Человек и история

                I
   
Писаная история человечества,  то есть та история, которую нам преподают в школах и институтах, насквозь идеологизирована. В ней слишком   много  человеческого,  чтобы она оставалась в рамках позитивной науки.

Это очевидно уже из того,  что историки имеют дело с выбранными  местами из сохранившихся документов,  а позитивная наука имеет дело с природой, равнодушной ко всяческим «нуждам и чаяниям».

Во все века и времена выборкой документов занималась власть,  да  и сами  документы содержали в себе «позицию власти»,  её деяния в данное время и в данном месте.  Что-то власть выпячивала и  представляла  как главное  и  существенное,  о  чем-то умалчивала,  а что-то уничтожала.

Власть и идеология - две стороны одной медали и потому писаная  история, есть история идеологий, сменяющихся во времени, властей.

Это легко показать на примере отечественной истории, начиная от  Нестора,  для которого все нехристианские племена - дикари, не лучше зверей. Это особенно показательно в наше, «смутное время», перекраивающее все, что было «скроено и сшито» во времена советские.

Как частный случай - история Кузбасса,  в изложении нынешней кузбасской власти. Тут и труда не много нужно, чтобы доказать главенство идеологии над историей как наукой, достаточно составить к фактам официальным, параллельный перечень фактов, не менее значимых и значительных чем те что упомянуты властью.

Еще раз подчеркну,  что вся писаная история,  есть перечень деяний власти и огромные архивы газетной продукции,  аудио и видео информации, перевесят и забьют любую альтернативу. Это происходило в веках «бывших прежде нас» и даже прежде возникновения письменности. Известно же, что даже надписи на каменных надгробных стелах срубали.

Второй вопрос возникает о точности хронологии событий.  Уже с датой рождения евангельских персонажей не все так очевидно. Царь Ирод, прославившейся своей жестокостью, умер в 4 году нашей эры, по крайней мере так это следует из истории Иосифа Флавия. Если это верно, то казненному им, Иоанну Предтечи исполнилось не более четырех-пяти лет, или речь идет  о другом Ироде.

Совершенно не факт,  что от Р.Х. и по сей день идет точный хронологический отчет времени, работает некий безличностный хронометр, для которого нет дела до власть предержащих и вообще нет дела до человечества.  Трудно представить себе, каким образом синхронизировались события, фиксируемые в Китае и где-нибудь в Испании, или Северной Америке? Словом,  что и где происходило.  скажем в 52 году до н.э, не ясно. Ответ, научно обоснованный, получить трудно, если вообще возможно.

В шумерских хрониках царей счет идет на десятки тысяч лет, вещь невероятная  с  точки зрения позитивной науки,  как и хроника библейских персонажей начиная от Адама до Ноя и от Ноя до сего дня.  Между тем, с точки зрения идеологии, в этом нет ни чего необычного.

Нужно признать,  что самосознание, как человека, так и любого сообщества людей говорящих на одном языке,  или близкородственном; целиком и полностью находится во власти идеологии,  как  правило  -  религиозно-мистического толка.  Для человека не существует истории,  как совокупности фактов,  происходивших в данном месте и в данное  время,  для него история - это «как говорят»,  «как написано. Не важно, кто говорит,  важен авторитет говорящего. Авторитетней власти не было и ничего нет  для  человека - это тем более так в силу того,  что власть всегда обладала монополией на информацию.

Так бы  оно  и оставалось до скончания веков,  если бы в историю не вторглась наука с её методами. Для классического историка знание физики  совершенно необязательно и потому он с легкостью необычайной проглотит любую несуразицу, например такую, что появление стекольного производства возможно прежде, чем человек научился управлять температурами, равными температуре плавления кварца.
Если его прижать к стене, то он что-нибудь скажет насчет - «тайных технологий», опять-таки не задумываясь над тем,  что любая технология похожа на фокусника, вытягивающая изо  рта бесконечную ленту.  То есть,  имеет свойство к одной тайне добавлять бесконечное количество других,  сопряженный с ней  тайн,  да еще при этом понуждает задаться вопросом,  о теоретическом базисе этих «тайных науках». Известный греческий механик - Герон, изобрел паровую турбину,  но она так и осталось игрушкой, поскольку не было суммы технологий,  способных «впрячь в работу пар». Это касается открытий Архимеда и тысяч других, безвестных и преждевременных «высекателей огня».

Для генетика,  занявшегося историей распределение митохондриального ДНК в человеческой популяции,  она скажет гораздо больше о возникновении культуры,  чем объяснения культуролога,  оперирующего  «предметами археологии».  Больше  не потому,  что «предметы» не имеют значения для истории,  а потому что ДНК,  в отличие от  культуролога,  свободно  от «представлений».

Еще одна проблема истории,  общая в гуманитарных науках,  её неочевидная  привязанность к практической пользе,  а главное,  в отличие от позитивных наук, где опытное подтверждение любого объяснения  -  непременное условие истинности,  её не очевидная истинность. Это происходит всегда, когда исследователь имеет дело с человеком. Природа, в отличие от истории и человека ни чего не знает о времени и потому все, что истинно для времен нынешних - так же истинно для времен прошлых и  будущих.  Температура плавления железа,  как было 1535 градусов по Цельсию миллион лет тому назад, такой и останется через миллионы лет.

                II

История неотрывно связана с  социально-политическими  феноменами  и это так же создает непреодолимые трудности в интерпретации, уже твердо установленных исторических феноменов.  Скажем,  татаро-монгольское нашествие было бедствием для Руси,  или благом?  Тут целый, еще неразобранный пласт фактов и море идеологических спекуляций. Как оценить пользу  и  вред  междоусобных княжеских войн до монгольского периода и как соотнести все это с ущербом от «монгольского ига»?

Ведь факт, что монголы положили предел междоусобию, а если и поощряли то с единственной, и вполне понятной для любой власти целью, расширить и распространить свое влияние.  Факт,  что бесчисленные крестовые походы, организованные католической церковью, только благодаря присутствию на Руси монголов,  задевали её территорию как бы вскользь, пробуя на прочность рубежи православия. Только одно жизнеописание Александра Невского,  достаточно для свидетельства этого факта.

Но вот, когда мы начинаем выбирать меру и «оценивать, и взвешивать» мы вольно или невольно выбираем идеологию.  Очевидно, что с точки зрения православия период «монгольского ига» явился спасительным щитом от католической экспансии, и не прежде чем Русь окрепла,  обрела все признаки государственности, это «иго», стало действительно тягостным.

С точки зрения идеологии западников,  монголы «вырвали» Русь из общего европейского процесса и погрузили её народы  во  мрак  азиатчины.

Так  что вопрос о «мере и весах»,  вовсе не праздный вопрос в истории.
Как не очевидно,  что свобода и права человека,  несомненное благо нынешнего дня, не окажется бедствием для дня грядущего.

В позитивизме все ясно и определенно с «мерой и  весом»,  поскольку позитивизм исходит из твердого убеждения, что все в мире имеет не произвольные,  а закономерные причины. В ценностном плане, позитивизм смотрит в день текущий и то, что считается большинством полезным, то, несомненно, таковым для позитивиста и является. Глубина заблуждения позитивиста есть отношение им познанного к бесконечно не познанному миру.
Например: полезно иметь машину,  дачу, телевизор, шубу жене, благоустроенную квартиру,  полезно много зарабатывать и т.д. Ведь так и говорят:  «Для пользы дела». 
Практическая сметка,  удовлетворяющая все, что в глазах человека полезно, подменила собой идеологии, включающие в себя морально-нравственные ценности, полезность которых не очевидна.  Но это еще приблизительно сказано, фактически - «польза» приватизировала мораль и нравственность.

И на самом деле, нет ни чего более практичного, чем идеология, в основе которой лежит позитивизм,  достаточно сопоставить  протестантскую культуру с любой другой, вышедшей из лона христианской, чтобы убедится в том,  что протестантская культура гораздо практичнее  любой  другой.

Следует ли из этого, что идеология и в частности православная, хуже, чем идеология позитивизма?  Совершенно нет!  Из этого следует,  что она не практична.

Турецко-крымская война, а позже русско-японская наглядно продемонстрировало все преимущества позитивного подхода в делах политики, определяющей  технологии.  Это еще лесковский Левша подметил в Англии и до белой горячки повторял: 
«Скажите государю,  что нельзя ружья  чистить толченым кирпичом.»

В отличие от православной идеологии, уповающей на «праведное дело» и на христову  защиту,  позитивизм  предлагает,  даже требует опираться на научно-технический прогресс и на здравый смысл.

История человечества свидетельствует о пользе практичности,  но  ничего не говорит насчет «хуже и лучше», потому как в истории реализуются не моральные и нравственные принципы,  говорящие об этом, а те, что в глазах людей полезны.

И тут мы вступаем на очень зыбкую почву,  когда само понятие «пользы»  становится в подчиненное положение уже совершенно новым идеологиям, не имеющим ни чего общего с историческими идеологиями. И зыбка она оттого,  что причины и следствия, что, после чего и из чего следует, и даже - «новые технологии», о которых еще будет речь, не имеют ни начал, ни  концов.  Как верно замечено - будущее прорастает через, и сквозь слои прошлого,  еще вчера едва заметная тенденция,  забава, пустяк, случайное, послезавтра овладевает умами и становится доминирующим фактором в обществе.

Забава Пьера Кюри с радием,  привела к возникновению атомной бомбы, а атомная бомба определили сегодняшнее политическое лицо мира.
Забава, увлечение музыкой определенного рода мальчиками из Ливерпуля,  привела к современной поп-музыкальной индустрии.
Нельзя сказать, что Пьер Кюри возник  на  пустом месте,  до его хорошо поработали алхимики и химики, чтобы выработать технологии выделения сверхмалых  веществ  из  больших объемов.
И тройка из Ливерпуля имела своих предшественников. При желании их можно отыскать в музыке и  пляске  корибантов,  упомянутых  еще Платоном и протянуть эту нить до дней нынешних. Начало же всему скрыто в немой толще веков.  Так что «польза» не вчера  оторвалась  от  своих корней  и  не  вчера само понятие «пользы» перестала иметь отношения к полезному.
Какая, скажем «польза» в крашение ногтей и в ушных кольцах? В татуировке,  париках и прическах высотой в четверть  человеческого  роста?

Перечень  бесполезного,  выдающее себя за полезное можно продолжать до бесконечности.  Эти феномены бесполезного, воспринимаемые как полезное можно сжать в одно определение - мода. Мода не есть прямое противопоставление пользы - бесполезному,  но причины появления моды не имеют никакого отношения к пользе. Это уже культурный феномен.

Новые технологии и в частности информационные, качественным образом изменили,  мотивационное поведение человека в мир вошла госпожа реклама и увлекала за собой индивидуальную волю человека.  Полезным стало  то, что рекламируют,  будь то в области потребления, или в социально-поведенческой.  По сути дела новые времена все превратили в товар,  криком исходящий о своей несомненной полезности.

                III

Со средины прошлого века в мире возникает совершенно особый исторический феномен,  не имеющий аналогов в прошлом, я имею в виду информационные технологии и глобализация информационных пространств.  Следует сказать,  что информационные технологии вовсе не открытие прошлого века,  они сопутствуют человеку с допотопных времен,  новизна в том, что они стали индустриальными и глобальными, а не узко локальными и примитивными,  как это было во времена оны.

Например Сунь Цзы "Искусство войны» 400 год до н.э. (Смотри статью "Игры дьяволят").

Сейчас нет места на земле и нет такого народа, который бы мог увернуться от воздействия информационных технологий. Это качественным образом меняет само течение истории. Если в прежние времена история была дискретна и локальна, а течение исторического  времени  в  разных частях земли шло с разными скоростями,  то нынче история становится всеобщей,  глобальной и течение исторического времени  так  же  всеобще. 

Госпожой истории становится информационная технология,  отбирающая из бесконечного многообразия «исторических фактов»,  только такие факты, которые «полезны» с точки зрения тех, в руках которых находятся  эти  технологии.  Очевидно,  что  эти  «власти» представляют  собой продукт и вершину позитивного отношения к жизни.
Иначе сказать - это прагматики, убежденные в бесконечность и несомненной полезности прогресса.

Возникла новая,  совершенно не бывалая ранее идеология,  выросшая из «пеленок»  Вольтера,  Дидро  и других деятелей эпохи Просвещения.  Это идеология трезвого рассудка,  начисто отметающая  все  иррациональное, что есть в человеке. 

«Отмести»,  конечно,  можно очень многое, что не удобно,  что мешает и чему еще нет имени,  но от этого «отметенное» ни куда не исчезает. Более того, оно нет-нет, да и проявится в человеке, поскольку то,  что «отметается»,  на самом деле «заметается» в глубины человеческого сознания. И мне кажется: потому, что в мир вошла индустриальная, информационная технология, то «новую историю» изучать некому будет, на столько преобразиться  сам человек.

Матричное сознание и такое же матричное управление – вот что ждет человечество на рубеже следующего столетия.

                IV

Поскольку объект истории человек, то следует понять, самого человека, выделив из всего многообразия качеств и свойств такие, которые были  бы  неизменными  со времен,  по крайней мере, Аврамовых,  до наших дней.  Таких базовых качеств и свойств,  как  мне  представляется,  не очень много.

Во первых:  стремление к всевозрастающему потреблению  всего  того, что обеспечивает воспроизводство жизни. Отсюда жажда власти, лидерство и искусство политики,  развитие технологий, в том числе и  информационных. 
Решительно не имеет значения,  что объемы потребления уже далеко превысили саму потребность воспроизводства жизни и стали «вещью в себе и для себя»,  то есть - потребление уже давно оторвалось от своей базы - воспроизводство человека.  Осталось главное - потребность и не имеет значение, какая цель этой потребности,  потому, как и ложная цель увлекает человека и сообщество людей за  собой.
 
Мне  представляется,  что именно ложные цели как раз и обладают для человека куда большей притягательностью,  чем цели, основанные на морали и нравственности, или на законах природы.

Во-вторых - это страх личной смерти и как следствие этого страха  - возникновение религиозно-мистических идеологий. Из этого корня выросли все виды искусства и медицина. Совокупность реализации этих двух, фундаментальных и неизменных качеств и свойств человеческой натуры,  создало разнообразие культур и в решающей степени определило сам ход  истории.

Если стремление к воспроизводству жизни присуще самой жизни, от примитивных одноклеточных, до приматов,  то отличие человека в том, что он, и только он осознает конечность своей жизни и  рефлектирует  по  этому поводу.

Тысячекратно сложнее будет выглядеть мир человека, его история, если принять на веру,  что феномены внутреннего мира и феномены внешнего мира,  ускользающие из тенет позитивизма не просто - «не познанное пока», а принципиально непознаваемое.
В этом случае,  что-либо говорить об истории, как науке, о человеке, как  объекте научного исследования,  бессмысленно,  так как доказанное сейчас и сегодня,  может быть опровергнуто тем самым источником, который порождает не подвластные разумному объяснению, феномены.
Таким образом,  все знания о человеке и о природе в лучшем случае - это знания на  сегодня  и на сейчас,  а всяческая стратегия жизни,  основанная на этом - езда в никуда с непонятной целью и с неведомым результатом.

Такова плата  всякого,  всецело  доверившегося собственной пользе и выгоде: он не знает куда идет и куда придет. Это плата уже всего человечества,  схваченного и окованного цепями позитивизма.  Это так, если только феномены внутреннего мира и мира внешнего имеют причины,  лежащие вне человека, если это и на самом деле, «принципиально непознаваемое».
                2009 Прокопьевск.