Курица

                КУРИЦА

         Я плохо считаю. Медленно. Недавно в старых бумагах нашла пожелтевший листочек–характеристику за первый класс. 
«Девочка добрая, ласковая,– писала про меня моя первая учительница Антонина Гавриловна, – читает хорошо, пишет красиво, задачи и примеры решает медленно». Не плохо, заметьте, а медленно. И до чего же хорошо – ласковая!
   Почти полвека прошло, но ничего не изменилось, может, и не такая уж я ласковая, но считаю я всё так же – медленно. Не могу я считать, «не отходя от кассы». Мне надо прийти домой, сесть, взять в руки карандаш. Ну, не дано! Одно только непонятно – откуда это известно продавцам. Обвешивают, обсчитывают меня на каждом шагу. Я как-то уже смирилась и стараюсь особо не расстраиваться. Но иногда находит, прямо накатывает, прямо так хочется добиться справедливости, уличить, наказать, ну, чтобы стыдно стало, ну хоть чуть-чуть!
    Вот и сейчас: отстояв почти час в очереди, и, получив завёрнутую в коричневую обёрточную бумагу курицу, понимаю, что здорово переплатила, что не может она столько стоить, эта синяя тощая птица. Мучаюсь, мучаюсь, и, дойдя до дверей магазина, решительно возвращаюсь, пробираюсь к прилавку, к великому неудовольствию очереди. Освобождаю курицу от бумаги, беру её за ноги и протягиваю сонной продавщице
  – Перевешивайте! – требую осипшим от волнения голосом. Продавщица кидает курицу на весы и, не дожидаясь, когда стрелочка  перестанет плясать, тоже хрипло спрашивает:
 – Ну и чего?
 – Да ничего! Минуту назад она весила на триста граммов больше. Теперь считайте! Продавщица невозмутимо щёлкает деревянными костяшками  на счётах, лезет в коробку с деньгами, и отсчитывает мне сдачу. Ну, хоть бы покраснела! Я торжествую! Вот всегда так надо! Всегда! Довольная, я забираю деньги, направляюсь к выходу и вдруг слышу хриплый продавщицын голос.
- Женщина, – смотрит она на меня насмешливо, – вы курицу-то свою брать будете? Или вам лишь бы поругаться… 

1991 год