Встреча в Каноссе

     Солнечным утром января 1076 года редкая цепочка путников тянулась в направлении древнего однобашенного замка, грубые очертания которого отчетливо вырисовывались в прозрачном воздухе гор. Среди весело сверкавших альпийских снегов он глядел насупленным стариком и, казалось, не обещал путникам теплого приема. Замок принадлежал  марк-графине Шарлоте Тассери. Примерно в миле от замка путники, до сих пор продвигавшиеся верхом, спешились. Первым спрыгнул на тропинку юноша с гривой золотистых волос. Не спеша, словно по принуждению, он снял меховой плащ, кожаные чулки на толстой подошве, верхнее платье и остался в одном  блио поверх белой холщовой рубахи. Такие же действия и в том же порядке проделали остальные. В своем облачении остались только проводник из монастыря св.Сен-Бернара и толстый старик-капеллан, с трудом сползший с лошади.
     Опустив голову на грудь, так что золотистые кудри совершенно скрыли его лицо, повесив безвольно вдоль тела руки и приняв выражение самого глубокого сокрушения и покаяния, юноша зашагал к замку. Его товарищи, соблюдая почтительное расстояние, двинулись вслед за ним. Так как прямой путь к замку был разорван  глубоким ущельем, до половины скрытым снежным покровом, из-под которого всюду торчали  острые края серых каменных глыб, путникам пришлось значительно уклониться в сторону и  подниматься по узкой тропе, уходившей далеко вверх. Странное зрелище представляла эта маленькая процессия из шести босоногих людей.
    Был февраль месяц, их босые ноги ранили острые камни, и обжигал холод. Коварная тропинка заставляла  то карабкаться вверх почти на четвереньках, то прижиматься всем телом к отвесной скале.
-Поистине, бургу, что стоит на этой вершине, не нужны ни рвы, наполненные водой, ни подъемные мосты, -пробормотал золотогривый юноша, поднимавшийся первым вслед за проводником-монахом.
-Мой добрый господин, не ко мне ли обращены твои слова?-спросил молодой человек с открытым и приветливым лицом.
 -Нет, Эрих. Я примерял можно ли войску добраться до той крепости, к которой мы карабкаемся вот уже три часа.
-И, что же?
-Невозможно. Потому-то она так спокойно дремлет здесь среди своих скал и снегов. И это «невозможно» печалит мое сердце. Когда-нибудь я хотел бы вернуться сюда и отогреть свои обмороженные ноги у огромного костра под стенами этой крепости.
-Сын мой, усмири гордыню. Вспомни, что ты идёшь на покаяние,-проговорил или, вернее, прохрипел, задыхаясь, капеллан.
-Хорошо, отец мой. Но вспомни, что и ты был когда-то молод, и разве не ты рассказывал мне, как бурлила кровь в твоих жилах, когда родитель мой-император Генрих III трубил в свой Олифан, сзывая военный сбор.
    Старик-капеллан, взглянув на молодого Генриха IV (а им, как догадывается читатель, был златогривый юноша), улыбнулся. Да, не мало славных походов совершил он-Ульрих-с императором Генрихом III. Его молодость прошла в то время, когда жизнь священнослужителей была похожа на нынешнюю, как искрящееся бургундское на прокисшее молоко. В ту пору святые отцы не прятались по кельям,их не смущала длиннополая ряса - смело вскакивали они на коней и отправлялись в поход с именем божьим на устах и с мечом в руках. Монастыри пустовали, ибо монахи предпочитали сонному существованию звон клинков и добрый удар меча. Вкус мирской жизни был так сладок, что многие клирики, ничтоже сумняшеся, стали на манер рыцарей сколачивать себе состояния, завоевывать земли и обзаводиться семьями. Конечно, старый Ульрих считал, что это уж слишком, но... И все же замечательное это было время! Какие только земли не повидал старый вояка - капеллан, лицом к лицу встречался он со свирепыми лангабардами, бывал в землях славян, кельтов,усмирял под знаменем Генриха III непокорных немецких феодалов - "господ земли". И вот он снова на коне, снова в походе, но не с господином своим и другом - Генрихом III, а с его сыном - императором Священной Римской Империи - Генрихом IY. Ульрих искоса взглянул на златогривого: молод, красив, крепок и отважен, отважен до безумия...Капеллан невольно вздохнул: что-то их ждет впереди?