теория относительности

Вряд ли, когда она уйдет сейчас, в его жизни что-то изменится существенно. Он обрастет много раз подряд и успеет постричься, купит себе новые джинсы, заведет рыбок, и теперь его дни по воскресеньям будут заняты чисткой аквариума, выучит французский и научится правильно готовить мясо, не пересушивая его. Он последний раз сфотографирует ее глазами, чтобы потом обнести в рамку и поставить на полку с названием «ПРОШЛОЕ», закроет дверь на два оборота и ляжет в холодную кровать. Нет ничего хуже, чем холодная кровать в январе при минус двадцати девяти.

Она спустится не спеша по лестничной площадке, забывая о существовании лифта. И, смотря себе под ноги, будет понимать, что за все время, которое они были вместе, она смогла выучить каждый мазок краски на ступенях, оставленный рабочими после ремонта, каждый оттенок дверей в этом подъезде. Дойдя до его имени в мобильном, немного помешкав, и, не убирая большой палец с кнопки, она так и не решится удалить его, а оставит в своем списке контактов, на память. И все будет как прежде, даже после ее ухода и мазки красок, и оттенки дверей, и злая тетечка, с шестого этажа, кроме слова «вместе». Им еще долго предстоит привыкать к старо-забытым местоимениям «я» и «ты», которые зазвучат теперь совершенно по–новому.

Он проснется, как обычно, позже на пятнадцать минут положенного срока, потому что это были ее пятнадцать минут, которые она тратила на душ, но не услышит звука воды. Она, проснувшись, потянется к нему, чтобы поцеловать, но не сможет нащупать его губ. Ему захочется посреди совещания написать ей о том, что он дико скучает. Она будет ждать от него сообщение. Он подумает, что ей нужно позвонить из магазина, спросить, может надо что-нибудь докупить к ужину, но вместо этого пойдет за бутылкой Реми Мартин. Она нечаянно накроет стол на две персоны, но потом опомнится.

И где-то, года через два, он сможет разглядеть ее сквозь толпу, в каком-нибудь летнем кафе. Она будет, как всегда, есть тосты с джемом, запивая их кофе, и читать бульварную прессу. Он обязательно подойдет к ней, обнимет за плечи и будет сердечно рад ее видеть, она тоже не будет скрывать улыбки. Он закажет себе яичницу по-румынски, кофе и они будут долго смеяться над холодной постелью, над списком контактов, над местоимениями «я» и «ты». Она припомнит ему забытый браслет с инициалами T.Y., которые не имеет никого отношения к ней, потерянные ключи, из-за которых пришлось вставлять новый замок. А он сломанные очки, на которые она случайно села в машине, пять хот-догов, которые она честно проспорила. И сейчас это, как минимум, тянет на забавно. А тогда на «Суку-Любовь» Гонсалеса