Паленый диск

Раздался стук в дверь.
- Открыто.
- Чего скучаем? - раздался голос Михаила. - Я тут тебе фильмец притащил. Посмотреть бы. А то жена смотреть его не может. Говорит, и без него все известно.

Михаил прошел в комнату.
- Включай давай. А я вот, пока бутерброды сделаю. - проговорил он и отдал мне диск.

Обычный диск. Самопал. Интересно, что это там? И почему Михаил притащил вместе с диском дагестанский коньяк?

- Слышь, Миш, у меня хлеба нет. Я забыл купить.
- Лехи нет и магазин забыт. Ты тут так голодовку устроишь. Татьяне скажу, пусть завтра с тобой в магазин сходит. А колбаса есть? Сыр?
- Есть.
- Ну вот и будут у нас истинные бутерброды. Только колбаса и сыр. Включил?
- Да. Что это?
- Чечня. Пермский омон 96 года. Детям и женщинам смотреть не рекомендуется. Давай стопарики. А лучше - вон те стаканы.

Я достал стаканы. Михаил уже нарезал колбасу и сыр. Открыл коньяк. По комнате распространился запах шоколада.

- Где взял коньяк? - спросил я.
- Не все же пить "Наири". Будем вот Избербашский пить. Иначе смотреть запись не сможешь. Включай.

По экрану пошли кадры ребят. Вот они сидят перед постановкой задачи. Обычное построение, обычная отправка. Аэропорт. Лица веселые, открытые. А глаза - настороженные. Запись плохая. Помехи, шумы.

А вот и Чечня... И здесь не только уже Пермь. Питер, Липецк... Бой. Вот открыли огонь танки. Затем прошли БТРы. Автоматные очереди вперемешку с матом. Кто-то не выходит на связь. Запись очень плохая. Снимали, видимо, свои и для своих. Передышка. Разговор. Слышно плохо. Помехи. Где-то за мостом остались ребята. Они там продержались ночь. Их надо оттуда вывезти. На лицах тревога. Сколько их там осталось в живых? Следующие кадры. Пытаются вытащить. Сколько же их там полегло?

- Выпей. - Михаил протянул мне стакан.

Я не почувствовал вкуса коньяка. Экран забрал все. Ребята. Груз 200. Сколько же вас лежит. Кто-то кричит: "Там липецкого командира убили! Достать надо. Его ребята пошли за ним. Надо помочь"

Ребята стоят у сгоревшей бэтры. Кровь. На глазах - слезы. Мужчины плачут. Кто-то говорит: "Мы три часа ждали. Нас осталось трое. Мы даже командира не могли вытащить. И помощь не шла. Мы ждали. Мы уже готовы были умереть. У нас закончились патроны. На каждого осталось по гранате. Живыми мы бы не дались. В метрах 70-80 впереди БТР поджарили. Ребята так там и остались. Мы своих не могли забрать. Нам не давали даже вынести ребят. Снайпера прицельно били." И снова мат.

Вечер. Кто-то говорит: "Мы просили вертушки. Нам ответили - погода нелетная. А теперь, вот теперь что? Летная стала? Нет. Просто для высокого начальства небо, видимо, развеялось. Вон вертушки. В небе. Уже часа два бороздят. Где же они были раньше?" Кто-то отвечает: "Вы же СОБР. Что вы хотите?" В ответ слышится "Спецназ что, затычка в каждую ..." И снова мат. Кто-то говорит: "Командир ругался по связи - Вы там что, хотите чтобы у меня еще больше двухсотых стало?!" И снова мат. Они пьют водку. А в глазах - слезы. Те, кто совсем недавно, утром, делил хлеб, сигареты - теперь в палатке. Они - груз двести... Кто-то начал считать, сколько осталось в живых. Семьдесят процентов. За сутки. З0 - двухсотые... Не первый раз спецназ идет на смерть. Своих он не бросает. Даже если помощи нет - своих вытаскивает. Они надеятся на помощь, но всегда расчитывают лишь на свои силы.

Я не заметил, как мы с Михаилом уговорили бутылку. Последние кадры. Возвращение бортов... Встречи. Лица. Усталые. Глаза - жесткие. Совсем молоденький парень в форме уткнулся в плечо седого мужчины. А следом, с другого борта, выносят двухсотый... Пермь вернулась домой. Вернулась из ада. Остальные остались там...

Пермский омон в марте 96 года потерял убитыми 8 человек, 12 раненых.

Запись закончилась. Михаил достал еще одну бутылку. Мы молча пили. Курили. А в ночном небе сияла желтая луна. Полнолуние.

Вечная память вам, ребята. Всем, оставшимся на полях боев в любой войне, всем, кто уже здесь ушел от ран...