Исторический роман VII. Немного теории

                Глава VII. Немного теории.

                "...Теория, друг мой,
                мертва..."
                (из классиков)

Как известно, главное в жизни - это порядок. Ещё знаменитые немецкие философы
позапрошлого века установили, что воля к порядку - главнейшая иллюзия
человеческого существования. Но среди всех возможных порядков и форм порядка
самая важная - это общественный порядок. По сему органы, этот порядок
нормирующие, стоят так сказать, в основе мироздания, являются тем цементом,
который скрепляет склонный порой к энтропии хрупкий социальный  организм.

Много лет утекло с тех пор, как в один из душных июльских дней 37 года Василий
Куинджи был вызван в губчека своим братом, тогда руководившим отделом.
Произошёл длинный разговор, в итоге которого Вас.Ю. было предложено
совмещать должность зав.библиотекой автобазы №2 с должностью старшего
"теоретика" при отделе. Борьба с врагами народа, требовавшая всё больше усилий со
стороны работников аппарата, давно уже не знавших что такое сон (спать в то время
вообще стало как-то не модно), суровая борьба эта требовала какого то обобщения,
какой-то единой теории - Москва молчала по этому поводу, да и вообще в Москве
были заняты в основном статистикой, даже генералы (правда звались они тогда не
генералы) сидели и считали на счётах и писали в ведомостях число казнённых,
высланных, арестованных и устранённых при попытке к бегству. На большее их
просто не хватало. На свой страх и риск Ю.Ю., человек честолюбивый, решил
попробовать. Он знал невероятные способности своего брата.

Вас.Юрьевич подумал и согласился. И в самом деле, перед ним открывались
секретные и сверхсекретные материалы - он в целях углубления научной работы мог
потребовать любые документы, относящиеся к самым хитроумным и
двусмысленным деяниям народовластия.

За три года работы у Вас.Ю. накопился обширный материал, равного которому не
имело ни одно частное лицо в государстве.
Понимая это, брат дал ему охрану, уволил с прежней должности, повысил жалование
и не выпускал из города, а позднее даже из здания, где тот работал.
Вас.Юрьевич слишком поздно понял, что стал пленником и скорее всего
пожизненным. Но в последние годы перед войной он как-то отупел от размышлений
и мало реагировал на события мира внешнего. Он всецело погрузился в технику
допроса, в грандиозную эпопею "презумпции виновности", на которой строился
основной костяк следствия. Василий Юрьевич затребовал из областного центра
материалы бывшего жандармского управления, тщательно проверил списки
сотрудников и осведомителей. Нашлись имена, знакомые по недавним делам,
причём бывшие осведомители иногда сохранили свою специальность.
Развивая свою мысль, В.Ю. попросил брата выписать из столичных библиотек
материалы по истории инквизиции, религиозных и вообще политических
преследований в средние века и в новое время. Кое что ему удалось достать и из
архивов Коминтерна насчёт нацистской внутренней политики и пропаганды. Брат,
пожимая плечами, старался всё доставать. Ему было непонятно, что В.Ю. искал
корни процесса, его основы и генеалогию.

Главным, даже более того, парадоксальным открытием, которое сделал Вас.Ю. во
время этой работы было то, что большинство зверств, хитроумнейших операций
против человеческого разума с целью пресечения его деятельности, вероломных
убийств и т.д. - всё это делалось из самых искренних убеждений в гуманистичности
таких действий. Выходило, что наиболее человечной и доброй на свете была,
например, деятельность инквизиции, очищавшей мир от загрязнённых ересью
индивидуумов и тем самым ускорявшей приход если не царствия божьего, то во
всяком случае его прочной идейно-технической базы. "Санация", оздоровление, вот
в чём состояла задача этой высоко-нравственной организации и её
подобий во все времена. Стоило задуматься над этой упорной и кропотливой
борьбой с индивидульнкм разумом, которую испокон веков вело человечество.

Сладострастное мракобесие, истома от мысли, что нужно во имя высшей цели
отказаться от познания и уничтожать его плоды, где бы они ни появлялись, в науке
ли, в литературе или в философии, столь же естественными оказались присущи
человечеству, как и сама потребность познания. Умный человек сам не сторожит
свой дом, он заводит злую собаку.
Собака, сидящая возле будки на цепи,сама по себе не гуманистична,
но она служит цели более высокой, чем её собственное существование.
Умный правитель сам не охраняет целостность своего государства, он обычно
сочиняет музыку или охотится за куропатками. Зато он нанимает людей, чтобы они
были собаками и охраняли его государство. Эти люди мыслят как цепные псы, но
служат они цели более высокой, чем их действия и их существование.
Целью Вас.Ю. было не установление основ такого порядка, при котором такие
люди-собаки были бы не нужны, он желал лишь выработать общие принципы
научного определения для деятельности этих людей с тем, чтобы их функции были
предельно дифференцированы, и чтобы, например, тот, кто подозревает кого либо,
не мог бы сам арестовать его, а тот, кто мог арестовать, не мог бы судить, а тот, кто
имел бы право судить, не имел права казнить или миловать, т.е. систему, близкую к
разработанной в одной погрязшей в романтизме европейской стране. Какова была
особенность такой дифференцированной системы насилия?

При таком разделении труда у людей, принимающих участие в процессе санации,
отпадает сознание конечной цели их работы, чётко осознаётся лишь их функция, и
они начинают себя чувствовать лишь рабочими у конвейера, делающими лишь одну
операцию, которая сама по себе для человека безвредна, а предпоследняя инстанция,
приговаривающая человека, скажем, к смерти, также чувствует себя непричастной к
этому акту, так как при казнях делается так называемый "случайный выбор", т.е.
гибнут не все, а только часть обвиняемых, остальные же при этом автоматически
оправдываются.

В конечном итоге обработке может быть подвергнута вся нация (за вычетом
аппарата) и благодаря "случайному выбору" никто не будет нести моральную
ответственность. Гуманизм такой системы очевиден.
Оставалось выработать принципы, по которым можно судить людей.
Исходным и определяющим принципом здесь, очевидно, служит то положение, по
которому КАЖДЫЙ ЧЕЛОВЕК В ЧЁМ-ТО ВИНОВЕН. Поэтому задачей
следственных органов и прокуратуры - этих важнейших хранителей культуры -
является сочинение "дела", то есть логическое обоснование и изложение того, что в
принципе и так ясно, - человек виновен априори. Талантливый следователь не
должен быть заинтересован в скорейшей смерти подсудимого (обвиняемого). Его
талант проявляется в том, что, постепенно отчуждаясь от непосредственной цели
своей работы (обвинить и убить человека), он создаёт мифическую картину
созревания виновности - подлинное произведение искусства, шедевр логики и
беспристрастности; этот то шедевр и является НАСТОЯЩЕЙ работой следователя.
Подобно этому целью сыщика будет не скорейшее задержание преступника;
хороший сыщик должен настолько уметь отчуждаться от этой конечной цели, что
способен чувствовать себя в состоянии перманентного задерживания, беспрерывной
поимки и поиска новой жертвы. Не искать он не может.
И так на всех ступенях функционирования этого механизма. Что же происходит
дальше? Вскоре весь аппарат насилия сам по себе неизбежно отчуждается от
непосредственной своей задачи - поддержания порядка в государстве - и насыщается
самим ПРОЦЕССОМ, постепенно превращающимся в игру, самую страшную игру
на свете. В глазах аппарата всякий новорождённый уже потенциальный обвиняемый,
каждый умерший - вышедший из этой потенции.
В конце концов,аппарат начинает жить в мираже и иллюзорном мире предчувствий,
где действует не ограниченное число ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫХ преступников, но
бесконечное число ВОЗМОЖНЫХ, включая тех, кто ещё не родился. В идеале
неосознанной целью аппарата, которую достичь ему мешает лишь его
несовершенство, была бы ситуация, когда все были бы арестованы. Последним
актом в этом случае будет само-арест и самоуничтожение аппарата самим собой.
Такова космогония чекизма.

Работа увлекла Вас.Ю. Талант исследователя не позволял ему приводить все свои
доводы к кристальной ясности примитивного доклада. Он стремился к большему:
лишь наметив основные идеи, выработать на их основе поэзию, которой мир пока
ещё не знал - поэзию общественного порядка. Систематичность, с которой
человечество старалось уничтожить всё то лучшее, что ему удавалось создать,
прельщала Вас.Ю. именно как бы своей недосказанностью, несовершенством.


От вокзала города Таганска до местного ГБ путь не близкий, но для трёх чёрных
ЗИСов, пронесшихся по этому маршруту в одну из осенних ночей 194... года, он не
занял и десяти минут. Дверца средней машины быстро отворилась, и несколько
человек в пальто строгого покроя наскоро поднялось на крыльцо и исчезли в доме.
Ю.Ю.Куинджи не ждал гостей. Срочный звонок выкинул его из постели, но ни сама
поспешность вставания, ни бешеная гонка на машине в управление, не помешали
опытному служащему, каким был Ю.Ю., успеть обдумать все варианты
происшедшего. В городе было спокойно, чистка шла даже с опережением графика и
не в этом могла быть причина приезда начальства.
Ни опытность, ни проницательность не могли открыть Ю.Ю. подлинной причины
приезда гостей из Москвы.
 - Здравствуйте, товарищ генерал, здравствуйте, товарищи - наигранно бодрым
голосом произнёс полковник Куинджи, входя в кабинет с той степенью проворства,
которое необходимо было для выражения почтительности высшему по званию и
приезжему из центра.
 - Товарищ Куинджи - обратился к нему генерал, - дело очень срочное, товарищ
Берия поручил мне... - Он многозначительно оглядел присутствующих. Все вышли.  -
Присядем,товарищ Куинджи - тихо и даже ласково произнёс генерал.
 - Нам известно, что по вашему разрешению здесь открыт доступ к важнейшим
партийным и государственным документам - сказал тихо генерал. - Какое Вы имели
право, во-первых, разрешать кому бы то ни было работать с документами,
представляющими собой государственную тайну, и, во-вторых, не сообщили об этом
наверх?
 - Разрешите доложить, товарищ генерал, - пробормотал Ю.Ю., который не мог
сразу сообразить, кто из сотрудников его продал - разрешите доложить, я это делал
в качестве так сказать научно-обоснованного эксперимента, опыта научной работы,
которая, ... если она будет завершена, будет... будет иметь огромное значение для
партии, для государства, для нашей работы. - Он замялся - Я,конечно понимаю, что
достоин самого сурового наказания (он  уже сообразил, кто его предал) но, товарищ
генерал, нам нужна не только практика, нам нужна, наконец ТЕОРИЯ, а мой брат -
человек очень одарённый... - Ю.Ю. никак не ожидал, что невинные забавы здесь, в
глуши могут рассердить высшее начальство. Он вскочил со стула и нервно заходил
по  комнате (генерала он знал давно) - Вы поймите, Михаил Петрович - заговорил он
вдруг с жаром - партия имеет передовую научную теорию, а мы нет. Блуждаем,
можно сказать, в потёмках. Кого брать, кого не брать - не знаем в точности. А без
теории, без всестороннего обобщения - это невозможно. Поймите - сказал он,
переходя на шёпот, - нашу отсталость в этом важнейшем государственном деле,
нашу неорганизованность, бескультурность. Здесь, как ни в чём другом, надо
перенимать передовой опыт, откуда бы он ни исходил. Нам, в конце концов, 
необходима современная научная теория, нам нужен НАУЧНЫЙ ЧЕКИЗМ!
 - Однако, Вы циник - усмехнулся генерал - Но то, что Вы сказали, волнует не только
Вас. Этими вопросами занимается и наше министерство. Товарищ Варуя... - Они
перешли на шёпот, очевидно коснувшись особо тонких деталей и весь дальнейший
разговор нам не известен, да и не в нём дело. Важно то,что вместо ареста и ссылки
Ю.Ю, которые намечались в министерстве, были срочно запрошены хотя бы
предварительные материалы по "Теории", как стали в служебных кругах называть
записки Вас.Юрьевича Куинджи. Неизвестно как бы повернулось дело, если бы не
скоропостижная кончина Ю.Ю. Дальнейший ход событий ввиду этого усложнился.

Окончание здесь: