Да здраствует я!

Евгений АФАНАСЬЕВ
Посвящается Людмиле ИЗОТОВОЙ
ДА ЗДРАСТВУЕТ Я!
Супруги Кондратьевы жили как кошка с собакой. Свои отношения они выясняли через день да каждый день. Что делили, неизвестно. Они и сами-то, пожалуй, тол­ком этого не знали. Наверное, для них это уже стало традицией начинать день с воплей. Как ни странно, первым возвещал о начале побоища глава семейства Юра: «Ага, значит, вот так ты! Кровянку мне решила пу­стить...» И вскоре начинала голосить мужским басом его вторая половина: «Убил, люди добрые, всю убил! Шкафом задавил. Караул, помогите!..»
Это майское утро не стало исключением. Первым как подрезанный заверещал на всю ивановскую Юра:
- Ах, курва, в яйца метишь?! Значит, в яйца бить, по­нял...
Но, видимо, он плохо понял, так как вскоре огромная чугунная сковородка под управлением жены лихо зап­лясала на его голове.
- Я те самого сейчас загну раком! - негодовала суп­ружница.
Валере хотелось еще спать, но рев этих проклятых соседей мало-помалу разогнал весь сон. Валера от­крыл сначала левый глаз, затем правый. Стоная, сел на кровати.
-Нет, я сейчас этим кондрашкам точно заткну рты, -изрек он болезненным голосом, но подъем с ложа не продолжил.
-Да сиди уж, - махнула на него рукой жена. - Сам-то вчера вечером как выступал, страх!.. Скажи, что опять ничего   не помнишь?
-Не помню, - признался Валера, помолчав.
-Мало того, что своим криком весь дом на уши поста­вил, так мне еще фингал под глаз поставил, - повество­вала жена о его «подвигах» недалекого прошлого.
Валера обвел ее взглядом, более внимательно присмотрелся к ее лицу и сказал с подозрением:
-А ведь врешь, Лариска. Я уж забыл тот день, когда ты без фингала была, а раз он есть, то как я тебе его вчера мог поставить? Ты у меня, как личный светофор, всегда косишь лиловым глазом.
-Это на каком же светофоре ты видел лиловый цвет? - уточнила жена.
-Не придирайся к словам, плесни лучше стопочку.
-Опять за рупь двадцать пять, - вздохнула жена. - Ты мне лучше налей.
-Понял. - Кряхтя, Валера поднялся, подошел к ней, еще раз внимательно всмотрелся в ее лицо. - А фингал тебе даже идет, ты с ним красивше выглядишь. Не было бы его, сейчас бы обязательно поставил, ей-Богу!
Вид Ларисы, действительно, впечатлял. Помимо тра­диционного фингала под глазом, голова перевязана, во рту не хватало двенадцати зубов, из которых только два удалил дантист, а остальные - дрожайший муже­нек; правая рука была кривее некуда, а левое ухо по­рвано. Одно Ларису утешало: правое было порвано намного меньше.
С ощутимыми потерями дополз до своих сорока семи лет и Валера. Его голову и лицо украшали дюжина шра­мов от различных мелких и не очень кухонных предме­тов типа тарелки, вилки, скалки. Переносица была сло­мана четырежды, отчего нос имел зигзагообразную форму; челюсть уже давно деформировалась, а левая рука не успевала срастаться. Вот и сейчас она была в гипсе.
- Ладно, - буркнул Валера, направляясь к двери. - Пойду подышу свежим воздухом, может, что и надышу.
Едва он вышел в коридор, как его чуть не сбил с ног сосед Юра. Тот метеором вылетел из своей комнаты, окровавленный хуже барана, вопя:
- Кровянку пустила, так! Зуб выбила, да?
В кулаке Юра сжимал клок волос своей жены и поло­винку черного кружевного лифчика. Его обладательни­ца в порванном халате высунулась из комнаты, сотря­сая чугунной   сковородкой воздух.
- Ушел, гадина! - сокрушалась она. - Убег, люди доб­рые!
Но заметила Валеру, захлопнула дверь.
Буянишь, сосед? - подмигнул Валера Юре.
-Есть малость.
- Гляжу, не без успеха, вон и трофей уже добыл.
Юра  посмотрел на зажатую в кулаке часть лифчика.
-Так ить хотела меня мужского достоинства лишить, старая мандовошка, - прохрипел Юра, утирая лицо тро­феем. - Как шандарахнет по нему и затем давай кру­тить. Мама мия! Ну, я и решил ей ответить тем же, а там-то у нее ничего нету, ясное дело. У них, баб, на груди выпирает, вот я в ееную грудь и вцепился, а урвал только половинку лифчика... Но я ей сейчас отомщу, будет знать, как мужа по яйцам лупить... - И Юра не договорил, видимо, вспомнил, что осталось еще немно­го пороха в его пороховницах, с разбега прыгнул на дверь своей комнаты, забыв, что она заперта, больно ударился лбом. - Ах, так! Я те устрою щас шоу-балет с танцами! - И принялся молотить дверь руками и нога­ми. - Открой!
-А о-хо-хо не хо-хо-хо? - злорадствовала из-за двери жена. - Я тебе открою!.. Караул, убивают!..
Валера, держась за перила, стал спускаться. На выходе из подъезда его качнуло, он саданул плечом косяк двери и чуть не вывалился мешком на улицу, еле устоял на ногах. Лавочка была пуста, и Валера так и не понял: или все его дружки еще не проснулись, или уже опохмелились и разбрелись. Валера доковылял до ла­вочки и плюхнулся на нее.
Голова страшно болела после вчерашнего. Да и вче­ра она болела после вчерашнего. И в тот день после дня предыдущего. Валера уже затруднялся сказать, когда по утру его не мучила головная боль. Вот житуха! Он попытался вспомнить, когда же был трезвым. И ему показалось, что он и родился-то пьяным. Вообще-то нет, размышлял Валера, ведь, кажется, когда-то в шко­лу ходил, институт закончил, значит, было время трез­вое. И начальником опосля работал, небольшим, но все же, имел свой кабинет, заявления разные подпи­сывал. И дальше бы так продолжалось, не дай он себе слабинку - стал посматривать в бутылку. Жена хоть и красавица была, и умница, и комсомолка, но увлече­ния мужа не разделяла, учиняла скандалы, а он, как уж на раскаленной сковородке, вертелся, ища повод, по которому сегодня напился. Поначалу Валере это даже нравилось, но скоро думать надоело. И тут как нельзя кстати встретился один дружок, Михаил, вместе в армии служили.
«Валерка, я всегда помнил, что день рождения у тебя 15 августа, - сказал он. - Я не хочу, чтобы ты подумал, какой я евин, что забыл тебя поздравить. Просто зак­рутился, понимаешь... Но тебя же поздравить никогда не поздно, ведь тебе тридцать пять будет еще весь год. Поздравляю, словом».
Мысль друга Валера нашел гениальной, настолько гениальной, что будь его воля, он бы внес ее в анналы мировых афоризмов. А посему больше не утруждал себя поиском причины, по которой напивался. Появляясь дома вечером навеселе, заявлял жене, что отмечал свой день рождения с приятелями и ей принес.
«Так ведь у тебя день рождения был почти месяц назад», - поначалу растерянно недоумевала жена.
«Мне тридцать пять будет еще одиннадцать меся­цев, так? - разъяснял жене Валера. - Так. А раз так, то каждый из этих дней для меня праздник, я в любой день могу родиться, и не выпить за это  просто грех».
Жена Лариса раз отказалась выпить за здоровье новорожденного, второй, третий, а потом согласилась уважить мужа. И как-то незаметно для себя втянулась, и скоро встречала мужа с работы вопросом: «Принес?» Муж стал ходить на работу через день, через два, и как-то запил на целую неделю. С должности, естественно, поперли.
Валера уже не представлял себе дня без ста грам­мов. Скоро все, что можно было продать из жилища, продали и пропили. Затем обменяли трехкомнатную квартиру на двухкомнатную, через год уже жили в одно­комнатной. А потом обменяли и ее, на неблагоустро­енную комнату в семейном общежитии...
Сколько денег через руки Валеры прошло, только где они теперь? Только не напился он еще. И вот сей­час Валера пытался сообразить, как бы ему хотя бы опохмелиться. Уже иссмолил три окурка, найденные под лавкой, а ничего не придумал. «Житуха, однако!». Ведь праздник у него сегодня, сорок семь лет ему, а он не может подарить себе даже сто граммов.
И тут он увидел выбежавшего из подъезда Кузьмича, тщедушного мужичка с глазами навыкате и в кедах, стя­нутых веревочками.
- Далеко, Кузьмич? - окликнул Валера его.
Кузьмич как-то смешно подпрыгнул, еще глубже за­сунул правую руку в карман штанов и только потом рас­крыл свой почти беззубый рот.
- Не, до магазина. Баба за маслом послала.
Валера быстро прикинул, что в магазин без денег не ходят, значит, есть у Кузьмича монета.
-Счастливый! - протянул Валера. - А я вот тут сижу. День рождения у меня сегодня, а денег нет.
-Н-да, печально, - согласился Кузьмич. Перемина­ясь с ноги на ногу, поковырял пальцем в носу. - Я тоже вчера перебрал и чегой-то неважно себя чувствую. -Огляделся по сторонам и шепнул Валере заговорщески: - Пойдем до Павловны... Гори оно ясным огнем это масло, - добавил, когда вошли в соседний подъезд.
Чтобы не привлекать лишнего внимания, распить бутылку самогона решили на задворках школы, распо­ложенной через три дома. Имелось на ее территории очень укромное местечко - с одной стороны его закры­вал ряд густых кустарников, с другой отгораживали га­ражи. Пили без закуски. Кузьмич угостил Валеру сига­ретой, сигаретой не простой, с фильтром.
-Ого! - протянул Валера, поднося ее к носу и втягивая в себя запах, закурил.
-Сдается мне, что день сегодня будет солнечным, -сказал Кузьмич, вглядываясь в небо.
Но развить тему не получилось. Словно явление Хри­ста народу нарисовалась здоровущая бабища с тощим мальчонкой под мышкой. Она повела носом, принюхи­ваясь к возможным запахам сивушных паров, и басом изрекла:
-И-иван, подь сюда, стервец!
-А-а? - подпрыгнул на бревнышке Кузьмич. - Зачем?
-Я тебя куда, Иван, послала? Купил бутылку масла?
-Бутылку купил, Юлечка, - отозвался Кузьмич, - а на масло денег не хватило.
-Та-ак, - протянула бабища, опуская мальчонку на землю, и двинулась на Кузьмича.
У нее был такой вид, будто она вознамерилась сей­час сунуть себе под мышку своего муженька, снять с него портки и как следует отшлепать. Кузьмич тонко прочувствовал ситуацию, свалился с бревна и бросил­ся наутек, продираясь сквозь ветки кустарников.
- И-иван, куда ж ты, стервец? Я тебе еще денег при­несла, а ты утекать...
Кузьмич только пятками сверкал, улепетывая. Бабища засунула мальчонку обратно под мышку и величаво удалилась, прошипев на прощание в сторону Валеры:
- Алкаш проклятый, если бы рука у тебя в гипсе не была, я б тебе точно сейчас харакири устроила. Добе­
русь когда-нибудь...
Супружница так напугала Кузьмича, что он, убегая, забыл прихватить бутылку с остатками самогона. Влив их в себя, Валера отбросил пустую бутылку в кусты и поднялся. Здесь его ни что уже больше не задержива­ло.
Двор помаленьку оживал. На лавке у подъезда и око­ло нее уже кучковались шестеро мужиков, соображав­ших, как бы разделиться на боевые «тройки». Пятерых мужиков Валера знал, шестой был пришлый, его он раньше не видел.
-Что за шум, а драки нет? - приветствовал мужиков Валера.
-Выпьем - будет, - заверил один из них, Лысый. - А ты уже, смотрю, причастился.
Валера дернул головой, потер ладонью шею.
-Мне по статусу положено, - довольно сказал он. - У меня же сегодня день рождения.
-Так он у тебя же вчера был.
-И неделю назад, кажись, - поддакнул Слесарь.
-Понял, - хлопнул себя по лбу Лысый. - Когда пришло время тебе родиться, была плохая погода. Ты высунул голову из чрева матери, увидел, что идет дождь, и за­лез обратно, и не вылез, пока не засветило солнце, да? И теперь каждый день того, отмечаешь это, ага?
-Лысый, а ты умен не по годам, - похвалил Валера, -прямо, как Карл Маркс.
Лысый довольно загоготал.
-Не понял я, - подал голос пришлый. - Так есть сегод­ня у человека день рождения или его нет?
-Да у меня, друг, он круглый год! - гордо ответил Вале­ра.
-Не понял? - снова протянул пришлый.
Валера подошел к нему и ткнул пальцем ему в грудь.
-Вот слушай сюда, друг, - сказал. - Ты вот когда родил­ся?
-Ну третьего марта, а что?
-А то. Третьего марта тебе, допустим, исполнилось сорок лет.
-Мне сейчас сорок два.
-Ну сорок два. Так тебе же и в конце марта будет сорок два, и в сентябре, и в феврале, и даже второго марта в следующем году, да? А если да, то у тебя все это время день рождения, потому как тебе в любой из этих дней будет сорок два года. И в любой день ты можешь смело набухаться, потому что именинник.
Пришлый часто заморгал, переваривая услышанное, и изрек:
-Гениально! Дай пять... Да тебе же, земляк, надо срочно памятник ставить.
-Какой памятник? - теперь не понял Валера.
-Бронзовый, или из чего их там делают, не знаю. Ты же открытие сделал. Теперь нам, мужикам, перед ба­бами мычать не надо, где мы напились. День рожде­ния у нас и точка! Гениально!.. И давно у тебя это, день рождения каждый день?
-Давно, - улыбнулся Валера, - тринадцатый год.
-Оки-моки! - хлопнул себя по коленке пришлый. - Да тебя еще можно заносить в какую-нибудь книгу рекор­дов.
Присутствующие просто лишились дара речи, в их гла­зах появилась почтительность к Валере. Лысый даже принялся отряхивать низ штанин. А Мотя слез с лавки, ладонью повозил по месту, где сидел, и сказал, согнув­шись в каком-то дурацком полупоклоне перед Вале­рой:
- Коль так, прошу садиться.
И, буквально, силой усадил отнекивающегося Вале­ру на свое место
-Это, а куда нужно обращаться, чтобы утвердили мой рекорд? - спросил Валера.
-Чего не знаю того не знаю, - передернул плечами пришлый - В Москву, куда же еще, президенту, навер­ное.
-Ельцину? - уточнил Валера.
-Какому Ельцину, он уже давно ушел на пенсию. Пу­тин у нас сейчас президентом.Вот как? - удивился Валера. - Наглухо вылетел из курса. Как под Новый год продал телевизор, так и не знаю, что в мире делается.
-Да, нашего президента зовут Путин, - подтвердил Лысый. - С самого нового года уж как президент он.
Политикой Валера не интересовался, разговаривать о ней считал скучным делом. Обратился к пришлому.
-А за рекорды  небось  еще и деньги платят?
-Конечно, должны. Вон в спорте дают, и машины да­рят.
-Какие? - оживился Валера.
-Разные, сам в одной газете читал.
-Ты еще и читать умеешь? - подколол Лысый.
- А то! Как-никак восемь лет за партой парился.
Мужики дружно стали советовать Валере, какую ма­шину лучше взять, аргументировали почему.
- Да я машину-то не умею водить, - как-то погрустнел Валера.
- Так ее и продать завсегда можно, - подсказал Мотя.
Продать, подумал Валера. Когда это будет, а выпить хочется сейчас. Он подумал также, что не мешало бы угостить пришлого, с чьей подсказки он скоро станет известным и богатым. Эх, было б только чем.
И тут Валеру осенило: на нем еще вполне приличный свитер, пару бутылок можно за него взять. Он с интере­сом посмотрел   на рукава своего свитера, оттянул низ.
- Слышь, друг, помоги снять, - попросил он пришлого, и когда свитер был уже в руках, сказал: - Я сейчас. - И
поспешил в соседний подъезд.
Вернулся Валера явно разочарованный и недоволь­ный, бережно неся бутылку самогона. Еще завидев его, пришлый ловким движением вытащил из кармана стоп­ку, дунул в нее и услужливо протянул Валере.
-Вот зараза эта Павловна, - чертыхнулся тот, набуль-кивая в стопку. - Ни в какую на два пузыря не уломалась.
-Ну, давай, друг, за тебя! - подмигнул пришлый Вале­ре, чокаясь с бутылкой.
-Ага, да здравствует я! - кивнул Валера с благодарно­стью.
Что такое поллитровка на семерых проспиртован­ных мужиков, так, губы помочили, себя растравили.
-А-а, была ни была, - махнул рукой Слесарь. - Моя на днях купила пододеяльник, еще неиспользованный в шифоньере лежит. Как думаете, возьмет Павловна?
-Возьмет, возьмет, - радостно заговорили мужики. -Она все берет.
-И не прошло и четверти часа, как пододеяльник был благополучно обменян у Павловны на литр самогона. Вскоре выяснилось, что у Лысого жена на работе, а дома имеется утюг.   Затем пропили  остроносые туфли Моти, предварительно переобув его в рваные домаш­ние тапочки.
Всем хотелось понравиться Валере еще больше, от­личиться, заранее застолбить себе место за его гряду­щим праздничным столом. О том, собственно, и гово­рили, «уговаривая» очередную бутылку.
Валера кивал головой, каждую свою порцию самого­на сначала предварял восклицанием: «Да здравствует я!» и только после выпивал; обещал никого не забыть, когда его карманы отвиснут от денег, обещал всех щед­ро напоить.
- Угу, угу, а вот и Филин летит! - замахал руками Лысый, пытаясь изобразить хищную птицу. - Ты где пропадал,
Филин?
Мужчина, которого он только что назвал Филином, подошел к толпе с какой-то осторожностью, с испугом, что ли.
- Можно я около вас немного постою? - робко поин­тересовался он.
Мужики с удивлением и недоумением уставились на него.
-Ты с какой крыши упал, Филин? - первым пришел в себя Слесарь.
-Ни с какой крыши я не падал, - тяжело вздохнул Филин. - Жена заставила-таки меня обзавестись «тор­педой».
-Да ну?! - не поверили мужики.
-Доктор мне в вену какую-то гадость ввел, у меня температура резко под сорок градусов подскочила, -продолжал повествование Филин, - меня начало всего трясти и лихорадить, а желудок наизнанку стал выво­рачиваться. Ну, думаю, все, сейчас «коньки» отброшу. А доктор, гад, по голове меня гладит и ехидно так приго­варивает, что так со мной будет всегда, только запах спиртного почувствую. И пообещал, что я теперь даже глотка водки сделать не смогу, потому что это опасно для моего сердца, может не выдержать. Вот я и бо­юсь, что вдруг кто из вас дыхнет на меня, и я начну дергаться и рыгать. Боюсь, а проверить хочется. Тьфу, япона мать, неужели теперь мне, как первокласснице, суждено балдеть от пробки из-под шампанского?..
Было видно, что Филин крайне тяжело переживает по поводу случившегося с ним. Аж слезы на глазах у него навернулись.
-Фигня все эти «торпеды», - заверил пришлый. - Их без особых проблем можно вывести. Надо купить се­ледки и апельсинов, а лучше и того и другого сразу, и жевать. Все лекарства выйдут из организма за несколь­ко дней. И опять пей сколько душа пожелает.
-Серьезно? - несколько воспрянул духом Филин.
-Сто процентов, на себе испробовал.
-А селедку какую надо есть?
-Не понял?
-Ну, свежую, соленую или копченую?
-Соленую, я ел соленую.
-Так вот и я говорю о чем, - подал голос Лысый. -Ничего не может эта наша хваленая медицина.
Постепенно полку мужиков прибывало. Угощали чем могли. Их угощали. И о чем бы они не начинали гово­рить, рано или поздно возвращались к предстоящей славе своего кореша Валеры, вносили различные пред­ложения, давали ценные на их взгляд советы.
-Когда тебе будут лепить памятник, требуй, чтобы тебя посадили на коня, - просто настаивал Бабур.
-А лошадь сгодится? - уточнил Валера.
Кто-то предложил, что нужно уже сейчас начать всенародно славить Валеру, как это делают кандидаты в депутаты накануне выборов. И потому не следует те­рять ни минуты и тотчас двинуть в редакцию местной газеты. Но у кого-то из мужиков оказались часы, толь­ко выяснилось, что время уже без пяти семь вечера, и все корреспонденты наверняка уже разбрелись по сво­им домам.
-А пойдем-те на наше телевидение, - тогда предло­жил Лысый. - Оно работает до часу ночи. Скоро будут передавать местные новости, и если мы поторопимся, то успеем, и о Валерке скажут уже сегодня.
-Идем, - согласился Валера. - Мне бы только расче­саться. Есть у кого расческа?
Мужики захлопали себя по карманам, тяжело завз­дыхали - расчески ни у кого не было.
- Эй, зема, расческа есть? - рявкнул Слесарь прохо­дившему мимо парню.
Отчего тот смешно подпрыгнул и замер.
-Вы хотели спросить сигарету? - удивленно-расте­рянно протянул он.
-Нам нужна расческа, придурок!
Парень странно посмотрел на мужиков и поспешил удалиться прочь, то и дело оборачиваясь и одаряя их идиотской улыбкой.
-Ща я этому козлу... - заскрипел зубами Слесарь и было ринулся за парнем, но мужики удержали его.
-Будет тебе, пусть пока несет свои рога до дома. Мы их ему успеем обломать.
Не все смогли двинуться в путь. Один уже сразу не смог подняться с лавочки, покачивался, как тростинка на ветру, и не мог врубиться чего от него хотят. Еще один мужик с лавочки поднялся, но больше дюжины шагов не сделал, вытянулся во весь рост на асфальте лицом вниз, и единственное, на что ему после этого хватило сил, это встать на четвереньки. Спустя минуту выбыл из строя третий мужик. Он зацепился ногой за бордюр и улетел в кусты. Слесарь и Бабур бросились поднимать его, но мужик неожиданно послал их по­дальше. Те, не сговариваясь, отоварили его по физио­номии и оставили загорать на солнышке.
Остальная компания держалась на ногах, многие, правда, покачивались, но шли. Но все бы с большим удовольствием продолжили путь на колесах, только общественный транспорт для них был наглухо закрыт, так как ни у кого не было денег на оплату проезда.
- Идея тут есть! - воскликнул Валера. - Мужики, кто рулить умеет?
Оказалось, что все когда-то чем-то рулили: многие ездили на велосипеде, некоторые управляли мотоцик­лом, но всех перещеголял Лысый - в армии он был тан­кистом.
-А автобус можешь хотя бы завести? - спросил Вале­ра.
-Запросто, - признался Лысый. - И завести, и увести.
-Тогда почему бы нам дальше не поехать вон на том «рафике»? - предложил Валера и указал на новень­кий микроавтобус, стоящий на углу магазина.
-Ноу-хау проблем! - обрадовался Лысый. - Вперед, орлы!
-Но «орлам» помешал вдруг вышедший из дверей ма­газина полноватый коротышка, поигрывающий ключа­ми и что-то весело насвистывающий себе под нос.
- Слушай сюда, шеф! - окликнул его Лысый.
Коротышка перестал играть ключами и проглотил мелодию, но улыбаться еще продолжал.
-Слушаю, только быстро.
-Вот и я говорю, прокати нас быстро, а?
-Чего? - отвесил челюсть коротышка. - Я спешу.
- И мы спешим, - настойчивее сказал Лысый. - Под­брось до нашего телевидения, а?
Мужики обступили коротышку плотным кольцом, но тот, похоже, был не из робкого десятка, и продолжал упорствовать.
-Тяжелый случай, - вздохнул Бабур.
-Да, пива с ним не сваришь, - согласился Слесарь.
-В руках у него появился ремень. Он подмигнул Лысо­му, и тот подсечкой уложил коротышку на землю. Мужи­ки навалились на него, завернули ему руки за спину и стянули ремнем. Другим ремнем спутали коротышке ноги и засунули ему в рот носовой платок. Коротышка не успел опомниться, как уже лежал на заднем сиденьи своего «рафика», извивался, насколько позволя­ло пространство салона, и мычал.
Мужики, толкая друг друга, погрузились в микроавто­бус. Валера устроился на сиденье рядом с водителем. Лысый, действительно, смог не только завести «ра­фик», но и стронуть его с места.
- Едем, мужики! - выдохнул он радостно. - Пристегни­те поясные ремни, начинаю взлет.
Мужики заржали, лишь Моте было не до смеха. В са­лон он забрался последним, и ему не досталось мес­та. Согнувшись в три погибели, он метался от одного сиденья к другому, мечтая сесть хотя бы на краешек, но даже свободного краешка для него не находилось.
- Серый, открой дверь, - попросил Слесарь мужика, сидевшего около самого входа. - Моте нет места, он
хочет сойти.
Серый открыл дверцу, и несколько мужиков на ходу вытолкнули суетливого Мотю из салона.
Микроавтобус продолжал зигзагообразные движения к заветной цели по порядком оживленной проезжей части улицы, распугивая встречные автомобили...
                август 2002