Ничья бабушка и сексуальная революция

Сначала бабуся не сказала милиции ничего. По привычке: ровесница революции насмотрелась за свою трудную жизнь в коммунальной квартире всякого. Почитай, всех своих соседей проводила кого по одному, кого компанией за решетку, почитай, всех дождалась. Никогда ни во что не вмешивалась, усвоив главное: что бы ни происходило, надо сидеть тихо. Да еще глаза закрыть и уши. Вернее, один глаз и одно ухо, чтобы самого интересного не пропустить.

Бабуськин сосед Олег Петров недавно освободился из тюрьмы, где сидел целых семь лет. Его бездыханное татуированное тело и обнаружила милиция ранним утром.  Еще тогда, в
90-х, когда залетел он за кражи и драки, народец из «вороньей слободки» не шибко расстроился. Даже в этой коммунальной клоаке Петров числился в редкостных мерзавцах. Особенно порадовалась счастливому избавлению гражданская жена Олега Фая. Ох уж досталось бабе, никому не пожелаешь.

Петров был деятельным парнем - воровал, пропивал, пропивал, воровал – как белка в колесе. А Фая, посетив по собственной юной глупости женскую колонию, воровать в дальнейшем зареклась. Тот самый редкий случай, когда тюрьма не калечит, а лечит. Все хотелось ей, чтоб как у людей жизнь протекала – семья, дети. Коммуналка для этих целей, конечно, место не самое подходящее,  но другого жилья не было. Работала с утра до ночи в трамвайно-троллейбусном парке, все деньги несла в дом. Олежек, хоть и сам «прилично зарабатывал»,  Фаиными деньгами не брезговал, требовал, чтоб делилась. Сначала получалось все мирно. Побаивалась Фаина Олега, а, может, и впрямь, любила. Но и терпению, и страху, и даже любви пределы бывают. Вот тогда-то бабуся наслушалась из-за хилых коммунальных стен ругани, нагляделась через дверную щель на драки и  скандалы. Олег  постепенно входил во вкус «воспитательного процесса» - по лицу старался не бить, все больше в живот – и следов не видать, и доходчиво.  Сколько раз пыталась Фаина уходить, да все останавливалась, мучитель знал, как ее разжалобить. И в сотый раз убеждала себя, что если бьет, так  любит, если пьет, так бросит.

Чувствуя, что жертва вот-вот сорвется с насиженных вместе с клопами мест,  придумал Олег каверзу. Неделю ходил «как постиранный» - в глаза заглядывал, врал, что на работу устраивается. Понимала Фая, что быть такого не может, чтоб Олега Петрова потянуло к созидательному труду, а все рано радовалась, что раз врет-старается, значит, дорожит ей, боится потерять. Не чужие люди – почитай, пятнадцать лет эта канитель тянется. Начала, как Олежек и просил, «с чистого листа» - и любовь вернулась к Фае, и мечты о детях.

Как-то Олег притащил в дом фотоаппарат-полароид. Спрашивать, откуда такое богатство, в новой-старой семье было не принято. Решил супруг семейный фотоархив копить – флаг в руки, фотоаппарат на шею.

Интереснай «архив» собирал Олег -  нравилось ему их супружеские постельные будни и праздники фотографировать. Фая смущалась, а Олег объяснял, что сейчас все так делают, чтоб освежать чувства. Фотографии давал посмотреть только из своих рук, а потом куда-то их прятал. И тоже нормально – не на стенку же в рамочку их вывешивать…

Медовый месяц закончился также неожиданно, как и начался. Уставшая после смены Фаина как-то обнаружила Олега с друзьями-пропойцами у себя в комнате и стала кричать, чтоб выметались все.  Она кричала, а Олег кривенько так улыбался. Дал Фаине высказаться, а потом, как бы вскользь, заметил:

- Сейчас допьем, фотографии посмотрим!

Фаина чуть не задохнулась от Олежкиной подлости, сказать было нечего, убежала рыдать на общую кухню. Пьяницы заснули там, где сидели, то есть в комнате у Олега и Фаины. Женщина обыскала карманы, шкафы, мешки, простучала потолок и стены – фотографий нигде не было.

С этого дня Олег начал ее шантажировать. Грозился расклеить снимки на всех углах и даже разослать родственникам. Им обоим было уже под сорок лет. Только такого позора не хватало на Фаину седеющую голову.

Олег требовал все больше денег, и Фая  работала не покладая рук. Нанялась еще и почту мыть, чтобы  мучитель случайно где-нибудь фотографии не выронил. Олег тоже «работал» - обокрал кого-то из своих собутыльников и сел в тюрьму. В суде удалось доказать его участие в десятках краж и разбоев. На семь  лет получила Фаина передышку. Правда, она не знала, что это только передышка. Думала, что навек простилась с шантажистом. Милиция, когда пришла за Олегом, провела в Фаиной комнате обыск. Кое-какие вещи были изъяты в присутствии понятых, тех же соседей по коммуналке. Ничья бабушка тоже нос просунула, поглядеть, как соседка убивается, что мужа увозят. И понятые, и соседка остались довольны, не обнаружив в Фаином лице ни кровиночки. Эх, не знали, как стучит в Фаиных висках кровь: «Сейчас найдут и рассматривать будут!». Пытка длилась вечность, но все-таки закончилась. Фотографий не нашли. Увлекаемый милиционерами, Олег бросил на прощание:

- Сжег я их, живи!

Она и зажила. Хорошо зажила. Человека встретила непьющего, да не злющего. Фаин ровесник, хлебнувший в жизни всякого, разве что вот не сидевший, перебивался  случайными заработками – и на северах поработал и на стройках капитализма. К пятидесяти годам решил обзавестись не только собственным углом, но и хозяйкой.  Для Олега семь лет тянулись и ползли, а для молодой семьи пролетели и внезапно закончились.

Освободившись, первое время вчерашний сиделец решил пожить тихо, отдохнуть от зоны.  Значит, где-то надо было найти денег и залечь на дно. Через знакомых узнал адрес нового Фаиного проживания. Выследил ее у подъезда и без лишних церемоний потребовал дань. Пока близкая к обмороку Фая сбивчиво объясняла, что у нее нет денег,  что аванс через неделю… Может,  позже ... «Бывший» энергично рылся в карманах. Потом, просветлев лицом, сунул к  самому носу фотографии. Те самые.

- Севка про тебя, не все знает, может, я ему эти картинки дам посмотреть…

Началась новая черная полоса. Фая тайком приносила Олегу деньги, тот их брал даже не пересчитывая, знал, что не обманет. Аппетиты у парня стали расти, и однажды он сообщил Фае, что надо ей к нему возвращаться. А то ведь и впрямь кто-то из знакомых может фотографии увидеть.

Дома у Фаи и Севы совсем разладилось. Однажды, не выдержав психических перегрузок, Фая рассказала все. И про фотографии, и про угрозы, и про деньги. Севе история показалась несмешной, и он предложил подруге вместе отобрать у Олега фотографии, а самого шантажиста изрядно проучить.

Едва дотерпев до следующего утра, Фая и Сева отправились  в коммуналку. Дверь им открыла ничья бабушка. Затем вышел Олег, почему-то голый, прикрывшись полотенцем. Думал, грешница ему денег принесла за молчание. После обмена приветствиями вся компания удалилась в комнату, и сразу закипел бой. Фая терзала Олега жестоко – била, царапала. Сева тоже неплохо почесал кулаки о шантажиста и вымогателя. Чтобы сбить противника с ног, даже пришлось ударить его по голове цветочным горшком, подвернувшимся под руку. Олег упал на пол и перестал подавать признаки жизни.

- Хватит с него. Ищи фотографии.

Они оказались за обивкой дивана. Фаина стала их рвать и жечь тут же, в пепельнице, не разглядывая, одну за другой. Потом указала Севе на телевизор:

- Забирай, это мой.

Как только гости ушли, бабуська заторопилась к Олегу. Заглянула в навсегда открытые глаза и вышла. Дверь оставила открытой. Пусть другие вызывают милицию.

А Фаину и Севу задержали в тот же день. Они даже не успели отмыть от крови испачканную обувь.