Тихая девочка. Натурщик. 4

Натурщик.4 "Тихая девочка."

Стоя возле двери, Игорь едва успел отскочить в сторону, когда с обратной стороны в нее ударился вечно взъерошенный Вадик. Обитый железом край двери врезался в стену, как лезвие гильотины в плаху. За Вадиком, размахивая сумкой (и чуть не зацепив Игоря) в студию влетела его вечная преследовательница – Светка. Мальчишка доставал её с завидной регулярностью, постоянно поддергивал и ходил за девчонкой как привязанный…. Игорь даже поспорил с Африканычем на бутылку коньяка – как скоро Вадик начнет приходить к ней с цветами. Впрочем, надо быть все-таки справедливым, Светке эти знаки «внимания» точно нравились. По крайней мере, уже год мольберты юных дарований стояли рядом.
Под веселы крики и кровожадные советы, подаваемые Светке звенящими детскими голосами от всего высококультурного коллектива, развеселая парочка чуть покружила вокруг мольбертов (мальчишка, смеясь, ловко уклонялся от рассерженно сопящей девчонки, прячась за спины рассевшихся на свои места товарищей), но в конце опыт и тактика возобладали над быстротой и ловкостью. Вадик был загнан в угол и, прикрывая голову руками, громко выкрикнул…
- Ой! Игорь Михайлович! А мы вас совсем и не заметили….
Оглянувшись, Светка смущенно поправила полосы, одернула платье, покачала сумочкой, как Степан Разин кистенем, окинула вжавшегося в угол мальчишку «победительным» взглядом и вполне удовлетворенная прошествовала на свое место.
Вадим, покидая последний рубеж обороны, гордо расправил плечи, печально вздохнул:
- Тяжело быть джентльменом!
После чего столь же гордо проследовал на свое место.
Прикрыв дверь, Игорь прошел к центру студии, остановившись в полукруге щитов мольбертов. Предупреждая вопросы, спокойно и буднично пояснил:
- Сегодня, девочки и мальчики, пишите с обнаженной натуры… Хочу попросить что бы вы отнеслись к этому профессионально. Отношения художника и натуры строятся только на профессионализме, доверии и взаимоуважении…
Игорь посмотрел на порозовевшие лица детей. Переглядываясь между собой те нервно улыбаясь, безуспешно пытались скрыть смущение. Щелкнул пультом аудиосистемы, перекрывая еле слышный «белый» шум детских голосов. Помещение заполнили волны негромкой, спокойной музыки Енжио Мариконе.
Наконец Вадим (Игорь даже усмехнулся про себя –« ну, кто же еще!»), не выдержал:
- А кто…, ну кого…
- Если вас сударь интересует вопрос пола, то вынужден вас разочаровать, натурщик - мальчик…
По рядам девочек как ветерок пронесся звеняще – смешливый шепот.
- Поэтому я попрошу наших прекрасных леди быть особенно сдержанными… и еще раз напомню об уважении. Это тяжелый труд, а кто не верит, тот, разумеется, может и сам попробовать!
Игорь впечатал испытующе-внимательный взгляд в Вадима и Светлану, «активисты» его группы синхронно замотали головами.
- Да…, чуть не забыл. Если натурщик не профессионал, а у нас как раз такой, реакция на ваши внимательные взгляды (Игорь посмотрел в розовеющие лица девочек) может быть… самая разная… Не вздумайте смеяться или смущаться: как начнется, так и кончится – ничего страшного…
То, что ни одна из девочек, не то, что не задали вопроса о какой именно «реакции» идет речь, но даже не продемонстрировали непонимания и порадовало, и озадачило Художника. В эру Интернета дети очень хорошо подкованы в плане теории… Художнику даже стало интересно, во что это выльется на практике.
- Вот и славно! Аня… попроси, Ни…, нашу натуру (здесь Игорь с трудом подавил торжествующую (и что уж греха – таить) злорадную улыбку представляя себе лицо Никиты, пусть войдет…
Сопровождаемый Анной мальчишка, скованно поздоровавшийся с Игорем, через коморку Африканыча пришел задолго до студийцев и сейчас сидел в подсобке.
Дети в студии притихли, Аня спокойно поднялась и, пройдя через студию открыв двери, «тайной» комнаты, взяв за руку, вывела из неё закутанную в длинный, до пола халат (Игорь удивленно поднял брови – этот халат принадлежал отцу Анны) тонкую   фигурку.
Глубокий капюшон скрывал лицо мальчишки. Выведя Никиту почти на центр студии, Аня зашла ему за спину. Под напряженными взглядами детей потянула на себя тяжелую махровую ткань…
Мальчик стоял абсолютно неподвижно, словно закаменев, когда отливающие малахитом покровы, соскользнув плавными изгибами  по-детски стройного  тела, открыли его потокам света струящегося из окна и взглядам студийцев... Никита даже не попытался прикрыться руками, только грудная клетка взлетела вверх в глубоком вдохе, словно перед прыжком в воду, и столь же быстро опала…
Чуть расставив ноги, и опустив вдоль тела руки с полусжатыми в кулаки ладонями мальчик стоял почти не дыша, одетый только в музыку и ослепляющие потоки солнечного света.
Игорь, стоящий позади своих учеников, отделенный от Анны и Никиты цепочкой юных дарований, глядя в невозмутимо - холодную маску самурая только покачал головой, и восхищенно развел руками, глядя в горящие торжеством глаза девушки. Переведя взгляд на Никиту, не сдержался и продемонстрировал мальчишке крепкий, перепачканный автомобильной краской (с утра как раз подвезли под заказ подходящий цвет) кулак. Мальчик, нервное напряжение которого к этому моменту, уже зашкалило за все допустимые пределы отреагировал очень импульсивно: правая кисть Никиты ,  словно атакующая змея, чуть дернулась вперед, средний палец дрогнул - опережая своих собратьев…, но мальчик вовремя спохватившись, сжал кисть в кулак…
Это, еле заметное движение, сбило оцепенение со студийцев, дети зашевелились, преувеличенно внимательно и аккуратно доставая кисти и смешивая на мольбертах краски. При этом, они старательно избегали смотреть в холодную, словно отлитую из арктического льда маску, скрывающую лицо натурщика. Никто из сидящих в студии детей не задал вопроса относительно этой, единственной детали «одежды» на теле мальчика.
Подойдя к Никите, Игорь повернулся лицом к классу.
- Первое, с чём должен определиться художник, это что именно и как он хочет нарисовать,… проще говоря – определиться с позой. Я не сторонник жестких рамок, поэтому сами решайте, что и как вы хотите показать на холсте… и запомните – никаких солнечных «бликов» выполняющих роль «фигового листочка» - рисуйте то, что видите…, ну, кто смелый?
Первоначально Игорь хотел придать мальчику одну из «классических» поз, но выходка с маской… Это был его маленький, «диаметральный» ответ. Пусть Никита и Аня не думают, что они хитрее битого жизнью Художника…
В это время Светка, протянув нереально длинную, обутую в огромный, цветастый ботинок (дикая мода) ногу, весьма ощутимо толкнула Вадима. Быстро стрельнув на неё глазами и виновато улыбнувшись маске, мальчик поднял руку…
- Я не сомневался в твоей отваге Вадим, но все же, как мне кажется, девочкам немного важнее научиться работать именно с такой натурой… Не бойтесь, это тоже часть творческого процесса…
Игорь посмотрел на Светлану, но та осталась неподвижной, когда с другого «линии» поднялась тонкая рука, принадлежащая Лене. Симпатичной, тихой и спокойной девочке – по возрасту, чуть ли не самой младшей из всех представительниц «слабого» пола, заполнивших студию.
- Хорошо… Лена, попробуй…
Решительно вздохнув, не обращая внимания на молчаливо-удивленные взгляды «студийцев» девочка скомандовала:
- Пусть он подойдет поближе… к центру чуть-чуть повернется.
Никита бросил взгляд на Аню, та чуть улыбнувшись, кивнула головой.
Мальчик сделал пару шагов и повернулся. Свет, льющийся из окна, высветил безжалостные следы взрослой жестокости и детской глупости на нежной загорелой коже.
По студии прокатился удивленно-сочувственный шорох. Мальчики и девочки растерянно - смущенно, с неприкрытым удивлением и сочувствием рассматривали следы «воспитательного» процесса на теле Никиты.
Лена широко распахнувшимися глазами посмотрела на Художника, озвучив повисший в воздухе студии вопрос:
- Ой! А что это… с ним?
Художник шагнул вперед и протянул руку к голове Никиты, мальчик чуть качнулся от него в сторону и обеими руками прижал маску к лицу. Но он лишь провел рукой по стянутым ремнями волосам мальчишки.
- У нашего Самурая были маленькие неприятности…, но вот с такими последствиями. Не всех родители только лишают мороженного.
Дети зашумели, а Лена переведя взгляд с избитых ягодиц и бедер мальчишки, посмотрела в лицо Художника, вдруг громко и требовательно заявила:
- А вы скажите им, что бы больше не били… или я папе расскажу!
По студии прокатился негромкий смех, а Игорь, с трудом подавляя улыбку, глядя в серые глаза девочки, очень серьезно ответил. Конечно..., уже сказал…, но ты не забыла, зачем он здесь?
Лена кивнула головой и четким, хорошо поставленным голосом произнесла:
- Пусть ногу вот на ту скамейку поставит! И когда Никита выполнил эту команду, добавила:
- И руку правую пусть на бедро положит…, а левую … за голову!
Никита, так словно только всю жизнь этим и занимался, принял позу, указанную девочкой.
Дети в студии замолкли, а девчонка критически осмотрев мальчика с ног до головы и вдруг, чуть краснея,  прибавила:
- Ногу правую, пусть ступней наружу повернёт…
Мальчик, немного  помедлив, выполнил и этот приказ. В результате движения мышцы Никиты чуть больше напряглись, бедра разошлись. Мальчик, слегка откинувшись назад почти незаметно  прогнулся в талии, но  от этого его поза как-то сразу стала ещё более анатомически откровенной. Он по-прежнему молчал, только неприкрытые маской уши полыхнули огнем…
На какую-то секунду взгляд девочки пересекся со взглядом из глубины прорезей маски. Лена смущенно опустила глаза,  присела на свое место и взялась за карандаш…
- Ну начинайте!
В студии по-прежнему тихо играла музыка, но теперь к ней прибавился шорох скользящих по бумаге грифелей. Проходя за спинами учеников, Художник с удовольствием смотрел, как на бумаге все четче проступают контуры тела мальчика.
- Игорь Михайлович! – Света на секунду оторвалась от мольберта – а с лицом… как?
- А вот лицо… тут можете проявить фантазию, постарайтесь увидеть что там…, а я скажу, кто оказался наиболее близок.
Прошло около десяти минут, когда по телу Никиты пробежала вполне заметная дрожь, Художник, казалось, никак на это не отреагировал, студийцы переглянулись, а Лена, подняв руку с карандашом, позвала:
- Игорь Михайлович! А…
Художник махнул рукой в сторону Никиты:
- Стань нормально… самурай! Я специально ничего не сказал… Лена, это была хорошая поза, но рисовать её придется с большими перерывами, долго в таком положении человек не выстоит… Опытный художник может достаточно быстро сделать рабочий набросок с любой позы, но вы только учитесь, хотя и неплохо…
Еще один принцип – модели должно быть по возможности максимально удобно удержать позу. Правильно расположить натуру, что бы «увидеть» все что надо и не «замучить» натурщика – это тоже искусство…
Пусть он пока отдохнет, а потом продолжим, вы пока рисуйте лицо, как его представляете…
Игорь зашел за мольберт Анны и усмехнулся, быстрыми набросками девушка изобразила лицо Игоря, он без труда узнал себя в двенадцать лет. Поймав ответную улыбку, Художник прошел за мольберт Лены. Девочка, напряженно поджав губы, водила карандашом по бумаге. С рисунка на него огромными глазами смотрел Никита…, сходство было почти фотографическим (по своей «руке» девочка была явным художником – портретистом).
Шло время, Никита старательно пытался держать позу, дети в студии уже не смущались и, когда мальчик после очередного отдыха подходил на свое место, уже деловито, без смущенных улыбок, поправляли его. В студии, наконец, установилась привычная рабочая атмосфера. Лишь когда карандаши и кисти задерживались на области между пупком и бедрами изображенного на рисунке, дети быстро стреляли глазами по сторонам – не смотрит ли кто? И поджав губы, делали свою работу.
По окончании положенного времени Художник, посмотрев рисунок Лены, кивнул ей в сторону:
- А ну пойдем ка…
Игорь отошел с девочкой к окну:
- Говори…
Бросив взгляд в студию, (Никита уже ушел) и дети сбившись группами увлеченно делились впечатлениями от урока, девочка быстро зашептала:
- Я его знаю! Он с отцом зимой к папе, несколько раз на работу приезжал… там у нас бассейн, а потом он еще и в душе мылся… у него вот тут (девочка коснулась внутренней стороны правого бедра) родинка. Я тогда… случайно, его очень хорошо разглядела… но я и так бы его узнала…
- Ах, Леночка… Леночка, Леночка Уварова! Ну, какая ты умница! Вся в папу! Только… наблюдательнее!
- Вы не думайте, я никому не скажу! Только и Вы ему не говорите…, а он... далеко живет?
- Да нет, не очень…, беги домой!
Повернувшись к окну, Художник весело усмехнулся: «Вот так Никита! Маска – не доспехи и не шапка – невидимка. Но молодец Ленка, а я то думал, что это она ему ноги задирает! Случайно она увидела, как же… вот проныра!  А такая тихая девочка…»