Акварель

Голубоватая капля воды стремительно упала на лист. Потом еще ... и еще. Теперь вся бумага была покрыта разводами, а капельки все отталкивались от кисточки,  срывались вниз и разбивались о лист белого "ничто".

На лице девочки застыло неопределенное выражение, казалось она никак не могла на что-то решиться. вокруг было столько предметов которые она могла бы нарисовать, но Таня хотела извлечь что-то из памяти, что-то недавнее, детали чего еще не забылись.

Она задумчиво полоскала кисточки в воде. Кисточки были грязными и с каждым поэтическим "бултых" вода становилась мутнее. Память сдалась и Татьяну захлестнула волна образов, которые с каждой секундой становились все более отчетливыми.

Последние несколько недель весна душила ее, сухость пыль и жар выматывали девушку до полной неспособности рисовать. Но сегодня переключая каналы телевизора, случайно поймала программу про весенние творения каких-то художников. На холстах цвела сирень, распускались цветы, летали птицы. Танечке стало стыдно, ведь ее оправдание насчет духоты развалилось на куски.

И вот она уже сидела окруженная творческим беспорядком из листов толстой акварельной бумаги, разбросанных по всему столу ленинградских красок, кистей и многого, многого другого. После третьего листка, насквозь намоченного мутной водой, девушка собралась с духом и решила рисовать.

Синяя краска, постепенно светлея, горизонтально сползала вниз по листу, разумеется, при помощи влажной беличьей кисти. Плоский, "мертвый" лист начал оживать, являя собой городскую аллею позднего весеннего периода.

Мутные очертания становились все более отчетливыми, друг за другом появлялись деревья и дома. На улицах замирали тени, которые при детальной обработке плавно превращались во в меру правдоподобных людей, Последним появился юноша.

Он был прислонен к дереву и заботливо укрыт от палящего солнца молодой, но пыльной кроной. Субтильный, угловатый – она видела его когда-то в парке. Он тогда уже уходил, кажется тоже рисовал.

Его смешная мятая футболка с принтами… растрепанные волосы, кажется на них тогда еще упал лист с дерева…лицо терялось за светящимися глазами, он был слегка близорук, поэтому иногда смотрел на людей через насмешливые щелочки. Все в этом взгляде было: и шутка, и грусть, и легкость, и, странная, не по возрасту, мудрость. Обычно люди теряются перед таким взглядом на долгие несколько секунд, а потом переходят в нападение с возмущенным: «Что вы на меня так смотрите?».

Но если он рисовал( а он рисовал, именно за этим делом Танечка и застала его тогда в парке (согласитесь не худшее занятие за которым можно застать молодого человека)), этот взгляд взгляд был ему на руку. Она запомнила его глаза.

Наверное, он талантлив, потому, что пустые люди ей никогда не запоминались, они были ей просто неинтересны. А он запомнился.

Она рисовала его долго…минуты…часы. Затем бросала, думала что ничего не получится. И принималась снова. С энтузиазмом.

Каждый день ходила через ту аллею.

И парень этот был там каждый день. Рисовал. И вроде он даже смотрел на нее. Вглядывался своими необыкновенными глазами.

И она на него смотрела. И все равно не могла чего-то уловить. Что-то маленькое, какую-то деталь, без которой у нее ничего не получалось.

А летом он исчез. И, в общем-то, невозможно было его найти. Да и непонятно как искать. И больше совсем не приходил. И больше не прислонялся к дереву и больше не рисовал своими пастельками проходящих мимо людей.

Таня еще недели две ходила домой через тот парк. И даже нарочно приходила туда гулять, хотя парком это можно было назвать с трудом, и вообще там шумно и пыльно. Но его не было. Зато было мороженное, лавочки и люди. Много людей, тех самых, которых никак не получается запомнить.

Она почему-то чувствовала себя обиженной. Почему?
И нарочно пожила рисунок, хотя он в целом был неплох, в папку с неудачными. В ту самую папку, которую закрывала на ризиночку, закидывала на шкаф, и никогда никому не показывала, даже если ее просили, даже маме.

10.2008