Феликс Великопольский. На перекрёстке

Часть вторая.


Все действующие персонажи и все события, описанные в этой книге, являются вымышленными и не имеют к реальности никакого отношения.


Перекресток семи дорог,
Вот и я.
Перекресток семи дорог -
Жизнь моя.
Пусть загнал я судьбу свою,
Но в каком бы не шел строю -
Все мне кажется,
Я опять на тебе стою.

«Машина времени»

Вступление.

1921г. Канцелярия Ленина.

… Постановлением Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета и Совета Народных Комиссаров разверстка отменяется, и вместо неё вводится налог на продукты сельского хозяйства. Этот налог должен быть меньше, чем хлебная разверстка. Он должен назначаться ещё до весеннего посева, чтобы каждый крестьянин мог заранее учесть, какую долю урожая он должен отдать государству и сколько останется в его полное распоряжение. Налог должен взиматься без круговой поруки, то есть должен падать на отдельного домохозяина, чтобы старательному и трудолюбивому хозяину не приходилось платить за неаккуратного односельчанина. По выполнении налога оставшиеся у крестьянина излишки поступают в его полное распоряжение. Он имеет право обменять их на продукты и инвентарь, которые будет доставлять в деревню государство из-за границы и со своих фабрик и заводов; он может использовать их для обмена на нужные ему продукты через кооперативы и на местных рынках и базарах…

Из обращения ВЦИК и СНК «К крестьянству РСФСР» 23 марта 1921 года


Владимир Ильич уютно расположился в кабинете. Напротив него сидел на стульчике, в огромном волнении, сжавшись и обхватив руками колени, товарищ Бухарин. Владимир Ильич же что-то усиленно писал на бумажке. Бухарин терпеливо ждал. Наконец, Ильич удостоил своего посетителя взгляда и заговорил:
 - То, что вы говог’ите, батенька Николай Иванович, аг’хиинтег’есно и аг’хинеобычно! Вы пг’едлагаете отменить г’азвёг’стку и пег’ейти к новой экономической политике! Пг’едлагаете г’азг’ешить кг’естьянам и гог’ожанам го’азвивать, по сути своей, капиталистическое хозяйство! Что это?
 - Владимир Ильич, крестьяне же волнуются! – ответил Бухарин. Очень сильно переживал он за свой проект.
 - Понимаю! Но не будет ли это отходом от коммунизма, батенька?
 - Не будет, Владимир Ильич, - решительно заявил Николай Иванович Бухарин – Это временное явление! Для успешного перехода к социализму, а потом – к коммунизму! Народ устал от войны!
 - Да, батенька, вы пг’авы! Только вот не поймут нас тогда! Особенно товаг’ищ Тг’оцкий!
 - Владимир Ильич, не для себя прошу – заради крестьян! Если хотите их союзниками иметь – отмените продразвёрстку! Только новая экономическая политика спасёт Советскую власть! 
Владимир Ильич подумал, потом сказл:
 - Хог’ошо, батенька Николай Иванович, я подумаю над Вашим пг’оектом! Я надеюсь, что он поможет нам улучшить ситуацию! Можете быть свободны! Да, кстати, пег’едайте товаг’ищу К’жыжановскому, чтобы зашёл ко мне, мы с ним обсудим пг’оект электг’ификации стг’аны!
Бухарин со спокойной душой вышел из кабинета Владимира Ильича.
Владимир же Ильич встал, подошёл к окну, грустно поглядел в него и сказал:
 - Эх, жаль, что нет с нами товаг’ища Дзег’жинского, Феликса Эдмундовича!

ГЛАВА 1.

1921, Польша. Тюрьма г.Плоцк.

В это самое время Феликс Эдмундович пребывал в своей родной Речи Посполитой, а точнее, всё в той же плоцкой тюрьме. Только чудом он не умер от чахотки. И теперь он ожидал возможного перевода из тюрьмы в специальное место. Где он чувствовал бы себя вполне уютно и мог бы нормально лечиться. Бледный, тощий, словно покойник, бродил он сейчас по дворику, куда его выводили для прогулок. Стены окружали его, а вместо крыши было синее небо… вид которого портил ходящий взад-вперёд архангел. Всё привычно и знакомо. Когда-то давно он тоже успел посидеть 12 лет в тюрьмах и ссылках. Умереть, похоже, ему придётся в родной Польше. Он мучительно думал о том, что никогда больше не увидит своего родового имения Дзержиново, которое находилось в Ошмянском уезде Виленской губернии. Именно там  он появился на свет в семье шляхтича герба Сулима Эдмунда-Руфина Иосифовича Дзержинского, учителя гимназии, маленький Феликс и было это 30 августа 1877. Он тоже страдал туберкулёзом и от него же и умер. Феликсу тогда не было и пяти лет. В чём-то они с Владимиром Ильичом были схожи – оба дворяне, отцы работали в области просвещения.
Феликс Эдмундович закрыл глаза. Он стал вспоминать…

1892, имение Дзержиново, Ошмянский уезд, Виленская губерния.

Этот день навсегда запомнился ему, отложился в памяти. И никогда он уже не оставит его, никогда-никогда. Потому, что во всём, что произошло, виноват был только он один.
Тем прекрасным летним днём усадьба Дзержиново не ожидала, что скоро здесь прольётся кровь. Молодой панич Фелек, которому тогда было всего лишь 14 лет, вместе со своим старшим братом Станиславом отправились на охоту в ближайший лесок.

 - Stanis;aw, spotyka; si; z nami dzisiaj?
 - Zgodnie z obietnic;, na przewidywane miejsce! 
 - Z Bogiem! Wystarczy, aby by; naszym kraju nie kosztuje!
 - Mam nadziej;, ;e do Boga! W imi; niezale;no;ci Polska! Nie boi si; umrze;?
 - Dla Ojczyzny? Umrze jak Brutus!
 - Dobrze! Dobry rycerz!
 - B;d; biskupa! Nie, arcybiskupa! Kardyna;! Papie;!
 - Marzy;ek! A ja?
 - Kr;l polsk;! Stanis;aw Deser!
 - Przyjemnie! A Moskale?
 - A Moskale, wszyscy wisz; na brzozy!
 - A ;ydzi?
 - A ;ydzi to? Pozw;l ;y;, ale nie odwracaj si; nosa!1

Так, долго ли, коротко, пришли братья на условленное для встречи место. Там и расположились в ожидании. Кругом росли могучие деревья, нежно дул ветерок, светило солнце.

 - Dobrze to jak! – воскликнул Фелек.
 - Dobry jest nasza Ojczyzna!  – ответил Станислав. - Nic, ;e uwolni; j; z niewoli, a nast;pnie zaczynaj; ;y; przyjemnie, m;j drogi brat!
- Wierz;, wi;c na pewno b;dzie!2 – пламенно сказал Фелек.

Неожиданно, на полянке, где находились братья, вышел рослый парень, по-видимому, студент, хмурого вида. У него уже выросли небольшие усы, что придавало ему, в сочетании с хмурым взглядом, достаточно грозный вид.

 - Jeszcze Polska nie zgin;;a, bratowe! – сказал хмурый юноша.
 - Zdrowienie, brat J;zef! – ответил Станислав, подошёл к нему, обнял и крепко прижал к груди.
 - I tylko z Syberii! – ответил Юзеф. - Przyszed;em tu, w ich domach, i zdecydowa; si; dowiedzia;em! Otrzymasz uwaga? To dobrze. Wierz; w ciebie!
 - J;zef, nie jestem sam! – сказал Станислав. - M;j brat Feleke ze mn;!
 - Dobrze! – ответил Юзеф, глядя на Фелека. – M;ody, ale odwa;ny!
 - Nikt nie boi! – смело ответил Фелек, смотря в глаза Юзефу.
 - Dobrze! – сказал Юзеф. – Potrzebujemy m;odych patriot;w, gotowych po;wi;ci; ;ycie dla naszej Ojczyzny!
 - I jak Ko;ciuszko, jako Bator! – ответил Фелек. - Nikt si; nie boj;! Moskalev, a nawet bardziej! Wszystkie wyci;te piesiew wstr;tnieh! Przysi;gam!
 - Co ty dzielny cz;owiek!3 – усмехнулся в усы Юзеф.

Они замолчали. Думали они о том, как тяжела судьба Польши, Польши, некогда бывшей велим королевством, которое звалось Rzeczpospolita Obojga Narod;w или ещё Rzeczpospolita Korony Polskiej i Wielkiego Ksi;stwa Litewskiego4. Или просто – Речь Посполитая, что значит «республика». Ибо король избирался, а шляхта имела огромные права. Действовал парламент – Сейм, имевший огромные властные полномочия.
Они были шляхтичи. Потомственные шляхтичи. А шляхта – те же рыцари, которые на своих саблях и мечах создали великую Польшу. Они же должны и возродить её. Возродить её величие. Для этого нужно было быть едиными и бороться до конца, не сгибаясь под ударами судьбы и под мечом врага.

- Marzy mi si; czapka-niewidka, wi;c bez strachu o swoje ;ycie mo;na ;atwo zniszczy; wszystkie Moskali!5 – пробормотал про себя Фелек. Он ненавидел русских, которые несли свою уродливую сектантскую религию, насильно вбивая её в головы гимназистов. Он считал, что только католическая вера - истинная. Католичество обладает идеей всеобщности и надгосударственности, в отличие от русской схизматической веры, у которых – изоляционизм и государственность, говорил один русский мыслитель, которого как-то Фелек прочитал. Русское православие    исторически скомпрометировало  себя,  содействуя  закрепощению   русского  простолюдина, писал это  мыслитель. Крепостное же  право он считал  своего  рода  матерью  всех  тогдашних отечественных  пороков, в те времена, когда писались его сочинения,  и  всех  российских  социальных  язв.  Между  тем католицизм, по его словам,  не  замарал себя подобным  античеловеческим  историческим актом. Более того,  как утверждал мыслитель,  именно  распространение католицизма в Европе содействовало ликвидации  в  ней феодально-крепостнических отношений, содействовало,  стало  быть,  раскрепощению  человечества,  а не дальнейшему закабалению его. "Учение, основанное на верховном принципе единства и прямой передачи истины в непрерывном ряду его служителей, конечно, всего более отвечает истинному духу религии; ибо оно всецело сводится к идее слияния всех существующих на свете нравственных сил в одну мысль, в одно чувство, и к постепенному установлению такой социальной системы или церкви, которая должна водворить царство истины среди людей" – писал этот мыслитель. России он противопоставляет Запад, народы Европы, в истории и современной жизни которых осуществляются принципы христианской нравственности. «Хотя мы и христиане, - пишет мыслитель - не для нас созревали плоды христианства». Вину за это он возложил на православную церковь, унаследованную от «растленной Византии». В европейском же обществе, «невзирая на все незаконченное, порочное и преступное», «все же царство Божие в известном смысле в нем действительно осуществлено». Заслугу в этом мыслитель усматривал в деятельности католической церкви и ее папского престола. В католичестве заложена некое объединяющее начало, которое сформулировало западный мир, писал этот мыслитель. Оно создало политический уклад, философию, науку, литературу, улучшило нравы, создало предпосылки для свободы личности. Поэтому для России целесообразно было бы перенять идеи католицизма.

Похвалы в адрес католической веры из уст засомневавшегося приверженца схизматической ереси радовало душу юного Фелека, который мечтал не только об освобождении Польши, но и о распространении католичества и его утверждении в мире. Он, конечно же, мечтал стать иезуитом. Его вдохновлял пример двух великих поляков – католических священников-миссионеров, из Общества Иисуса. Это Андрей Боболя, замученный казаками в Полесье в 1657, и Михал Бойм, умерший в 1659 в джунглях на вьетнамско-китайской границе, пытаясь найти последнего минского императора и доставить ему ответ папы римского на просьбу о помощи от первой (и последней) китайской императрицы-католички. По их примеру готов он был пойти к дикарям и принять мученическую кончину, чтобы стать святым. Погибнуть во имя Веры, во имя Польши, её независимости – вот таким был его идеал.

Неожиданно тонкий голосок раздался сначала вдалеке, потом уже совсем близко:
 - Feleke, Stanislav! Id; do domu, mama dzwoni!6 – Этот голос принадлежал юной сестре Станислава и Фелека Ванде, которой было всего 12 лет.
 - Cholera! – процедил сквозь зубы Юзеф. - Nie trzeba zobaczy; mnie!7
Фелек и Станислав не успели ничего сделать. Ружьё в мгновение ока появилось в руках Юзефа, прозвучал выстрел. Ответом были вскрик девочки и падение её тела.
Станислав и Фелек стояли столбом несколько минут, пока осознали, что случилось. Юзеф воспользовался этим. Он убегал быстро, словно лось сквозь лесную чащу.

Вышедшие из ступора Станислав и Фелек сразу же бросились к телу убитой сестры…

Они, даже ненавидя Юзефа за это, не выдали его имени. Фелек всю вину взял на себя. Он был ещё ребёнком и поэтому не подлежал суду.

А вот Юзефа с тех пор братья люто возненавидели и поклялись отомстить за гибель сестры.

1921, Польша. Тюрьма г.Плоцк.

Феликс Эдмундович встал на колени. Молитвенно сложил руки и начал читать тихим голосом «Confiteor Deo omnipotent, beatae Mariae semper Vrgini, beato Michaeli Archangelo, beato loanni Baptistae, sanctis Apostolis Petro et Paulo, omnibus Sanctis, et vobis, fratres (ettibi pater), quia peccavi nimis cogrtatione, verbo et opere: MEA CULPA, MEA CULPA, MEA MAXIMA CULPA. Ideo precor beatam Mariam semper Virginem, beatum Michaelem Archangelum, beatum loannem Baptistam, sanctos Apostolos Petrum et Paulum, omnes Sanctos, et vos, fratres (et Te, pater), orare pro me ad Dominum Deum nostrum. Amen.8»…


ГЛАВА 2

1921, Польша. Тюрьма г.Плоцк.

Мне не до сна, палач придёт на рассвете.
И звук шагов за дверью бьёт, словно нож.
Но в клетку входит не гонец верной смерти,
А в рясе чёрной Святая Ложь.

Святой отец принёс во тьму слово Божье
И вечной жизни мне сулил чудеса.
"Ты - смертник, и вернуться к Богу ты должен" -
Шептал священник и лгал в глаза.

"Кайся, сын,
Земная жизнь -
Прелюдия к другой.
На стене
Своей тюрьмы
Увидишь лик святой!" (с)
Ария

Он стучал в дверь из всех сил, стучал до тех пор, пока «архангел» не вошёл в камеру.
- Священника! – пробормотал он тихим голосом. – Я хочу видеть священника! Я хочу исповедаться!
Архангел уставился на заключённого с удивлением. Но за священником он, всё-таки отправился, ибо в такой просьбе невозможно отказать, возможно, уже без 5 минут покойнику.

Священник, староватый, седой, в чёрной рясе и с Библией в руке, вошёл в камеру через 15 – 20 минут.

- Pax vobiscum, filius meo!9 – сказал священник. – Ты звал меня?
- Да, святой отец, - произнёс Феликс слабым голосом – Исповедуйте меня, я скоро умру!
- Ты так уверен в этом, сын мой? – спросил в ответ священник.
- Да, святой отец!
- Ты совершаешь грех отчаяния, сын мой! Твоя болезнь не смертельна, ты будешь жить…
- Ты всё лжёшь! – воскликнул было в ярости Феликс, но снова закашлялся и замолчал.
- Сын мой, ты должен верить, ты должен верить. Что поправишься! Вера способна творить чудеса!
- Чудеса? – злобно произнёс Феликс. - A potem zastanawiam si;, dlaczego nie wraca do mnie moju Vandu? Zmar;a, modli;am si; do Boga o zmartwychwstaniu, ale umar;a ... 10
- Сын мой, она теперь ангел на небесах, Она там, наверху, молится за тебя!
- Ложь, ложь! – в исступлении кричал и кашлял кровью Феликс. – Pot;pia; was wszystkich, pot;pia; kap;an;w! Nienawidz;!11
Только очередной приступ кровохаркания прервал его исступлённые речи. Неожиданно, Феликс, которого все звали «железным», залился горькими, горючими слезами…

1892, имение Дзержиново, Ошмянский уезд, Виленская губерния.

… - Bo;e wszechmog;cy! Mi;osierny Bo;e! Przynie; mi moj; ulubion; siostr;! Panie Bo;e, przez wzgl;d na ;wiecie, zachowa je! M;j Bo;e, to samo cud uratowa; ;ycie, prawda? Bo;e! Bo;e! B;agam!12 …

… - Wiesz, bracie, ;e nikt nie powinien wiedzie; o J;zefa? Zabi;em j; ...13 …

1921, Польша. Тюрьма г.Плоцк.

- Святой отец, я хочу покаяться Вам… Я не убивал её, но я дал это сделать! Ванду, мою любимую Ванду убил это проклятый Юзеф… Чтобы черти его в аду драли, проклятого!

 - Что ты хочешь сказать, сын мой? – спросил священник, не понимая, о чём же говорит исповедуемый.

 - Давно, ещё в прошлом веке, когда я был маленьким, я стал свидетельством убийства, святой отец… На моих глазах была убита моя сестра! Я допустил это убийство! Мы с братом взяли вину на себя… Чтобы выгородить истинного убийцу… Никто не должен был знать, кто он такой… Брата уже нет, он погиб в семнадцатом… Живы только я и он… Только мы знаем правду… Только мы…

- Кто же убийца? – спросил взволнованно священник. - Filius meo, кто же это сделал? Я сохраню это, тайна исповеди…

Феликс рассмеялся и тут же снова закашлялся. Наконец, когда приступ завершился, слабым голосом он произнёс:
- Юзеф… Юзеф Пилсудский…

1921, Польша, Варшава.

 - Так значит, он ещё жив и всё знает? – Маршал злобно закусил свой ус. - Mam go gdzie;! Felek, cholera! Cholera, cholera, cholera! Trzech tysi;cy diab;;w!14

- Nie uwierzyli, m;j synu!15 – назидательно произнёс священник. – Ьтем не менее, это так. Пан Феликс Дзержинский жив, но скоро, возможно, покинет этот бренный мир! Я исповедовал его, он был совсем плох…

- Он должен умереть! On musi umrze;!16 Запомните это, святой отец! Он должен быть убить, не ждать его естественной смерти, его надо убить! Этот негодяй слишком много знает! Zbyt wiele ... 17

1921, Польша. Тюрьма г.Плоцк.

Он выжил только чудом… Ночью ему явилась Святая Дева Мария. Она ничего не сказала, только лишь перекрестила Феликса, поглядела на него участливо и исчезла.
На следующий день, утром, туберкулёз его прошёл, словно корова слизала языком, а святой отец, который передал содержание исповеди самому Пилсудскому, по дороге обратно попал в аварию и погиб мгновенно. Дзержинский снова избежал смерти и был готов для того, чтобы прожить новую жизнь… Совсем новую…

2009 - 2010

ПРИМЕЧАНИЯ

1. – Станислав, он точно встретится с нами?
- Как и договорились, на условленном месте!
- Дай Бог! Только бы наша страна была свободна!
- Надеюсь, дай-то Бог! Да здравствует независимости Польши! Не боишься умереть?
- За Родину? Умру, как Брут!
- Славно! Добрый рыцарь!
- Я буду епископом! Нет, архиепископом! Кардиналом! Папой!
- Хвастунишка! А я?
- Король польский! Станислав Третий!
- Неплохо! А москали?
- А москалей мы всех повесим на берёзах!
- А жиды?
- Жиды? Пускай живут, но пусть не задирают нос! (пол.)

2.- Хорошо-то как!
- Хороша наша Отчизна! Ничего, вот освободимся от рабства, да и заживём хорошо, дорогой брат! (пол.)
- Так и будет, непременно будет! (пол.)

3. – Ещё Польша не погибла, братья!
- Здравствуй, брат Юзеф!
- Я только из Сибири! Я приехал домой, и решил к вам сюда наведаться! Вы получили мою записку? Это хорошо. Я верю в вас!
- Юзеф, я не один! Мой брат Фелек со мной!
- Хорош! Молод, да храбр!
- Никого не боюсь!
- Славно! Нам нужны молодые патриоты, готовые положить жизнь за нашу Родину!
- Я как Костюшко, как Баторий! Никого я не боюсь! А москалей – тем паче! Всех их порублю, собак! Клянусь!
- Экий же храбрый молодец! (пол.)

4.Республика Обеих Народов, Республика Королевства Польского и Великого Княжества Литовского (пол.) - в 1569—1795 годах название федеративного польско-литовского государства, образованного Польским королевством и Великим княжеством Литовским, представлявшего собой специфическую форму дворянской республики во главе с пожизненно избираемым сеймом правителем, носившим два титула: короля польского и великого князя литовского. Традиционное название государства в русскоязычных источниках — Речь Посполитая. Речь Посполитая — дословный перевод с латинского на польский слова «республика» и на русский язык переводится — «общее дело».

5. - Я мечтаю о шапке-невидимке, чтоб без всякого страха перебить всех москалей! (пол.)

6. – Фелек, Станислав, идите домой, мама зовёт! (пол.)

7. – Вот же б…! Она не должна меня видеть! (пол.)

8. Каюсь перед Богом всемогущим, блаженной Марией вечной Девственницей, блаженным Михаилом Архангелом, блаженным Иоанном Крестителем, перед святыми Апостолами Петром и Павлом, всеми Святыми и перед вами, братья (и перед тобою, отец) - ибо много грешил в помыслах, словах и делах: МОЯ ВИНА. МОЯ ВИНА, МОЯ ВЕЛИЧАЙШАЯ ВИНА. Поэтому я молю блаженную Марию вечную Девственницу, блаженного Михаила Архангела, блаженного Иоанна Крестителя, святых Апостолов Петра и Павла, всех святых и вас, братья (и тебя, отец) - молиться за меня перед нашим Господом Богом. Аминь (лат.) – католическая покаянная молитва, обращенная к Богу. Возникла в период раннего христианства. Данный текст создан в VIII веке, включён в Мессу в XI веке.

9.- Мир вам, сын мой! (лат.)

10. - А мне вот интересно, почему он не вернул мне мою Ванду? Она умерла, я молил Бога о воскресении, но она умерла ... (пол.)

11. - Чёрт бы побрал вас всех, проклятых попов! Ненавижу! (пол.)

12. - Всемогущий Бог! Боже милостивый! Верни мне мою любимую сестру! Господь Бог, ради мира сего верни её! Боже мой, ведь это то самое чудо спасло мне жизнь, правда? Боже! Боже! Я прошу Тебя! (пол.)

13. - Ты ведь знаешь, брат, что никто должен знать о Юзефе? Её убил я... (пол.)

14. - Чёрт бы побрал его мать! Феликс, черт! Дерьмо, дерьмо, дерьмо! Три тысячи чертей! (пол.)

15. - Не богохульствуйте, сын мой! (пол.)

16. - Он должен умереть! (пол.)

17. - Слишком много ... (пол.)