Остановись, мгновенье!

А. Паваль
Остановись, мгновенье!

На дне рождения у Алика Коновалова вышли мы с мужиками на балкон покурить. Ну, и зашел разговор о технике: чья, мол, лучше: наша или ихняя. Ихнюю все хвалили, а над нашей посмеивались.
И тут Федор говорит:
- Я согласен, у них многое лучше, но по мелочам.  У американцев автомобиль копейки стоит и бензина жрет в пять раз меньше.  Японцы роботов говорящих делают и телефоны там всякие. Немцы – медицинское оборудование, китайцы компьютеры дешевые. Но это ж по мелочам! А вот если взять серьезные изобретения, то тем же японцам до нас не доплюнут! Читали в Инете о машине времени?
- Нет!! А что?! – воскликнули почти все разом.
- Некто Пеняев изобрел аппарат перемещения во времени!
- Не может быть! – подскочил на месте Юрик, большой любитель фантастики. –Где ты это прочитал?
- Ну, и что дальше, дальше? – зашумели вокруг. Очень уж заинтересовало мужиков это невероятное сообщение.
- Что дальше? – Федор раскурил еще одну сигарету. – Пишут, что изобретатель Пеняев представил на смотр-конкурс сделанную им машину времени. Специалисты изучают устройство аппарата. Пробные испытания назначены на третий квартал.
- Как ты сказал его фамилия? – перебил я.
- Пеняев. Инициалов не помню, но, думаю, это псевдоним. Сами понимаете…

Тут все заспорили. Одни скептически заявляли, что это розыгрыш. Другие,  - что если об этом сообщили на новостном сайте, то все может быть. Через пару минут, увлекшись богатой фантазией Юрика, уже обсуждали возможные перспективы внедрения машины.

- Ничего из этого не выйдет, - немного послушав их, сказал я.
- Это почему же? – с вызовом спросил наш любитель фантастики.
- Да потому. Знаю я этого Пеняева!
- Серьезно? Ну-ка рассказывай!
- А что рассказывать? Знал его, когда работал в НИИ.  Даже дружил. Ну, а   потом… - Я махнул рукой.
- Но все же! Он, что действительно изобретатель? Ну, давай, давай рассказывай! – мужики начали толкать меня в бок.
- Ну что, рассказывай, рассказывай… Да, изобретатель он. Таких, знаете, фанатиками называют. Ни от мира сего. Ничего человеку не надо: ни дома, ни семьи, ни денег. Дай только что-нибудь сотворить. Я тогда тоже холостяковал.  И самое интересное, было у него хобби, такое же, как и у меня: коллекционировал карманные часы. На этом и сошлись. Ведь, не правда ли, странная штука жизнь: во всем городе только двое собирают часы на цепочке, и этот второй, оказывается, работает в том же НИИ, что и ты.

В общем, постепенно подружились мы, и я частенько заходил к нему в гости поболтать. Занимал Пеняев две комнаты с маленькой кухонькой в старом фонде, со всеми удобствами во дворе. И эти комнаты до такой степени были напичканы различной аппаратурой и механизмами, что к своей кровати он пробирался, как цаплеуж: где перешагивал через нагромождение своих установок, где проползал под ними. Кухня служила ему химической лабораторией и кроме стерильных колб и реторт другой порядочной посуды не имела.

И вот, однажды летом, в конце рабочего дня, зашел он ко мне в отдел. Взволнованный, радостный,  правда с двухдневной щетиной и кругами вокруг глаз.

- Вячеслав Александрович, - говорит, - у меня сегодня в жизни произошло большое событие. Прошу вас вечером зайти ко мне.
- Хорошо. А что случилось? – интересуюсь.
Он так счастливо засмеялся.
- А это, - говорит, - небольшой секрет.

О, думаю, наверное, день рождения! А может жениться надумал? Хотя, кто за него пойдет?!  Правда и жизнь такая: чем черт не шутит! Ладно, секретничай, секретничай…  Больше спрашивать не стал.

Вечером оделся поприличней и подарочек из своей коллекции захватил. Жалко было, конечно! Но все-таки у человека «большое событие в жизни».

Открывает он, и сам весь тоже: при галстуке, хотя и в мятой рубашке. Но у него такого инструмента, как утюг, в доме, наверное, не было. И вот сели мы на кухоньке за маленький столик, накрытый по случаю простыней. Ставит он крабов, отбивные магазинные, огурцы искусственные из теплиц и две рюмашки. Я так даже поразился, откуда они у него взялись! А из холодильника извлекает бутылочку французского коньяка.
- Не удивляйтесь, Вячеслав Александрович, я хоть и не пью, - молвит он,- но по такому случаю, как говорят, не грех.

Любопытство меня разбирает, но, думаю, подожду, когда сам скажет: по какому-такому случаю холодный коньяк пить будем.

Ну вот, сидим мы, говорим о том - о сем. Час прошел, второй… Задушевно так разговариваем. О часах, о преимуществах механических по сравнению с электронными. Но любопытство меня гложет. И когда налили по последней, я   не выдержал.

- Гамлет Андреевич, по какому все-таки поводу такое торжество?

Улыбнулся он хитро и аж засветился весь от удовольствия, что я спросил, наконец.

- Дорогой Вячеслав Александрович! – торжественно начал он. – Сегодня самый знаменательный день в моей жизни! Вот вы и я… Что объединяет нас? Вот это! – Он вытащил из кармана мой подарок.
 
- А знаете ли вы, почему у меня такое хобби? Когда я родился, во всем роддоме остановились часы. И час моего рождения доподлинно не известен. Младенцем я не знал ни хлопот, ни забот. Мать кормила меня молоком, согревала телом, ласкала и нянчила. То были самые счастливые дни моей жизни. Я еще ничего не понимал, не знал, не умел. Но именно поэтому был счастлив своим бытием. Время остановилось для меня.  «Остановись, мгновенье, - ты прекрасно!» - как это правильно сказано! И я решил остановить время и изобрел такую машину. Это случилось прошлой ночью! И теперь я счастлив!

Его сообщение несколько ошарашило меня. Но я, конечно, понимал чувства своего друга, поэтому встал и протянул руку через стол:
- Поздравляю от всей души!
- Спасибо, спасибо! – радостно повторял Пеняев и тряс мою руку. – Я вам сейчас ее покажу. Минуточку! – засуетился изобретатель и бросился в комнату.

Однако, подумал я, немного туго соображая после выпитого коньяка. Может ли такое быть, чтобы какой-то самоучка, даже талантливый, изобрел машину времени? Ведь теоретически, чтобы остановит время хотя бы на секунду, требуется мгновенно высвободить энергию примерно двух Солнц. Нет, он просто выдумщик, фантазер! А может, переутомился прошлой ночью и впал в прострацию? Вот для него время и остановилось.

Но думать особенно не хотелось, тем более лезть в дебри запутанных наук со странными названиями. Я пододвинул табурет к стене и закурил.

Наконец-то появился и Пеняев. Он тащил какой-то аппарат похожий на старый ламповый приемник без фурнитуры, протиснулся в дверь и поставил неопознанный предмет на край стола.
- Вот… - тихо молвил он.
- Любопытно. – Я придвинулся поближе. – И что эта машина может?
- Она может остановить мгновенье!
- Прямо так взять и остановить?
- Да, да! Вы не представляете! Уникально просто! Но двенадцать лет труда!... Работает от сети!
- Гм.. – усомнился я.
- Вы мне не верите?
- Почему? Я вам верю. И предлагаю выпить последнюю рюмку этого прекрасного напитка за вас!
- Нет, я вижу, вы мне не верите, - забеспокоился Пеняев. – Ну вот, сейчас вам хорошо?

Я посмотрел на пустую бутылку, остатки крабов и несъедобных огурцов, потом на полную рюмку и ответил:
- Да, мне хорошо!
- Хотите, я остановлю это мгновенье? Мы будем наслаждаться им! Мы станем счастливы и свободны во времени! – возбужденно говорил заплетающимся языком Пеняев. Глаза его горели потусторонним огнем. И столько было в его голосе мольбы, что я сказал:
- Хочу!

Изобретатель воткнул вилку в розетку, что-то крутанул, щелкнул парой тумблером, и в кухне раздалось тихое попискивание. Пеняев сел за стол.

- Ну, а теперь выпьем! – сказал он.

Я поднес свою рюмку ко рту, и тут что-то треснуло. Время остановилось! Коньяк плескался у меня во рту, но глотнуть мне его никак не удавалось. Рука застыла с зажатой рюмкой, а другая с куском краба на вилке. Тело мое остолбенело. Я не мог пошевелить даже мизинцем. Пеняев тоже сидел истуканом. Я хотел было сказать ему, чтобы прекратил свои дурацкие опыты, но сделать этого не сумел.

Так мы сидели долго. Уже рассвело, потом закатилось. Зажглись фонари. У соседей за стеной начало пикать «не забудьте выключить телевизор». Потом снова рассвело.

От коньяка у меня распух язык и неимоверно куда-то хотелось. Я уповал только на то, что если в организме остолбенело, то везде. Мысленно я проклинал Пеняева и очень жалел, что не могу ему всего сказать. Когда начались вторые сутки эксперимента, уже жалел, что не женат, что никому не нужен: ни друзьям, ни женщинам, ни милиции. И молил Бога о грабителях или простых домушниках, по ошибке проникших в пеняевскую грязную квартиру.

И вдруг полыхнуло пламя из этого проклятого ящика, пошел черный дым и меня отпустило. Я соскользнул с табуретки и ударился глазом о подоконник.

- Боже мой, боже мой! – бормотал Пеняев. – Все конденсаторы погорели! Боже мой!

Он суетился вокруг своего изобретения, как врач около умирающего больного. Я не в силах был что-либо сделать, а тем более говорить. Молча вытащив негнущимися пальцами из его кармана подаренные часы, мое тело, спотыкаясь, покинуло опытный полигон.

Скажи мне, что ты хочешь со мной сделать, и я скажу – кто ты!

В результате самого знаменательного события в жизни Пеняева, я расстался с любимой девушкой, получил выговор за прогулы и лишился квартальной премии. Еще бы! А что может сказать в свое оправдание человек, не появлявшийся два дня на работе, с опухшим языком и синяком под глазом?!

Так что ничего путного у испытательной комиссии с этим Пеняевым и его машиной не получится. В лучшем случае заработают прогулы и получат выговор.