Ачинское ВАТУ Шестая рота часть 2 Опасная поездка

     Часть вторая: ШЕСТАЯ РОТА  часть 2  ОПАСНАЯ ПОЕЗДКА или ДУРЬЯ БАШКА

Было двадцать часов вечера, когда мы с Саней проходили мимо штаба училища.
Сибирские морозы, которые по обыкновению крепчали к вечеру, не изменили они себе и на этот раз и поддали градусов. Минусовых. Об этом свидетельствовали термометры, висячие слева и справа от входной двери в штаб училища.


 - Саш, поглядь, минус 27, что ты и говорил ротному. Может и точно не до лыж завтра будет. Кто будет рисковать, если у кого-то детородный орган в бегах отвалится. Так что гуляй паря и не парься о лыжах.
- Татарин, смотри сам будь там поаккуратней со своей поездкой, не попадись патрулю. Если старшекурсники, то борзые как собаки - делает последние наставления Сашка, узнав от меня, что я хочу сорваться к жене в Боготол.


 Выкурив по сигарете, поговорив спокойно о том, что каждый будет делать в увольнении, мы попрощались и двинули каждый в своем направлении: я на вокзал, а Сашка в микрорайон.


 То что поеду на вокзал и после в соседний с Ачинском город Боготол я не мог себе представить каких-то час назад. Я и не думал, что будет увольнение. Мои родители, вместе с моей женой направились к тёще с тестем, на выходные, зная, что меня навряд ли отпустят в субботу.
Но трехнедельная разлука с молодой женой сыграла свою роль и у меня уже не было другой мысли, как не поехать в Боготол? Да и ехать - то каких-то час с небольшим.
Одевшись потеплее во всё шерстяное: трико поверх двух пар кальсон, носки и перчатки кожаные, летно-технические, на меху, подарок любимого зятя, тоже бывшего аватушника, выпуска 65 года Павла Скурихина, я пустился в романтическое, как мне казалось, плавание, навстречу со своей любимой женщиной. Но как в дальнейшем оказалось, путешествие и впрямь оказалось романтическим, со вкусом соли и меда на губах.
И то, что я, как истинный сибиряк, собирающийся в дорогу, всегда учитывает стоящую на улице погоду, этим не пренебрёг, сыграло положительную роль в этой, оставшейся на всю жизнь в памяти, прогулке. Мои утепления оказались не напрасными и в дальнейшем сыграли очень хорошую службу мне, при следовании в город Боготол.


 Привокзальная площадь станции Ачинск1, несмотря на минусовые температуры, была заполнена встречающими людьми и отправляющими пассажирами. Крупная узловая станция служила перевалочным пунктом, для тех, кто уезжал на восток и запад страны по Транссибирскому железнодорожному пути, и по другой дороге, на юг и север огромного Красноярского края.
В далекие революционные годы Великой Октябрьской революции она встречала железнодорожные составы с бело и красногвардейскими частям; мечущихся людей от белых к красным и снова к белякам, чехословакам, волею судьбы, оказавшихся в самой пучине революционных событий, в далекой от Чехии, Сибири и Дальнем Востоке.
В грозных роковых-сороковых на твоих путях, формировались железнодорожные составы из выздоравливающих в госпиталях Ачинска, Боготола, Назарово красноармейцев и офицеров; из ачинцев и селян, направлявшихся на фронта Великой Отечественной войны, самой кровожадной, самой роковой для Отечества, войны. Многие из них пали в бою, своей жизнью внеся заметный вклад в общую победу над фашизмом.
Уже в мирное время, с начала пятидесятых годов, из года в год ты встречаешь молодых ребятишек-абитуриентов Ачинского ВАТУ, а отправляешь, в разные концы Союза и за рубеж, духом и силой окрепших, крепких ребят: офицеров-выпускников, техников могучих авиационных комплексов и просто самолетов.


 Я как и многие ачинцы, ещё помню тот старый вокзал, старинной, дореволюционной постройки. Теперь на его месте красуется здание в несколько этажей из стекла и бетона, все залитое светом дневного электроосвещения. Это здание и многие другие, в том числе кинотеатры Сибирь, Юность, ДК имени Ильича доставляли нам особую гордость. Уже в зрелой юности мы становились завсегдатаями Дк Ильича, каждые выходные пропадая на танцах.
Мы любили свой город бессознательно пацанами и уже взрослыми парнями.
Нравился он и моим товарищам по учебе, кто бывал не раз в увольнении.


 - Товарищ курсант, - донеслось до меня откуда-то сзади.


 Обернувшись, увидел двигавшихся ко мне офицера и двух патрульных курсантов, третьекурсников.
- Товарищ капитан, докладываю начальнику патруля...
Выслушав мой доклад и проверив увольнительную, капитан задаёт вопрос:
- Вы куда-то собрались ехать, товарищ курсант?
- Никак нет, товарищ капитан, встречаю жену и маму.
- А каким поездом они прибывают?- не отстаёт местный Шерлок Холмс.
С какого города?
- Так с Красноярска, товарищ капитан. А каким, вот смотрю расписание.
- А вы не уедете туда?- задает, показавшимся мне глупым вопрос, капитан.
- Товарищ капитан, а что мне там делать?- уже серьезно недоумеваю я.
Мне там абсолютно нечего делать. Живут-то мои родители в Ачинске.
- Ну хорошо, курсант Мингазинов, коверкая фамилию, говорит мне капитан, как будто всю жизнь знавал меня. Идите.


 Попрощавшись с ребятами, я продолжил изучать Расписание поездов дальнего следования. Их прибытие пока не намечалось и я вышел на перрон, перекурить, в надежде встретить кого-то из своих знакомых.
Встретить я действительно встретил, показавшимся мне знакомым, старшего лейтенанта, ракетчика, с повязкой на рукаве: начальник патруля. Поприветствовав друг друга, он спросил меня, не вспомнил ли я его. Старший лейтенант служил в одной части, и одном отделении, автомобильном, с моей тетушкой, Галеевой Екатериной Хасановной. Штаб части находился на территории училища, недалеко от 5 КПП, и у тети я неоднократно бывал. Наверное там мы и свиделись с офицером.
Поговорив ни о чем, выкурив по сигарете, я оставил офицера и пошел прогуляться по перрону. Тем более уже должны были объявить прибытие скорого поезда, следуемого на запад. Как раз мимо Боготола. Уж где-где, но в Боготоле, все поезда останавливаются не меньше чем на пятнадцать - двадцать минут. Смена машинистов поездов, осмотр состава путейцами.
На перроне народу было совсем немного и все что делалось на нём, просматривалось издалека.
Пойду-ка вперед, ближе к Боготолу,- рассудил я и направился подальше от людей, прямо по ходу поезда.


 Казалось ничто не предвещало каких либо неожиданностей. Поезд прибывает вовремя. У проводника можно попроситься и доехать как у Христа за пазухой.
Но тут по перрону, в моё направление, я увидел как направился с одним патрульным курсантом, начальник патруля. Капитан. Тот, что недавно проверял мои документы. Следовал он быстро, словно спешил найти меня.
- Не ко мне ли он рвет, встревожилось сердечко? Пойду-ка я от них, как говорят: от греха подальше. Его следование в головные вагоны прибывающего скорого поезда, не сулило мне ничего хорошего. Мои планы рушились. Встанет как вкопанный и будет стоять, попробуй-ка сядь в вагон. А так всё хорошо было задумано, но посмотрим, что будет дальше.
Поскрипывая тормозами, издавая короткие гудки скорый поезд все тише и тише двигался по первому пути. Наконец, немного дернувшись, он остановился и замер. Тот час же, наш капитан,вскочив на подножку второго вагона, ринулся в тамбур.
- Встречает кого-то, - дошло до меня и почти в тот же миг, он вышел обратно, неся на руках девочку и чемодан. Позади него следовала молодая женщина.
- Жена наверное?-подумал я. И в подтверждение моих слов молодая парочка кинулась объятия. Точно жена его.
Да давай же уходи капитан, ты мне портишь малину. Поезд же пойдет сейчас. И словно соглашаясь со мной, как бы услышав меня, машинист дал ходу поезду.
Но и капитан пошел со своими.


 Мимо проплывали вагоны, но я всё не решался вскочить на подножку уходящего поезда. Но вот разогнался и догнал один из вагонов.


 - Ура! Я еду. Пронеслось в голове. И капитан не оборачивался, совсем хорошо!
А и впрямь, что ему головой крутить, коль жена рядом, совсем уж повеселел я.


 Но радость моя была не долгой: ручка на входной двери не подавала признаков жизни, ни как не реагируя на мои манипуляции с ней.


 -О, чёрт!, невольно вырвалось из меня. Ну, давай же, давай, открывайся!
Но где там. Ручка оставалась в горизонтальном положении.
- О, бляха-муха. Успели закрыть, или вообще не открывали дверь.
Может спрыгнуть – среагировало серое вещество в голове. Но куда там. Поезд он ведь не случайно назывался скорым. За эти минуты он успел набрать приличный ход. Что делать? Оставалось только поудобнее устраиваться на подножке вагона.
Надо постучаться в двери, окна, туда, докуда достанет моя рука .
Уж не знаю сколько стучал и кричал, но было бесполезно. Только изрядно потратил силы, но не дал себе замерзнуть, и то хорошо.
Металлический грохот отрезвил меня и заставил невольно прижаться к дверям вагона.
- Мост! -- Это же мы движемся по мосту. Нашему железнодорожному металлическому мосту.
О, сколько же я проездил по нему, комфортно сидя в вагонах электричек или пассажирских поездов, внимательно осматривая всю прелесть местного ландшафта. Не раз и не два на лодках мы подплывали к нему совсем близко для ловли рыбы закидушками, донками. И ведь ловили, ещё какую, под два метра, рыбу.
Но сегодня, сейчас, я прикоснулся к нему совсем близко, развивающими полами шинели на ветру.
- Надо бы подобрать их, не ровен момент и зацепиться можно,- думаю и подбираю полы шинели.


 Ту-ук, ту-ук, тук – гремят колёса,
Дых, дых, дых - стучит метал.
Ту, ту - раздается сигнальный гудок от машиниста электровоза: приветствие и сигнал охране моста.


 Ледяные мурашки пробираются по всему телу, сковывая конечности. Не приятно же, под грохот металла, остаться один на один с такой ситуацией. Врагу не пожелаешь этого.


 - Но ничего, прорвемся,- говорю себе сам, не много успокоившись. Ведь самое неприятно, мост, уже позади. Не надо расслабляться только, ведь впереди еще около часа езды.
- Не расслабляйся, не расслабляйся - лучше постучи снова,- говорю себе и стучу. Куда там, ни малейших признаков жизни.


 Выйдя на равнину, наш скорый убыстрил свой ход. Это почувствовалось сразу, потому как колючий, морозный ветер стал всё настырнее и настырнее проникать по всему телу, сковывая его снизу до верху.


 - Брыы! Тряхнул головой так, что с неё чуть не слетела шапка. Поаккуратнее паря, так и без шапки останешься - командую себе.
И не мешкая, срываю с узелка, клапаны шапки. Хорошо что глубокая шапка, и уши были заправлены под клапаны. Но теперь стало комфортнее и теплей, после того, как их опустил вниз.
Одно дело сделано и теплее, и пропал грохот от стука колёс. Теперь надо бы снять напряжение с рук и как-то привязаться к поезду. У меня же есть мой любимый, брючной ремень. Брезентовый, длиной под два метра, он мне уже как-то здорово помог, при работе со сварочным аппаратом. Сослужи-ка дружочек ещё раз службу, да помоги мне. Такой ремень был наверное у каждого курсанта. Его нам выдавали для поддержки своих штанов и мощей. Я выбрал себе по длинее, поскольку он нередко мне требовался при выполнении различного вида работ. Вот и сейчас, как же он мне пригодился.
Обвязавшись ремнем и привязав себя к поручням, со всей силой, телом давлю назад, проверяя на прочность ремень.
- Держит дорогой. И ручки вот они!- радостно машу перед лицом, руками.
Но, но - не расслабляться. У тебя есть ещё курсантский, поясной ремень, который используй с делом. Ну хотя бы обвяжи им полы шинели. Чтобы не трепетались они и потеплее будет. И точно. Стоило обвязаться ремнем, как стало чуть комфортнее, даже как бы и теплее. Не продувает теперь снизу.
- Ну какой же ротный умница! Голова. Он как в воду глядел, заставляя нас идти в увольнение в сапогах. Чтобы я делал сейчас в ботиночках-то, а? - Спрашиваю себя сам. Концы отбросил.
Но пока едем, и Белый яр уж позади, осталось каких минут тридцать, сорок с небольшим. Отстегнув пуговицу на шинели, просовываю правую руку для обогрева. И натыкаюсь на что-то мягкое.
Так это же платочек, который купил я несколько дней назад в подарок с курсантских, жене, - вспомнилось сразу. Не до него было. Но найдется применение и ему. Давай-ка сюда, там ты нужнее. И отправляю его в штаны, спасать источник радости и мужского достоинства.
Не забываю и стучать по дверям вагона. Бесполезно.


 Моя прогулка на подножке вагона скорого пассажирского поезда продолжалась пока без особых происшествий и это радовало.


 - А что, в этом есть что-то такое, запоминающее на всю жизнь. Случится ли когда нибудь с тобой ещё такое, - впадаю в лирическое настроение.
Но это продолжалось не долго. Мой нос учуял запах табачного дыма, с соседнего вагона, который был по ходу поезда.


 - Эй, люди,- забарабанил я в двери вагона. Откройте.


 Видимо люди и в самом деле услышали, и открыв дверь с подножки, выставились на меня.


 - Мужик, ты что ли стучишь? Недоуменно проговорил один из двух парней.
- А ты что, кого-то другого видишь?
- А и правда, никого же нет,- засмеялся парень и продолжал. Солдат что ли?
В самоход собрался?
- Да какой самоход, в увольнении я, к жене в Боготол. И не солдат, а курсант - отвечаю ребятам. Вы бы парни двери мне здесь открыли, чтобы я из ледяного заточения своего вышел.
- Ох! Радостный поднимаюсь в тамбур вагона. Спасибо ребята, не вы, леденеть бы мне ещё там.
- Да, ладно браток, давай к нам, мы тебя сейчас разогреем до твоего Боготола. Кстати, я Вовка, а вот он, показывает на второго парня, Димон и едет он так же как и ты в Боготол.


 Компания молодых людей, в семь-восемь человек оживленно сидели за столиком и пили чай. Стаканы с чаем стояли почти не тронутыми, зато две пустых бутылки из под Особой валялись у ног ребят.


 - Ребята, героя партизана к вам привели. В лесу скрывался со времен Великой отечественной, - смеясь оповестил Вовка о своей находке. Поезда под откос валил. Вот задержали.


 Мой внешний вид наверное и впрямь напоминал им героев-партизан, из картинок художественных фильмов: весь в инее, с белесо-красноватыми щеками, с болтающими клапанами шапки, в полураспахнутой шинели, женским платком и двумя ремнями в руках, трясущийся от холода и тепла – чем не захваченный в плен солдат?


 -Зз-д-равствуйте ребята, стуча мелкой дрожью, смеясь, здороваюсь с сидящими.
Равилём меня зовут.


 Познакомившись как оказалось со студентами разных вузов Красноярска, я был усажен за стол.
Выпили. Дрожь не проходила.


 - Ребята, есть у кого-нибудь спирт, сало?- спросила очень привлекательная шатенка, с глазами удивленной коровы, и красивым русским именем - Полина.
Давайте я его разотру всего, а то вдруг где-то проморозило его. Это он сейчас не чувствует, а немного пройдёт времени, отойдет и почувствует.
С этими слова она повела меня в соседнее купе.
- Поля, ты смотри там аккуратно с парнем, он женат и жена его встречает в Боготоле. И Кольке всё расскажем - донеслось из купе.
- Да идите вы подальше, - среагировала на шутку девушка. Тут помочь парню надо, а они всё туда же. Кобели проклятые.
В соседнем купе никого.
Уложив меня на свободную полку, заставила раздеться.
- Раздеться?,- недоумеваю я. Зачем?
- А ты как думаешь массаж - втирание делать, через свои штаны, куртку.
- Поля, может я сам? Не трудно ведь самому.
- Да, ладно. Раздевайся говорю. Ты перед собой видишь в первую очередь без пяти месяцев врача, хирурга. Я заканчиваю Красноярский мединститут.
-Полин, а мне кажется, что я вижу перед собой очаровательную девушку.
- Всё, кончай разговаривать! Давай снимай штаны, я отвернусь,- приказывает настойчиво девушка..
- Снимай штаны, здороваться будем, бурчу, смеясь под нос, но сам подчиняюсь указаниям девушки.


 В огромных синих трусах - штанах, в такой же майке, с длинющими лямками, я представлял из себя объект для насмехания.


 - Ха, ха, ха- рассмеялась девушка. Хэх! Никогда не видела раздетого курсанта.
У вас что все в таких трусах и майках ходят?.
- Полина, нет не все. Только те, кого отпускают в увольнение. Это комплект парадно-выходного нижнего белья. Выдается для того, чтобы у девушки, которая увидев полураздетого курсанта в таком белье, пропали женские инстинкты.
Ну можно сказать, твои начальники достигли своего желания,- смеясь ответила Полина. Давай за дело, а то уж скоро станция будет.
-Ой ли! Лукаво смотрю на девушку. Весь её вид, глаза, были там, за кусками этих лоскутков ткани. Мне показалось, что ещё мгновение и они будут сорваны с моего застывшего тела, под видом массажа и борьбы с обморожением. И ещё, что эта милая , красивая девушка сейчас читала мои мысли.
Её щечки зарумянились, заардели, делая ещё более привлекательным лицо.
- Самочка, какая ж хорошенькая самочка. Где мои семнадцать,- вздохнув, подумал я. Но надо что-то говорить.
- Поля, не волнуйся, на станции поезд минут десять ещё точно будет стоять.


 Приятные женские руки заскользили по телу, массируя закоченевшие места.
Вот они растирают сухой шерстянкой пятки ног, икроножные места и тут же спиртом озябшую спину. Через несколько минут всё тело начинает гореть как под огнем паяльной лампы. Только этой лампой была сидящая рядом со мной, вот это темно-русое чудо.
Её кофточка расстегнулась и через открытую прорезь виднелась упругая красивая грудь, которая могла свести с ума кого угодно.
От свисающих пышных волос на плечи, руки, мою спину, исходил нежный аромат дорогой косметики.
Приятная истома растекалась по моему разгоряченному телу, чувствовалась притягательная сила от этой сущей дьяволицы.


 - Повернись на спину, - уже два раза обратилась ко мне девушка.
Поворачиваться на спину не хотелось, да было как-то не удобно.
- Не могу!
- Повернись, надо грудь растереть,- не унималась Полина.
- Надо было с неё начинать.
- Да ладно тебе, не капризничай. Что ты как малое дитё.
- Ты что до сих пор не врубилась, почему я не могу выполнить эту просьбу. И показываю вниз, кивком головы.
- А, наконец дошло до неё. Неудобно ему видишь ли, - смеется девушка. Поняла герой ты наш. Значить жить будешь. Полной жизнью. Тогда твоей жене только позавидуешь.
- Ребята,что вы так смеетесь?- заскочил с вопросами в купе Дима.
К Боготолу подъезжаем, не проспите станцию, лукаво глядя на нас продолжает он.
- Да ладно, иди отсюда!,- выпроваживает парня девушка. Не мешай нам.
Сев на задницу, я подставил грудь для массажа.
- На, массируй сколько влезет,- смеясь говорю Полине.
- Тебе же выходить надо сейчас. Жена тебя встречает. Ещё приревнует. Не нужны мне разборки ни здесь, ни в крае.
- А ты красивая, необыкновенная. Тебе говорили это? - вопрошаю у девушки.
И ты ничего, - уходит она от вопроса. А у тебя жена красивая? Какая у тебя жена? Блондинка, брюнетка или шатенка. Высокая? - Посыпались вопросы от Полины. Сколько ты уже женат, а дети есть?
- Ты так спрашиваешь, как будто уж ревнуешь меня.
- А что, может и ревную. Мы же женщины, нас понять нужно,- смеясь, отвечает этот милый, сидящий так рядом, медработник.
Ну, что? Лучше стало? И дрожь прошла и выглядишь ты на все сто, пора тебя отсюда выгонять, мало ли что.
- У нас по этому поводу говорят: - курсант ребёнка не обидит. Женщину не обидит.
Поля, а у моей тёщи тоже имя Полина. Она мне нравится, наверное и потому что, тёща моя, человек!


 Пролепетав ещё немного, я стал одеваться. В окна уже бил свет прожекторов Боготольского завода метизов и инструмента.


 - Рав, давай на посошок, - зовёт меня Вовка. Возьми адрес мой, может когда пригодиться. Может и я в Ачинске буду когда, может ещё куда - то к вам пошлют работать после окончания института.
Выпив на посошок, попрощавшись с ребятами, я вышел из вагона. Следом на мной и Димкой выскочили все ребята, и Полина.
- Ну, что солдат, как самочувствие? Ничто не беспокоит? Может продолжим массаж, ведь ещё не все места отмассажированы, - смеясь, продолжила Полина наш разговор. Мне понравилось тебя лечить.
- Поля, может и продолжим когда, в другом месте. А вдруг тебя в наш город отправят и я снова куда-нибудь попаду в передрягу. Шарик круглый, земля крутится, может кривая и выведет. Но я тебе благодарен. Чувствую себя как свеже сорванный огурчик. Спасибо тебе.
Мой довольно продолжительный поцелуй, свидетельствовал о благодарности Полине.
Попрощавшись с ребятами, обменявшись с адресами, радостный засеменил домой, где меня ожидали мои самые близкие мне люди.


 - Ну ты даешь, тебя хоть не отпускай в следующий раз в увольнение: то ты чуть под поезд не попадаешь, то чуть не замерзаешь, то разгорячённый чуть жене не изменяешь- не успокаивается Санька Антонов, на следующий день, по прибытии из увольнения.
- Дед, да ладно тебе ёрничать, учить учёного. Ну, получилось так. Кто знал, что так получится. А в отношении девчонки – ты зря. Она и впрямь была достойна, чтобы краснеть от неё.
Сань, духами её пропах, что моя всю ночь спрашивала меня о их хозяйке. Пришлось выдумывать. Не мог же я ей сказать, что меня приводила в чувство молодая и красивая волчица.
А какие у ней сильные и нежные руки. Мои эмоции прут через края.
- Да, открытая дверь и святошу соблазнит, - прерывает меня мой друг. Чует моё сердце, что если ты и дальше ехал в этом вагоне, тебе пришлось бы искать отдельное купе.
- Эх, Сашок! Ещё Гёте сказал: женщина - венец земного наслаждения! Век живи - век наслаждайся. Мне ещё рано говорить, что чем больше женщин, тем больше наслаждений. Но наверное логика есть в этом.
Но пока мы молоды и любим ещё крепко своих жён, девушек, каждая встреча с ними- это такой жизненный заряд, энергия, которая позволит мне сегодня пробежать ещё и двадцать километров на лыжах. Да и ты наверно в таком состоянии.
- Не, братан – засмеялся Антонов. Не дождёшься. Это ты лучше без меня беги. А я бы сейчас просто полежал, - и с этими словами бухнулся на кровать.
- О чём вы судачите? - подходят к нам всё тот же Киселёв и Слава Миндрин.
Славка тоже из нашей четверки. Тихий, спокойный парень, без вредных привычек. Немного с гнусавым голосом и развитым кифозом.


 Сейчас у нас личное время. Увольняемые, и мы с ними, только прибыли из города, переоделись, и были предоставлены сами себе. Никто нас не напрягал, никуда не строил – одним словом личное наше время.
Ротный со старшиной куда-то пропали после завтрака, сказали нам ребята.
Теперь у нас время выходного досуга.


 - Саня, ты что точно собрался жениться, я тут от Сереги узнал? - спрашивает Антонова Славка.
- Слава, я пока не готов вдвое увязать свои права, а уж тем более увеличить обязанности. Это Раву по силам было сделать или он не думал об этом тогда. Его разум был занят другим наверное. Скорее Сережка женится на Валюшке своей. По три письма в день приходит. Я все не догоняю, о чём можно писать - недоумевает Сашка.
- Сережа, о чём тебе подруга пишет? Ведь каждый божий день письма. Мне ещё никто любовных писем не писал. Я не знаю, каково это их читать.


 - А вот послушай письмо, она было написано давно одним великим человеком:

 - Моя единственная Жозефина - вдали от тебя весь мир кажется мне пустыней, в которой я один...Ты овладела больше чем всей моей душой. Ты - единственный мой помысел; когда мне опостылевают докучные существа, называемые людьми, когда я готов проклясть жизнь, - тогда опускаю я руку на сердце: там покоится твоё изображение; я смотрю на него, любовь для меня абсолютное счастье... Какими чарами сумела ты подчинить все мои сп-собности и свести всю мою душевную жизнь к тебе одной? Жить для Жозефины! Вот история моей жизни...


- Саня – это Наполеон своей Жозефине писал. Читал когда? Мне вчера вот этот листочек Людмила дала. Обсуждали с ней на ночь глядя. Какие слова.
Читаешь и удивляешь откуда они берутся. От сердца наверное – философствую я. Две строчки, а столько они в себе несут души, вот послушайте ещё, теперь от Герцена:
- Я удручен счастьем, моя слабая земная грудь едва в состоянии перенесть всё блаженство, весь рай, которым даришь ты меня... Это он пишет Н. Захарьиной.
Ребята, во как писали! Не то, что нынешнее племя.
- Вы что это с утра на лирическое настроение переключились? От вчерашнего
увольнения не отойдёте? - смеется Славка.
- Да их пора на лыжи поставить, голову остудить. Может в спортзал сбегаем? - спрашивает Сергей.
А что Серёга, давай вытащи нас туда, - это лучше чем киснуть здесь. Мячик погоняем, друг друга поломаем, железо потягаем, солнышко покрутим, поддерживаю предложение товарища. Времени ещё полно.
А что, и пойдем!


 ... Делать было нечего, дело было в выходной. В шестой гвардейской, имени майора Виталия Михайловича Казакова, роте. Зимой одна тысяча девятьсот семьдесят второго года.
Впереди было ещё много дней на борту нашего учебного корабля – флагмана военно учебных авиационно - технических заведений, родного Ачинского ВАТУ и целая жизнь за его бортом.

Продолжение рассказов: http://www.proza.ru/2010/10/20/1538