вами ещё одно дело решить, без свидетелей. Здесь очень даже подходящее место и ни Гаврила, ни Ветрогон, точно ничего не услышат.

– Ну давай, валяй, – сказал Следопыт. – Посмотрим, чем ты ещё удивишь нас, или какие ещё страсти порасскажешь.

– Вначале я хотел спросить вас обоих, – Чайник серьёзно посмотрел на Штурман и Следопыта. – Вы действительно способны повторить ваши вчерашние подвиги, и ещё раз пройти через ворота связи миров?

– Я тебе уже говорил, что вчера я бы не вернулся без помощи Штурман. Сегодня же, я уверен, что могу снова пройтись тута и назад. Только, сказать по правде, желания сильного не испытываю, – ответил Чайнику Следопыт.

– Я себя также чувствую немного странно, – сказала Штурман. – Я ясно чувствую те места, откуда этот переход возможен.

Было заметно, что Чайник остался доволен их ответом, и попытался развеять сомнения Штурман:

– Другие люди, и особенно животные, хорошо чувствуют расположение энергетических зон земли и аномальных мест. Почему бы вам, с вашими талантами, не найти, где возможно слияние миров. Что же в этом странного?

Чайник на короткое время замолк, собираясь с мыслями, но вскоре опять продолжил говорить:

– Люди уже научились многим невероятным вещам, но это всё ерунда. Главным богатством человека была и будет его душа. Только, к сожалению, у большинства «руки чересчур уж сильно к себе гребут». Если попробовать дать необузданные возможности кому-либо из таких «загребущих» людей, так что тогда может произойти при их алчности и хапучести, так это никто не может предугадать? В вас же я, по всему видно, не ошибся. Вы действительно стали настоящими Земными «Теми».

– Хватит тебе нас расхваливать! – не выдержал Следопыт. – Противно слушать тебя, как ты нас постоянно прославляешь! Я так считаю, что мы, какими были, такими и остались. Если мы станем, подобно тебе «нос задирать кверху», то «болваны мы будем последние» и я ничуть не сомневаюсь, что никакой радости в жизни нам больше никогда не видать, «словно своих ушей»!

– Я может и повторяюсь. Человеку это вполне естественно, – Чайник старался говорить покороче, но это у него не совсем получалось. – Я хочу подвести итог вашего пребывания в «зоне». Вы приобрели уже достаточно талантов, и дальнейшее пребывание здесь на пользу вам уже не пойдёт и здоровья не прибавит.

– Мы и сами задерживаться тут не намерены, – Следопыт пожал плечами. – Вот Гаврила и Ветрогон проснутся, и ты сам удивишься, какую короткую дорогу до дому я вам открою.

– Подожди не спеши, – сказал Чайник. – Я вам действительно много о «Тех» рассказывал. Хотя впоследствии увидите, что не достаточно. Но так быстро всё не понять и не освоить. Больно уж покрыто всё мраком. Необходимо всё прочувствовать, чтобы разобраться, что да как.

Штурман нахмурившись, прервала Чайника:

– Ты знаешь Чайник, как вспомню я тех маньяков из другого мира, так разбираться у меня всякая охота отпадает.

Чайник продолжал говорить, словно не услышав Штурман:

– Вы ещё не знаете, что случается, появляются у нас из другого мира, так называемые «охотники». Мы их так прозвали, хотя охотятся они только на своих, чтобы их следов в нашем мире не оставалось. Если вы встретитесь с ними, то постарайтесь разобраться, кто есть кто, и разойтись по-хорошему.

– Ну вот, ещё одну новость открыл! – воскликнул Следопыт. – Скажи хотя бы, как выглядят эти «охотники», и по каким признакам их отличить можно.

– Выглядят они по-разному, и разбираться вам придётся по ходу дела. Так как я не знаю, что ещё сказать об них.

– Что это ты на нас кучу проблем вешаешь! – рассердился Следопыт. – Не кажется ли тебе, что мы уже сыты по горло твоими иными мирами!

– Иные миры никуда не денутся, и вам от ваших теперешних способностей также не скрыться. Будет это теперь вашим основным занятием. Кстати, я ещё в «зоне» задержусь маленько, вы же уходите отсюда, и Гаврилу с Ветрогоном прихватите.

Чайник достал из кармана ключ и записную книжку.

– Вот возьмите, – он подал эти вещи Следопыту. – Я купил домик в вашем городке, а это ключ от него. Считайте, что этот дом ваш. В нём, в стенном шкафу, я оставил деньги. Их там достаточно много, чтобы вы не заботились о проживании, а думали только о своей миссии. В записной книжке вы найдёте то, о чём мы ещё поговорить не успели. Пополнение же денежных средств, вы будете иметь постоянно, чтобы эта проблема вас не беспокоила.

– Ну и что ты нам прикажешь делать? – с ехидством спросил Следопыт. – Сидеть в этом доме и жить как богачам?

– Нет, на месте вам постоянно оставаться незачем. Вы путешествовать любите, вот и покатайтесь по свету. Когда вам бедняками прикинуться, а когда жить роскошно, вы сами решите по ходу дела. Вернувшись, спокойно мои записи почитаете, тогда всё поймёте. Да и со мной вскоре вновь повстречаетесь.

– Ты из нас прямо-таки, каких-то супер агентов делаешь, – усмехнулся Следопыт.

– Мы уже много обо всём рассуждали, и вы жителей других миров повидали. Если ты так говоришь, значит, ещё не всё понял, – серьёзно сказал Чайник. – Ну ничего, я тебя в деле уже успел повидать, и уверен, что спокойно подумав, ты поймёшь, что от вас требуется. Конечно, я вам не обещаю пребывания в чересчур тепличных условиях, когда теряется смысл жизни от своей ненужности. Но насколько я успел узнать вас, вы сами не хотите заранее похоронить себя в полном безделье и ненадобности.

Следопыт и Штурман стояли, смотрев на ключ и записную книжку, лежавших на ладони Следопыта. Их глаза встретились, и они поняли друг друга. Следопыт молча положил эти вещи себе в карман. Чайник, наблюдавший за ними, проговорил:

– Я бы вам ещё посоветовал, приобщить к делу Гаврилу, незаметно для него самого.

– Вот этот совет у тебя дурацкий, что дальше некуда! – отрезал Следопыт. – От таких людей вроде Гаврилы только хлопоты, неприятности и приключения на свою голову.

– Это правда, – согласился Чайник. – Гаврилу вполне можно отнести к тем, кто способен откусить кормящую его руку. Я не удивлюсь, если узнаю, что он у своих украсть способен. В настоящее время у нас в стране перестройка идёт. Не знаю, чем она закончится, но что когда подобные Гавриле в конечном итоге сопьются и тогда уже всем на них будет наплевать, и их выбросят в карусель жизни словно ненужный мусор, так это будет точно.

– Ты настолько сильно сам себе противоречишь, что я не знаю уже, что и думать, – сказал Следопыт. – Гаврила всё-таки тоже человек, а ты его за мусор принимаешь. Да ещё ко всему прочему нам всунуть пытаешься.

– Во первых, не я его на свалку выкидывать собираюсь, – ответил Чайник. – Его может туда забросить дальнейший поворот жизни. Вам же, цацкаться с ним, вовсе не предлагаю. Вы меня не так поняли. Я советую только присмотреться к нему, и очень хорошо что вы понимаете чего от него можно ожидать. Но подумайте, вокруг него такие события творятся, а ему всё это «как с гуся вода». Что-то есть у него такого.

– Ну уж, прямо не знаю, – Следопыт с сомнением посмотрел на Штурман, и она тоже пожала плечами.

– Ладно, вопрос с Гаврилой, не самое главное, – проговорил Чайник. – У вас будет время обо всём подумать. Ключ и записную книжку я вам дал, так что мы можем в избу покойного Лешего возвращаться.

 
ГЛАВА XXIX


Когда Штурман, Следопыт и Чайник переступили порок избы, то их удивил поднятый в ней шум. Это проснувшийся Ветрогон, будил не желавшего просыпаться Гаврилу.

– Поднимайся, поднимайся живёхонько! – кричал Ветрогон. – Мы тут одни остались! Все нас бросили и подевались куда-то!

– Оставь моё одеяло в покое! Чего тащишь его! – сонно бурчал Гаврила. – Никакой жизни с тобой нет! Дай хоть минутку ещё поспать и не видеть твоей противной рожи!

– Ах ты так! – послышался голос Ветрогона.

– Сдурел совсем! Отдай одеяло! А подушку зачем забрал! – Гаврила негодовал.

Штурман, Следопыт и Чайник, все трое весело засмеялись, услыхав перебранку Ветрогона с Гаврилой. Ветрогон тоже услышал их смех и выскочил в переднюю комнату.

– Где вы были!? – лицо Ветрогона было возбуждено и выражало вопрос, решительно требующий ответа. – Я тут переживаю, а они веселятся! – взгляд Ветрогона был потешно возмущённым. – От Гаврилы тоже ни поддержки, ни помощи! А где Пончик, Лом и Дядя Стёпа!? Они что, на улице остались!?

Такие слова Ветрогона навеяли печаль, и веселья уже у всех, как и небывало. Только Гаврила, в дальней комнате, что-то недовольно кряхтел, поднимаясь с постели. Чайник позвал его:

– Выходи Гаврила! Умывайся и садись завтракать! Пора уже в обратный путь собираться!

Гаврила потягиваясь и протирая глаза, с заспанным видом, вышел из своей комнаты. Ветрогон потянул его на улицу к колодцу. Штурман в это время, заварила для них кофе. Со двора ещё слышалась перебранка Ветрогона и Гаврилы.

– Обалдел совсем! Вода такая холоднючая! – орал Гаврила.

– Давай, давай! Как человек станешь! – подзадоривал Ветрогон.

– А – а…! Меня в ледышку хочешь превратить! – стонал Гаврила.

– Хорошо, правда! Ну-ка ещё разок! – веселился Ветрогон.

– Уф, уф! Всё, всё уже! А – а…! Ты что, озверел окончательно!?

Ещё некоторое время со двора были слышны подобные возгласы, но наконец Ветрогон и Гаврила, свежие и отфыркивающиеся, показались в комнате. Они сели за стол и начали с аппетитом завтракать. Только Гаврила промолвил:

– Могли бы и стаканчик наполнить! У Лешего полный подвал выпивки припасён. Если ленитесь, так я могу сходить и принести.

Ему сурово ответила Штурман:

– Нет уж! Сегодня не праздник, и никакой выпивки не будет!

– Так я и знал! – заохал Гаврила. – Нет ничего хуже, как бабу с собой притащить! Хана всей жизни тогда!

 Чайник как всегда заумничал:

– А ты не боишься Гаврила, со своими пристрастиями, сгинуть в вебральной среде нашего общества.

Гаврила от удивления застыл с раскрытым ртом, не донеся до него еду, бывшую у него в руке. Ветрогон вознегодовал на Чайника:

– Ну и загнул! Что за выражения же ты подбираешь, нефига себе! – Ветрогон брызгал слюной от возмущения. – Нет, чтобы по-человечески сказать, как-нибудь вроде изменчивости жизни, переменчивости, или как ещё нормально выразиться. Тебе только с Ломом и говорить, когда он покажется.

Штурман и Следопыт усмехнулись. Чайник и сам понял, что выбрал фразы уж больно не к месту, и попытался поговорить с Гаврилой, на другом, более приемлемом для всех языке:

– Ты Гаврила, перед сном рассказывал, как много раз в «зону» по этой тропе ходил, и как случалось, что люди пропадали. Скажи ещё, примечал ли когда-нибудь самих «Тех» раньше, до теперешнего случая?

Но тут вмешался Ветрогон:

– Гаврила жаловался вечером, что дескать его никто не уважает. Так я вот что скажу! Нечего нас пугать какими-то посторонними Теми! Гаврила и сам ещё Тот! И такой Тот, что прямо-таки ух-ты! Если кто не поверит, так тому Лом «шею намылит»! Ты Гаврила не бойся и голову себе не ломай, о каких-то чужих Тех! Мы тебя в обиду не дадим! Я вчера так сказал и сегодня от своих слов отрекаться не собираюсь.

Гаврила ответил Чайнику, будто не слышав реплики Ветрогона:

– Этих чудовищ, как вчера, я в самом деле наяву впервые увидел. Да и вчера было странно, что напав на нас всех, меня они почему-то не трогали. Не знаю, чем это я так им приглянулся. Может Леший меня и после смерти оберегает? Кстати Ветрогон, по дороге к этой избушке, очень впечатлительно и правдиво инопланетян описал. Если ты слышал, то как думаешь, есть ли правда в его словах?

– Ты извини, но вашего разговора я не слушал. Мои мысли были другой заботой заняты. Но замечу тебе, что к словам юродивых, в древности, очень даже прислушивались.

Тут Ветрогон, не на шутку рассердившись, нахохлился словно петух.

– Эй Чайник! Что-то я недопонимаю, кого это ты юродивым хочешь назвать!? – сыпавшиеся молнии из глаз Ветрогона, казалось, могли спалить кого угодно.

Чайник «прикусил язык». Он состроил удивлённый вид и попытался выкрутиться:

– Ты же слышал наверное, что я о древности говорю. Вот древних людей, к которым все прислушиваются, я и называю так.

– Странно ты разговариваешь сегодня, – Ветрогон продолжал сердиться. – Слова какие-то непонятные употребляешь, видать шипко умным хочешь показаться. Но вот что я тебе точно скажу! Так это мозги у тебя вебральные!

Следопыт прервал все разговоры за столом:

– Вы лучше не байки друг другу рассказывайте, а завтракайте побыстрее и не отвлекаясь. Пора уже трогаться до дому. Мы вместе со Штурман выйдем на улицу посмотреть, как далеко нам идти, пока вы едите.

Следопыт и Штурман поднялись и направились к выходу их избы. Ветрогон же удивлённо промолвил:

– Нет, сегодня не только у Чайника, а у всех мозги стали вебральные. Куда ж это вы смотреть пойдёте!? Как сможете вы через лес долгую дорогу увидать!? О да! Чайник, как это ни странно, прав оказался, говоря о среде. Ваша среда обитания, вас всех в юродивых превратила, которых все древние безумцы слушают.

Выйдя из избы, Следопыт сказал Штурман:

– Ну так как любимая моя Штурман? Попробуем, вместе как вчера, здесь криволинейное пространство найти? Мне кажется место это подходящее. Только нужно аккуратными быть, чтобы ворота в иной мир не раскрыть.

Штурман ничего не ответила, а просто молча взяла Следопыта за руки. Они оба закрыли глаза, и почувствовали как переплетаются их мысли и чувства и проносятся в потоке волн субстанций пространства, несущихся в сокровенных глубинах всего окружающего.

Когда они раскрыли глаза, то вокруг них всё выглядело, поистине, по меньшей мере странно. Но главное они увидали микроавтобус, на котором друзья доехали до «зоны». Он стоял на обочине дороги, совсем недалеко. Даже ограда «зоны» затерялась где-то в дебрях пространственного окружения.

Штурман осталась на улице, а Следопыт побежал в избу, поторопить Ветрогона и Гаврилу, пока не рассеялись чары их волевых усилий.

Гаврила и Ветрогон, ещё завтракали и безмятежно болтали друг с другом. Следопыт громко сказал, не терпящим возражений тоном:

– Быстро идём! Автобус уже стоит, и нужно поспешить, пока он рядом!

Гаврила и Ветрогон обомлели. Они от удивления были не способны, даже хоть какое слово вымолвить. Чайник же поднялся и сказал:

– Быстро вы свои возможности осваиваете! Ну что ж, счастливого пути и не забудьте нашего последнего разговора. И до скорой встречи!

Следопыт подошёл к Ветрогону и Гавриле, которые ещё сидели, остолбенев с раскрытыми ртами, и подхватив их за локти, поволок из избы на улицу. Они от удивления даже не сопротивлялись, только Ветрогон повторял одну и ту же фразу:

– Юродивые все здесь! Это наверняка, что вокруг одни только юродивые!

Но оказавшись на улице, изумление Ветрогона и Гаврилы, ничуть не уменьшилось и способность их двигаться, ничуть не улучшилась. Ветрогон проговорил, выпучив глаза на виднеющуюся микрушку:

– Да-а, и меня они также юродивым сделали. Значит и меня теперь тоже, все древние охламоны слушали бы.

Следопыт не дал времени Ветрогону и Гавриле любоваться округой. Он вместе со Штурман потянули их за собой, почти бежав к автобусу. Когда они приблизились к микроавтобусу, то за их спинами было уже не видно избушки покойного Лешего, а за дорогой произрастал кустарник скрывающий ограду в страну Атома.

Все подошли к микрушке и Следопыт открыл двери возле водителя. За рулём сидел Айболит и рядом Умник, который с неимоверным испугом уставился на Следопыта. Но когда Умник узнал Следопыта и приметил стоящих за ним Ветрогона, Штурман и Гаврилу, то его взгляд моментально преобразился, и выразил радость встречи. Следопыт, ухмыльнувшись, спросил его:

– Что это ты так перепугался вначале? Кого подозревал увидеть вместо нас?

За него ответил Айболит:

– Я вовсе не удивлюсь, если Умник успел и в штаны наделать, когда ты дверь автобуса открыл. Он со вчерашнего дня ещё от страха дрожит. Сам ехать вначале не хотел и меня отговаривал. Только видать совесть его замучила, и на самой заре ко мне прибежал, чтобы отправляться вас встречать. Я намеревался попозже выехать, никак не ожидал я, что вы так скоро покажетесь.

– Ну и что же настолько крепко пугало Умника? – продолжал Следопыт, не услышав ответа на свой вопрос.

– Он отчего-то решил, что вместо вас появится Самурай вместе со своей ордой, и ему Умнику, от этой встречи придётся не сладко.

– У-у! Так вы уже и про Самурая успели услышать! – угрюмо сказал Следопыт. – Его вы можете не опасаться. Никто уже больше не увидит ни его самого, ни тех кто с ним был.

– Значит это правда, что он за вами охотился!? Вы что же, ухлопали их всех!? – вмешался в разговор Умник.

Из-за спины Следопыта показалась голова Ветрогона, и он протараторил скороговоркой:

– Мы хотя и оказались юродивые все, но только всё равно, наших обижать никому не дозволено!

Айболит и Умник удивились высказыванию Ветрогона. Айболит проговорил, с выражением изумления на лице:

– Отчего это Ветрогон так наговаривает на себя и на всех остальных? Почему он всех полоумными называет? Хотя по его виду, в это можно вполне поверить.

– Ветрогон обо всех нас очень правильно подметил, – с грустью сказал Следопыт. – Да и Умник был абсолютно прав, что не желал даже приближаться к «зоне». В Атомную страну только сумасшедшие могут отправиться прогуляться.

– Что-то не видать Лома, Пончика, Дядю Стёпу и Чайника! – высунув голову из машины, заметил Айболит. – А Гаврила, какими судьбами оказался с вами? Значит, нашли-таки вы его? Но только он вроде с Ханом был? Где вы того бандюгу оставили?

Ветрогон успел первым высказаться:

– Чайник остался в избушке покойного Лешего, дожидаться Пончика, Лома и Дядю Стёпу. А Хана твоего, мы и не видели даже. У Гаврилы нужно спросить, куда он его засунул, если они вместе были. Гаврила, так он теперь парень охо-хо какой! Это мы с ним так порешили, значит, так оно и есть!

Айболит и Умник снова изумились, но посмотрев на Следопыта и Штурман, поняли и без слов, что вряд ли увидят своих друзей, и что Ветрогон неспроста юродивых упоминал. Поэтому оба разумно решили поговорить со Следопытом и Штурман, позднее и наедине. Айболит предложил:

– Садитесь-ка вы все в машину и покатили до дому! Нечего здесь стоять и без дела «глаза мозолить», если вдруг проедет мимо кто-нибудь! Перво-наперво надо Ветрогона к его жене отвести, а то она совершенно извелась. Вчера несказанно волновалась за своего муженька ненаглядного. Сегодня мы с Умником тоже завернули к ней, перед тем как сюда за вами ехать. Только она даже двери не открыла. Я ухо к дверной скважине приложил и слышал, как она рыдает. Как бы не приключилось что с ней, от такой тоски.

Штурман поддержала Айболита:

– Конечно нужно Ветрогона к жене быстрее доставить! Я Наталью очень даже понимаю, как она за своего любимого мужа переживает! – Штурман посмотрела на Следопыта, припомнив их совсем недавние волнения.

По дороге до их городишки все молчали, так как Ветрогон не давал никому рта раскрыть и вымолвить ни слова, болтая безостановочно. Айболит и Умник уже не сомневались, что их предположения о рассудке Ветрогона вполне оправданы. Когда микроавтобус подкатил к дому Ветрогона, Штурман предложила:

– Я пойду провожу Ветрогона. Нужно Наташу успокоить. Возможно, она несколько удивиться такому появлению её мужа.

Все её отлично поняли, только самому Ветрогону не дошло, почему Штурман намерена его проводить. Он только гостеприимно обрадовался:

– Вот это хорошо и правильно! Иди Штурман, проводи меня! Наташе будет приятно тебя увидеть!

Только произошло всё так, как никто не мог даже подумать. Штурман с Ветрогоном подошли к входной двери и Штурман постучала. Никто на её стук не ответил. Тогда Ветрогон громко позвал свою жену:

– Наташа, Наташа! Это мы! «Отворяй ворота, принимай молодца»!

Неожиданно двери распахнулись, и из них выскочила заплаканная и растрёпанная Наталья. Она обхватила Ветрогона за шею и целуя его, и громко рыдая, уволокла внутрь дома и захлопнула за собой дверь.

Штурман постояла некоторое время перед дверью, захлопнутой прямо перед ней. Она совершенно не понимала, что происходит и почему Наталья так поступает. Так и не решившись постучать или окликнуть Наташу, она вернулась в микроавтобус.

Все находившиеся в нём видели всё происходившее. Штурман спросила у них совета:

– Мне как-то неловко. Возможно, им нужна наша помощь или поддержка. Я прямо-таки не знаю, что делать.

Все смотрели на неё, не зная, что сказать. Наконец проговорил Айболит:

– Может им вдвоём легче будет разобраться во всём. Наташа, уже вчера, тоже была как не своя. Оставим их одних. Завтра к ним заскочим, возможно с ними уже будет возможно общаться.

– Возможно, ты и прав, – задумчиво ответила Штурман. – Я тоже не могу придумать ничего лучшего.

– Ну что ж. Тогда я подброшу Гаврилу домой. Кстати Гаврила, ты может быть желаешь, чтобы тебя подвезли совсем в другое место? – сказал Айболит.

– Куда же мне в данный момент ещё направляться, как не домой? – ответил Гаврила. – Эх Айболит, Айболит, повидал бы ты наши злоключения, понял бы, что кроме спокойного отдыха, мне теперь ничего больше не надо.

Городок был не большой, и транспорта в нём было не много. Так что, через несколько минут, они были уже возле дома Гаврилы. Гаврила вышел из микроавтобуса.

– Что ж, пока до свидания, - попрощался он со всеми. – Может, завтра повидаемся, и вспомним, что в этот раз с нами в «зоне» произошло? – обратился он к Следопыту и Штурман.

– Это правда. Завтра головы у нас посвежее будут, – ответил Следопыт. – Как же завтра нам поступать, так оно само, это завтра, и покажет. Будь здоров Гаврила и «не пуха тебе»!

Когда Гаврила ушёл, Следопыт назвал Айболиту адрес дома, который им дал Чайник, и попросил отвести туда его и Штурман. Айболит несколько удивился, почему Следопыт даёт такой адрес, так как знал, что до этого он жил в гостинице, да и Штурман жила совсем в другом месте, но ничего не сказав, подъехал к тому дому.

Перед тем как выйти из микроавтобуса, Следопыт сказал Айболиту и Умнику:

– Спасибо вам огромнейшее, что не забыли нас и приехали, хотя и имели вы о чём беспокоиться, едя встречать нас. Вы конечно заслужили, хотя бы нашего рассказа о том, что в «зоне» произошло. Только не судите нас строго за то, что не услышите сегодня никаких объяснений. Нам необходимо сперва, самим всё обдумать. Вы видели Ветрогона, и как на него повлияло всё происшедшее с нами. Так наверное не хотите и нас в таком состоянии увидать.

– Ответьте только, живы ли и все остальные наши друзья? – спросил Айболит у Следопыта и Штурман.

– Чайник жив, – ответил Следопыт. – Со всеми другими беда приключилась. Их Атомная страна поглотила.

Айболит хотел ещё задать вопросы, и Умник тоже пытался что-то сказать, но Следопыт оборвал их:

– Завтра мы со Штурман обязательно встретимся с вами. Не могу обещать, что вы сможете узнать всё о происшедшем. Чайник был очень прав, ещё перед нашим походом говоря, что это всё надо своими глазами увидать и самим прочувствовать, иначе никакие слова не помогут разобраться.

Больше ни на что не обращая внимания, Следопыт вышел из машины, и Штурман вышла вслед за ним. Когда они подошли к дому, то Следопыт ключом, полученным от Чайника, открыл его двери, и они оба вошли внутрь.

Айболит и Умник ещё некоторое время просто посидели в машине, смотря вслед Следопыту и Штурман. Наконец Умник проговорил:

– Странные они все какие-то. Ничего рассказывать не хотят. А мы так рисковали, выезжая их встречать. Ведь вместо них, и вправду, мог Самурай со своей бандой выйти.

– Помолчи лучше! – прикрикнул на него Айболит. – Мы стольких друзей потеряли, а тебе просто любопытно, и собой ещё хвалишься. Нечего и мне с тобой разговаривать!

Айболит тронул с места машину и уехал от дома, в который вошли Штурман и Следопыт.

Штурман и Следопыт войдя в дом, и пройдя широкую прихожую в которой также была дверью в туалетную комнату, оказались в довольно большой комнате, со вкусом обставленной. В комнате была ещё одна дверь, через которую можно было попасть на кухню. В конце комнаты находилась лестница, ведущая на второй этаж дома.

Они поднялись по ней. На втором этаже была просторная спальня, уютный кабинет и ванная. Они зашли в кабинет и, по наставлению Чайника, открыли стоящий в нём шкаф. То, что они увидели в нём, их вовсе не ошеломило и даже не удивило. После происшедших с ними чудес и потере стольких друзей, содержимое шкафа не было таким уж дивом.

Шкаф был полон денег. В нём были не только становящиеся не надёжными в те годы рубли, но огромное количество денежных купюр в долларах. Следопыт безразлично вынул из шкафа пачку денег и сказал Штурман:

– Ну вот моя любимая, теперь нашу будущую жизнь нельзя будет назвать спокойной. Нас ещё ожидает не только комфорт и беспокойства нашего мира, и не только охотники и чудища иных миров, но и страсти и неимоверные переживания наших душ, а также их война с всепоглощающим злом и трудная её борьба сама с собой.