2. Неистребимый гроссмейстер

   Я, Жак де Мале, гроссмейстер   ордена тамплиеров, свидетельствую о том, что  приговор священной инквизиции должен в очередной раз лишить  жизни тело, в котором находится мой дух-эон.  В 303 году  я был растерзан львами в одном из амфитеатров Лиона для боя гладиаторов под именем галла Жака Неистового.   В 1103  году я был сожжен в Суассоне  в обличии  катара   по прозвищу Жак Бессребренник, в третий раз в 1203 под именем альбигойца  нареченного Жак Философ,  был пронзен в Лангедоке  копьем одного из псов божиих.  И вот теперь, в 1314 году должен быть предан аутодафе. Пусть священную инквизицию не смущает, что в предыдущих моих  жизнях мне доводилось бывать и бунтарем-еретиком, отвергающим богатства этого мира, и  странствующим философом, примкнувшим к восставшим и гонимым альбигойцам. Прежде того  мой дух  много постранствовал,  переселяясь из мертвых предметов в живых существ и наоборот. Я помню себя  и  замкнутым в скале кристаллом, который  освободил от тысячелетнего плена  раб в каменоломне, и лучом, направленным  колдуном-арабом  в небесный   эфир, откуда я снизошел  на землю, чтобы стать деревом, из которого плотник соорудит крест для распятия Спасителя. Потом я стал личинкой жука –древоточца, поедавшего тот крест до тех пор пока меня не склевал  дрозд, попавший в клетку птицелову. Того дрозда птицелов продал венецианскому купцу. И когда дрозда задрала кошка, его дух вселился в гладиатора-галла. 
 
 Таким образом, я утверждаю, что убить меня так же невозможно, как поймать ветер, несущий песок в пустыне или возникающую в предгрозии шаровую молнию. Песок вечности сечет лицо Сфинкса и, как наждаком, стачивает стены домов. А сгусток  небесного пламени приходит невесть откуда и исчезает в никуда. Эти стихии всегда были подвластны мне. Я мог вызвать бурю – и поднятым на воздух песком в кровь раздирало лица моих врагов. Направляясь в Иерусалим, я часто пользовался силою небесного огня. Стоило мне воздеть меч к небесам и воззвать к богу, как моего коня переносило через непроходимые горные ущелья и непреодолимые потоки, в которых гибли многие. При себе  в ладанке я всегда имел кристалл  аметиста. Этот маленький мешочек из кожи при рождении надела мне на шею мать, он передавался в нашем роду уже много поколений. А позже в ту же ладанку я поместил часть креста, выбитого из земли копытом моего коня  у подножия Голгофы, где я бился насмерть с самим Сал-ат-Дином. Путь ко Гробу Господню мне часто преграждали целые легионы демонов, но я с легкостью одолевал их, потому что мой дух был, как настоенное веками вино из садов Бургундии.

Вы спрашивали – почему на моем щите  начертаны лев, дрозд и жук древоточец? И отчего эти три символа повергали сарацинов в ужас? Да потому , что дух зверя, растерзавшего  Жака Неистового, пойманного в сети, сраженного копьями, трезубцами и мечами гладиаторов позже, когда был повержен и сам зверь, слился духом бесстрашного галла и, эти два соединившихся воедино эона, блуждая во времени, могли затем укрепиться в сосуде тела Жака Бессребренника, призывавшего отречься от всех земных благ и жестоко за это поплатившегося. А как воссиял эон моего духа в теле  Жака Философа, предпринявшего паломничество  в  Индию, чтобы  найти камень первородства нашего эона! Он отыскал его в древнем, поглощаемом джунглями храме; обезьяны и змеи стерегли окаменевшее божество, смотревшее в вечность единственным аметистовым глазом. Второй и третий пропали еще до того и предание гласило, что тот, кто соберет все три камня, обретет знание истины. На доставшемся же мне  камне, служившем индийскому божеству третьим глазом, было начертано на санскрите Рыцарь Небесного Огня. Призвание Рыцаря Небесного Огня – и есть моя карма. 

-Так значит ты все-таки утверждаешь, что мятежный дух может блуждать, переселяясь из тела в тело? - перестал скрипеть пером по пергаменту монах-францисканец, чья  коричневая ряса казалась в трепещущем пламени светильников измазанной кровью.
- Да, я утверждаю это…

Новелла из романа "Дар Нострадамуса"