Когда не было войны 7 - Как я остался в СССР

         
             Это мои армейские воспоминания одного из периодов в нашей стране, КОГДА РЕАЛЬНО НЕ БЫЛО ВОЙНЫ. Венгерские события уже прошли в 1956 г., а Чешские ещё только будут в 1968 г.

              Кстати, моя дивизия, в которой я так мирно прослужил три года,  была участником и тех прошедших и этих будущих событий по причине близости расположения к этим двум границам. Я же, действительно, совершенно мирно прослужил в этой опасной точке, без всяких поездок в соседние страны.
              В основу этого мемуарного повествования положены письма, присланные мне в армию моей первой женой Ириной, за период службы с 1963 г. по 1966 г.

7 глава.  КАК Я ОСТАЛСЯ В СССР

            Наверное, пора вернуться и продолжить рассказ о том, как я остался и не поехал в Венгрию. Дело в том, что существует довольно блатная должность под названием писарь или «главный чертёжник оперативного отдела» при штабе дивизии, и меня чуть ли не определили туда, сразу после того, как я изъявил желание продолжить службу в СССР. Я, конечно, возразил, а мне почти уже приказали, и я ответил: «ЕСТЬ!», и предложил посмотреть, как я хорошо пишу во всех отношениях этого дела. После краткой демонстрации моих письменных способностей вопрос о должности писаря отпал сам собой, а я в своё оправдание пояснил, что если я и имел в виду «писать», когда меня оставляли в дивизии при отправке за границу, то это мною подразумевалось - плакатным пером, либо  малярной кистью по холсту.

           Осознав, что писаря им придется искать среди других новобранцев, меня определили в помощь к парню, который начал оформлять Ленинскую комнату, но у него одна нога была уже в  «дембеле», а Ленинская комната - самое святое, что может быть на этой планете вообще, и вот тут-то мне предстояло проявить свои способности.
           На этом месте уместно прерваться и обратиться к письмам Ирины, дабы немного приукрасить сухость своих повествований.


Фрагменты из писем Иры (с 4-го по 6-е письмо).

        Эдька, дорогой мой! Получила твои письма, очень рада за моего «главного чертёжника оперативного отдела». Значит, теперь тебя можно будет ждать через год в отпуск.  Интересно, сколько дней тебе дадут на побывку? Ну, да это не так важно. Главное, чтобы увидеть тебя. Я очень много думаю об этом дне, особенно, когда ложусь спать.  Тогда мне никто не мешает, и я представляю каждую мелочь, каждую деталь нашей встречи. Эти минуты ночи кажутся мне лучшими минутами дня. Ведь это время, когда я бываю с тобой и……….
 
     Сейчас у нас математика, а потом конец занятий. И целый вечер я свободна. А тебя нет!
     Ну да ладно. Я не могу больше писать, так как уже был звонок, и все собрались. Я сегодня еду к твоим. Передам привет им и покажу твои фотографии. До чего же ты чудной на них.
     Я написала так мало, так как хочу, чтобы ты побыстрее получил это письмо. Ведь три моих письма (даже четыре, причём одно с шоколадкой)…….
          
   Эдька! Любимый мой! Получила и твоё письмо и каштаны. Этюдник пришлю позже, потому что Женьке некогда покупать, так что мне придётся это сделать самой. И ещё я хочу наклеить тебе бумагу для акварели. Ну вот. А каштаны – чудные, и мне кажется, с ними ничего не будет. А если даже и сморщатся, то это будет даже интереснее.
    
     Вчера мы опять были на картошке, у меня было кошмарное настроение, и Ирка Европина прочитала мне одну вещь. Мне она так понравилась,  что сегодня я списала у неё и отсылаю тебе.

Не отрекаются любя,
Ведь жизнь кончается не завтра.
Я перестану ждать тебя,
А ты придёшь совсем внезапно.
А ты придёшь, когда темно,
Когда в окно ударит вьюга,
Когда припомнишь, как давно
Не согревали мы друг друга.
И так захочешь теплоты,
Не полюбившейся когда-то,
Что переждать не сможешь ты
Трёх человек у автомата.
И будет как назло ползти
     Метро, трамвай, не знаю, что там,    
     И вьюга заметет следы
     На дальних подступах к воротам.
     А в доме будет грусть и тишь,
     Скрип счётчика и шелест книжки,
     Когда ты в двери постучишь,
     Взбежав наверх без передышки.
    За это можно всё отдать!
     И до того я в это верю,
     Что не могу тебя не ждать
      Весь день не отходя от двери.
                (Людмила Щипахина)

     Очень хорошее, да? У нас сейчас обеденный перерыв, и ребята орут «О, ван ду етс…» Это орёт Макеев. Вчера он вытворял то же, причём, наш комсорг Колотов выражает все свои мысли только на «клёвейшем жаргоне», бесконечно употребляя слово  «шанс» в различных вариантах. Так, например: «Вот у нас такой шанс». (Это на уроке механики называет «шансом» все тела).  «Этот шанс надо поставить на тот» - (это на уборке картошки про корзины) и т.д.

     А вчера был такой случай… Представь, стоит целый состав вагонов картошки. Между платформой и вагонами щель (приблизительно 0,5 м шириной). Наши ребята стоят у вагонов и о чём-то ржут. И вдруг – дикий вопль. Я выскакиваю из вагона. Все столпились вокруг этой щели.  Я наклоняюсь и вижу в темноте, на дне, смеющуюся рожу Кирданова, нашего старосты. Он, оказывается, поскользнулся на картофелине и упал. Но застрял на полдороге.

     Ну ладно. Все уже собираются. Сейчас будет звонок. Кончаю. Возможно, напишу ещё сегодня. Да, я была у твоих. Отдала им одну фотографию и прочитала несколько писем. Но самое интересное – я ела яблочный суп.
     Ну всё. Целую тебя, дорогой мой.
   
      Эдька, здравствуй! Правда, я здороваюсь уже второй раз за день. Ну ничего, ведь это же письмо. А я уже дома. Сижу в большой комнате за столом, а мама кричит, что у меня остыл чай. Я решила начать письмо, а то пока сделаешь теор. механику, весь вечер пройдёт. Итак, уже 9.30, а я только что с выставки арх. Гольца. Выставка ничего себе, только уж очень долго выступают лекторы. Мы с Иркой стояли-стояли, потом плюнули и ушли. Представляешь, выходит арх. Рабинович и начинает нам всем доказывать, что Гольц был «сыном эпохи» и т.д.
   
      Сейчас я съела дыню и пришла снова писать. На занятия, видимо, времени не хватит, ну ничего. Зато я напишу тебе ещё одно письмо. А то у тебя, у глупенького, уже какие-то грустные мысли: кому-то не пишут, кого-то бросают… Ужас! Вчера на картошке мне какой-то дядька пожелал хорошего жениха. А Ирка ему орёт: «У неё уже есть, и хороший!» Понял? И вообще, все удивляются тому, сколько я тебе пишу. Это у вас там все филонят, а у нас вздохнуть некогда. Перед тем, как идти пить чай у меня было столько мыслей. А сейчас – ни одной.  И Нанка ещё нудит над ухом. Ей надо сварить рыбу и достать скелет (это для зоологии), и она теперь кричит, что я ей обещала помочь, а сама пишу. Но мама её за это отругала, и она замолчала. И вообще, мама говорит (я не помню, писала ли я об этом), что теперь она жалеет, что тебя нет. Хоть бы вытащил меня из дому погулять, а то всё сижу и занимаюсь. Сейчас пришёл папа.

     А сегодня у нас было занятие английского кружка. Нас всего 4, причём одна (Осмер, такая зануда), закончила английскую спец. школу, другая собиралась идти в институт иностранных языков, третья занималась с учителем, и вот я ещё, бедненькая. Я знаю хуже всех. Но я решила, что мне плевать. Ведь от моих занятий двойная польза: и тебе и мне. А насчёт книги ты правильно пишешь: я посмотрю новую.

     Да, чтобы не забыть! Завтра у нас вместо физкультуры стрельба. Твой хлюпик будет как солдат лежать на пузе и стрелять из ружья. Просто ума не приложу, как это делается. Эх, тебя бы сюда. Ты бы живо научил меня, дурочку. А сейчас мы ровно до 11.15 ржали (в прямом смысле) всей семьёй. Я достала книгу «Черная магия», т.е. руководство для узнавания прошлой жизни и грядущей судьбы человека. Причём иллюстрированную. Особенно отличился папа. Он с таким усердием отыскивал линию Марса (или Сатурна, я не хочу сейчас искать, так как уже поздно), с трудом нашёл её. А выяснилось, что эта линия – признак влюбчивости и развращённости. Вот мы и подняли его на смех. Я насажала клякс, и поэтому устроила картинную галерею.
   
     Ну вот. Я ещё не кончила, а меня гонят спать, так как время уже 12 ч. Но я взяла кусок совершенно невкусной дыни и медленно жую его, чтобы в это время пописать. Я ещё хочу написать об одном эпизоде сегодняшнего дня. Мы пошли после занятий на остановку 14 троллейбуса, чтобы ехать в Дом архитектора на выставку Гольца. Стоим. Троллейбусы идут переполненные, мы уже опаздываем. Наконец мы подошли. Стоим третьими. Подходит троллейбус. Я уже поставила ногу на подножку, и вдруг чувствую чьё-то прикосновение к моему боку, Я сую руку в карман, а там чья-то рука держит мой кошелёк. Я со страху рванулась, и его рука выскочила пустая. Он быстро сел в троллейбус, а мы остались. Пришлось ждать следующего (троллейбуса, конечно, не вора). Ну вот и весь случай. Видишь, как много интересного я тебе написала, но зато ничего не сделала. Ну да ладно. Допишу письмо утром, так как мой разбушевавшийся папа рвёт и мечет.

     Ну вот. С добрым утром, милый! Сейчас у нас 7ч. 35 мин. Но у меня почему-то очень болит голова. Что с ней? Сейчас сходила посмотреть почтовый ящик и нашла там письмо. Я долго искала, где начало, а где конец, и, конечно, не найдя его, принялась читать с середины. Мне очень хочется съесть конфетки. Так и подмывает. Но это такая большая ценность, что её обязательно надо показать  всем психам.

          На этом месте необходимо прервать выдержку из Ириного письма и пояснить, каким это психам она собирается показать мою конфету, которую я ей прислал в одном из своих писем. История с «психами» довольно большая и так же требует отдельного описания, но вкратце - это наш школьный союз друзей под названием СОПСИ, то есть «Союз психов». Мы его условно обозначали двумя греческими буквами СО и ПСИ, получилось «СОПСИ». Эта школьная забава однажды приведёт Женьку Иванова, нашего негласного председателя союза, в кабинет к полковнику на саму ЛУБЯНКУ. Вот так, КГБ не дремлет даже во время оттепели.
 
Продолжаю про себя.
         Так вот, солдат, который уже начал оформлять Ленинскую комнату, был явно на тот момент старше меня, да и многих других солдат-дембелей. Уместно заметить, в тот временной период вместе служили солдаты разных возрастов. Например, я родился в 43-м, с таким годом рождения вообще почти не было людей, а сейчас и ещё меньше стало, но рождённых в 42-ом и 44-ом, и даже 45-ом году было тоже мало, так что для службы привлекались те, специально зарезервированные, кто родился ещё до начала войны. Кстати, косвенно это и явилось причиной отсутствия грубой дедовщины. Согласитесь, двадцатиоднолетним дедам, оканчивающим служить, несподручно было командовать пришедшими салагами, которые были старше их по возрасту лет на пять, а то и более. Вот по этой причине солдат, начавший оформлять Ленкомнату, был из таких переростков, а, следовательно, старше и опытней меня. Он был просто взрослый мужчина по сравнению со мной, старше лет на десять. Я почти не помню, что я с ним успел конкретно оформить, но ещё до своей демобилизации он успел мне раскрыть великую тайну компоновки фотоматериалов на стендах. И я воспользовался этим принципом компоновки, и Ленкомната получилась в духе плакатов Маяковского. Кажется, все остались довольны. А столь простым и удобным принципом компоновки я впоследствии неоднократно пользовался и пользуюсь до сих пор, всегда, когда возникает  необходимость.
 
            Понятно, это не столько великая тайна, сколько несложный принцип распределения любых разновеликих объектов. Например, разноформатных фотографий на поверхности листа, стенда или стены. Применив этот способ, можно разместить всё что угодно так, чтобы не возникло сомнений в неправильности этого размещения. Этот принцип сокращает бесконечное число вариантов, оставляя несколько наиболее приемлемых для зрительского восприятия. Я запомнил этот принцип как аксиому, и при виде любых развесок - как картин, фотографий, книжных полок, исподволь ощущаю, где правильно соблюдён, а где явно нарушен этот принцип. Я, конечно, сейчас расскажу и раскрою эту великую тайну для всех, но вряд ли многие придут в тот восторг, который испытал я, когда впервые узнал об этом принципе.

            Всё гениальное просто, поэтому при распределении разновеликих предметов, надо чтобы их боковые стороны образовывали некоторые зрительные прямые в своём продолжении со сторонами соседних предметов как по вертикалям так и по горизонталям. Одним словом, они распределяются не абы как, а в неком порядке в зависимости от пересечения прямых от продолжения сторон друг у друга. Описать принцип словами оказывается несказанно сложнее, чем просто показать воочию, он-то мне как раз показал, и я славненько понял на всю жизнь.

            Что поняли вы, я просто теряюсь в догадках, подозреваю, что секрет размещения остался нераскрытым. А жаль, вот так и будут упущены гармония и порядок в мире, из-за моего плохого толкования этого совершенно простого принципа.

ПРОДОЛЖЕНИЕ. Когда не было войны 8 - Салага круглая как блин.
  http://www.proza.ru/2010/10/24/1459