Измена

Они познакомились, когда одному было под пятьдесят, а другому лет на десять поменьше. Свел их случай – на строительство фундамента для дачи Петровичу не хватало тысячи штук красного кирпича. Действительно, не заказывать же теперь из-за этого машину! А посреди деревни как раз лежала целая куча такого, но половина из него была битая. Замечательно, осталось только найти хозяина, наверняка отдаст по дешёвке, заключил Петрович. Но застать этого «летуна», как он окрестил его про себя, оказалось делом нескорым. Так или иначе, они, наконец, встретились и через некоторое время сделались закадычными друзьями.

Несмотря на то, что один из них служил в Комитете, а другой летал в разные интересные страны, никакой корысти они в своих отношениях не усматривали. К великому для себя удовольствию. Не мешало их общению и то, что они были совершенно разными людьми. Разведчик, или «Пиночет» - так называл про себя Петровича Николай, как и обязывала профессия, был всегда сдержан, немного высокомерен, лишнего не выпивал и любил, когда его величали по имени-отчеству. Николай же, которого профессия также к чему-то обязывала, бывал частенько слишком категоричен, обращался ко всем запросто, и уж если собиралась хорошая компания, наливал всем по полной программе. Встречались они не так часто, а когда виделись, то искренне радовались друг другу. И надо заметить, оба были заядлыми преферансистами. Те, кто любит эту игру, хорошо поймут, как не хватало им третьего игрока. А когда они его находили, удовольствие от общения удваивалось. Общим оказалось и то, что оба ушли из семей, где остались дети, но Петрович сумел забрать сына, оставив жене дочь. Николаю же из двоих сынов и одной дочки не отдали никого... Как бы то ни было, находили они для себя всё новые грани соприкосновения.

В одном они были единодушны – тех людей, которые находились у власти, они с одинаковым отвращением называли жуликами, разворовавшими страну. По всем остальным позициям единодушие отсутствовало. Как то, превосходно зная библию, цитируя порой из неё большие отрывки, Петрович при этом неизменно ухмылялся едва заметно, давая тем самым понять, что знает нечто более важное. Его теории относительно «еврейского заговора», чистоты русской нации (сам при этом был наполовину поляк), предательства идеалов справедливости (! По отношению к кому, интересно?) имели чёткую логическую основу. Надо заметить, учили там его в своё время отменно. Он превосходно ориентировался в истории, знал основы наиболее известных религий, был превосходным психологом. Иногда, выпив лишнюю рюмочку, Петрович начинал рассказывать, скольких людей, заслуженных и не очень артистов балета, оперы е.с.t. спас он от неминуемой кары сов. органов. Спору нет, делал он по тем временам великие послабления заслуженным и не очень артистам, позволяя вывезти туда лишнюю бутылку водки, а оттуда ввезти невесть откуда взявшиеся фирменные джинсы.

Беда пришла, откуда не ждали. Такого не привидится и в страшном сне. Нашего Николая прямо из кабины самолета, за сорок минут до вылета, когда он готовился к полету, как настоящего рецидивиста, препроводили в отделение. Правда, при этом не было ни ордера прокурора, ни какой другой бумаги или приказа, подобающих случаю. Но это уже детали, которые мало кого интересуют. В нашей родной стране и не таких выводили на чистую воду, чего уж там командир корабля, то бишь самолёта. И сидеть бы ему, родимому, до седьмого пришествия, кабы не наш Петрович. Получилось не так скоро, как хотелось, да зато с извинениями по всем статьям! Но это отдельная история, имеющая к нашему повествованию косвенное отношение. А суть в том, что выручил один другого, совершенно бескорыстно. Николай, как и подобает настоящему мужчине в таких случаях, принес свои заверения другу, что до гробовой доски не забудет такого одолжения. Пожали руки, обнялись да и забыли.

Жизнь тем временем шла своим чередом. Дети подрастали, родители старели, а наши приятели время от времени рассуждали о роли Женщины в своей судьбе. Согласия между ними и тут не получалось. Петрович уверял друга, что все женщины продажны, цена только у них разная. Николай же не соглашался, приводя в пример свою новую подругу, в которую по уши был влюблён. Он спрашивал: "Петрович, неужели ты допускаешь такую мысль, что моя Настасья может мне изменить?!" На что тот хитро и загадочно улыбался, оставляя приятелю возможность самому ответить на «каверзный» вопрос. Ответ утвердился обыденной действительностью и, казалось, навсегда отвадил Николая от дальнейших поисков счастливого союза. Ан, нет, не прошло и пары месяцев, и в доме у «летуна» появилась новая подруга, да не одна – с двумя детьми. Петрович зачастил то на борщ, то сыграть в преферанс и каждый раз при том не упускал возможности поинтересоваться, как, мол, новая жена. А она, в отличии от предыдущей, действительно стала женой Николая. Петрович между тем оставался жить с сыном, никого не приводя в дом. Была у него замечательная барышня, состоявшаяся и вполне обеспеченная женщина. Она была врач – кардиолог, кандидат медицинских наук, уважаемый всеми человек, у которой по каким то причинам не сложилась личная жизнь. Петровича она любила и готова была разделить с ним все невзгоды. Потом уже он говорил мне: какой же я был дурак, что позволил ей уйти! Но, увы и ах!

Была ничем не примечательная вечеринка, когда радушное семейство Николая и Нины встречали своих друзей. Как обычно, когда принимали друзей дома, Коля перебрал чуток и отправился спать. Никого исчезновение хозяина «по – английски» в шок не повергло, поскольку все привыкли к подобной практике и на него не обижались.

Утром жена поведала мужу потрясающую историю, в которую верить просто не хотелось…  "Когда все разошлись, я принялась мыть посуду. Виктор Петрович сидел за столом и наблюдал за моей спиной. А потом без обиняков ошарашил меня вопросом: ты почему Славе дала, а не мне? Я обернулась, посмотрела на него и поняла, что вроде бы он не шутит! Не знаю, почему, но сразу же ему и ответила: прости, так получилось."

С тех самых пор Виктор Петрович не ходок в гости к Николаю и Нине. Да поначалу они друг с другом даже и не здоровались, правильнее сказать, избегали бывать в одних и тех же местах. Наверное, только через год, если не больше, на Прощенное Воскресенье, Николай позвонил Петровичу и сказал: Петрович, я не забыл, что ты для меня сделал и никогда не забуду. Прости. И ты меня прости, ответил Петрович. Теперь, когда видятся, они здороваются. Случается, встречаются у старых друзей. А жена говорит мужу:"Дурачок ты у меня, ну что вы не поделили, такие хорошие были друзья! Знаешь, я на него не обижаюсь, и ты его прости. Не стоит из-за меня терять друга!"


30 ноября 2004 года С. КОМАХИН