Глава 7

                В первых числах мая главком, член Военного
                совета, командующие родами войск фронта и я
                побывали в 28-й и 6-й армиях, которые должны были
                в наступлении на Харьков сыграть главную роль
                И.Х. Баграмян  «Так шли мы к победе» с.64

  По разбитой машинами и тракторами  весенней дороги ползла «Эмка». Она с трудом выбиралась из одной промоины, что бы тут же нырнуть в новую. Липкий, жирный чернозем буквально всасывал машину.

 Натужно заурчав на одном из подъемов «Емка» окончательно остановилась. Водительская дверца открылась, и из нее вышел водитель. Тихо ругаясь, он открыл капот и оттуда повалил пар. За ним из машины вышли два генерал-лейтенанта. Один с открытым волевым лицом, и большим лбом –  Авксентий Михайлович Городнянский – командующий Шестой Армии Юго-Западного фронта.

 Вторым был начальник штаба Юго-Западного направления Иван Христофорович Баграмян. Они возвращались из инспекционной проверки по войскам Шестой Армии.
- Надолго сели,- поинтересовался Городнянский у водителя.
- Надо двигателю дать остыть. По такой дороге лучше на танке ездить.
 Городнянский потянулся, расправил плечи, посмотрел на небо и улыбнулся. Весна, она сейчас ощущалась во всем. В воздухе, в небе даже в этой липкой грязи, которая никак не хотела отпускать машину. И генерал улыбался весне.

 Привалившись спиной к машине, он смотрел в голубое небо, наполненное весной. Несколько дней вместе с представителями штаба фронта  он находился в частях и соединениях своей армии.  Они осматривали  траншеи, тыловые рубежам обороны, лично проверяя доклады командиров о состоянии своих частей. И только сейчас уже  вдали от передовой генерал неожиданно для себя заметил весну.

 Он стоял и  улыбался весеннему солнцу и  еще холодному апрельскому ветру.
 -Запаздывает весна в этом году,- заметил Городнянский.

- Да запаздывает, -подхватил Баграмян, - не мешало бы ей и ускориться.


Баграмян знал, что дороги для колесного транспорта почти не пригодны.

 Нарушаются сроки поставок материального обеспечения войск.     Вместо 4 боекоплектов боеприпасов сейчас в наличии меньше половины.

 Еще хуже дела обстояли с продовольствием и фуражем для лошадей. Весенняя распутица тормозила все и подвоз боеприпасов и перегруппировку войск.

 Конечно к 12 мая ситуация улучшится, но все равно запастись 4 боекомплектами снарядов, семью заправками горючего и 15 «сутодачами» продовольствия  не получится.

А операция должна начаться в срок. Это и его генерал-лейтенанта Баграмяна план на окружение и план хороший. Впервые с начала войны они так тщательно готовили операцию, прорабатывая ее не только с командующими армиями, но и с командирами дивизий, серьезно отрабатывая взаимодействия на поле боя пехоты, танков, артиллерии.

Кроме того, наступление должно прикрываться авиацией, все это должно обеспечить успех задуманного ими наступления. Харьков будет освобожден и это будет триумф двух человек - маршала Тимошенко и его генерал-лейтенанта Баграмяна.


    Фронтовая дорога, она редко бывает пустынной, навстречу остановившейся машине приближалась лошадь, запряженная в повозку рядом с которой вышагивало три бойца во главе со старшиной.

Дорога была неширокой, и не заметить машину и генералов было никак нельзя. Не доходя с десяток шагов, старшина скомандовал: «Стой» и разбрызгивая грязь строевым шагом направился к Городнянскому.


- Товарищ генерал-лейтенант, наряд в составе четырех человек для заготовки дров для батальонной кухни идет на работы. Докладывал старшина, второй роты первого батальйона, тысяча шестого стрелкового полка, 266 стрелковой дивизии, старшина Кулаков.

«Пышные русые усы, глаза с прищуром, среднего роста,- так вот значить какой ты старшина Кулаков». – слушая доклад думал Городнянский. - Вольно,- подал он команду .
«Двести шестьдесят шестая - полковника Таванцева»- вспомнил генерал фамилию комдива.
- Как давно в дивизии?
- С декабря 1941 года.
«Значить в январском наступлении участвовал»-подумал генерал
- Откуда родом?
- Недалеко от  Пскова.
- Мы Пскопские мы прорвемся,- вспомнил вслух генерал пословицу и по улыбке на лицах спутников старшины понял, что эту пословицу помнил не он один.

 
- А что будем прорываться?- воспользовавшись, случаем поинтересовался старшина Кулаков. И тут уже пришлось отвечать генералу.
- Будем старшина. Надо эту «нечисть» гнать с нашей земли.


Виктор Павленко, стоя возле повозки, внимательно рассматривал генералов. Ему всегда хотелось посмотреть и понять что это за люди-генералы, которые одним своим словом могут бросить в бой десятки тысяч людей. Кто они? Что из себя представляют?

Говоривший со старшиной был среднего роста, с большим открытым лбом, твердым подбородком  открытым взглядом. На вид лет около пятидесяти. Второй - того же возраста, но в чертах лица проступали кавказкие черты.

 И что самое удивительное лицо второго генерала показалось Виктору знакомым.
В этот момент сзади заурчал мотор «Эмки» и генерал протянул  старшине руку.
Кулаков почувствовал в рукопожатии Городнянского силу  и взгляд его был открытым и дружелюбным.
- Счастливо Вам товарищи,- обратился  он к спутникам.
Генералы сели в машину  и «Эмка» обдав команду по заготовку дров клубами дыма, вновь поползла по разбитой дороге.

 - Ну что старшина, ручку свою можешь неделю не мыть,- расправляясь над поваленным им деревом,  сказал Иван Авиров.
- Это почему же?- не понял Кулаков.
- Как никак сам генерал руку пожал.
- Вот еще?- смутился старшина.- Что ж ты думаешь, генерал не может подать руку старшине?
- Почему же, может. Ну, уж больно ты несознательный старшина.
- Это почему же?- снова удивился Кулаков.
- Сам посуди: пилу ты выбрал тупую, ей не деревья пилить, а ноги Гитлеру.
- Топоры не заточил,- поддержал Ивана Виктор
- А еще, наверное, считался лучшим бригадиром у себя на лесопилке?- продолжил Авиров.
- Да уж, не последним,- сдержанно ответил Кулаков. Просто ты Ваня  топор в руках никогда не держал.
Он подошел к Авирову, взял у того их рук топор, внимательно посмотрел на лезвие. Потом встав над поваленной Иваном акацией и легкими точными ударами в течении минуты обрубил на ней все сучки и ветки.
- Так-то Ваня, - переводя дыхание, сказал старшина,

А Виктор Павленко механически действуя топором, все вспоминал где он видел «не русского» генерала и вдруг он вспомнил: « Сенча. Да точно в Сенче.» Ему никогда не забыть ночь 19 сентября 1941 года,  и село Сенчу на реке Суле .

Этой ночи предшествовал  день- день фактической гибели Юго-Западного фронта. В этот день  войска зажатые в тиски у села Городища, пошли в атаку. Тысяча человек от солдат до полковников с винтовками в руках шли в атаку на немецкую моторизированную колонну,  которая попыталась их заблокировать.

Рядом с ним рядовым в атаку бежали капитаны, майоры и полковники. Открытые рты из которых несся какой-то вопль, треск счетверенных «Максимов» - единственная поддержка этой атаки отчаяния.

 С одними винтовками они шли в атаку на немецкие танки, пулеметы пехоты и плещущиеся им в лицо огонь немецкой гаубичной батареи. Бризантные гранаты, аналог нашей шрапнели выкашивали  атакующих, словно гигантской косой: «Кто додумался атаковать пушки и танки фронтальной атакой, он не знал.

 Потери были ужасные, но все же они захватили немецкую батарею, а танки предпочли убраться с дороги атакующих, зная что обязательно у кого-нибудь из них найдется противотанковая граната или бутылка с зажигательной смесью. Они  пробили коридор  на восток. А ночью колонна прорвавшихся войск, вошли в Сенчу.

 Западная окраина села была свободна. Вот там  вспомнил Виктор, он и видел  «не русского» генерала, как окрестил для себя  Баграмяна Павленко. Только тогда он был генерал-майором, а сейчас возле «Эмки» он был в форме генерал-лейтенанта.

 А тогда в Сенче войскам необходимо было переправиться на восточный берег Суллы.  Западная часть села была свободна. Войска без выстрелов проследовали по селу и взошли на дамбу которая вела к мосту. Дамба была очень высокой, а по обе стороны от нее было болото.

 Колонна войск растянулась по  дамбе, голова колонны уже взошла на мост, и тогда  с восточного берега ударили пулеметным огнем замаскированные в кустах бронетранспортеры.    Колонна наших войск, в которой было не менее тысячи человек  оказалась в западне.

 Укрыться на дамбе было невозможно. Пулеметы косили всех, и люди начали прыгать с дамбы  в болото, которое обступало дамбу. А по мосту и дамбе пошли танки, давя гусеницами раненых и не успевших спрыгнуть в болото.  Немецкие пулеметчики  выкашивали всех попавших в болото.

 Виктор слышал, как в головы торчащие над водой попадали пули. Раздавался характерный шлепок и очередная голова навсегда скрывалась в болотной жиже. Пулеметчик стрелял без промаха. И он бы Виктор Павленко так навсегда и остался с пулей в голове в осенней болотной жижи, если бы не чей-то голос: «Внимание!... Всем кто меня слышит… позади в двухстах шагах хаты.. бежать зигзагами.. Я поднимаюсь по счету три… Начинаю отсчет.. р..а..з, два.., три! И Виктор поднялся.

 Их было почти два десятка, тех кто не захотел дожидаться пули в голову, а решил испытать свою судьбу. Они разом поднялись и рванулся к хатам. Короткие очереди сменились длинными, пулеметчик сжигал ствол, но видимо задался целью ни одного живого не выпустить из болота.

 Когда до крайней хаты оставалось не более десятка метров, пуля все-таки попала в руку и Виктор упал, но упал удачно уже на сухом месте возле кустов. Из более чем десятка человек выскочивших из болота завернуть за угол хаты смог всего один.

 Не знал Виктор ни имени, ни фамилии этого счастливчика, а если бы и знал, то ничего бы оно ему не сказало. А «счастливчика», который собственно и подал команду, и смог вырваться из болота и завернуть за угол крайней хаты звали  Петров Василий Степанович – девятнадцатилелетний лейтенант - зам. командира батареи 231 Корпусного артиллерийского полка, а к сорок пятому году  дважды Герой Советского Союза, командир истребительно-противотанкового артиллерийского полка.

 А Виктор претворившись убитым пролежал несколько часов на земле. Лежа он видел, как по чьей-то  команде красноармейцы повторили повторную самоубийственную атаку прорваться на восточный берег Суллы, и снова через эту злосчастную  дамбу, словно отцам командирам было мало тех несколько сотен трупов оставшихся в болоте и на дамбе.

 Повторная атака закончилась еще несколькими десятками убитых. Не знает Виктор, что повторную атаку организовывал как раз, увиденный им генерал-лейтенант Баграмян. Для Виктора Павленко повторная атака оказалась спасением - во время ее он смог отползти  в кустарник  перебинтовать себя и пуститься в обход этого проклятого села.

 А потом была долгий  путь на восток в составе небольшой группы уцелевших после Сенчи.
- Сашок, а ты как думаешь?- спросил Иван Авиров, - будет наступление или нет. Сашка Мясищев, услышав такой вопрос, разогнулся от поваленной акации и заявил:
- В ближайшее время наступления не будет.
-Это почему же ты так решил?
- Посуди сам,  наши части не доукомплектованы, танков нет, артиллерии мало.
- Баб нет,- подсказал Виктор Павленко.
- Баб нет,- повторил  Сашка, но, спохватившись, спросил: причем здесь баб?
 Но Виктор и Иван уже хохотали, старшина Кулаков прятал усмешку в свои пышные усы.
- Да ты Сашок, никак стратег? - смеялся Виктор.
- Да ну Вас,- обиделся Сашка и принялся подкидывать дрова в костер, на котором в большом казанке варился пшенный концентрат.
- А наступление будет,- перестав смеяться, убежденно сказал Авиров.- Наш маршал в обороне сидеть не привык. Людей и технику подбросят и вперед.
- Можно подумать ты этому не рад? – спросил Сашка.
- А радоваться Сашок тут нечему,- глаза Авирова сузились. Ты в январское наступление не участвовал? А после того наступления от нашего взвода осталось пять человек.
- Не вечно же сидеть в обороне.
- Ты знаешь, я не отказался бы здесь просидеть и до конца войны.
- Каша готова,- сказал старшина. – Бросай  топор шахтер, ты все равно им машешь как кувалдой.
- А по сто грамм будет?- вогнав топор в поваленное дерево, поинтересовался  Виктор.
- Ты еще не заработал,- пошутил старшина.
 Они все вчетвером уселись возле костра, поставив чугунок с кашей посередине. Из вещмешка старшина достал банку свиной тушенки. Вскрыв ее, он высыпал все содержимое в чугунок и тщательно перемешал.
- Да у нас Ваня сегодня царский обед,- обратился Виктор к Ивану.
- А хлеб у кого?- поинтересовался Сашка.
- У Ивана, – ответил Виктор
- У меня нет,- ответил Иван,- я же сказал, чтобы ты взял,- обратился он к Виктору.
- Я понял, что ты возьмешь,- начал оправдываться Павленко.
- Вот ротозеи, ничего нельзя доверить,- тяжко вздохнул старшина. И как мы теперь  есть будем?
И тут старшина с Иваном одновременно посмотрели на «заветный» вещмешок Виктора Павленко. «Заветным» он назывался потому, что Виктор постоянно носил в нем с десяток сухарей.

 Как бы голодно не было, Виктор Павленко старался всегда иметь неприкосновенный запас . Это НЗ часто ели мыши, так что вещмешок Виктора всегда был в заплатах и тем не менее при первой же возможности Виктор восполнял потери.
- Виктор доставай сухари,- приказал ему Иван.
- Нет отрицательно,- покачал головой Виктор и, достав ложку, приготовился есть кашу.
- Я сто грамм не дам,- поддержал Авирова старшина. Тут ложка в руках Виктора замерла, но он переборол это искушение. 
- Нет,- сказал он.
- Да, в самом деле, Виктор, насушим еще.
- Нет, - категорично завил он.
- Да ты сам же черт угольный оставил нас без хлеба, а теперь сухари зажал,- завелся Иван.
Этот довод поколебал категоричность Виктора, он оставил ложку, развязал свой вещмешок,  достал оттуда завернутые в чистую тряпку сухари, отсчитал ровно восемь штук и положил их на центр импровизированного стола.
- Ну ты и жмот,- заметил Иван.
- Скажи спасибо, а то заберу обратно.
Сушить сухари Виктор начал после выхода из Киевского окружения. С тех пор весь остаток хлеба, который оставался у него он неизменно пускал на сухари. Они выпили водку из одной кружки, пустив ее по кругу, и принялись за кашу. Пообедав, все кроме Сашки закурили.
- Как думаешь, старшина, куда наступать будем? - затягиваясь самокруткой, спросил Виктор  Павленко у Кулакова. 
- Это надо было у генерала спрашивать,  я не знаю.
- А я все же думаю, ударим мы на юг, на Донбасс.
- Сдался нам твой Донбасс, что мы там забыли? – ответил Авиров
- А что мы в Харькове забыли?
- Харьков Витя, это заводы:- тракторный, танковый и еще с десяток поменьше, а в твоем Донбассе что? Кроме угля ничего нет.
- Без моего угля Ваня твои заводы нужны стране, как собаке пятая лапа.
- Заводы Витя не на угле работают, а на электричестве.
- А электричество с чего возьмется? С чистого воздуха, или с моего угля?
Иван был сражен, аргументами Павленко и замолчал, но потом все же сказал: А вот увидишь, пойдем мы к Харькову.
- Молчите спорщики,  скажут Вам, в свое время, - сквозь охватившую дремоту ответил старшина Кулаков.

 Он  устроился на подводе и,  укрывшись шинелью дремал. Старшине грезился лес - большие корабельные сосны, среди которых стояла его деревушка….. В детстве ему казалось, что,  взобравшись на сосну,  он сможет увидеть весь мир.

 И когда он подрос, он вскарабкался на вершину одной и увидел вокруг бескрайнее зеленое море от горизонта до горизонта. Среди этого зеленого моря он и провел почти всю свою жизнь.

 Сначала помощником у своего отца в артели лесорубов, а после и сам стал бригадиром этой артели, до того момента, когда его в 1939 году призвали в ряды РККА. Потом старшине на миг всплыли  лица его детей смеющейся Анечки и грустного Ванечки.

Последний раз он их видел в начале 1941, когда приехал в краткосрочный отпуск. Он уже готовился демобилизоваться, но тогда приказом Наркома обороны  демобилизация была приостановлена, и он так и остался в Армии.
- А все же генерал у нас видный, настоящий - перевел разговор в другое русло Иван Авиров.
- Можно подумать, что есть ненастоящие,- пробурчал Павленко.


- Есть, я в Купянске одного такого видел. «Лапотники» налетели, а он давай между вагонов бегать, не знал куда запрятаться. Под один залез, потом встал и давай метаться как заяц между вагонов. Его повалил майор, а сам сверху. Когда «юнкерсы» улетели, он встал, красный как рак, на майора и не посмотрел и быстро ушел.
- А я никаким генералам не верю, ни видным не настоящим,- затягиваясь самокруткой,- сказал Виктор.
- Это почему же?- удивился Сашка.
- Почему? А ты сам Сашок мозгами раскинь. Почему сейчас мы находимся под Харьковым, а не под Берлином.
- Ну, известно же. Внезапность, у нас нехватка техники, вооружения. Политрук  объяснял.
- Ты знаешь Сашок, сколько по ту сторону Днепра танков, пушек и другого добра осталось?
- Нет.
- Одних танков там остались тысячи.
- Да ну?- не поверил Сашка.
- Вот те и да ну.
- Не может быть.
- Я Сашок, отходил через Шепетовку, есть такой городок на Западной Украине. Так там были окружные склады Киевского Особого Военного округа. Сколько там оружия боеприпасов и провианта осталось ты даже себе представить не можешь. Один человек говорил, что для того чтобы вывезти все что там было заготовлено понадобилось бы не одна тысяча эшелонов. А ты говоришь, техники и оружия у нас не было. Все было и все отдано немцам. А знаешь, что осенью под Киевом целый фронт окружили. И сколько там нашего брата пропало.
- Сколько?
-А ты вот и подсчитай. Ты у нас с арифметикой дружишь. Сколько у нас в дивизии человек?


- Тысяч восемь,- я думаю.
- А сколько во фронте дивизий?
- Не знаю.
- Вот и я не знаю. Но так думаю больше двадцати. Вот и умножь двадцать на восемь тысяч. Сколько будет?
- Сто шестьдесят тысяч. Не может быть!
- И это я думаю далеко не точная цифра.
- А ну прекрати панику разводить,- прозвучал с подводы голос Кулакова. Ты шахтер видно забыл, что за такие слова полагается?


- Как тут забудешь,- ответил Павленко и растянулся на поваленном дереве. Разговор был закончен. Погрузив дрова на подводу, четверка двинулась в обратную дорогу.

 Шли молча, но в голове у Сашки все еще стояли слова Павленко: «Неужели  и правда, врагу оставлено столько техники? А сто шестьдесят тысяч попало в плен?»- никак не мог в это поверить девятнадцатилетний воин.