Асфальт

Дождь. Проклятый, серый дождь, уже целые сутки нещадно поливает своими струями этот ненавистный город. Влаге уже некуда деваться. Земля превращается в грязь; она из последних сил пытается вытолкнуть из себя постылую дождевую воду. Благо в избытке своём тоже может приносить вред. Вот так и с любовью. Даришь её безмерно, упиваешься ею, а она как метиловый спирт: несёт слепоту и смерть…
Молодая девушка одиноко шла в пелене дождя. Навстречу двигался бесформенный поток машин. Капли воды стирали очертания кузовов, размывали габаритные огни. Казалось, что автомобили покрывает водяной кокон. Брызги от встречных смешивались с режущими нос выхлопными газами, с испарением, подымающимся от чёрного асфальта.  «Как он мог? Ты же ему доверяла всем сердцем! А он тебя предал!» Потекла тушь: может слёзы, но скорее всего дождь. «По этой сволочи ещё плакать!»
Дождевые капли как маленькие зайчики прыгали с небес на шершавый асфальт и радостно отскакивая от него, разбивались вдребезги. Они были холодны. И им было всё равно, что под их серой дымкой зябнет сейчас маленькое сердце. Капли били по упругим щекам, стекали струями по красивой фигуре. А ей было тоже все равно... Что эти капли, когда так одиноко?! «Очередной каприз взбалмошной девки Природы!»
«А может и не было ничего?...Да, определённо! Я всё как всегда неправильно поняла! Ну, я и дура!» Уголки губ растянулись в счастливой улыбке. Она резко повернулась в противоположном направлении: «Ну, я и дура! Я же тебя люблю!» Шаг, второй, третий… С каждой секундой сердцу становилось всё теснее в груди, с каждым вздохом становилось всё горячее. Голова сладко закружилась, в висках застучал пульс: тук-тук. С каждым метром шаг всё больше перевоплощался в бег...  А потом пелена разверзлась….  Яркий свет, глухой хлопок, сильный удар в спину…
Дождевые зайчики весело отскакивали от шершавого асфальта, а между его бугорками и вкраплениями из камушков, между лежащего на нём мелко битого стекла змейкой извивалась алая струйка горячей крови. Дождь обнимал её тело, нежно гладил по русым волосам. Так делал когда-то он…  Дождь не оставлял её до самого последнего вздоха, и когда она уходила, тихо прошептал ей на ухо: «Прости всё, девочка!...»