Глава 2. На стойбище элефантийцев. Рассказ Роберто

Мы с Хуаном Оустером обнаружили Черный Холм, когда везли образцы в лабораторию. Но тогда и он, и я спешили в поселок. Мне хотелось поскорее увидеть Луизу. Пилот тоже стремился в тот день закончить какие-то свои дела. Короче говоря, вызывающие немалое любопытство элефантийские феномены не могли заставить нас немного задержаться. Однако, возвращаясь к месту базирования передвижной экспедиции, трудно было отказаться от искушения, хотелось посмотреть вблизи на странное черное пятно неведомо каким образом оказавшееся посреди джунглей.
До сих пор не знаю, как к этому относиться. С одной стороны, из-за моего любопытства погибли два человека, это те самые люди, которые врезались в Холм на потерявшем управление флаере. Мало того, с трудом удалось спасти капитана "Гремящей Радуги" Рольфа Максимова, отравившегося элефантийской пищей. Но, если посмотреть на дело с другой стороны, нам наконец-то удалось обнаружить живых строителей здешних городов и установить с ними контакт. Это очень много значит для экспедиции, и для всего человечества в целом. Мы впервые встретили братьев по разуму, и пусть они являются представителями первобытной культуры, какая разница!
Появление дружеских отношений с аборигенами не входит в число моих заслуг. Но без этого полета, без аварии, может быть, мы никогда не увидели бы живых элефантийцев. Имеется и еще одно немаловажное обстоятельство. Сооружение неизвестной цивилизации все равно когда-нибудь было бы обнаружено, причем неизвестно при каких обстоятельствах и с какими человеческими жертвами. Все дело в том, что неведомые пришельцы оставили на планете механизм, непонятного нам назначения, позаботившись, чтобы местные живые организмы держались от него подальше. Для этого они оставили в подземном бункере устройство, вызывающее постепенное повреждение живых клеток. А на практике получается, что пребывание на Черном Холме приводит к возникновению сильной головной боли, поэтому ни одно благоразумное существо, побывавшее там однажды, никогда не вернется назад по собственной инициативе. Весьма действенный способ защиты получается. Жаль только, что инопланетная аппаратура оказывает еще более разрушительное действие на электронные устройства!
Максимов ухитрился каким-то образом посадить флаер на подножие Холма. А потом мы с ним вынуждены были бежать в джунгли, как дикие звери, спасаясь от защитного поля, создаваемого неизвестным оборудованием.
Вспоминая пройденный путь, снова и снова поражаюсь выносливости Максимова. До этого случая мне доводилось немало ходить по джунглям, но в тот раз я, наверно, так и остался бы сидеть в кабине флаера, если бы Рольф не заставил подняться. А потом я, скорее всего, свалился бы через пару десятков метров и остался бы там. Но мой напарник и товарищ по несчастью шел, не смотря ни на что, и ничего иного не оставалось, кроме как следовать за ним.
Когда нас окружили элефантийцы, я, честно говоря, растерялся. Максимов непостижимым образом сразу нашел выход, заговорив с ними. Естественно, они нас не понимали. Но главное, аборигены не напали, хотя, как выяснилось позднее, имели все основания не доверять пришельцам из космоса.
На стойбище положение спас именно Рольф. Разделив с ними пищу, он стал для племени как бы своим. Таков обычай. Я же слишком хорошо знал, что произойдет с человеком, попробовавшим местные продукты питания, и не сумел заставить себя  повторить действия Рольфа. Максимов отравился, иначе и быть не могло. Один день он продержался на инфрастимулоне, даже сумел грести во время переправы через реку, когда мы вместе с аборигенами спасались от лесного пожара, возникшего в результате взрыва Черного Холма. Затем капитан "Гремящей Радуги"  расчищал место для стойбища вместе с элефантийцами. Я смотрел и удивлялся, не понимая, как такое возможно, поскольку у всех подопытных животных были сильные боли.
Вечером  нас снова пригласили за стол. И опять мне не удалось отговорить Максимова от безрассудства. Он сказал тогда:
- Я уже отравился, Роберто, терять нечего. Завтра за нами прилетит флаер, поэтому необходимо, чтобы хотя бы один из нас двоих смог рассказать, что произошло.
- Если это случится завтра, тебя еще можно будет спасти! – говорю ему.
- Вот видишь, все не так плохо, - усмехнулся Рольф, - Поисковая группа обязательно заметит тряпку земного происхождения на берегу реки.
Дело в том, что мой напарник отрезал рукава своего комбинезона и привязал их к ветке дерева сразу после переправы. Таким способом он оставил знак для поисковой группы, которая, не заметив светлый лоскуток на фоне синеватой листвы, никогда не найдет потерявшихся в джунглях людей.
- Ольф! Ольф! – раздалось со стороны костра.
Элефантийцы не могут произносить некоторые звуки нашего языка, так же как человеческое горло не в состоянии воспроизвести все трели их мелодичной речи.
- Иду, Шиси! - отозвался Максимов.
- Свисигамони!
- Свисигамони, - соглашается Рольф отведать какое-то любимое местными жителями кушанье, хотя сам называет его неимоверной гадостью.
Прежде чем уйти к костру аборигенов он сообщил мне, что все рассчитал, нас должны обнаружить завтра утром, а к тому времени он не умрет. Моя душа разрывалась на части, хотелось остановить его, но в то же время я понимал правильность действий Максимова, да и отговаривать этого человека бесполезно. Он будет делать так, как считает нужным, даже если уверен, что неизбежно погибнет в результате своих поступков. И я знал, что он прав. По сути дела ритуал совместного принятия пищи у элефантийцев ничем принципиально не отличается от человеческих правил гостеприимства. В конце концов, откуда аборигены могли узнать, что их еда является для нас очень опасным ядом.
На свежеерасчищенной поляне у костра Рольф находился до самой темноты. До меня доносились обрывки разговора, и среди мелодичных голосов лесных жителей выделялась грубоватая речь Максимова, старательно произносящего слова на местном языке. Будь у нас киберпереводчик, уже можно было бы более-менее сносно общаться с аборигенами, без него моему товарищу приходилось полагаться исключительно на собственную память. В какой-то мере я даже завидовал ему. Мне тоже хотелось посидеть с элефантийцами у костра, хотя для этого необходимо было присоединиться к опасному эксперименту с дегустацией местных блюд. Но я знал, что скоро мне придется заботиться о Рольфе, который в ближайшее время станет совершенно беспомощным.
Мы проводили детальные эксперименты на крысах и видели все стадии отравления элефантийской пищей, которые теперь мне довелось наблюдать на человеке. Часть подопытных животных тогда удалось спасти, поэтому было очевидно, если флаер прилетит завтра, Максимов имеет шанс выжить, лишние сутки пребывания среди аборигенов однозначно убьют его.
Рольф вернулся в шалаш уже в темноте и сразу же свалился на подстилку из мягких тропических трав и свежей листвы. Казалось, наступил предел выносливости этого человека. Тем не менее, я заставил его подняться и повел к ручью в надежде, что промывание желудка хотя бы немного поможет ему. За этим занятием нас застали местные жители, они сразу забеспокоились, не понимая, что же случилось с их новым другом. И у меня никак не получалось объясниться с ними. А Рольф уже не пытался сделать это.
Как и следовало ожидать, утром Максимов не смог встать. Он молча лежал, прикрыв глаза, и, лишь когда впадал в забытье, начинал стонать и метаться по травяной подстилке. Аборигены заглядывали к нам один за другим, пытались разговаривать со мной и с ним, ничего не понимая. Затем появился старейшина. Он терпеливо сидел в шалаше, дожидаясь, когда Максимов придет в себя, затем задал ему вопрос, стремясь, чтобы Рольф уловил смысл немногих известных ему слов и сумел ответить. В конце концов, они кое-как объяснились, и элефантиец очень расстроился. Складывалось впечатление, будто он догадался, что произошло с землянином, по крайней мере, мне так показалось.
 Я пытался с помощью рисунков объяснить ему необходимость немедленно доставить Рольфа к людям. Не знаю, удалось ли это, но некоторое время старейшина сидел, задумчиво потирая собственное ухо таким удивительно человеческим жестом. Потом он вышел, и раздалась его свистящая мелодичная речь, обращенная к соплеменникам. Не могу объяснить, что заставило поступить меня именно так, но я вылез из шалаша и вручил элефантийцам бластер, показал, как им пользоваться, а затем попытался изобразить крокодилоподобных существ, обитающих в реке. Мной овладела уверенность, что местные жители не будут стрелять в людей, а вместо этого обязательно приведут их к своему стойбищу. Так оно и случилось. Вероятно, мой жест доверия тоже сыграл определенную роль в налаживании дружеских отношений.
Ближе к полудню в небе промчался космокатер, очень напугавший элефантийцев. Я вышел, надеясь их как-нибудь успокоить. Кажется, это удалось. Они видели мое невозмутимое отношение к непривычным для них звукам, издаваемым заходящей на посадку машиной. Тем не менее, опасаясь, что дикари, испугавшись рева двигателей, не выйдут на встречу людям, сразу же направляюсь к реке. Но сомнения оказались напрасными. На песчаной косе гордо возвышалась небольшая стреловидная машина, а рядом с ней стоял Нгамо Джексон в окружении аборигенов, которые отчаянно жестикулировали, пытаясь объясниться с ним.
- Нгамо!!! – закричал я и стал пробираться по берегу в сторону катера.
Мы встретились в зарослях и радостно обнялись, даром, что были едва знакомы. Но разве это может иметь какое-нибудь значение! Слишком уж мало людей на Элефанте, переживаешь за каждого, если что-то случается, и всегда радуешься встрече.
Оказывается, когда стало известно об исчезновении нашего флаера, Джексон находился на орбите. Используя аппаратуру корабля, он сразу взялся за поиски, осматривая каждый метр поверхности планеты на месте предполагаемой аварии. Но до взрыва Черного Холма ничего нельзя было обнаружить, потому что аппаратура неизвестной нам цивилизации экранировала его, не позволяя обнаружить объект с орбиты.
Максимов не случайно оторвал рукава своего комбинезона, он прекрасно знал, что появление яркой тряпки будет обязательно зафиксировано чувствительными сенсорами суперсветовика, что позволит обнаружить затерявшихся в джунглях людей. Так и получилось. Джексон не переставал удивляться, как это так! "Звездный Странник" находится на орбите Элефанты уже девять земных лет, и до сих пор не только не установлен контакт с разумными обитателями планеты, но и сам факт их существования был неизвестным земным исследователям.
- Весь вопрос, зачем они прячутся от нас, - развожу руками.
- Прячутся, говоришь?! – удивляется Нгамо, - Но сейчас-то вы с Рольфом нашли с ними общий язык!
Я покраснел, потому что добрые отношения с аборигенами не относятся к числу заслуг ксенобиолога Никсона, целиком являясь плодами труда капитана Максимова.
- Обето! Намо! – раздались голоса элефантийцев.
- Идем! Идем! – отозвались мы.
По дороге рассказываю Джексону о нашей жизни на стойбище первобытных негуманоидов. И он, едва войдя в круг, образованный шалашами, сразу же подарил элефантийцам свой нож, являющийся неотъемлемой частью экипировки, предназначенной для работы в джунглях, а затем, не задерживаясь, отправился в наш шалаш. Максимов к тому времени уже находился без сознания, с ним происходило то же самое, что мы наблюдали на подопытных животных. Теперь спасти его будет непросто. Мы торопились. Тем не менее, когда принесли Рольфа в катер, Джексон извлек откуда-то еще пару ножей и тоже вручил их сопровождавшим нас местным жителям, которые оказались очень довольны подарками, представлявшими для них немалую ценность.
Мы стартовали. Малый космокатер, вертикально поднявшись над рекой, сначала устремился вперед, а затем стал набирать высоту. Из кабины было видно, что все племя вышло на берег, провожая нас на орбиту. Аборигены больше не боялись людей. Их не пугали уже ни рев двигателей, ни летающая машина. И они смотрели как "Муха" по спирали поднимается в высь, постепенно превращаясь в скользящую по небосводу звезду.

Спустя три недели мы снова отправились на стойбище элефантийцев. Экспедицию возглавил Максимов, обойтись без которого в сложившейся ситуации было невозможно. Все понимали, что никто не сумеет объясниться с аборигенами лучше него. Предложения звучали разные, но Рольф однозначно высказался против привлечения к данной работе большого количества людей, аргументируя это тем, что маленькой группе будет проще контактировать с немногочисленным племенем первобытных существ.
Мы с ним еще находились в больнице на борту "Звездного Странника", когда он предложил поискать какие-нибудь продукты одинаково съедобные для людей и для элефантийцев, сказав, что без этого трудно будет наладить отношения с ними. Мы сошлись во мнении, что одним из таких продуктов, скорее всего, станет сахар, а помимо него можно опробовать на животных какую-нибудь пищу растительного происхождения. Самое главное, чтобы в ней содержался неполный набор аминокислот, и отсутствовали бы ядовитые для людей или элефантийцев соединения. А поскольку я смог вернуться к работе раньше Максимова, именно мне довелось заниматься подбором необходимых продуктов.
Опыты показали, что для наших целей действительно годится сахар, синтетический кофе, огурцы и морковь. Позднее мы обнаружили еще ряд продуктов растительного происхождения, среди которых присутствуют как земные, так и элефантийские фрукты.
В состав экспедиции естественным путем вошли Игнасио Эспинола – один из двух имевшихся на Элефанте лингвистов и врач Питер Железнов, который сказал, что хочет изучить физиологию аборигенов, чтобы, при необходимости, иметь возможность оказать им медицинскую помощь. Помимо того, он хотел продолжить наблюдения за самим Максимовым, единственным человеком, сумевшим отравиться элефантийской пищей. И если над вторым аргументом Рольф просто посмеялся. То первый оказался для него достаточно весомым для включения Железнова в состав экспедиции.
Имелась и еще одна причина для включения врача в составе исследовательской группы. Дело в том, что элефантийский белок вызывает тяжелые повреждения внутренних органов человека и подопытных животных. Естественное восстановление при этом невозможно, поэтому без искусственной стимуляции процессов регенерации клеток Максимов навсегда остался бы больным человеком. По этой причине без врача Рольфу никто не позволил бы работать в джунглях, поскольку ему предстояло еще в течение нескольких месяцев продолжать лечение.
Что касается Железнова, то я плохо знал его до сих пор, но стремлению Питера отправиться в джунгли нисколько не удивился. Для меня гораздо большей неожиданностью оказался факт его присутствия на станции, поскольку этот доктор предпочитает находиться где-нибудь на планете подальше от обжитых мест. И, на мой взгляд, до сих пор он больше выполнял обязанности пилота, нежели врача.
В конце концов, в грузовом трюме малого космокатера было установлено необходимое оборудование, после чего мы вчетвером стартовали. Машина была вообще-то двухместная, но она рассчитана на то, что люди будут жить и работать, находясь на борту, в течение месяца, поэтому помимо двух кресел в кабине имелась маленькая, тоже двухместная каюта и крошечный камбуз, так что разместить четверых не составляло труда. А грузоподъемность катера, предназначенного для работы на лишенных атмосферы объектах, позволяла взять с собой все необходимое.
Максимов приземлился на той же песчаной косе, куда "Муха" садилась в прошлый раз, и прямо на берегу мы встретились с аборигенами, отправившимися проверить, кто же прилетел к ним на этот раз. Рольфа они встретили как старого знакомого, нас троих приветствовали более сдержанно, что по человеческим меркам вполне естественно. Игнасио занимался съемкой. Позднее эту запись смотрели все и поражались как с помощью пары десятков слов Максимов и элефантийцы обменялись довольно-таки значительным объемом информации.
На стойбище, где нас встречало все племя, Рольф обнимался с аборигенами, как со старыми друзьями. Остается только удивляться особенностям конвергенции признаков, ведь, являясь негуманоидами, местные жители ведут себя удивительно по-человечески. Мимика и жесты элефантийцев поразительно похожи на наши.

На этот раз мы явились не с пустыми руками, уже представляя себе, в чем именно нуждаются жители джунглей. В первую очередь им требовались  стальные ножи для прорубания троп в зарослях, т.к. каменный топор нельзя назвать наиболее подходящим для этого инструментом.
Производственные мощности космических кораблей предназначены для изготовления различного оборудования, необходимого для нормальной работы НИИ, базирующегося на крупном суперсветовике, поэтому не трудно изготовить мачете для аборигенов исследуемой планеты. Отправляясь к элефантийцам, мы позаботились о том, чтобы привезти полезные для них предметы, а сталь приводит дикарей в самый настоящий восторг. Это легко понять, попробуйте ради интереса рубить лианы каменным топором или разделывать туши животных при помощи каменного ножа. Но, что особенно важно, нам были бы рады и без подарков.
После обмена приветствиями, как и предупреждал Максимов, наступил самый  ответственный момент, от которого зависело буквально все. Племя расположилось вокруг костров, и там же находились мы. На широких листьях уже лежало свежеезажаренное мясо, есть которое нам нельзя ни в коем случае, и тут уже все зависело от Рольфа. Он, прекрасно зная это, разыграл самый настоящий спектакль с такой убедительной пантомимой, что в другой ситуации мы бы хохотали до упада, но теперь было не до смеха.
- Чивачи вассо! - воскликнул Максимов, протягивая ладонь вперед, как будто отталкивая что-то от себя, это означало, нам нельзя есть мясо.
На лицах элефантийцев появилось явно выраженное удивление.
- Чивачи ххисс чавеки! - не менее эмоционально произнес Максимов и, схватившись за живот, добавил, - Ввиети!
Имелось в виду, что употребление элефантийского мяса приводит к возникновению сильных болевых ощущений у людей. Дальше он великолепно изобразил, как ему было плохо в прошлый раз, когда пришлось есть ядовитую для людей пищу. Рольф зашатался и со стоном опустился на траву.
- Ввиети насии? - спросил старейшина, изобразив, как он сам сидел рядом с умирающим Максимовым.
- Ххисс! - удовлетворенно ответил Рольф, выражая согласие.
- Ввиети, - добавил он, потирая живот, - Чивачи вассо! (т.е. нельзя мясо) - и затем уже спокойно он говорит, - Чивачи вассо! Сисити ххисс! - указывает на глиняный сосуд.
Имеется в виду, мясо - нет, травяной напиток - да.
- Сисити ва ввиети? (травяной напиток нет больно) - спросил старейшина
- Ххисс! - отвечает Максимов, это означало, да.
Киберлингвист в это время записывал происходящее, набирая информацию для составления словаря.
- Сисити ххисс сисалли!
  Сисити ххисс чавеки!
  Саха ххисс чавеки - сисалли!
  Саха ва ввиети! - эмоционально жестикулируя, Рольф произнес целый монолог, объясняя аборигенам, что существуют продукты вроде травяного напитка под названием сисити и нашего земного сахара, которые мы можем употреблять с ними вместе. Затем он достал коробку, в которую заблаговременно упаковали пять килограмм сахара, спрессованного в тугие кубики. Он положил один кусочек себе в рот, а потом пошел между сидящими аборигенами, давая возможность каждому из них попробовать сахар. Больше всего мы боялись, что элефантийцам не понравится вкус земного продукта, но опасения оказались напрасными, и скоро по кругу пошла чаша с напитком именуемым сисити, кстати, тоже довольно вкусным. Рольф заверил нас, что его можно пить, потому что он сам попробовал напиток при первой же встрече, после чего чувствовал себя нормально, если, конечно не считать последствий пребывания на Черном Холме, но это уже совсем другое дело.
Таким образом, встреча с аборигенами прошла успешно, и к вечеру мы уже имели определенный запас слов, позволяющий общаться при помощи киберлингвиста. Говорили о делах житейских, о еде и охоте, об изготовлении циновок и глиняных кувшинов. И сразу стали выясняться причины, заставлявшие элефантийцев прятаться от людей.
Оказывается, в прошлом местные жители были гораздо более цивилизованы, строили города и до сих пор не забыли об этом. Они умели обрабатывать металлы, занимались земледелием и скотоводством, а письменность сохранили до сих пор. Лет 200 – 300 назад по элефантийскому календарю на Элефанту прилетели некие акниаи, уничтожившие здешнюю цивилизацию непонятно во имя чего. И теперь сисалли, как именуют себя аборигены, боятся возвращения своих врагов. Они считают, что именно акниаи построили на поверхности планеты Черный Холм, к которому не могло приблизиться ни одно живое существо.
Появление людей напугало местных жителей. Они наблюдали за нами и делали все, чтобы не попадаться нам на глаза, считая, что от пришельцев из космоса ничего хорошего ждать не приходится. Но люди не улетали, по-прежнему оставаясь на планете. И, когда вдвоем с Максимовым мы оказались в глубине джунглей, аборигены решили познакомиться с нами поближе, а, при необходимости, убить нас. Они позволили нам свободно передвигаться по их стойбищу, чтобы посмотреть, как мы будем вести себя. Но вопрос решился окончательно, когда элефантийцы узнали, что Рольф рискнул собственной жизнью, чтобы подружиться с ними. Они ведь прекрасно знали, что такое отравление, в джунглях оно редкость.
В отличие от людей акниаи являются птицами. Они имеют покрытые перьями рудиментарные крылья и небольшие, но ловкие руки в передней части корпуса. Получаются такие, скажем так, страусы с попугайским клювом, разноцветным хвостом и пушистыми лапками спереди. А дальше мы узнали полнейшую абракадабру. Оказывается, элефантийцы первоначально приняли нас за прилетевших со звезд и видоизменившихся там своих бывших соплеменников. Каким образом такое могло произойти, мы не поняли, потому что архитектура разрушенных городов свидетельствует о средневековье, когда ни о каких космических полетах и речи быть не может.
Обсудив детали головоломки, мы, четверо людей, пришли к выводу, что сразу такое не разгадаешь, поэтому отложили все странные вопросы до лучших времен. Для начала следовало выучить местный язык, и лишь после этого стоит размышлять о фантазиях местного населения, которые, скорее всего, не имеют отношения к реальности.
Издалека элефантийца можно принять за человека. И мы, и они имеем примерно одинаковый рост, ходим на двух ногах, но вблизи отличия видны сразу. Руки у аборигенов четырехпалые, пальцы имеют четыре фаланги и снабжены короткими тупыми когтями, доставшимися им в наследство от предшествующих видов. Голова жителей планеты красного солнца лишена волос, вместо которых у них есть широкий костный гребень, проходящий ото лба до затылка. Похожая на змеиную кожа, имеет естественный рисунок, причем у каждого индивида он свой. Лица элефантийцев отличаются от человеческих не столько за счет более крупных глаз, сколько из-за наличия короткого подвижного хоботка, которым заканчивается их нос. В определенном смысле разумный вид планеты относится к группе слоноподобных живых существ, недаром она получала название Элефанта.
Но, несмотря на все отличия, сисалли все-таки очень похожи на людей. С акниаи дело обстоит иначе. Представьте себе страуса с клювом попугая и шестой парой конечностей, расположенных сразу под длинной шеей. Получится покрытый перьями акниаи. Вот каких существ, оказывается, можно встретить на просторах галактики. Известно и еще одно свойство птицеподобных захватчиков, они не едят элефантийскую пищу. Почему? Да, скорее всего, потому же, почему не можем есть ее мы. Поступки Максимова в свете выяснившихся фактов приобрели совершенно иную окраску. Получалось, дело было уже не только в правилах гостеприимства, примерно одинаковых у людей и сисалли. Оказывается, столь примитивным способом они пытались узнать, что мы из себя представляем. Но, спрашивается, как еще они могли поступить?
В конце концов, элефантийцам пришлось примириться с тем, что большая часть их пищи для нас несъедобна, но то немногое, что мы можем разделить с ними за общим столом, привело к укреплению едва зародившегося контакта. Аборигены понимали, подобрать продукты одинаково съедобные для нас и для них, вообще говоря, нелегко, и охотно приносили плоды различных растений, для биохимического анализа, и некоторые фрукты действительно оказались безвредными для людей.
Мы жили на стойбище, занимаясь изучением чужого языка и культуры, биохимии и физиологии, полностью посветив себя работе, ни на что другое уже не оставалось ни времени, ни сил. Максимов взялся за дальнейшее налаживание контактов. Он ходил с аборигенами на охоту, вооружившись копьем с каменным наконечником. Даже бластер не брал! Он побывал на всех соседних стоянках, где, как выяснилось, жили представители того же племени. Целые экскурсионные группы ходили посмотреть на космокатер, и достаточно часто, взяв на борт чуть ли не с десяток аборигенов, Максимов поднимался в воздух, улетая куда-нибудь на пару суток. Он показал своим змеекожим друзьям не только в построенный людьми поселок, но и находящиеся на орбите космические корабли. А на раскопках элефантийцы оказали нашим ученым неоценимую помощь.
Мы же построили в джунглях вполне приличный домик, где удобно разместили оборудование. Работать иначе было невозможно, т.к. наш начальник экспедиции сидеть на одном месте не умел и, как выяснилось вскоре, обходиться без летательного аппарата был не способен.  Он соорудил маленький космодром на берегу реки, срезав деревья лазером космокатера, а затем ловко использовал манипуляторы, предназначенные для работы в открытом космосе, в качестве крана, поднимая ими целые деревья, из которых потом построили дом. Тем же лазером Рольф, к полнейшему восторгу элефантийцев, вырезал из нескольких стволов грубое подобие лодок, затем их доделывали с помощью настоящих топоров. Так что жизнь на стойбище била ключом. Почти каждый день приходили незнакомые нам местные жители, стремившиеся пообщаться с землянами и посмотреть на технические "чудеса", ради чего они были готовы участвовать в любых опытах. Скоро материала набралось столько, что мы с Питером и Игнасио были уже не в состоянии его обработать. Кроме того, постоянно ощущался недостаток необходимого оборудования, которое невозможно установить в джунглях без строительства электростанции. А самое главное, не хватало времени.
И вот безвылазно просидев в джунглях пару месяцев, я наконец-то собрался слетать в Оазис Жизни. Конечно, лучше всего было бы отправиться на орбиту в лаборатории "Звездного Странника", но в поселке живет Луиза, и отказаться от встречи с ней было невозможно. Все-таки видеосвязь штука хорошая, но личного общения она заменить не может. Я сказал тогда Рольфу о необходимости побывать в лаборатории.
- Так в чем же проблема? – удивленно спросил он, - Собирай свои пробирки, стартуем!
- Когда? – спрашиваю его.
- Да хоть сейчас, - отвечает он.
Такой уж у нас начальник! Человек с причудами, но работать с ним на удивление легко. Делай, что хочешь, лишь бы польза была. Он всегда за. Ругался с ним только Питер.
- После такого отравления нельзя жить на одних пищевых таблетках! – возмущался наш доктор.
- Почему на одних, я еще фрукты ем! – как нашкодивший пацан отвечал Максимов.
- Элефантийские?
- Ага!
- Тебя из комы еле вытащили, если опять отравишься, что будет?!!
- Знаю, знаю, - соглашался Рольф, - Помру и все дела.
- Ну что мне с тобой делать! – восклицает в очередной раз Железнов, которому хотелось по всем правилам провести наблюдения за столь редкостным пациентом, который ему усердно в этом мешал.
На вид Рольф был абсолютно здоров, но давно известно, что поврежденные клетки мгновенно не восстанавливаются, поэтому он вынужден был принимать препараты, стимулирующие регенерацию тканей. Вот только, чтобы от них был какой-либо толк, необходимы соответствующие вещества, поступающие в организм с пищей. Когда была возможность, Максимов послушно сидел на диете, но, отправляясь в свои круизы по соседним стойбищам, брал с собой одни только концентраты, что вызывало праведный гнев со стороны Железнова. Мало того, Питер время от времени загонял своего начальника на очередное обследование, собираясь не только лечить его, но и на основе собранного материала написать соответствующую статью. И, как только требовалось этим заняться, Рольф обычно куда-нибудь исчезал на день – другой – третий. Потом он пытался оправдываться и сочинял такие небылицы, что Питер уже не верил ни одному слову, а мы с Игнасио специально приходили послушать очередную байку и смеялись в кулак, чтобы не испортить запись, которую Эспинола делал из чисто спортивного интереса. Но иногда Максимов приходил сам, просил обезболивающее и на некоторое время уединялся в катере. В такие моменты Питер делал с ним, что хотел, Рольф был на все согласен. А однажды я полюбопытствовал, правда ли, что он до своих травм в системе Элиоса никогда ничем не болел.
- Ну, это не совсем так, - возражает Максимов, - У меня были ушибы, ожоги, порезы, на рентген сколько раз таскали…
- Кого интересуют твои мелкие повреждения кожи, - усмехнулся присутствовавший при этом Железнов, - У него здоровья на троих хватит, - это Питер уже мне говорит, - Хотя комиссовать можно, как на основании предыдущей черепно-мозговой травмы, так и сейчас, когда он жареного слонозубра на вкус попробовал.
В этом весь Максимов, силы, выносливости, выдержки ему не занимать, а вот на банальные вещи, необходимые для того, чтобы дать собственному организму возможность восстановиться, терпения не хватает.
Короче говоря, когда, наконец, удалось добраться до поселка, оказалось, что там полно элефантийцев. Вначале их привез наш начальник, потом они стали приходить сами из окрестных джунглей. Шло интенсивное изучение языка. Земляне учились говорить на сисалли, а аборигены постепенно осваивали нашу речь. Так что Луизу я застал в компании двух элефантийцев. Они вместе пили кофе с сахаром, на столе лежали местные фрукты, звучала музыка.
В первый момент в глубине души невольно шевельнулась ревность. На какое-то время даже вылетело из головы, что сексуальная связь между людьми и элефантийцами невозможна в принципе. Имеется в виду даже не появление потомства, а секс как таковой, ради удовольствия. Половые органы у местных жителей находятся в особой кожистой сумке, и они абсолютно не похожи на человеческие. Но Луиза в обществе аборигенов невольно вызывала чувство ревности, общаясь с ними как с людьми. Собственно говоря, все мы поступаем так, поэтому я подошел, придвинул свободный стул и присоединился к компании так же, как если бы увидел свою возлюбленную в обществе совершенно незнакомых мне людей. Потом, само собой, пришлось ждать окончания концерта и обсуждать его особенности на смеси сисалли с английским. И лишь после этого нам удалось, наконец, уединиться с Луизой в ее коттедже.
Некоторое время мы обсуждали новости, которых накопилось немало. Оказывается, в свете последних событий прежняя программа исследований сворачивается, и теперь перед нами стоят две задачи, а именно: помочь элефантийцам вернуться к цивилизованной жизни и защитить их от посягательств агрессивных инопланетян. Что касается первого, то здесь не было никаких препятствий, как осуществить второе никто не знал. Конечно, в нашем распоряжении имеются два корабля, которые способны на многое. Невооруженный космолет далеко не улетит, потому что маневрировать на околосветовых скоростях практически невозможно, следовательно, приходится сжигать появившиеся на пути мелкие камни и сбивать с орбиты более крупные объекты. Отсюда и вооружение. Но чужаки, по логике вещей, должны, как минимум, иметь то же самое! Не представляю себе, что мы сможем сделать, если они откажутся вести переговоры. А такая возможность приходила в голову всем, кто достаточно близко познакомился с аборигенами Элефанты. Головоломка получается еще та!
Меня не перестает удивлять привычка Луизы целоваться и говорить о делах одновременно. Не знаю, как ей это удается, но я в таких случаях лишь соглашаюсь с ней, потому что все мысли и чувства в такие моменты очень далеки от производственных вопросов. А Луиза весело щебетала, перескакивая с одного на другое. Она поведала, что экипаж "Гремящей Радуги", оказывается, называют флибустьерами, и они ведут себя соответствующим образом. А главный донжуан у них помощник капитана африканского происхождения. Да! Да! Тот самый, который нашел нас в джунглях! А сам Максимов, говорят, от него мало чем отличается! Вот как оказывается!
- Тобой они тоже интересовались? - спрашиваю, даже не пытаясь скрыть ревность.
- Что из того, - легкомысленно отвечает Луиза, - Нужны они очень! Они идут, оставляя за собой разбитые сердца! - эмоционально добавила она, обнимая меня.
А я стал целовать ее, чувствуя, что должен показать себя не хуже кого-нибудь, женщины ведь обсуждают между собой достоинства мужчин, так же как мы делаем это в своей среде в отношении них. Луиза не случайно затронула такую тему, стараясь стимулировать меня, хотя, надо признаться, она при всех ее достоинствах, не умеет говорить о любви, и с этим приходится мириться.