Падчерица. часть 1. Пополнение семьи посвящается А

                Ася, шестнадцатилетняя девушка со сложным характером и желанием воссоединить семью (родители развелись и разъехались по разным городам),
решила переехать к отцу, не потому, что у неё плохая мать, а потому что отец женился повторно. Ей очень хотелось насолить мне - разлучнице, как считала неразумная девчонка. Она надеялась внести в нашу семью раздор и сумятицу.
     Как только падчерица вошла в дом, сразу же начала атаку: «А у нас дома ремонт лучше, и много цветов».
«Вот и оставалась бы у себя дома», - подумала я, но промолчала. 
Сын же мой Иван (юноша 17 лет) молчать не захотел, он сказал: «Как славно, родственники, теперь у нас есть Ася, она будет и ремонт делать, и цветы разводить».
«Ага, сейчас», - пробурчала падчерица и ушла в свою комнату разбирать чемоданы. Девочка готовилась к новой жизни. Эта новая "счастливая" жизнь начнётся у всех нас с завтрашнего дня.
Утро понедельника проходило в нервных сборах. Нам с мужем необходимо было успеть зайти к директору школы и написать заявление о зачислении дочери в 10 класс. Мы предполагали, что директор совершенно не обрадуется, что ребёнок пришёл в школу в середине четверти, с троечным аттестатом за 9 класс и с абсолютным нежеланием учиться. Но мы даже представить не могли, насколько мизерны наши опасения.
«Ася, мы опаздываем», - сказал муж – выходи быстрее». И тут из комнаты «выплывает» вульгарно накрашенная девица в коротенькой юбочке. Декольте её рубашки не просит, а кричит: «Позвольте быть немного глуше».
«Вот так красавица, – ухмыльнулся сын, - прямо принцесса Будур! Ну, что, родственники, я так полагаю, вы немного задержитесь. Удачи вам, я на работу». Иван вышел, а «принцесса» прошла к стулу и села, чтобы обуть сапоги. В это время из-под юбки выглянуло нижнее бельё. Муж закричал: «А, ну, сейчас же переодеваться»!  Дочь подскочила со стула, будто на спину ей вылили ведро холодной воды, и в одну секунду скрылась в своей комнате.
В школе в этот день падчерица так и не появилась. А вечером выяснилось, что у Аси нет ни одной юбки длиннее утренней. Гардероб девочки пришлось частично поменять.
Падчерица привыкала к новому дому тяжело, ведь её задачей было всё время нас раздражать.  Тяжело к её появлению в нашей семье привыкали и мы. Муж, взявшийся за воспитание дочери, успел полежать в больнице с сердечным приступом. Я в школе (мы с мужем работали в учреждение, где училась наша принцесса) только и слышала: «Ваша дочь грубиянка, примите меры». Будучи мачехой, я думала: «Была бы она моей дочерью, всыпала бы уже по первое число». И только Иван общался с ней легко и свободно. Иногда успокаивал меня: «Мам, какая разница тебе, что кровать у неё не заправлена?  - или – Ну хочешь, я сам за ней посуду помою. Не сварила кушать, пока мы были на работе? Ну и ты не вари, пусть голодная сидит».
С одной стороны, он был прав. Но на нас с мужем лежала ответственность воспитания девочки. И мне приходилось стоять над душой по утрам, пока она не застелет кровать и не сложит вещи на место, по десять раз напоминать, что надо мыть за собой посуду. Иногда я прятала её разбросанные заколки и выдавала только после обещания больше их не видеть, где попало…
       Наша дочь, первоначально делала всё нам наперекор, но постепенно приучилась заправлять кровать (ей не очень нравилось присутствие чужой тётки в её комнате каждое утро), ставить сапоги на обувную полку, складывать заколки для волос в шкатулку (мы специально не покупали ей новых аксессуаров, пока не научится беречь то, что у неё есть).
       Я понимала, что, несмотря на все старания Аси внести в семью раздор, мы становились дружнее, а дочери всё больше и больше нравилось общаться с нами. Иногда она путала события, происходящие в нашем доме и в доме у мамы. Рассказывала нам, как мама учила её делать икру из грибов. На самом деле мы делали такую икру осенью, когда наши мужчины насобирали их столько, что сложно было переработать. Или, как однажды сломала каблук у сапога по дороге в школу и мама (а на самом деле я) бегала в сапожную мастерскую, пока Ася стояла на одной ноге посреди дороги.
      В общем, жизнь налаживалась. И не без помощи сына, он со своей сводной сестрой быстро нашёл общий язык. И, глядя на него, а он был первым помощником в доме: и сварить, и прибрать, и дров натаскать, и печь затопить… наша принцесса превращалась в хорошую домохозяйку.
Нам было хорошо сидеть за общим столом вечерами, когда в печи трещат дрова, за окном воет ветер, а в доме светло и уютно.
      Одного лишь я опасалась. Как Ася будет вести себя, когда Иван уйдёт в армию. Его она уважала, а может быть и была чуточку влюблена. В день проводов дочь была особенно спокойна и молчалива. Утром сын прощался с нами у порога, обнял меня и мужа, подмигнул сводной сестре и сказал: «Ну, что, принцесса Будур, дай слово, что оставишь родителей в живых до моего возвращения». Я глянула на падчерицу, на глазах у неё проявились слёзы, но ответила она спокойно: «Не бойся, служи достойно, выживут твои родители». И я почувствовала, что впервые в жизни Ася не ревновала своего отца. Она была готова уступить своё родство ему - Ивану.
Да, странная эта штука – жизнь.