Черная кепка

Все как будто в кино. Не припомню, чтобы раньше меня посещало такое чувство. Крики «Они где-то здесь!», «Суки, ответят мне еще за этот марафон!», «Ты видел, сколько придурков собралось?», вокруг только кусты, подо мной холодная земля, усыпанная тонкими и узкими осенними листьями, и бешено бьется сердце! Вот несколько оперативников забегают с тыла:
- О! Вот они, голубчики!
Затем кричат уже нам с Саней (Пашка и Диман залегли чуть поодаль):
- Ну что, суки, бл***? Вылезайте твари! Сейчас вам устроим…
Саня вылезает из кустов сам, меня за шкирятник, как провинившегося котенка вытаскивают на свет и кидают об землю. На спину мне становится видавший множество челюстей берц с тугой шнуровкой, затем оперативник встает всем коленом на мою поясницу, хватает меня за волосы и тянет на себя. Слышу, как хрустят суставы, краем глаза успеваю заметить, как один из оперативников с развороту бьет Пашке ногой в челюсть, а другой прыгает на Димановой спине. Тот кричит «Мой папа – капитан милиции!», на что в ответ раздается злое «Да мне пох**, кто там у тебя папа!» Но долго любоваться это картиной не приходится, я слышу вопрос, адресованный мне:
- Лет сколько, школа какая?
Я не горю желанием отвечать. Оперативник бьет меня лицом об землю со всего маху, капает кровь, голова трещит как спелый арбуз, адреналин бьет ключом.
- Ты что, вопроса не слышал? Я повторять не буду!
Еще удар.
- С-сорок девятая… - выдавливаю из себя!
- Во! А лет сколько?
Про себя думаю, нафига это надо вообще тебе знать? Молчу. Еще удар, нос расквашен.
- Т…Тринадцать…
- Вот так бы сразу…

*Полтора часами ранее*

Я никогда особо не считал себя частью пацанской стаи или большой компании. Мне были непонятны их интересы, я считал, что они занимаются фигней и откровенно тупят, когда собираются в подъездах покурить и поупражняться в харкании через щель между зубами. Но почему-то в тот день я решил разделить судьбу своей школы и поучаствовать в великой битве между 48 и 49 школой. Замес обещал выйти масштабным, почти район на район, потому как хоть Южный и был на карте одним районом, но на самом деле каждый двор был своей автономией со своими законами. Частенько нас побивали старшие из соседнего двора. Я чувствовал себя в безопасности только в своем подъезде, во дворе своего дома.

Никто сейчас уже не вспомнит, из-за чего разгорелся весь сыр-бор, но общий посыл был такой – надо идти бить морды зазнавшимся уродам из 48-й, а потому все от пятиклашек и до старших школы (те, кто хотел поучаствовать в разборках) собрались около школы днем и потопали в направлении местного озера. Наша компания шла сбоку, я ощущал приятное возбуждение от того, что принадлежу к числу сорока или пятидесяти храбрецов, которые взяли в руки камни-палки-цепи, чтобы постоять за честь 49-й. Я, Пашка, старший Саня, младший Диман и еще много знакомых и приятелей. Идем, друг друга подзадориваем, рассказываем, каких ******ей получат 48-е.

Мы прошли мимо полуразвалившейся фермы (летом прыгали здесь на сене, зимой играли в подвалах в прятки – лед замораживал половину помещений), когда старшие начали шушукаться – вроде кто-то увидел, как мелькнули за фермой ментовские бобики. Вроде показалось, никто не придал значения. Пришли на место встречи, 48-х еще нет, они еще в пути. Пацаны не теряли настрой, шпыняли младших, шутили. По направлению к нам по полю со стороны противника шло всего три человека. Они не были похожи на армию возмездия 48-х, потому начались напряги среди наших. Когда незнакомцы подошли ближе, стало ясно, что это и не школьники вовсе. Старший Саня мне шепнул:
- Видишь того в середине? Это мент, бл* буду!

И правда мент оказался. Когда троица поравнялась с нами, мент вышел вперед и крикнул:
- Ну что, суки? Кто тут по*******ся захотел, а? Чо, 49-е, крутые?
На него никто не обратил внимание – все завертели головами назад, от фермы ехали несколько милицейских бобиков. Тут же поднялся гвалт, 48-е нас кинули с бойней, предпочли вызвать ментов, пацаны бросились врассыпную, благо никто не держал. Миша со второго этажа так удирал, что за 10 минут покрыл расстояние от озера до окружной трассы. Наша бравая четверка решила уходить через поле, тем путем, которым пришли ментовские парламентеры. Мы бежали синхронно, как в фильме «Джентльмены удачи», не забывая оглядываться. Бобики остались позади, звучали выстрелы из травматики резиновыми пулями, кто-то орал в громкоговоритель, а еще как назло было светло.

Мы уже преодолели приличное расстояние, перепрыгнули один из рвов на поле и вдруг застыли как вкопанные – по направлению к нам от 51-й школы мчалась буханка со злыми ментами на борту. Мы сообразить ничего не успели, как ноги уже несли нас подальше от буханки, навстречу неизвестности. Диман пару раз упал, я угодил левой ногой в лужу и чуть не сбил испуганного собачника с каким-то пуделем. Буханка ехала по полю за нами, тряслась на ухабах, теряя колею. Когда мы преодолели первый ров, буханка остановилась и из нее выскочили не менты в серой форме и фуражках, а оперативники в масках, кирзачах и камуфляже. Мне сделалось еще тоскливее, к тому же бензин в мышцах начал заканчиваться. Да и бежать дальше было особо некуда – за вторым рвом было опять поле. Мы перемахнули кусты, я крикнул Сане:
- Ну и куда дальше?!
- А я, бл***, знаю?!
Чувствуя скорую расправу, мы не нашли ничего лучше, как залечь в ров с кустами. Я предварительно снял свою черную кепку с радиоактивным знаком, купленную на базаре за 50 рублей. Жалко было потерять…или измазать в крови.

Спустя всего каких-то полчаса нас изможденных и отработанных ботинками заставляют идти гуськом с руками за головами по тому полю, где еще так недавно мы бодро улепетывали от ментов. Гуськом в рядок, как выводок гадких гусей. Диман халтурит, припадает на колено, за что получает смачный поджопник от одного из оперативников. Это расстояние от рва до рва оказалось достаточным, чтобы напридумывать себе всякого. Что теперь будет в участке? Что с нами сделают вообще?

Наконец мы подошли к машине. Командир ментов лениво отливал, демонстрируя, что он о нас думает, показывая то, что он на нас положит. Нас по-быстрому похлопали по карманам в поисках колюще-режущих инструментов и загрузили в зарешеченный обезьянник на колесах. Потом сели сами оперативники, прикалываясь и отдирая прилипшие листья от подошв. Поехали по району, мимо моего дома, с мигалкой и почестями. Саня и Диман шутили («С мигалками едем, как крутые»), Пашка молчал. А я думал, что будет со мной – сегодня из командировки возвращается отец. Я его долго не видел, и вот приготовил такой сюрприз.

В отделении оказалось, что улов ментов удался на славу. Всех, кому было 18 или больше лет, отправили «по серьезной» в центральное РОВД. Мелких сошек, типа нас, оставили в нашем отделении, запихнули в обезьянник побольше и начали переписывать. Мишу со второго этажа тоже привезли – менты подстрелили его резиновой пулей в задницу. Диман расшутился настолько, что дежурный начал кричать «Заткнитесь там» и угрожать 15 сутками с бомжами и прочими прелестями. Через 10 минут, как составили списки всех «присутствующих», вышел огромный майор-мент кавказской наружности и злым взглядом. На каждый сеанс он брал человека по три, и больше мы наших приятелей не видели. В мозгу рисовались неприятные картинки, ногти на пальцах уже у всех заканчивались, не шутилось. Мы провели в таком ожидании больше трех часов, и всегда казалось – вот «мясник» (а он еще руки вытирал, рукава до локтей завернуты) сейчас придет и нас потащит на «разговор». Но он все выбирал других, а мы вчетвером сидели и старались не смотреть в его сторону.

На часах было начало двенадцатого. «Мясник» уже устал так, что смотреть на нас не мог. Как раз четверо и осталось. Мы ждали его слов, как приговора – кого он заберет первым? Но мент, видно, совсем запарился – посмотрел на нас и выдал:
- ******те отсюда уже. Заеб**и все. Еще раз попадетесь – пи**а вам!
Мы думали, это ловушка. Но страшный мент ушел в свой кабинет, а дежурный отпер клетку, махнул головой – мол, бегом отсюда. Дважды нас упрашивать не пришлось! Мы пулей вылетели из отделения и понеслись в свой двор. Мои родители уже возвращались с прогулки с собакой, я подбежал к ним и начал нести всякую чушь. Дескать, спрятались от пьяного страшного мужика в подъезде, ждали, когда он уйдет. Ну и все такое. Отмазки проканали, родители ничего не узнали, ну а за 48-ми закрепилась дурная слава кидал и ублюдков.


Уже прошло много лет, но каждый раз, когда я на даче беру в руки черную кепку со знаком радиации, живот вспоминает холодную землю, а ноги сгибаются в коленях.