Идеальная вещь

— Достопочтенные! — Главный, сгорбившись, расхаживал взад и вперед по единственной чистой поляне между лесом и скалистым спуском к морю. Завернувшись в свое безразмерное пятнистое одеяние, он бродил и внимательно оглядывал собравшихся сородичей. Остановившись напротив понурого Ырма, он надолго замолчал и печально рассматривал его.

Вздохнул, отвернулся и продолжил свою речь:

— Достопочтенные! Мы собрались здесь сегодня, чтобы предать нашего брата справедливому суду. Не за грехи его, но за его стремление к добру...

Было сыро.

Сырость наползала словно бы отовсюду и проникала в самое сердце Ырма. Она тянула свои липкие пальцы к его душе не из земли или каменьев на ней, нет. Из глаз, из сердец собравшихся на суд сородичей. С тихим шепотом осознания вины заползала она внутрь Ырма, сворачивалась там колючим, влажным клубком и размеренно пульсировала, сбивая ритм сердцебиения.

Главный все бродил. Туда... сюда... туда. Это могло бы продолжаться бесконечно, но Ырм знал, что собственное его стремление к добру и любовь ко всем сородичам заранее оборвало эту размеренную, словно морские волны, прогулку.

Ырм не слушал, что именно тот говорил. Это было ни к чему – разве не знает обвиняемый, в чем его обвиняют, и разве не знает виновный, чем именно он виноват?

Он не думал о судьбе, что прерывисто дышала позади, спрятавшись в теле Шуыги, ласково сжимавшего большую кость с неровным, заостренным концом. Еще когда Большие еще бродили окрест и то и дело случались кровавые стычки, Шуыга убил одного из них и выломал ему руку. С тех пор он всегда таскал эту кость с собой, словно бы предугадав, что однажды она может понадобиться. Не столько ему, сколько всем его сородичам. И никогда еще он не пускал ее в ход, оберегая для действительно важного случая.

— Я повторюсь! — Ырм дернулся и поднял глаза. Задумавшись о предназначении большой кости в руках Шуыги, он не заметил, как Главный прекратил рассказывать сородичам о его проступке. Теперь он стоял прямо напротив и, не моргая, смотрел на Ырма, в ожидании внимания.

— Я повторюсь, Ырм. Всех нас, достопочтенных сородичей твоих, интересует одно: как ты пришел к подобной мысли, как ты сумел так обратить свое стремление к добру, что сделал эту вещь? - он дернул рукой в сторону, где лежал некий предмет

Только Ырм и Главный решались смотреть на нее, да еще сопящий Шуыга искоса поглядывал в ту сторону. Остальные избегали думать о ней, не то, что смотреть. Никто не желал знать о ее существовании.

Осознание вины мешало Ырму говорить, и он лишь мысленно повторял "Я... я... я...", не решаясь раскрыть рот. А ведь когда-то он был первым среди всех болтунов, неспособным улечься после солнечного теплого дня спать, не прогорланив с десяток песенок.

— Я хотел добра! — наконец выпалил он. — Добра всем! Всем вам, достопочтенные…

Он постарался заглянуть в глаза каждому, кто был рядом. Без какой-либо надежды - просто из желания, чтобы они поняли его любовь к ним.

Но взгляд Ырма натыкался на сырость. Сырость с брезгливостью - от тех, кто не был особенно умен; сырость со страхом - от умных; сырость, смешанная с любопытством - от беззаботных, таких же, каким и сам Ырм был до того, как ему пришла в голову мысль сделать вещь, лежащую теперь поодаль.

— Я сделал эту вещь, после того, как долго изучал всех нас, — продолжал Ырм. — А изучать нас я начал после того, как мы доподлинно выяснили истинную форму нашего мира. Поняли его совершенство. Наш разум ведь точно такой же! Вы все, все вы это понимаете, я уверен.

Он не может быть иным, так как все мы дети этого мира, и подобно многообразию жизни в нем, наш разум полнится самыми разными мыслями. Наша голова – суть отражение нашего мира...

— Хватит! — Главный рыкнул, обнажив темные клыки. В кустах на дальнем краю поляны кто-то взвыл, затем раздался торопливый неровный топот. Кто-то из иных обитателей этого мира - Меньших, как их назвали сородичи Ырма, решил понаблюдать за судом.

Главный был зол и очень сильно. Ырм знал причину - ведь он позволил себе лишнее, попытавшись обратить своих сородичей к мыслям, которые привели его самого к созданию вещи.

— Я лишь хотел, чтобы у нас появилось нечто, подобное нашему миру, — речь Ырма становилась все тише и собравшимся теперь приходилось напряженно вслушиваться в его слова. — Столь же совершенное, столь же прекрасное, столь же многообразное и при этом неизменное в своей сути… Я нашел камень, и много ночей, в тайне ото всех, делал эту вещь. Не из страха, а из желания удивить всех тогда, когда я закончу.

— Что же, ты удивил всех нас, — Главный смотрел на небо, остановившись совсем рядом с вещью. Он будто не замечал Ырма и тот понял, что настал момент, когда его судьба перестанет прятаться в Шуыге и прикоснется нему острым концом кости.

В подтверждение мыслям Ырма, Главный распрямился во весь рост и провозгласил:

— Достопочтенные! Жажда добра привела нашего сородича к полной его противоположности! Из стремления облегчить нам жизнь, он сотворил эту вещь, — Главный брезгливо шаркнул ногой в сторону рокового предмета. — Он хотел, чтобы мы с ее помощью стали счастливее, но сам убил наше счастье и наш мир, не подумав о будущем. Ведь если эта вещь заменит своей формой наши старания и наши умения, то во что превратимся мы сами?

Главный замолчал, словно бы ждал ответа. Но не услышал его – прочел в глазах сородичей и даже в глазах самого Ырма: «В ничто».

— И посему я решил. Наш сородич, заблудший в своей доброте, и его вещь - перестанут быть. А мы избавим себя в дальнейшем от возникновения мыслей, подобных тем, что возникли у него, изменив нашим детям форму их разума. И покинем эти места, вслед за добром, что также покинуло их с появлением этой вещи.

Ырм услышал, как дыхание Шуыги замерло, и крепко зажмурился, ожидая прикосновения судьбы. Он почти не почувствовал боли, когда острая кость вонзилась ему в затылок. Его тело сбросили вниз, к морю, вместе с костью – она больше была не нужна Шуыге. Главный же сам бросил следом и вещь, созданную Ырмом.

Несколько раз ударившись о камни, она раскололась на множество частей. Один из осколков получился удивительной формы – с одного края тонкий, он постепенно расширялся к другому и был похож со стороны на полную луну.

Осколок какое-то время катился по склону и остановился у ног того самого Меньшего, что осмелился наблюдать за судом.

Он подобрал странный осколок и аккуратно бросил его перед собой так, что тот вновь покатился, чуть заваливаясь на бок. В глазах Меньшего вспыхнуло любопытство, которое быстро сменилось первой на его веку умной мыслью.

Но никто из тех, кто мог бы, уже не заметил этого.

                ***

— Дамы и господа! — Президент компании неподвижно стоял на сцене, укрывшись за трибуной из самой лучшей древесины, что еще можно было отыскать на этом свете. Сияя в своем дорогом, идеально подогнанном костюме, он внимательно оглядывал собравшихся в зале: лоснящихся сотрудников компании, откормленных представителей прессы и самых знатных из элиты мирового сообщества.

Его взгляд остановился на горделиво приосанившемся господине Главном инженере компании. Немного помолчав, Президент компании продолжил свою речь:

— Дамы и господа! Мы собрались здесь сегодня, чтобы воздать заслуженные почести гениальному сотруднику нашей компании. Не за его успехи в течение многих лет, но за его великое изобретение, которое повернет наш мир к добру!

Господин Главный инженер ощущал, как отовсюду на него льется тепло и обожание. Словно бы он был европейским путешественником, которого туземцы приняли за одного из богов, и тянули к нему свои маленькие ручонки с нехитрыми дарами. Радость и тепло заполняли его, задавая сердцу бешеный карибский ритм.

Президент компании что-то говорил о его достижениях в прошлом и о том, что он сделает в будущем... Но господин Главный инженер знал, что самое важное изобретение в своей жизни он уже создал и может теперь без зазрения совести наслаждаться его плодами, лежа на золотистом песке какого-нибудь тихого островка, и слушая размеренное движение морских волн...

— Поднимитесь же на сцену! — Главный инженер только и ждал этих слов. - Представьте собравшимся гениальную вещь, что вы создали! — продолжал Президент, указав на стоявший чуть поодаль стеклянный стенд, на котором покоилось "спасение человечества", как окрестили в прессе эту вещь.

Главный инженер неторопливо встал из-за стола и с чинной неторопливостью поднялся на сцену, и остановился у трибуны. Весь зал умолк, затаив дыхание, ожидая гениальных откровений из уст спасителя мира. Журналисты хищно облизывались и тянули вперед руки с диктофонами.

— Я хотел лишь добра! — с достоинством начал Главный инженер. Слова сами срывались с его уст, хотя раньше он никогда не славился ораторским искусством. — Добра всем нам, всем миру!

Он не старался заглянуть в глаза тем, кто был рядом со сценой. Зачем? Ведь он и так знал, что увидит там лишь обожание и благодарность. Господин Главный инженер ласково взглянул на стенд, где возлежала его вещь – небольшой прибор, способный на все.

— Я создал это техническое чудо после многолетних исследований природы нашего с вами мира, уважаемые дамы и господа. Нашего мира и нас с вами, — вещал он. — Не буду утомлять вас долгими разглагольствованиями, а лишь скажу, что перед вами совершенный прибор, который, как справедливо было замечено в газетах, спасет наш мир от зла. Это лучшее, что было создано с тех пор, как наши далекие предки изобрели колесо, которое стало причиной нашего развития. В какой-то мере эта идеальная вещь – наше с вами современное колесо, которое приведет человечество в самое лучшее и светлое будущее!

Скажу больше, в какой-то мере, эта вещь и сама является неким миром, который в свою очередь служит нам, как и настоящий наш мир, но в иной степени. Он может дать нам все!..

Всего в течение десяти-пятнадцати лет, наша компания сумеет произвести достаточно экземпляров, чтобы в каждой семье цивилизованного мира, оказался свой собственный идеальный мир, прощения прошу за каламбур. — Зал раболепно хохотнул.

— Извините, — громко спросил кто-то, едва смех утих. — А каков принцип работы этого... этой вещи?

Главный инженер сглотнул резко подскочивший к горлу комок и торопливо выискивал взглядом спросившего. В его голове только и крутились слова "Это... это... это...", но открыть рот он не смел, ведь в действительности он не имел ни малейшего понятия, как именно работает его изобретение. Гости сидели с застывшими улыбками, всем своим видом показывая, что вовсе ничего не замечают.

— Это сложно объяснить, — наконец выпалил он, когда заметил, что к одному из журналистов подбежали выдрессированные гориллы-охранники и с шипением "У вас поддельная аккредитация" вытащили его вон. Никто впоследствии его больше не встречал, да впрочем, никто особо и не искал его, настолько все были увлечены безграничными возможностями идеальной вещи, созданной Главным инженером.

— Что же, полагаю, на этом можно закончить, — Президент оттеснил господина Главного инженера от трибуны. — Предлагаю всем веселиться, позже вечером каждому будет презентован опытный образец нашей новинки! Помните, господа и дамы, скоро зло покинет этот мир!

— Вы удивили всех! Вы спасли весь мир, — кричал кто-то. Зал разразился аплодисментами. Глаза людей сияли жадным предвкушением счастья.

Всего десять или пятнадцать лет спустя, в каждой семье цивилизованного мира имелся прибор, который облегчил их жизнь настолько, что никому не приходилось более ни о чем заботиться. Все старания людей, все их умения сошли на нет.

И в один прекрасный солнечный теплый день человечество превратилось в ничто.

Но никто из тех, кто мог бы, уже не заметил этого.


13/04/2010