То, что держишь крепко, чтобы отпустить

Немой крик. Он рождается там, куда даже не вернешься во сне, он рождается там, где  черные радуги превращаются в знак бесконечность, чтобы точно знать, где финиш.
Руки. Они онемели. От счастья. От того, что сдирая кожу с пальцев, не смогли удержать то, что было рядом, и было вечно недосягаемым, то что было тайной, которая пряталась за опущенной шторой ресниц. 
Глаза. Это – коридоры, которые пытались расшифровать формулу никогда невыполненного обещания,- никогда не быть глупее мудреца, обезумевшего от собственной безысходной тупости, которая воплотилась в полураспаде неделимой сущности. Они были забавны. Они возомнили, что они теория, которую можно доказать индуктивно и дедуктивно.  Обезумев от жестокого счастья, они двигались взад-вперед, то увеличиваясь, то уменьшаясь.
Мозг. Прятался в черепной коробке, он жил сам по себе, и не имея возможности определиться со своим размером то уменьшался, то увеличивался. А когда он достиг размеров Вселенной, которая существует в забытой реальности, он превратился во множество обнаженных тел, они лежали подогнув колени под себя, и у них на затылке были глаза: левый мог видеть горестную радость, а правый – счастливую грусть. Но открывать глаза можно было только попеременно, иначе сердце состарившегося прежде времени младенца разбилось бы на миллионы погасших звезд.
Туловище. Это метры цветных нитей, окрашенных в счастье, печаль, оргазм и смерть. Оно было таким же мягким, как застывший лед из невыплаканных слез той, которая умерла, прежде чем научилась узнавать состарившуюся молодость, которая никогда не будет улыбаться.
Нет…Нить которая никогда не порвется, не надо делать ее еще прочнее, иначе туловище продолжит свое существование в несуществующей вечности  кладбища осуществленных разочарований.
…Так бывает, когда ты идешь в толпе, которая не двигается. В толпе родных тебе людей, которые более чужие для тебя, чем незнакомец из забытого тобою сна. Ты идешь в толпе, и держишь за руку то, что абсолютно чуждо тебе, а ты – ему. Ты не боишься потерять это; оно боится от тебя уйти. И ты сжимаешь пальцы до тех пор, пока не начинают трещать кости. Но твоя хватка становится слабой, ты уже не в силах удержать то, что сильно держится за тебя, чтобы оставить на случай, который представиться только в первую минуту затмения воспаленного сознания.