Отрывок

Отрывок из «Тюркский эпос: связи с культурным наследием человечества»
                К дню рождения учёного-востоковеда Галины Дмитриевны Чесноковой http://www.proza.ru/avtor/catskin.

                Посвящается Учителю.

     Народы без памяти мертвы, хочешь победить народ - отними у него память. Память - важнейшая категория общественного сознания, она объединяет народ, она даёт почувствовать единство, она определяет национальный дух и характер, без неё народ – не народ, а просто аморфная людская масса, объединённая разве что общностью территории да государственной принадлежностью.

    Есть одна порядком заезженная со времён горбачёвской «перестройки», многажды обсосанная и изрыгнутая тысячами глоток, примелькавшаяся на сотнях страниц и миллионах экранов, приписываемая то ли китайским мудрецам, то ли японским мыслителям, всем известная замусоленная фраза: «Самое страшное проклятие у … (далее следует либо этноним, либо наименование общественной группы, либо какие-то обезличенные «народы Востока») - “что б ты жил в эпоху перемен!”». Трудно судить, насколько правы были древние авторы этой сентенции, ведь кроме ощутивших на себе в полной мере мощь этого «проклятия» имеется ещё и немалое количество тех, кто смог выловить золотую рыбку в мутной воде всяческих «смен вех», «выборов пути» и прочих «переходных периодов», причём среди них есть люди, утверждающие, что при этом им не пришлось ни преступать грани, ни поступаться принципами. С другой же стороны, воспетое классиком специфическое состояние – «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые» - придавало невыносимую лёгкость восприятия всех новоявленных изменений и псевдо-новых взаимоотношений, являющихся всего лишь старыми песнями, подаваемыми в новой упаковке.

     Она оказалась бесконечной, эта пресловутая «эпоха перемен». Народы и сейчас в уже который раз стоят на историческом перепутьи. Пережить за относительно короткий исторический промежуток времени несколько глобальных смен социальных формаций, идеологий, алфавитов, календарей, способов производства (причём каждая «новая» концепция полностью отрицала предыдущую, так что всякий раз начинать приходилось даже не с «чистого листа», а с абсолютного нуля), постоянно подвергаясь самым драматичным формам социального, национального, расового, экономического и ещё Бог весть какого противостояния, будучи перманентно вовлечённым в круговорот глобальной геополитики, денно и нощно являясь объектом соперничества антагонистических систем, только усилившегося за последнее время благодаря вливанию в неё новых «игроков», идущих с новыми изощрённейшими методами воздействия, в том числе и технологического характера, вторгающегося в самые сокровенные уголки человеческой психики – всё это подорвало силы народов, обескровило их и привело к краю пропасти и порогу настоящей катастрофы. Трещина расколовшегося мира прошла не только через сердце поэта, но и по судьбам людей, ветер перемен, вовсе не ставший «добрым, ласковым», разметал миллионы по лику Земли, расточив их жесточе колен Израилевых, отняв единую Родину и достойную жизнь. А что дав взамен? Какая поросль взошла на руинах и пепелищах великого социального эксперимента? И что сможет восстановить распавшуюся, разорванную в ходе политических катаклизмов «связь времён»?

     Я далёк от мысли идеализировать прошлое, тем более что оно становится всё более непредсказуемым, но некоторые аспекты жизни «при прежнем режиме» (особенно во время его «золотого века», как скромно решусь ввести новый оборот, вернее, употребить его в новом контексте) позволяют сделать определённое предпочтение в их пользу, даже при всей скомпрометированной «тоталитарности».

     Конечно, и медаль имеет несколько сторон, и палка – она о двух концах, и на Солнце есть пятна, и у Луны имеется тёмная сторона, и добро необъяснимо вне понятия о своём антиподе – зле, и наличие света предполагает рождение тени, и существование единого магнитного поля невозможно без полюсов с разноименными зарядами. Многонациональное Вавилонское строительство коммунизма в своём дерзновенном стремлении достичь неба натворило множество неисчислимых бед, зачастую перевешивавших позитивные результаты на пристрастных либо ангажированных в одностороннем направлении весах. Однако, как сказал трёхъязычный пиатель Г.Бельгер «”Империя”, конечно, зло, но в национальной нерадивости она виновна лишь отчасти». В стремлении влиться в «единый советский народ» некоторые особо рьяные «активисты» в своём бессмысленном и беспощадном рвении пытались сбросить с «парохода современности» в соответствии с очередным колебанием очередной «генеральной линии» даже те проявления народного духа, которые являются его основополагающими составляющими и без которых нет толку говорить о народе даже в контексте «братской семьи».

      Годы тучные сменялись годами тощими, один век потеснил другой, «минуты роковые» давно превысили лимит декларированной продолжительности, в треске петард и в суете забот пришло новое тысячелетие, и вот уже пора подводить итог его первому десятилетию, а неумолимая жизнь задаёт всё больше вопросов, на которые не так-то просто найти ответы.

     Двадцать лет независимости азиатских республик бывшей великой страны принесли кроме прочего и огромный ворох проблем, непредставимых в прошлом и сплетающихся в такой тугой клубок противоречий, что на их разрешение уйдут сроки несопоставимые с жизнью одного поколения .

     Так толком и не разработанная новая государственная идеология шарахалась за эти годы от полного отрицания «колониальных насаждений» до возвеличивания далеко не лучших образцов и моделей архаичных способов общественного развития, бросалась из крайности в крайность – при декларируемой либеральной версии социального устройства со злорадным удовольствием применяла апробированные десятилетиями и даже веками тоталитарные рычаги и методы воздействия.
     А уж какой шумихой сопровождались ранее замалчиваемые и теперь «незалежно» интерпретируемые факты о былом вмешательстве предков в судьбы других стран и народов! Похвальное в общем-то стремление видеть свой народ в общем строю «исторических наций» трансформировалось при неизбежной «детской болезни» некритического подхода в выражения типа «Вот какими мы были, всех лупили, всем вломили, копыта коней наших предков дошли до Последнего моря, все их древние слова – из нашего языка!», каким-то странным образом напоминающие желание некоторых сомнительных знаменитостей «помыть сапоги в _______- ском океане» (нужное вписать).

     Итак, о чём это я? Начал с одного, да перешёл на совершенно, вроде бы, другое. Но, согласитесь, невозможно оградиться от «вируса современности» и нельзя уйти от повседневности даже при исследовании вопросов и событий, совсем, казалось бы, далёких от нынешних реалий.

      Не подлежит никакому сомнению что значительное место в художественном отражении исторического прошлого занимают памятники народного эпического творчества. Естественно, в этой связи мне в силу ряда обстоятельств особенно близки те, которые называют «восточными» или более локализованно «средне- (сейчас принято писать и говорить “центрально-…“») азиатскими», либо совсем уж конкретизировано в лингвистическом смысле «тюркскими».

     Вопрос является не просто близким, а «кровным», причём в буквальном «телесном» смысле, что придаёт генетическое чувство сопричастности и – не боюсь выглядеть высокопарно – сыновнего долга перед предшедствующими поколениями.

     Тюркоязычные народы, населяющие необозримые просторы от якутской тайги до сирийских пустынь, от долганской тундры до курортов Мраморного моря, от северо-западного Китая до Балканского полуострова, от гор Кавказа до степей Поволжья, от древних крепостей Крыма до новостроек Астаны, от берегов Томи и Урала до Памирских высот и отрогов афганского Гиндукуша, от оазисов Каракумов до каменистых местностей Иранского нагорья, говорят на близкородственных взаимопонимаемых наречиях, которые по мнению некоторых специалистов являются местными диалектами единого языка (с чем, кстати, в общих чертах согласен автор этих строк), впрочем, особое место занимают особняком стоящие чувашский и якутский, то ли содержащие в себе следы древнего дотюркского субстрата, либо являющиеся результатом ещё более древней метисизации с финно-угорскими и палеоазиатскими языками, а может быть - памятником ещё неразделившейся общеалтайской языковой общности.

     Тюркские народы вправе гордиться богатейшей кладезью героического эпоса. Якутские «олонхо», узбекские «дастаны», киргизский «Манас», казахские песни о батырах, сказки горных алтайцев, турецкие и азербайджанские эпические рассказы, башкирские и татарские сказания, легенды Северного Кавказа и крымские напевы – каждое из этих произведений народного творчества при всём своём ярко выраженном национальном и региональном своеобразии, отражающем специфику культуры и идеологии определённого народа, имеет сходные родственные черты и аналоги не только у тюркских, но и у других народов, которые связаны с ними географической близостью, родственностью культур и общностью исторических судеб.

     Сохранённый в народной памяти живой эпос, зачастую очень древний по своему происхождению настолько, что корни его нужно порой искать в неимоверно отдалённейших временах, включающий в себя весьма архаичные элементы и наслоения более поздних эпох, следы взаимодействия различных культур и религий, может послужить для дезориентированного народа ключом для исторического самоанализа, источником национального оптимизма и объединяющим фактором, что влечёт за собой перспективы духовного и культурного возрождения.

Продолжение следует