Во глубине застойных лет...

  Юность – прекрасная пора в жизни человека. Аксиома такая есть. Даже если этот человек служит в Советской армии  и одновременно учится,  к примеру.  Потому, что всё равно есть какие-то такие моменты, вспоминая которые диву даёшься: неужели это я там был и это делал…  Иногда бывает смешно, иногда – горько. А бывает, что  вспоминать что-то стыдно, или просто – «и смех и грех»…  Но в любом случае и при любом исходе всё, что уже произошло – наука жизни. Что было – то было; делай выводы, человече…

          Итак, прекрасное время  обучения  в военной академии тыла и транспорта в Ленинграде. Заканчивается учёба на втором курсе,  мне двадцать пять,  на  дворе – июль  1975 года,    а международная обстановка просто   класс  –  полное  сближение  народов  и  государств:     только   что  прошло  знаменитое Совещание по безопасности  и сотрудничеству  в  Европе (или  вот  вот произойдёт – не помню точно),   поэтому   в воздухе Северной столицы просто ощущается  что-то  раскрепощённо-эйфорическое.

                А  может,  это просто слушатели  - все друзья  «в доску»,  уже  очень  устали от экзаменов, зачётов, хвостов по разным предметам, и сильно мечтали о долгожданном, заслуженном отпуске, и  поэтому немало пили пива для освежения.  Это тоже, конечно, было; да ещё сильная жара, расплавлявшая остатки не растаявших мозгов…

                В общем, мои личные успехи, как всегда весьма посредственные,  выглядели прилично только по двум, пожалуй, предметам: английскому (все свои «тыщи» – сдавал своевременно), да по  научному  коммунизму,   где  на  семинарах  мне  удавались  замечательные   монологи,     не оставлявшие от загнивающего в то время капитализма камня на камне…

                Кроме постоянных контактов с коллегами по учебной группе,   у   меня  никогда   не прерывалась связь с моим другом детства  Серёгой Арустамовым,     жившим  и  трудившимся  в Питере  в своём институте точной механики и оптики;   тогда  он  ещё не преподавал  и  даже, по-моему,  не  нарисовал  ещё  свой первый  дисер.   Слава Богу, с пивом в Питере  всегда  было замечательно,   поэтому «освежались» нередко.       А ещё было много друзей  и  знакомых     с факультета братских армий ; Петер  Нойберт   из  ННА  ГДР,   Лайош  Виллант  из  ВНА,   а    так же много монгол,  кубинцев  и других  хороших  парней  из  тогдашнего  соцлагеря.       Никто,  к слову,   никогда не препятствовал этим дружеским контактам,   и   это  было замечательно.   Все    мы искренне считали,   что именно   «пролетарский интернационализм»   нами  всеми  движет,    и  поэтому   все  мы    такие друзья.    Может быть,  это было несколько наивно,  но зато на тот момент верно.   Всё это,   опять же,  полностью подтверждалось  на  разных семинарах и лекциях по научному коммунизму и философии. 

                Но вот в Ленинград прибыл впервые в истории португальский  учебный  парусный барк «Сагреш».     И это –  как раз  после состоявшейся недавно революции   (так у нас писали),  организованной Движением вооружённых сил Португалии.   Последний  фашистский режим  в мире,   наконец-то, ликвидирован; вот таков был «фон» этого визита.    Мне  было понятно,    что этот красавец –  «систершип»  нашего  (в   то далёкое время  ) Черноморского барка    «Товарищ»,   поскольку построены они были на одной верфи  в  Германии   в  тридцатые годы.     Нашего  видел не раз  на  феодосийском рейде.   Правда, судьбы у них – как и у людей, оказались  в последствии очень разные.

               По городу  бродят  много  португальских моряков; ну мало ли их тут бродит?  Только что убыл американский фрегат   УРО  «Лехи»   - тоже моряков бродило немало…    Но ведь,   вроде, «революционные»   моряки должны быть…     И     вот наутро  собираемся в аудитории,  и  Витя Кондратец  начинает  рассказывать вчерашнюю  хохму: его,  «профессора английского»,  какой-то португалец  умудрился  спросить  что-то  насчёт сувениров ,    на   что ему пришлось,   вытянув  обе  руки вверх,   проиллюстрировать  звуком  «УУУУ»  движение…  троллейбуса,     и   показать пальцем  куда именно надо идти к этому «УУУУ»…    Поголовно  все присутствующие  легли  кто куда  от смеха – было очень занятно предположить,   что именно подумал  тот  португалец  про  этого  большого  советского  старлея...

             Кто ж мог подумать, что в тот же день – только ближе к вечеру, мне тоже придётся вступить в  контакт  с  представителями  этой  натовской  страны…
            Иду  через Дворцовый мост,  чтобы проветриться перед долгой поездкой в метро.  Дохожу до Сашкиного сада и вижу,    что  впереди  идут  двое  португальцев,   и  на  повороте  при  выходе    с площади у светофора,  пытаются обойти  пьяненького  русского мужичка. Он общительный, а им – надо же – хочется узнать,  где есть сувениры   (что они ещё могли хотеть  в  Питере-то).   Пришлось остановиться – тротуар  у  светофора  узкий,  машины плотно стоят,  а  потом начинают двигаться.  Делаю безразличный вид, но слышу как пьяный им что-то  заворачивает  типа  «Куба – любовь моя»…     Становится немного обидно  за  державу,   а  португальцы  снисходительно улыбаются…   Тут я решаюсь,   дурень  наивный,  всё-таки,  пояснить им где тут можно купить сувениры.  Бегло  так сказал,  где остановка,  куда ехать  и сколько остановок до универмага «Гостиный двор».    Вижу,    что моё сообщение принято  с  большой благодарностью,  и   что…  меня поняли!   Вот это было даже как-то слегка удивительно: я не склонен был думать, что особенно  соображаю в английском. Оказалось, что это не так.  Вот и светофор «зазеленел» - можно идти.    Ну что же – оставаться,   если мне туда же?     Пошёл тоже.   Во время пересечения Невского проспекта,    в массе народа   чёрт меня дёрнул захотеть поздравить их с победой   революции;   причём вполне хватило словарного запаса.  Теперь бы уже отвалить,  но вижу ,   что что-то не так: один другому что-то переводит.   До меня доходит,   что «переводчик» - это курсант или кадет,  видимо будущий офицер,    а  второй – простой матрос,  не  знающий английского.    Ещё  не  понимая,   во  что  я влезаю,    с   улыбкой повторяю  португальцу  своё  вполне искреннее поздравление,   уже стоя на искомой троллейбусной остановке.  Вот  уже  и  троллейбус   двери открыл,  но…  что-то держит, не отпускает, что-то не так. И эти двое тоже не едут – шушукаются.  Наконец,  курсант мне начинает излагать витиевато,   но вполне понятно,  что,  конечно,  спасибо вам за поздравление,  только  мы   в   Португалии   будем  «строить другой социализм»,  не такой как ваш…   И смотрит так победно.   Не помню,  открылся  у меня рот или нет,  но чувствую – начинаю потеть,  это в такую жару!   Становится не по себе: куда я влез и что это он?!   А главное – что делать?!    Вокруг люди,   кажется,   что все смотрят на меня –  идиота…        Но…   не  отступать же,   если  человек  не  понимает?!     Советского коммуниста – интернационалиста,  старшего лейтенанта славных  желдорвойск,  у    которого  по  научному коммунизму одни отличные оценки?!    Переспрашиваю  вежливо  так : «А почему это  Вы    так, товарищ»?     А сам лихорадочно соображаю:   наверное, они думают,    что им специально подослали советского  старлея – «перевоспитателя».     Но   отступать   некуда   –    они продолжают,  а   я  слушаю.     И вот что он говорит, этот курсант:   «А потому, что у вас не тот,  мол, социализм.    Вот почему,   если не  любят  Косыгина  (знал, оказывается, нашего предсовмина),  то отправляют  в  Сибирь»?    От     такого поворота  я  почти  задохнулся!    Первая мысль – сумасшедший или провокатор.    Попросил его повторить,   чтобы  малость   посоображать,   что же ему ответить.   Он  медленно  повторил – всё точно,  я его понял правильно.  Что ж, остаётся «включить марксизм-ленинизм» как на семинаре – что было ещё делать.    А  ведь  курсант этот из Португалии уже тогда знал  про  нашу   «советскую  лучшую в мире демократию»  и  лагеря,    а  старший  лейтенант  с  красной книжицей   и  профилем  Ильича  в   кармане – нет.   Конечно,  до меня этот факт дошёл-таки,   но  много лет спустя…

          И  я начал.    Гром и молния  (на английском так всё это здорово излагалось, оказывается!) !  «Да вы знаете что такое Сибирь-то, ребята ?   Это ж заводы, фабрики, новые города,   и вообще – простор и красота; вот что такое  Сибирь»!    Моя тирада, вижу, до цели не дошла – посмеиваются.  Мне – обидно,   что даже не переспрашивает португалец.   Всё  он  понял – пропагандист  попался! После   небольшой  паузы  задаёт  следующий вопрос:    «Ладно  про Сибирь – а вот если вы такие миролюбивые,   то зачем вам такая большая армия»?   Сильно спросил,  однако!    Но у меня уже готов ответ с последнего семинара:   «Вот когда армия США начнёт сокращаться,    тогда  и   наша уменьшится»!    Тут я, вижу, попал в точку!   Причём чувствую,  что уже и не потею,   и всё в полном порядке – ну как на семинаре дело идёт!     Хотя,   вроде бы,   пора,   наконец,    заканчивать     эту дипломатию.   Расстаёмся;     вижу – каждый при своём мнении,   но руки жмём,    и    они уезжают первыми в сторону  Гостиного двора…     Мне показалось, что этот необычный  семинарище  удался.     Откуда мне было тогда знать про  всё то  страшное гулаговское прошлое наше,  которое  даже в португальском флоте было хорошо известно!?                Такого   никогда ни с кем из слушателей академии, кажется,  не бывало.    Признаться,    сильно сдрейфил…     На следующий день доложил  замполиту факультета  полковнику А.Г. Дьячкину  о том, что «сообщил португальским  матросам где купить  сувениры»…      «Рассказал – и молодец!»,    заявил замполит.  На душе стало спокойно.

             Что, всё-таки, подумали про меня португальские моряки тогда?  Наверное,  уверены до сих пор, что парень прикидывался…