Серебряная пума. Глава 5

Глава 5.

          в которой собака получает имя, а капитан Врунгель учит экипаж ловить рыбу голыми руками.

       Но какое ей дать имя? Это вызвало у нас некоторое затруднение. Перебрали множество и никак не могли прийти к одному мнению: то одному не     нравится, то другому. Наконец совсем отчаялись, пока Лом, вдруг, совершенно неожиданно, не предложил:

       - Христофор Бонифантьевич, а почему бы нам не восстановить прежнее    название нашей яхты?
       - Ну, парень,- говорю,- мы об одном толкуем, а ты о другом... И яхту    нам теперь нельзя переименовывать. Уже всем известно, что мы ходим на     "Беде". Может путаница выйти.
       - А мы восстановим инкогнито, Христофор Бонифантьевич, только для себя.

       Признаться, я не совсем понял сначала, к чему клонит парень, но когда    он объяснил, обрадовался. И вот на нашей яхте "Беда" появился пёс по  кличке По.
       Но как же эта псина попала на нашу яхту? Не иначе как во время стоянки    на Канарах залезла. Спасалась, наверное. И было от кого. Мы во время прогулки по острову заглянули в одно кафе, подкрепиться решили. И что бы вы    думали: там все мясные блюда из собачатины были. Фирменное канарское    угощение. Так и ушли голодными.
       Пошли дальше.

       Оставили справа по борту острова Зелёного мыса и вот по левому борту    показался африканский Париж - столица Сенегала - Дакар. Французы некогда    строили его по европейскому образцу с расчётом, что именно он станет     столицей Новой Франции в случае третьей мировой войны.

       Прошли мимо острова ГорЕ, ощетинившегося на нас орудийными стволами,    торчащими из бойниц толстых средневековых стен. Некогда этот остров служил    перевалочным пунктом и местом сбора чёрных невольников перед отправкой их    в Америку. Тюрьма, под назнанием "Дом невольников", сохранилась там до     сих пор. Её называют сейчас Африканским Освенцимом. Много грустных мыслей    навевает прошлое Африки. Но нам некогда было грустить. Мы шли дальше.

       За островом ГорЕ нам стали попадаться рыбачьи лодки: одна, другая, и    вот наконец несколько десятков их дрейфовали вокруг. Сидящие в них рыбаки    вытаскивали из воды корзины, заполненные крабами, устрицами, мидиями,    ветками кораллов, опорожняли их в лодку, а корзинку снова бросали в воду.    Через 5-10 минут корзина снова поднималась и была доверху заполненной.

        "В чём дело?- изумились мы.- Водолазы там на дне, что ли?"
        Перегнулись мы через борт, смотрим. А вода прозрачная-прозрачная, как    в роднике. И мы видим, что по дну действительно ходит человек и заполняет    корзину. Засекли время. Прошло пять минут. "Чем он там дышит?" - спросил    Фукс. Прошло ещё пять минут. "Надо спасать!"- решительно сказал Лом и     стал стягивать тельник. Но тут человек дёрнул за верёвку и корзину стали    медленно поднимать. Поднимался вместе с ней и сборщик даров океана,     держась за корзину одной рукой. Вынырнул он неподалёку от нашей яхты.

    "Диарама!"- приветствовал я его на фулу. "Бон жур",- ответил он по-французски. Это позволило Фуксу завладеть его вниманием. Он забросал африканца вопросами, но тот был немногословен и очень быстро снова нырнул в    воду. "Что удалось узнать?"- спросили мы у Фукса. "Ничего,- пожал плечами    Фукс.- Он просто сказал, что под водой ему не хочется дышать".

       Однажды днём попали в полосу штиля. Паруса обмякли и висели словно    грязные половые тряпки, стыдно смотреть было. Солнце щипалось, как газировка в носу, сначала, но вскоре стало доставать и через нашу коричневую, поджаристую корочку.

       Час шёл за часом. Прошёл день, настала ночь. Прошла ночь, наступил     день. Штиль свирепствовал во всю силу. Скука, страшная спутница штиля,    спустилась на яхту. Самое страшное, что может быть на корабле - это скука    и паника. Такие разные состояния, а одинаково разлагающе действуют на     личность, на экипаж. Поэтому в стародавние времена, да и не в такие     давние, на кораблях старались занять матросов все 24 часа в сутки, чтобы    у них просто ни минуты свободной не было. Занял я Лома на кухне, Фукса    посадил рыбу удить, сам бортовой журнал заполнил, курс по карте проложил,    по приборам определился на местности. Потом пошёл проверять как дела у    команды. Недовольный Лом что-то пытался из консервов сообразить.

         - А рыба?- спрашиваю.
         - Рыбе жарко. На дне отдыхает,- усмехнулся Лом.
         Пошёл к Фуксу.
         Сидит он, бедный, на бортике. Дымок над ним курится. На палубе     парочка полудохлых рыбёшек сантиметров по 15 валяется, уже засохнуть успели.    А Фукс на себя каждые пять минут кружку забортной воды выливает. Жарко.

         - Что, Фукс,- говорю,- не ловится?
         - Нет рыбы, Христофор Бонифантьевич,- отвечает он.- Пусто.
         - Не может такого быть,- говорю, а сам горизонт осматриваю. Ну хоть     бы облачко какое появилось! Но нет. Тоже пусто. Чистейшее небо и удивительная тишина.

         Вдруг вдалеке что-то заблестело. Или это солнечные зайчики на  воде    играют? Взял я бинокль, смотрю. Оказалось, стайка летучих рыбок вспорхнула    на воздух и летит. Ну что ж, это уже кое-что, и я говорю Фуксу:
         - Фукс, хотите я покажу вам, как надо ловить рыбу голыми руками?

         Он засмеялся.
         - Шутите, Христофор Бонифантьевич. Сегодня не 1 апреля.
         - Тогда слушайте мою команду: приготовить две корзины для рыбы и    спрятаться в кубрике!

         Фукс бросился исполнять приказ, а я взял топорик, его полудохлых рыб    и мелко нарубил их на палубе. Потом дождался, когда невдалеке от яхты пролетала стойка летучих рыб, и стал разбрасывать нарубленные куски по палубе и за борт. Наконец рыбы заметили добычу и устремились к ней. Я упал и накрылся брезентом. Стая спикировала на палубу и десятки рыбёшек забились    на ней. Фукс и Лом стремглав выскочили из каюты и стали собирать рыбу в    корзины... Ох и вкусную тройную уху из неё сварил Лом! Пальчики оближешь!

          А к вечеру задул ветер и понесло нас с курьерской скоростью по выбранному    маршруту.