75 лет спустя, 2 глава

Чёртова компания.

Гаев Юлий Александрович спустился в метро, оплатил проезд и прошёл на эскалатор. Мощные кондиционеры и вентиляторы незаметно высушили одежду. В суете переходов, подъёмов и спусков, он окончательно забыл происшедшее. Бодро взглянув в отражение вагонного стекла, он увидел себя. Вагон качнулся и, набирая скорость, улетел во тьму туннеля. Мерный грохот колёсных пар, пролетающие огоньки фонарей, спокойно сидящие пассажиры, мерный автоматический голос, называющий станции пути следования – всё настраивало на лирический лад. Как вдруг! – пассажир, стоящий к нему спиной, обернулся и - о, ужас! –
он снова увидел эти ненормальные глаза… У инженера ноги стали ватными, лицо покрылось испариной.
- Так, так… надо что-то делать…что-то надо, надо что-то делать…
Лихорадочно соображая, Гаев перескочил на остановке в другую электричку, следующую в противоположном направлении.
Чтобы не испытывать терпение читателя, скажем сразу, что и в следующем вагоне он обнаружил этот страшный взгляд нечеловеческих глаз. Он перескакивал ещё и ещё, уже плохо соображая, куда он едет. Наконец ему показалось, что преследование прекратилось. Он вышел наружу, огляделся: большой магазин «Обувь-Сити» на станции Проспект Вернадского, – ну, слава богу! Этот район ему был более или менее известен. Он, было двинулся в парк, но задержался, чтобы купить мороженное. Прохлада и приятный вкус ванильного пломбира в вафельном стаканчике оказался кстати. Рядом шумело кафе: под фонограмму пели музыканты, в зале пила пиво и лимонад отдыхающая публика. Около кафе пронырливый кавказец продавал мандарины: цена была одна и та же – 80 рублей за килограмм, но одна кучка была свежая, другая – явно пересортица, кое-где даже с гнильцой. Инженер не смог пройти мимо! Он проникновенно указал на очевидную странность торговли смуглому человечку, на что тот с непонятной интонацией ответил: «Во-от ви-ди-щь!» и развёл руками в стороны, напоминая пасы экстрасенса. Всё бесполезно. Юлий Александрович улыбнулся и бодро зашагал в глубь парка. Соблазнительные тела молодых женщин и девушек, кое-как прикрытые живописным одеянием, приятная чистота парка, стриженые газоны, аккуратные ряды деревьев и аромат, струящийся от бесконечных клумб с петуньями и бархатцами – всё
внушало радость жизни и передавало некий уют измученной возмутительной погоней душе инженера.
- А дайте десяточку, господин хороший! – к нему обратился маленького роста бродяга в бейсболке. Его бесцветные глаза, бывшие когда-то голубыми, с тёплым безразличием уставились на Юлия. Протянутые десять рублей были взяты маленькой рябенькой
лапкой. Вместо «спасибо» плут шкодливо зашёлся истерическим смехом. И ни с того ни с сего гаркнул : «Ты!!!», указывая на Гаева
пальцем.
Инженер беспокойно дёрнулся и немедленно свернул с главной дороги парка на второстепенную. Проходя мимо рассевшейся на асфальте подвыпившей компании, он взглянул на субъекта, державшего в руках обшарпанную шиховскую маломерную шестиструнку. Гаев охнул, потому что перед ним опять стоял тот, у кого глаза круглые, как у грифа. Ноги почему-то остановились сами, в голове - совершенейшее смятение!
- Жирновцов, начинайте! – скомандовал Гриф, и ударил по струнам гитары.
Второй в этой компании, глыбообразный, к которому обратились Жирновцов, моментально натянул свою майку на голову в виде женского платка, сделал непонятное па и запел на мотив известной в шестидесятых годах финской польки:

- Пила и Атус зачали ребёнка:
Срок подоспел - ведь так говорят!
Мальчик родился, и вот кто-то звонко:
«ПИЛа и АТус – это ПИЛАТ!»

И тут грянула вся компания, подхватив бесшабашный припев:


- Эй, рулатэ, рулатэ, рулатэ, рула!
Рулате, рулатэ, рула-ла-ла!

Строчки повторились, компания стала вести себя более откровенно. Этот, с круглыми глазами, запел сам:

- Мельника дочь и король полюбивший:
Плод без брака - ведь так говорят!
Сыном приёмным в семействе прибывшем
Входит на место своё Пилат.

Ошеломлённый и подавленный Гаев, с кривой улыбкой на растерянном лице, тщетно пытался отодвинуться, сбежать с глаз долой или хотя бы провалиться сквозь землю. Но чёртова компания окружила его со всех сторон, ему даже почудился чей-то крепенький пинок в область пониже поясницы.
Гриф, вытворяя невообразимое на гитаре, продолжал:

- Сводный ему помешал, значит, братец:
Быть не у дел – ведь так говорят!
Острым кинжалом по горлу – и «матец»!
Трон прибирает к рукам Пилат.

Все рявкнули припев, причём развязная девица, которую
они называли Мусей, и у которой в прорехе юбки у пояса пачка сигарет по-деловому была заткнута за резинку красных трусов, подошла к инженеру и накинула на его шею длинный венок из бумажных цветов. Моментально чмокнула его в правый глаз своими порочными губищами и пребольно ущипнула за ягодицу.
- Фу, ты! – плаксиво вскрикнул инженер.- Вы меня с кем-то перепутали! Я не тот! Не тот! Вам нужен не я! Я тут ни при чём…
Инженер всячески пытался улизнуть, но разгорячённая компания наседала:

- Остров с названием Понт был не близкий,
Сослан туда – ведь так говорят!
Назван наместник тираном Понтийским,
Так получает кличку Пилат.


У Гаева голова пошла кругом. На его залысинах невесть откуда взялся лавровый венок, а на правом плече красовался иссиня-чёрный ворон. И инженер то и дело уворачивался от вороньего клюва, безжалостно старавшегося склевать его глаз.

- Краток его диалог с галилейцем,
Надо решать – ведь так говорят!
«Что ж, напишу, что ты царь Иудейский!»
Так обещал мессии Пилат.

Пока разбойничья компания отрывалась на припеве, в разгорячённой голове инженера метались мысли и фразы: «Это что же они – о Христе?! О Пилате?! Ничего себе частушки… Так, а я -то тут причём?! Я тут - ни при чём! Милицию надо, вот!"
И он заорал, как резаный:
- Милиция! Милиция! Караул!!!
Но тщетно. Получив очередной пинок, а затем и тычок в спину, он набрал в лёгкие воздуху и нелепо заорал:
- Что-о-о… надо-о-о??!
Его вопль потонул в толпе: к месту подтянулись зеваки, думая, что их развлекают профессиональные артисты.

- Много всего в судьбе человеческой,
Трудно всегда – ведь так говорят!
Всадник Понтийский увековечился:
Богоубийца – Понтий Пилат.

Гриф, или как там его на самом деле, махнул толпе, и множество голосов с готовностью подхватили весёлый припев беззаботной песенки. Уже появились первые танцующие пары, потом пары разбились на солистов, а через минуту всё свободное пространство было занято приплясывающим народом.
Инженер молитвенно сложил руки и откровенно завыл:
- Господи, дурдо-о-ом! Господи, дураки-и-и-и!!
Толпа шумела, чихала и подпевала. Часто смеялись, кто-то кому-то что-то кричал, но непонятно. Всё было непонятно.

- Каждому хочется быть ещё круче:
Пуще неволи – так говорят!
Кесарь ли цезарь, тиран или дуче –
Губит народы Понтий Пилат.

- Эй, рулатэ, рулатэ, рулатэ, рула! – вдохновенно подхватил Гриф, размахивая руками над толпой, и та радостно откликнулась:
- Рулатэ, рулатэ, рула-ла-ла!
Глыба Жирновцова повела за собой, все взялись за руки и потянулись, отбивая каблуками и покачивая боками в такт.
С растрёпанными волосами, с блестящими и не очень трезвыми глазками, стоявшая рядом полненькая женщина вертелась во все стороны, восторженно приговаривала:
- Ведь вот гуляние! Вот ведь! Ну…ну…ну вот! И давно б так-то! От молодцы!
Шум и подвывания остались где-то сзади, а только в следующий момент Юлий Александрович, серьёзнейший, как ему самому казалось, человек, уже сидел посередине ручья, что в конце парка Победы. Ему хотелось пожаловаться, поплакать, а больше всего подраться. Он нервно встал и побрёл на выход из парка с привычным твёрдым намерением крепко напиться. Выбираясь из оврага, он шарахнулся в сторону. Прямо на него вылетела громадная чёрная птица: крепко испугала и с утробным карканьем исчезла, словно её никогда и не было.
- Не-е-ет… Нет! Мне этого хватит! Я …этого не люблю!
Бормоча себе под нос, фигурка человека отчаянно удалялась из
поля зрения. И вот живописный парк, что в Раменках, остался
уже далеко позади.