Демонтаж и дискриминация

               
      Летний полдень радовал нежными прикосновениями тепла игривых солнечных лучей после мощного ливня. Умытая зелень, приободрившись, отражала струи яркого света бриллиантами капель в изумрудном обрамлении листьев. Трава постепенно стряхивала на землю остатки влаги. Птицы огласили сад радостными переливами небесных звуков, оживляя ими замершую на время ливня округу.

        Черная маленькая головка с крошечным клювиком показалась из скворечни. Резко и быстро поворачиваясь, она оглядывала все вокруг агатовыми бусинками. Убедившись, что все в порядке и серо-полосатого чудовища по имени Мурзик по близости нет, пернатая малышка выпрыгнула на жердочку, и, чирикнув, через секунду стремительно сорвалась с места, упорхнув по своим птичьим делам.

        Потеряв из вида объект наблюдения, Дениска в нерешительности  постоял у крыльца и, пока бабуля не видит, решил отправиться дальше - в глубины сада, туда, где не так давно скрылся его игривый дружок Мурзик, и где раздавались странные звуки и незнакомые голоса: к старому флигелю. Шагая  по выщербленной дорожке, трехлетний ребенок с интересом вымерял глубину образовавшихся лужиц. Предварительно зажмурив глаза, малыш с удовольствием шлепал ногой по теплой воде, стараясь попасть в самый центр, разбрызгивая ее на себя и в разные стороны, пока никто из взрослых не остановил его: папа постоянно занят на работе, мама в командировке, а бабушка на кухне.

         Подходя к самому запретному, а значит к самому  интересному на всем приусадебном участке месту, ребенок замер от неожиданности: на крыше домика сидел человек и снимал с нее большой волнистый лист, обнажая  огромную дыру, похожую на пасть чудовища.

-   А со ти делаес?- спросил малыш, немало озадачив взрослого человека: «Как же ему
ответить?». Не придумав ничего проще, рабочий сказал: «Демонтаж».

-   А-А-А! – произнес ребенок, и, по-взрослому, добавил: –  Понятно!

-   Вот ты где, путешественник! –  подхватили его сильные бабушкины руки, - пора обедать, - смачно  чмокнула она ребенка в пухлую щечку.

-   Му-у-лзи-и-к!  Па-а-сли-и    ку-у-у-са-а-ть! – нараспев прокричал  малыш, уклоняясь от бабушкиных поцелуев, но эти маневры плохо  ему  удавались,  и  тогда  он  решил  прибегнуть к проверенному средству -  торговле:  «А конфетку  да-а-с?».

-   Только после еды, – решительно объявила бабушка и развернулась в сторону  кухни.

-   Дискриминация! -  улыбнулся рабочий  и напоследок помахал  малышу  рукой.

         Щедро подкармливая  Мурзика,  который, то и дело жалобно мяуча,  чесал свои усы о ножки Денькиного  стула,   малыш  уплетал ароматную  котлету,   наблюдая за тем, как ловко бабушка разбирает тяжеленную мясорубку.

         -   «Ди-ман-тас»?! – решил уточнить  ребенок.

         -   Да, видишь:  разбираю, – удивилась она: «ну надо же, услышал где-то».

         -   Ну, все, Денечек, покушал -  пора отдыхать! – закончила посудо-моечные дела бабуля.

         Хоть глазки и начали соловеть под сонную Мур-хр-хр-хр-чикову  песню, но из последних сил сопротивляясь,  ребенок прохныкал: «Дис-кли-ми-н-а-а-ци-я-я».  Освобождая  внучка от испачканной Мурчиковым обедом верхней одежды, бабушка чмокнула  малыша еще раз  и отнесла его в кроватку…

         Бурный день незаметно подкатил к  концу, уставший вечер  уже  начал передавать  ночи  свои права. Солнце давно мелькнуло последним лучиком, затихли птицы, казалось,  даже ветерок уснул,   цикады завели колыбельную песню.  Дениска,  находясь в постели, все еще пытался  дождаться маму, а потому  как  умел   развлекал себя: копошился, бодал подушку, что-то бормотал, ковырялся в матрасике и проверял на прочность  прутья ограждения кроватки, но глазки предательски закрывались, язык  вяло ворочался во рту, а голова почему-то так и норовила улечься на подушку, наверное, чтоб удобнее  было рассматривать как три мурчика и три птички,  вокруг него водили хороводы.  Наконец-то, в неравной борьбе со сном, совсем чуть-чуть не дождавшись маму, Дениска сдался.

        Тихонько приоткрыв дверь в комнату, где спал сынок, мама на цыпочках подошла к кроватке малыша.  Склонившись над ней,  прикасалась губами то ко лбу, то к крохотному носику, то к  порозовевшим  щекам, и опять ко лбу.  Приглаживая замятые волосы ребенка,  она шепотом приговаривала: «Сынуля, солнышко мое, уснул, не дождался мамочку,- и, укоряя себя,  продолжала, - мама поздно вернулась домой,  и даже не знает, как прошел твой день, что происходило с тобой,  пока мамы  не было рядом».
 
       - Димонтас и Дисклиминация,- выдохнул он, не открывая глаз,повернулся на бочек и сладко засопел.


                Светлой памяти Светланы Шевцовой посвящается.