Луны на небе нет...

               

- Зинка, а Зинка! Слышала новость? – кричала немолодая дородная соседка Груня, Зине копошившейся в огороде.
- Нет, Груня, - Зинаида расправлялась, бросив в сторону сорную траву.
- Да, как же так, Зина. Вся деревня жужжит, словно пчелиный рой, - жеманясь, Груня делала удивлённое лицо. Груня любила томить соседок, в предвкушении последующей пулемётной очереди. Слова у Груни вылетали, напоминая пули, сверкающие в ночи. Груня не забывала о взмахах рук, при каждой свежей новости, жестикулируя всё причудливее изгибами рук, и выворачивала ладони так, что даже при желании невозможно повторить.
- Да, не томи уже, Груня, выкладывай, - теряла терпение Зинаида, желая быстрее услышать деревенскую новость.
- Ну, так вот слушай. Вчера ночью мне не спалось… - Груня палила словами, в такие сладостные для неё минуты никто и ни что не смог бы её остановить. Она не обратила бы внимания даже на пожар.
- А ты не выдумала, Груня? Может быть, тебе почудилось? Ночь всё-таки была? Да, и луны ночью не было, тучи заволокли,- Зинаида недоверчиво посмотрела на соседку Груню.
- Вот те крест, Зинка! Говорю, сама видела, - Груня быстро перекрестилась, - только ты никому не говори.
- Да, ладно тебе, Груня, - смеясь, отвечала Зинаида, - мне-то и говорить незачем, ты же сама через час растрезвонишь на всю деревню.
- Ты, что Зинка, я ж тебе, как доброй соседке, по секрету так сказать, если муж Соньки услышит такое, убьёт её и нам достанется, - перешла на шёпот Груня, для чего-то озираясь, будто спозаранку нас могут услышать чьи-то уши.
- Ладно, Груня, пошла я в дом. Завтрак ещё не готов, ребятишек скоро поднимать, - Зинаида, отряхнув руки от пыльной травы, не спеша побрела в дом.
Груня тоже не задержалась в своём дворе. Взяла бельё и пошла, полоскать к реке.

    Ближе к обеду, Зинаида пошла за водой к колодцу. Солнце нещадно припекало. У колодца сгрудились женщины, охая, ахая и переходя на шёпот. В середине стояла Груня, руки её в жестикуляции причудливо извивались, напоминая хвост змеи. Увидев Зинаиду, женщины потихоньку разбрелись.
- Груня, ты не про Соньку говорила? – прямо спросила соседку.
- Вот те крест, Зинка! Не про Соньку, а про Федьку бесстыдника окаянного, - поправив грудь, ответила Груня.
- Ох, Груня, Груня, раз про Федьку, так значит и про Соньку, - не отставала от Груни Зинаида, - ты же сама говорила, что не надо о них говорить. Ты не забыла про Сонькиного мужа Афоньку? Он же разбираться ни с кем не будет. Дай бог, чтобы тебе тоже от него не досталось. Ох, Груня, не доведёт до добра твой язык. Не доведёт.
- Да, ладно тебе, Зинка, - оправдывалась Груня, - я, что виновата, что ли, что мне не спалось в ту ночь, и я всё видела. И Соньку, и Федьку. А Афоньку пусть эти двое боятся. Мне бояться нечего.
Груня подняла полные вёдра воды и пошла неспешно к синим резным воротам своего дома. Зинаида, покачивая головой, осталась у колодца, набрать воды.

   К вечеру деревенская новость облетела всю деревню. Афоньку Стречина новость тоже не обошла стороной. Домой залетел он словно ураган, глаза его не предвещали жене Софье ничего хорошего. Он ничего, не спрашивая и не говоря, выхватил вожжи, висящие на стене, стеганул Софью, раз, другой, третий.  Софья от неожиданности закричала.
- Ты чего? Ошалел совсем что ли?
- А ты ничего не знаешь, да? – кричал Афонька, не переставая стегать Софью вожжами.
- Господи, да за что же? Скажи! – плача, кричала Софья, не обращая на плечи, спину, которые горели огнём от соприкосновения вожжей.
- Не слышала, да? Хочешь сказать не ты ночью стояла с Федькой недалеко от двора Говорухиной Груни? Не тебя ли Федька тискал? – кричал Афонька, а глаза наливались кровью.
- Афоня, опомнись! Когда же я могла успеть тискаться с Федькой, если тебе всю ночь было плохо от твоего пьянства, и я тебе всю ночь таскала в ковше воды, - кричала Софья, утирая кровь с губы.
Афонька взметнув вожжи в воздухе, опустил и сам опустился на попавшийся стул.
- И вправду ты Софушка говоришь, так и было. Ты прости, меня любимая. Как услышал такое, разум помутился. Действительно, ты же мне всю ночь воду таскала, - Афоня мигом сник. Затем подскочил и выбежал из дому.

- Груня, выходи, - в бешенстве кричал Афоня, тарабаня синие резные ворота. Стук железа не предвещал ничего хорошего никому в округе. Подошли местные мужики, успокаивая Афоню. Но он был настроен решительно. Калитка синих ворот скрипнула, из неё не вышла, нет, выплыла Груня.
- Слушаю вас, Афоня, - жеманно проговорила Груня, - говори быстрее, у меня ужин стынет. Некогда мне стоять у ворот.
- Груня, ты, почём зря,  сплетни разносишь? Когда ты Софью видела тискающейся с Федькой?
- Афоня, ты не у меня спрашивай, у жены да у Федьки можешь, - подбоченясь отвечала Груня.
Афоня не сдерживая эмоций, пошёл на Груню с кулаками. Благо деревенские мужики были рядом, не дали поколотить Груню. Груня не унималась, её пулемётная очередь не заставила себя ждать. Будто нажимая на курок, понеслась очередями слов. Тра-та-та… Тра-та-та.. Тра-та-та… Освещая вечернюю деревню ослепительными огнями. Пулемёт не замолкал до тех пор, пока Афоня, покачав головой, плюнул в сердцах на землю и не повернул обратно домой. Пулемёт Груни не смолкал ещё долго, уже и слушателей вокруг не осталось, только деревенские собаки вторили той очереди слов, лая в сумерках. Рядом с Груней, которая стояла подбоченясь в одиночестве у своих резных синих ворот, прошёл Федька, под руку с девушкой.
- Груня, о ком стрекочешь? – улыбался Федька широкой улыбкой.
- А это кто рядом с тобой? – в ответ спросила Груня, на минуту умолкая.
- Познакомься, Груня, Вера - моя невеста. Приехала с другого района. Через месяц сыграем свадьбу.
- Надо же, как на Соньку похожа, - не слушая Федьку, прошептала Груня.
- Груня, ты о ком говоришь? – не понял Федька.
- Да, так, ни о ком, - ответила взгрустнувшая Груня, - луны на небе нет, в этом вся беда.
Федька с Верой, не поняв смысл слов Груни, пожав плечами, пошли, счастливо улыбаясь, прогуляться к реке.



                21.10.10 г.