75 лет спустя, 1 глава

Гроза.
Она разразилась тяжёлыми каплями, и свет померк очень быстро. В открытых окнах потянуло сырым сквозняком. Ветер носился по улицам и аллеям Москвы, заставляя танцевать серые дождевые нити. Пышная июньская листва пела под порывами ветра, её мокрая и яркая зелень трепетала, охваченная радостью и вездесущими струями небесного потока. Трескучие громы перекатывались то вблизи, то в отдалении. Прохладные водопады брызг низвергались с качающихся деревьев.
По мокрому асфальту нетвёрдой походкой шагал человек. Исхлёстанный подобием библейского дождя, некогда шедшего на Лысой горе, чей-то потомок остановился у киоска, где продавщица продавала пиво и воды.
Его взгляд моментально выделил нужную марку пива и скользнул
вверх, к сигаретам. Почему-то ни с того, ни с сего в голове его промелькнуло название сигарет "Наша марка". Не понимая, он протянул продавщице сторублёвку, и слегка плаксивым голосом проговорил:
- «Варштайнер»! Только из холодильника! И сигареты вот эти - с
двойной латинской "вэ"!
И для убедительности быстро вычертил в воздухе перед окошком
широкую букву.
Продавщица обиженно поджала губы, сказав неизвестно кому:
- Холодильник не работает уже второй день, хозяину наплевать. А я говорила!
Затем она подала банку тёплого пива клиенту и натянуто спросила:
- Берёте?!
Клиент быстро сгрёб сигареты и пиво в свои руки. Хлопнула крышка, потянулся еле заметный дымок из зелёной банки. Пить пиво под дождём было довольно странно, но клиенту безумно хотелось хмельной горчинки.
Тёплое пиво дало обильную пену. В воздухе запахло чем-то кислым, что объединяет зловоние всех общественных мест - будь то вокзал или сквер, задний двор или подворотня.
Напившись пива, этот человек немедленно начал икать. Не зная, как избавиться от икоты, он потянулся за сигаретой. Золотом блеснула теснённая буква W, и этот отблеск застрял в правом глазу никому неизвестного потомка, а в следующий момент он вошёл в левую половину головы сверлящей болью.
- Опять! Господи, да когда же кончится эта боль!?! - не то прошипел, не то прохрипел мужчина, и забытое в лёгких облако сигаретного дыма стало клубиться из глубины его оскала.
Продавщица с осуждением смотрела на странные движения клиента, но из осторожности не желая становиться свидетельницей какого-либо события, она деловито развернулась и исчезла в глубине своего киоска.
Высокое дерево отвесно уходило в небо, и устремлённые вверх глаза на поднятом лице медленно закатились, рот приоткрылся кривою щелью, в уголке которого прилепился окурок.
Он стоял, облокотившись спиной к мокрому стволу. Сквозь крону проникал дождь, крупными каплями падая на одежду и на разгорячённое лицо человека.
Продолговатое, с большими залысинами, чуть смуглое лицо с серыми глазами, маленькие скулы, капризный изгиб рта, чуть раздвоенный подбородок, обычная короткая причёска, которую носит большинство мужчин старше сорока лет и более, серая летняя пара с тёмной жилеткой и множеством карманов. В его лице многое говорило о пагубном пристрастии: тут и шрамы на коже, полученные в пьяных стычках; и сломанное ухо, от неудачного падения на городской асфальт, и круги под глазами, какие бывают у страдающих почками, печенью или сердцем. С другой стороны - это был ведущий инженер, эрудированный специалист, которым дорожило крупное предприятие. И не было на том предприятии человека, который бы лично или косвенно не знал Гаева Юлия Александровича, в связи с разнообразными служебными оказиями и ситуациями.
Запах жасмина накрыл аллеею, и стоящий человек потонул в этом густом облаке. Головная боль, дым сигареты, вкус недорогого пива и этот густой и сладкий аромат слились, вызвав в глазах потомка подавленную обречённость и безысходность. Он отчаянно обнял дерево, закрыл глаза и ушёл в точку, которую, увы, мы никогда не найдём на географической карте мира.
Прохожие отчаянно спешили. Метались по улицам многочисленные машины, троллейбусы и мотоциклисты, напоминающие ведьм, проносились, оседлав грохочущие мётлы. Дождевые
нити плясали над городом, который ни за что не хотел остановиться и замереть, замедлив своё суетящееся существование. Сгустившаяся темнота, пришедшая со стороны грозового фронта, частично поглотила громадный город, погружая его в полумрак временного ненастья. Когда-то называемый Патриаршим, пруд, одетый в бетонные берега, вскипал ливневыми пузырями, неся по поверхности мелкий мусор и смятые отражения близь стоящих зданий. Пустые скамейки и красноватые дорожки аллей делали этот суетливый городской пейзаж задумчивым и глубоким, добавляя в него щемящую и душевную ноту.
Наконец, наш герой вздохнул полной грудью, лицо обрело отрешённое выражение. Он неожиданно для себя услышал музыку. Она лилась величественно и исходила почему-то из самого ствола дерева. А может быть, из-за дерева?! Стоит там какой-нибудь прощелыга и крутит плеер, или вовсе допотопный патефон! Мужчина заглянул за дерево и никого там не нашёл. Успокоился, снова закрыл глаза и вновь услышал эту заунывную органную музыку. Боль в голове прошла. На душе стало легко и просто. Ему подумалось: «Если бы эта музыка была ветром, я, наверное, шел бы ему навстречу… без остановки, всю жизнь».
Музыка стихла. Продолжая стоять с закрытыми глазами, инженер слушал последние раскаты грома и шелест падающих струй. Неожиданно дождь перестал и вовсе.
Что ж стоять так, надо было двигаться дальше. Мужчина
открыл глаза и … вскрикнул! Прямо перед его лицом, можно сказать, глаза в глаза, стоял какой-то тип и смотрел на него в упор.
Особенно неприятное, прямо-таки пугающее впечатление шло непосредственно от самых глаз незнакомца: немигающе смотрели глаза грифа или орла, и они его прокалывали насквозь, упираясь в заднюю стенку черепа. У инженера онемели руки, сердце ушло в пятки, и первое, что он сделал – это закрыл глаза, как можно быстрее. Пропали звуки города, он забыл своё тело. Ушло всё, что свойственно ощущать живому человеку. Воображение повторяло увиденное. Было страшно решиться снова открыть глаза. Услышав в отдалении звон, напоминающий звон трамвая, он всё-таки решился. Резко вдохнув, он испуганно открыл глаза, и осмотрелся. Что он собирался увидеть? - Ничего! Просто перед ним, на небольшом отдалении сиротливо стояла скамейка. И вообще было пусто и покойно. Грозовые сумерки разошлись, стало гораздо светлее. Привычный шум города вновь заполнил перепуганного инженера, успокаивая сердце и нервы.
Обычный вид аллеи портил воробьишка, крутившийся перед ним на скамейке. Птичка была абсолютно обычной, ничем непримечательной. Но всё-таки в ней было что-то особенное. Воробей не скакал, не прыгал, как все его собратья. Искоса поглядывая на инженера и расхаживая взад и вперёд, он глумливо прихрамывал то на одну, то на другую ногу. Весьма странный воробьишка, прошу заметить, получается. Наконец он вспорхнул на ветку липы и уже сверху нагадил прямо на открытый лоб умного человека. Повертевшись ещё и явно насмехаясь, он вспорхнул и исчез среди пышной и яркой зелени.
Банка с остатками пива шлёпнулась на асфальт.
«Вот те на!»- протянул безвестный потомок уходящего в неизвестность рода, достал платок и обтёрся. - «Нет, надо идти! С меня хватит паскудных воробушков»! Изгвазданный платок полетел в урну. Чувствуя себя неуютно в мокрых одеждах, человек направился вдоль аллеи.
Заметно посветлело, из-за туч выглянуло солнце. Гроза ушла в западном направлении.