Исторический роман VI. Попытка договориться

                Глава VI. Попытка договориться

                "...наша эпоха характерна тем, что все спорные
                вопросы должны решаться путём
                переговоров..."
                (научная истина)

Если любезный читатель вспомнит те события, с которых начал распутываться клубок нашей трудной повести, то он обязательно увидит, что автор как-то в суматохе позабыл об уже ставшей нам ближе Людвиге Фейербаховне, а ведь именно ради неё бывший кровопийца земли русской и явился с визитом в квартиру к старушкам, однако косвенно участвуя в смерти двух из них, он не позабыл и о третьей. Вежливый, но настойчивый стук в дверь - император несколько осмелел, чувствуя поддержку вождей пролетариата - прервал углублённое чтение Л.Ф. Она не удивилась стуку, вообще годы сделали её спокойнее, она только повернулась на своём горшке, поправила платье и проговорила:
 - Прошу, входите.

Появление в проёме двери трёх мужчин, да ещё столь странно одетых, могло бы удивить Вас, мой читатель. Вас, но не Л.Ф.Скрядебю.
В отличие от прочих героев нашего повествования, особ нервных и невыдержанных, Л.Ф. была женщиной рассудительной и даже мудрой. Она только попросила прощения за свою несколько необычную позу, сославшись на болезнь желудка, заставляющую просиживать на горшке большую часть дня, ибо в противном случае неожиданный позыв может причинить ей большие неприятности. По её просьбе гости сели на диван и расслабились.
Диван был потрясающе удобен, тем более что он был совершенно неизношен, - Л.Ф. на него никогда не садилась. Гости вначале молчали, но вскоре молчание стало неприличным; император встал и представил своих собратьев и себя. Ничто не всколыхнуло серьёзного выражения лица Л.Ф., она из под очков строго и чуть ли не с укоризной посмотрела на гостей, которые, не оценивая преимуществ сидения на горшке, мнут свои ягодицы на диване, и чуть что будут вынуждены мчаться в сортир, а он может оказаться занятым. Вслед за укоризной некий луч надежды промелькнул в складках её лица и оно всё более светлело после того как император спросил её, точно ли она зовётся Л.Ф.Скрядебю, год рождения 1827, в партии с 1856 г.
Кивком головы, слишком сдержанным, чтобы выражать радость по поводу признания её заслуг, и в то же время благосклонно подтверждающим своё высокое происхождение Л.Ф. согласилась с данными, представленными императором. Пошли расспросы, нашлись общие знакомые.Через своего приёмного отца Л.Ф. оказалась связана и с вождями. Разговор принял оживлённый характер и вскоре вся компания, расположившись на подушках прямо на полу, у ног Л.Ф., энергично обсуждала назревшие за последние сто лет проблемы революционного движения. "Х" приступил немедля к составлению манифеста и одолжил у "У" десятку, чтобы сбегать за закуской. Жизнь завертелась. Но тут неожиданно зазвонил телефон.

Телефоны звонят по-разному. Тот, кому случалось подолгу и с волнением прислушиваться в ожидании звонка, тот умеет различать все тембры звяканья - от скучно дребезжащего и требовательного звонка тёщи до нежного и неуверенного молодой девицы, жаждущей контакта. Телефонные раговоры тоже бывают разными - от односложного и заговорщического мычания влюблённых школьников, до утомительно-нудного взаимного разглядывания и описания, лёжа в ванной и гладя себя по животу. Телефон - это и зараза и наслаждение и в современном падении нравов, корнями уходящем ещё в дореволюцию, он находится на переднем крае.

Л.Ф. говорила по телефону, не вставая с горшка. Звонили из милиции, спрашивали не проживает ли кто нибудь без прописки. Это была шутка: местные менты давно махнули рукой на квартиру №6, где, как считалось, живёт скопище сумасшедших старух.
Л.Ф. отвечала, что никто нелегально не проживает, но у неё гости, она назвала кто именно. Дежурный засмеялся и повесил трубку. Пока Л.Ф. говорила таким образом, Николай Павлович о чём-то шептался со своими друзьями. Видимо речь шла о том, говорить или нет Л.Ф. о кончине её старых коллег по партии и соседок. Николай опасался, что весть эта может нанести удар старой революционерке. Решили не говорить, а тайно увести тела и похоронить где-нибудь втихаря, что и было в тот день сделано. Хотя операция эта, сами понимаете, обошлась недёшево; в наши дни родиться гораздо легче, чем умереть, в процедурном отношении, разумеется. Разговор на полу был продолжен уже с принесённой закуской, затем "Х" и "У" пошли на кухню мыть посуду - Л.Ф. не терпела беспорядка, а император обратился к ней с неожиданным и заманчивым предложением.
   В ближайшие годы намечается организация и провозглашение ВНПИ (Великой Народной Пролетарской Империи), сказал он, о чём уже ведутся переговоры с руководством первого интернационала. Намечается, что он (Николай) будет выполнять функции императора - нет, не самодержца, но конституционного монарха, премьером будет "X", госсекретарём -"У". Было решено также временно совмещать как новый термин "товарищ", так и старые, дореволюционные формы обращения. Так, например, к Николаю следовало обращаться "Ваше товарищеское величество" или "Товарищ император" - немного громоздко, зато актуально направленно.Так в свете этого, не согласится ли Л.Ф. войти в совет министров? Ей могли бы предложить пост министра образования или культов, а то и кулътуры. Л.Ф. задумалась. Всё это было соблазнительно, но чего то не хватало, чего же? Ах да, ну конечно. И Л.Ф. просто и без обиняков потребовала имения в Тамбовской губернии, что Император ей немедля и обещал, конечно без земли - это сейчас невозможно и неполитично, да и невыгодно - Вы с колхозом договоритесь,они с удовольствием будут Вас снабжать, мы это проведём, но дом, сад, пристройки - всё будет как в старину. Л.Ф. успокоилась и согласилась.

Положено было собрать представительный комитет из представителей "эпох" в том числе и новейшей. Были приглашены в числе прочих и люди из городских партийных организаций. Нужно было создать соответствующую обстановку, организовать буфет, гостиницу для приезжающих, проверку мандатов. В комиссионном была куплена мебель в хорошем состоянии и император убедился, что его время ещё помнят и любят старожилы. Кое-какие вещи он даже узнал - они вероятно были украдены в революцию. Подготовка проводилась быстро и организованно. Настал день открытия. Залом заседания служил клуб ЖЭК, естественно он оказался битком набит. Было ровно два часа ночи, восьмого июня, 19.. года.

На трибуне появился человек небольшого роста, лысоватый и в очках, одетых для конспирации. Господин этот прибыл на конференцию нелегально. Товарищи по партии звали его Лукич.
 - Дамы и господа - начал он нервно и не картавя, что давалось ему, как видно, с трудом - дамы и господа, мы собрались здесь, в этом зале не для того, чтобы праздно тратить время на взаимные пгиветствия а равно и обвинения. Истогия уже рассудила кто был пгав (шумок в зале и президиуме) и пролетариат всего мира (оратор сделал усилие и начал выговаривать "р") архиясно доказал, что победа нам достаётся не в кулуарах, а на баррикадах (шум и аплодисменты, часть присутствующих начинает петь интернационал, другая - "Боже, царя храни" - публика сидела разношёрстная) Но, господа и дамы, и это является целью моего приезда сюда, я должен сказать от имени мирового пролетариата, что баррикады бывают разные, архиразные, товарищи. И, следуя девизу, избранному подготовительным комитетом в качестве главного лозунга, хотя я с ним и не согласен (шум в зале), следуя этому девизу, который, как известно (оратор ткнул пальцем за спину, где на стене на ста языках мира было мелкими буквами написано "Прогресс и гармонию всему человечеству!") я должен, я обязан заявить, что этот прогресс, эту гармонию может вам дать только моя, только наша, единственная партия в России и никакая другая (рёв и шум в зале, кого-то выводят).
 - Мы готовы - продолжал оратор - мы готовы к союзу с вами, мы готовы дать вам уступки по тем или иным вопросам, например по крестьянству, союз с которым нам, по правде говоря, надоел, мы готовы дать вам крестьян, попов и церкви в придачу с тем, однако, чтобы у власти по прежнему находился (здесь голос оратора загремел) рррабочий
класс, то есть мы, наша партия (свист, улюлюканье, пение интернационала). Следующий оратор, по виду еврей, по голосу нерусский, требовал покончить с этим братанием с реакционной сволочью и установить революционный террор масс.

Потом выступил Николай. Зал визжал, начали стулья ломать и кидать в президиум. Николая уже не слушали - скандал был в разгаре, началась драка, публика рассеялась. В пять утра было решено прервать конференцию и перенести заседания в другое место. Этим местом и был избран после долгих споров город Таганск. В целях конспирации официальной темой конференции была названа какая то запутанная психологическая проблема, что-то "о расслоении психики в условиях социальных давлений повышенной интенсивности" или что-то в этом роде. Положено было ехать в среду,в плацкартном вагоне, чтобы не привлекать внимания. Николай поехал в купейном.

   Продолжение здесь: