Маленький шаг

 - Веня, ты видишь то же, что и я? Это 117? И это...  Это невозможно! Вернее, возможно пока только в фантастических романах! Нет, не возможно! Я не верю своим глазам! – профессор Стальниц запустил руку в уже совсем седые волосы, а потом протянул ее в сторону монитора.
- Это еще не все, Евгений! Это пятый изотоп. 299! И ведь уже более минуты он стабилен! Он стабилен, твою мать! Это самый, мать его, стабильный из всех сверхтяжелых. – Григорьев был похож на студента,  который только что синтезировал уголь, с помощью магния и углекислого газа.
- Все, пошел альфа-распад! Время стабильности 67,234 секунды. Считываем... тринадцатый, одиннадцатый, пятый... Тут – более-менее прогнозируемо.
- Но ведь мы только что доказали, что эти элементы могут свободно существовать.
- Нет, профессор, не могут, а существуют!  Пусть, даже только здесь.
- Американцы полмиллиарда потратили на 22 миллиграмма берклия,  А мы все составляющие получили из энергии Выброса.
- Все ты со своими корыстными целями! Ты же представляешь, какой это прорыв в науке? Какие перспективы открываются? Мы получили новый изотоп Унунсептия в таких условиях, что никто просто не поверит в это!
Два ученых обнялись, не отрывая взглядов от монитора, который только что показал результаты, достойные Нобелевской премии. Причем и по физике, и по химии.
В тридцати метрах над их головами бушевал Выброс, бункер охранялся двадцатью фанатиками секты «Монолит», результаты этих экспериментов люди могли вообще никогда не увидеть, но сегодня, в эту самую секунду – обнимались два самых счастливых ученых в мире.
Результаты эксперимента были записаны на четыре разных носителя информации, надежно опечатаны и распределены по специальным сейфам-хранилищам, с такой степенью защиты, что если бы сейчас прямо в бункере сработал пятимегатонный ядерный заряд - минимум половина из четырех остались бы в невредимости. 
  Первым, теорию о том, что наведенная радиация в условия Выброса может дать достаточную скорость разгона частиц для проведения экспериментов, аналогичных тем, что проводятся в ускорителях, пришла в голову профессора Евгения Абрамовича Стальница через год после второго взрыва на Чернобыльской АЭС. Тогда только малые крупицы информации поступали за пределы Зоны Отчуждения. Но круги от этого камешка, потревожившего гладь океана мировой науки, настолько взбудоражили научную элиту, что сразу несколько ведущих физических институтов немедленно решили отправить за Периметр свои группы ученых. Но нестабильность ситуации, огромное количество любителей легкой наживы, бандитов - с одной стороны, а  правительственных комиссий, военных, экологов и антиглобалистов – с другой, делали эти попытки почти невозможными. Но вот когда Периметр был уже возведен, Зона, так сказать, – локализована, правительство Украины уразумело, что на всем этом ужасе и хаосе, творящемся внутри тридцатикилометрового  участка их собственной территории можно заработать огромную кучу денег.  И не только для трещащего по всем швам бюджета страны, но и «на карман» некоторым «особо приближенным».
Тогда и стали на территории Зоны возникать секретные, глубоко зарытые в землю и защищенные несколькими метрами бетонных стен, или расположенные недалеко от Периметра во временных лагерях лаборатории. Десятки иностранных языков, сотни разрабатываемых проектов, тысячи светил мировой науки и миллиарды свободно-конвертируемой валюты в соответствующие карманы.
Стальниц вместе со своим коллегой и другом Вениамином Александровичем Григорьевым работали над разработкой и строительством эпохального для науки объекта – Большого адронного коллайдера. Его значимость для науки трудно недооценить. Начиная с того, что фундаментальная наука собралась, наконец, подтвердить единую теорию поля, связав воедино теорию относительности Эйнштейна и квантовую механику, и заканчивая сотнями других исследований, которые могли помочь совершить человечеству качественный скачок на более высокий уровень развития науки. От перспектив захватывало дух у самых величайших ученых конца двадцатого – начала двадцать первого века.
Проанализировав некоторые данные, поступившие из аномальной Зоны вокруг ЧАЭС, Стальниц поделился своими выводами с другом и коллегой Григорьевым. В тот момент, когда строительство коллайдера было закончено, и начался этап доводки, а затем произошла авария, отложившая начало экспериментов почти на год, ученые по согласованию с руководителем проекта Лином Эвансом начали поиски спонсоров для проведения экспериментов в Зоне. Эванс был настроен скептически, так как считал, что ситуация вокруг второй аварии на ЧАЭС слишком запутана и неправдоподобна, но возражать не стал. В течение ближайших девяти-десяти месяцев главными людьми на объекте становились техники, а не ученые. Лин сам мучился тем, что ему приходится заниматься административной работой, утверждать сметы и заниматься всякой ерундой, вместо науки, но такова уж нелегкая доля руководителя проекта. Русских он напутствовал на великие открытия и вновь углубился в свою рутину.
Спонсор нашелся удивительно быстро. Жаждущих ринуться «в бой» ученых этот факт больше обрадовал, чем насторожил. А спонсором выступил подставной фонд развития науки, под патронажем правительства Украины, который полностью контролировался руководителями самой могущественной секты, действующей на территории зоны – «Монолит». Якобы охраняющая священный камень, находящийся внутри четвертого блока ЧАЭС, эта секта всегда имела самое лучшее вооружение, экипировку и защиту. Слухов ходило много, но факт оставался фактом – пробиться к станции было невозможно: источники излучения пси-волн, зоны повышенной радиации, воины, почти непобедимые в бою – все это становилось непреодолимым препятствием для тех, кто жаждал добраться до мифического «Исполнителя желаний».
Ученым эти сказки были не нужны. Их интересовала информация об аномальной энергии, которая постоянно выплескивалась на территории Зоны. Работы по наведенной радиации, во время исследований в институте ядерной физики имени Будкера в Новосибирске меркли перед возможностями, которые предлагала ученым Зона.
Когда на электронную почту Стальницу пришло письмо с предложением шестизначной суммы в американской валюте для проведения исследований на территории Зоны с сохранением  всех патентов, полученных в результате работы за учеными, Евгений Абрамович немедленно согласился. Его, как и Григорьева даже не смутил пункт о том, что использование патентов Украиной будет безвозмездным.
 Так ученые оказались в Зоне.
А потом оказалось, что этот «фонд развития науки» - просто блеф. Ученых заперли в одном из бункеров под землей где-то на территории Зоны. Потом было несколько бесед с неизвестным человеком, лицо которого было скрыто. Пытки. Да, именно пытки. После того, как Григорьев начал возмущаться и требовал связаться с руководством института и Российской Академией Наук, ему просто прожгли пятки раскаленным прутом и он несколько недель не мог стоять. А потом был новый договор, напрямую отрицающий предыдущий. В новом – условия были совсем не такие, на какие рассчитывали ученые. Да, им обязались предоставить оборудование в рамках заявленной суммы, им давали работать именно по той теме, ради которой они и приехали, но вот результаты... Судьба всех результатов исследований оставалась неизвестной.
Жизнь и любовь к науке, как бы неправдоподобно это не звучало, пересилили гнев и страх, - ученые начали работу.
Уже через четыре месяца их ждал ошеломляющий результат. Не имея в распоряжении ускорителей частиц, а лишь фиксирующее оборудование и специальную уловительную камеру им удалось получить новый изотоп самого стабильного из сверхтяжелых элементов – Унунсептия.  Удержать его в этом состоянии на протяжении абсолютно рекордного времени, зафиксировать появление еще нескольких элементов в результате альфа-распада Унунсептия, а также получить такое количество информации по влиянию наведенной радиации на вещества в условиях аномальных воздействий Выбросов, что теперь можно было на долгие месяцы садиться за описание всех этих процессов.
Стоя в обнимку в прокуренной каморке напротив монитора, показывающего сейчас результаты одного из величайших экспериментов современности, не думая о том, что с ними будет дальше – два ученых просто радовались своей победе. Маленькому шагу на длинном пути человечества к освоению мира.