Город и степь

Здесь, на окраине южного города, в этих тихих, глухих местах, на пересечении двух жизней - осознанной, человеческой и стихийной, степной - идущих навстречу друг другу, проникающих друг в друга, друг с другом смыкающихся, сливающихся, неразрывно сплетающихся, чувствуешь их взаимное присутствие самым удивительным, самым невероятным образом.

Встают, вздымаются в первозданную небесную синь над безбрежными волнами травянистого степного моря стальные мачты электрических опор, обозначая незримое присутствие человека на этих бескрайних пространствах. Степь же обозначает своё присутствие в человеческой жизни, как нигде и как никогда, на этих, почти безлюдных, улочках, на этих потаённых тропинках, изредка навещаемых прохожими. Здесь растут диковинные степные жёлто-кипенные, то ли цветы, то ли травы с неведомым названием, сплетаясь в целые шапки, поднимающиеся едва ли не в человеческий рост, перевитые, то там, то здесь, стеблями цветов, носящих такое прекрасное название: Зорька, которые здесь, вопреки своему изначальному обыкновению, научились завиваться, подобно древним тропическим лианам, и, оправдывая своё название, они, как, впрочем, и везде, открывают свои розовеющие глазки, так причудливо напоминающие цвет заревых лучей, и в самом деле, лишь дважды в сутки - сначала, встречая утреннюю зарю, потом - встречая зарю вечернюю.

Немного поодаль поднимаются кусты - сплетаясь, срастаясь, они создают живые шалаши, проникнуть в которые попросту невозможно по причине фантастически сильного, многостороннего переплетения бесчисленного множества их гибких, упругих веток. И каждый такой шалаш заключает под своей сенью целый мир, ограниченный снаружи природными сводами этого живого шалаша, но бесконечный внутри себя самого.