Какая хрень! Но, как хорошо, что...

- Какая хрень! -  проскрипело в комнате...
Светало.
Я отбросил одеяло и сел. У меня абсолютно не было желания общаться с этой рожей, прилетевшей, чтоб снова испортить нам настроение.
Я посмотрел на окно.
На подоконнике, сидел злобный карлик и из горлышка хлестал "Джека Д".
- Давно не виделись… - бросил я и направился к выходу.
- Такое впечатление, что мне здесь не рады, - произнёс наш отрицательный герой, икнул и, выронив бутылку из рук, свалился на пол.
Через мгновение комната наполнилась храпом и перегаром.
"С ним необходимо что-то делать", - подумал я, выходя на веранду.

...Было тёплое, июльское утро.
Небо уже зажглось, но птицы ещё молчали.
И только лёгкие порывы ветра изредка шумели листвой...
Воздух пьянил...
Я присел в удобное плетёное кресло и закурил.
Во дворе я увидел укутанную в плед  Сашу.
Она смотрела восход…
Дым от моей сигары отвлёк её.
- Доброе утро, Сказочник! - чуть слышно произнесла она, не оборачиваясь.- Как красиво! Правда? ....Сердце замирает...
Продолжая смотреть вдаль, девочка сделала несколько шагов по дорожке и присела на качели.
Качели скрипнули и, как будто бы, разбудили птиц.
То тут, то там зазвучали их заспанные голоса.
Показалось солнце...
Оно осветило сначала наше небольшое озеро, потом побежало к верхушкам деревьев и... начало раскрашивать небо в голубой цвет...

Мы продолжали сидеть и любоваться происходящим.
- Вот только сейчас я поняла, что это -  восход, - произнесла умная девочка из Москвы и слегка оттолкнулась от земли.
Качели начали равномерно поскрипывать, унося нас в какой-то сказочный мир.
В такт качелям она продолжала:
- Толь-ко сей-час..., ког-да запе-ли пти-цы... и небо ста-ло си-неть... я по-ня-ла, что э-то не за-кат... - И улыбнулась...
- Какая хр-э-э-энь! - из окна на нас смотрело красноносое чудище. Оно попыталось ещё что-то произнести, но.. синдром похмелья одержал свою очередную победу над этим ничтожеством. 
Оконный проём опустел под звуки падающего тела и бьющегося стекла.
Из окна  потянуло запахом виски...
Смешавшись с сигарным дымом и утренней прохладой, этот запах пробудил во мне страстное желание выпить кофе.

Небо уже наполовину посветлело, утро стало наполняться звуками...
Всё громче и уверенней щебетали птицы, где-то прокричал петух, издалека донёсся паровозный гудок ...

… Я зашёл в летнюю кухню и включил плиту...
Кофе получился, на мой взгляд,  изумительный.
Турку и две чашечки я поставил на столик.
- Прошу на утренний кофе, сударыня!
- Бегу, бегу, - ответила она. 
Затем медленно поднялась с качелей, немного постояла, как будто запоминая что-то, и поднялась ко мне на веранду.
Села напротив, взяла чашку с кофе в руку, наклонилась к ней и, закрыв глаза, стала вдыхать аромат свежего напитка.
Пошевелила плечами, поправляя плед, устроилась в кресле поудобней и сделала первый глоток...
- Ух, вкуснотища, спасибо!....  Скажите мне, Добрый Сказочник, почему закат и восход так похожи? - прищурила хитренькие глазки милая девочка и, не дожидаясь ответа, продолжила. - Но, правда, ни одного похожего друг на друга восхода и ни одного заката, похожего друг на друга, я не видела....

- Можно по-мммеддд-ленней и ещё раз? – из дома выползал карлик. – Какая тебе разница? Похожжжи, не пох-хожи…. Закат, бля …, рассвет… Главное, иккк, - чтоб рыба клевала…, чтоб, сука, клёв был хороший…
Он  уронил голову на корявые ручки и затих.

- Девочка моя, у заката и рассвета есть одно общее слово. Знаешь его? – я встал и, спустившись с крыльца, присел на ступеньку…
- Неа, –  она  отхлебнула из чашки.
- А, ты подумай!
- Не хочу…. Мне так хорошо… Здесь так красиво… - она подобрала ноги под плед.- Хочу, чтоб ТЫ думал. Ну, какое слово? – Саша умоляюще сложила руки домиком…
- Слово это – зорька! Помнишь? Утренняя зорька…, вечерняя…, - я зажёг сигару. – Поэтому и похож рассвет на закат в определённый момент.
Как похожи дети и старики, рождение и смерть…
Каждый рассвет, Саша, красив и неповторим…
И каждый закат …
И это от нас с тобой никак не зависит…
А между ними – жизнь…
Какой она будет, зависит только от тебя…
- Ну, всё-о, началось… Сейчас же каникулы, я отдыхаю.- девочка поставила чашку на стол. – Лучше налей мне ещё, по-жа-лу-ста…

Вдруг Злобный опять встрепенулся.
- Я тоже, бб, отдыхаю, и мне, сссук, наливай! – икнул и закрыл свои крысиные глазки. 
   
… А в это время, где-то на Таймыре, старый больной, но оч мудрый, нганасанин вытягивал сети из могучей реки Енисей и напевал весёлую песню.
О том, как рождается человек, живёт, а потом умирает…
Как хорошо, что он рождается, хорошо, что живёт, и что умирает…
О том, что есть в могучей реке Енисей рыба, про солнце и оленей, про любимую тундру и про знатного оленевода Бердыева и его жену…
О том, что очень хорошо, что в могучей реке Енисей есть много-много рыбы, и что есть солнце и олени…
О том, что очень хорошо, что есть тундра и вдова знатного оленевода Бердыева, про то, что она глупая северная женщина не умеет петь…
Про вертолёты и больших белых людей…
Про Путина и Медведева…
О том, что всё равно очень-очень хорошо, что они  есть…
Про карликовую берёзку, про мхи и лишайники, про юколу, строганину, грибы и ягоды.
О том, что просто замечательно, что в тундре много грибов и ягод, а ещё куропаток, уток, зайцев,волков, песцов и гусей…
Вспомнил он в своей весёлой песне и про доброго Сказочника, про милую девочку из Москвы, и даже про летающего злобного карлика.
О том, что очень-очень хорошо, что все они есть…
Про рассветы и закаты мудрый нганасанин не пел.
Потому что на Таймыре летом – полярный день…
   
Потом, когда вытянул он свои сети из могучей сибирской реки Енисей, замолчал... 
Взглянул в сети…
Плюнул…
И тихо произнёс:
- Ка-ка-я хрень!